С начала года сотни людей уехали из России по политическим причинам. Это активисты и политики, журналисты, врачи и представители самых разных профессий. Кто-то надеется вернуться после выборов, а кто-то не верит в свое скорое возвращение и готовится к долгой жизни за границей.
Журналистка Наталья Зубкова родом из Киселевска, небольшого городка в Кемеровской области. Долгое время она боролась там с экологическими проблемами: Киселевск окружен угольными разрезами, где добывают уголь открытым способом, породу при этом взрывают и вывозят огромными самосвалами. Из-за такого способа добычи весь район сотрясают взрывы, а огромные грузовики сбрасывают отработанную руду прямо в жилых районах города, заполняя их угольной пылью.
Деятельность Зубковой не нравилась ни властям, ни угледобывающим компаниям. Женщине начали угрожать, у ее коллеги прошел обыск, а на саму Наталью начали давить представители органов опеки, которые угрожали отобрать у нее ребенка. После этого Зубкова с дочерью уехала. Сначала в Екатеринбург – но там ее нашли: однажды вечером незнакомец встретил ее на улице и повалил на землю:
"Мне сказали: если еще раз рот откроешь, мы с одним ребенком сделаем одно, с другим другое, – вспоминает Зубкова. – А я-то много где рот раскрывала. На тот момент у меня уже билеты были куплены, я знала, что уеду".
Сейчас Зубкова живет в Грузии. Муж ее решение не поддержал – он считает журналистскую и активистскую работу Натальи пустой тратой времени.
"Уезжали мы очень быстро, не могли даже забрать документы из школы, – рассказывает Наталья. – И, к сожалению, семья совершенно не будет мне помогать. Но мы будем как-то работать в этом направлении, будем как-то решать".
Сейчас Наталья помогает коллегам доделывать документальный фильм о Киселевске, а также вместе с другими общественниками разрабатывает черный список тех, кто преследовал активистов и экологов в ее родном Кузбассе.
В Тбилиси сейчас, по разным данным, находятся около сотни политэмигрантов. Это бывшие сотрудники структур Навального, журналисты, протестные активисты. Россиянам можно находиться в Грузии без выезда 360 суток, то есть почти год. Но права на работу в стране у них нет, и рассчитывать они могут только на удаленную работу в России.
Литва – еще одно популярное направление для эмиграции из России. Именно туда уехал Сергей Беспалов, профессиональный политик со стажем из Иркутска.
В нулевых он участвовал в местных выборах от партии "Зеленые", в начале десятых руководил местным филиалом "Демократического выбора", а позже возглавил штаб Навального в Иркутске. Уехать в Литву Беспалову пришлось еще до того, как российские власти признали связанные с Навальным структуры экстремистскими: в феврале Беспалова обвинили в нападении на активистку провластного движения и приговорили к 2 годам и 8 месяцам ограничения свободы.
"Иркутск – город с достаточно мягкими традициями преследования политактивистов, но у нас есть и уголовные дела и подставы, как это произошло со мной, я именно так это воспринимаю – как полицейскую провокацию, – рассказывает Беспалов о своем деле. – Но семью пока не трогают".
Сергей не знает, как долго ему придется жить в Вильнюсе, и сильно скучает по жене и троим детям, которые остались в России. Его литовская виза рассчитана на год. Пока он, как опытный политтехнолог, удаленно помогает вести кампании независимым российским политикам, но говорит, что в худшем случае готов в Литве пойти работать таксистом или строителем. Литву, по его словам, он выбрал из-за высокого уровня жизни, безопасности, к тому же часть населения здесь понимает русский язык.
"Я в последнюю очередь рассматриваю вариант возвращения и сидения в тюрьме, – говорит Сергей. – Пока тяну время, стараюсь особо не думать о том, куда, как и при каких обстоятельствах попаду".
Еще одно популярное у политэмигрантов из России направление – Украина. По данным украинской организации EmigRussia, только с начала года в Украину из России переехали около 100 человек.
"Сейчас выбора остается у людей не очень много, многие находятся под риском, – говорит правозащитник Григорий Фролов. – Для многих людей Украина становится вынужденным выбором или выбором транзитным, потому что страна имеет сухопутную границу с Россией".
Артем Борискин – тоже политический эмигрант, он родом из Перми. Учился на врача, работал медбратом на "скорой" и столкнулся с типичными для бюджетников проблемами: невыплатой зарплат, нехваткой средств защиты во время эпидемии коронавируса. Сначала Артем пытался что-то менять сам, но потом понял: надо менять систему – и вступил в независимый профсоюз "Альянс врачей". Вскоре российский Минюст признал организацию "иностранным агентом".
"У меня мама с фельдшерским образованием, работает по специальности. Но мама меня всю дорогу отговаривала от того, чтобы быть врачом: говорила, что нечего делать в российском здравоохранении, беги, – рассказывает Артем Борискин. – Основная проблема – это маленькая зарплата и отток кадров из медицины. В нашем регионе, как мне отвечал Минздрав, укомплектованность медиками составляет лишь около 60%".
Борискин в апреле этого года вместе с другими врачами приехал в Покров, чтобы требовать допуска врачей к Алексею Навальному после того, как тот объявил голодовку в колонии. Артема арестовали на 8 суток, после чего, по его словам, ему долго пришлось общаться с сотрудниками Центра "Э", который расследует дела об экстремизме. Жесткого давления и угроз, по словам Борискина, в его адрес не было, но он все равно решил уехать. Страну, где Артем теперь живет, он по соображениям безопасности не называет, но говорит, что устроился там работать медбратом.
Часть политэмигрантов рассчитывает вернуться в Россию после думских выборов осенью. Но как будут реагировать российские власти на их возвращение – неизвестно.