«Рамзан знает, что его отца убила ФСБ». Разговор с врагом Кадырова (ВИДЕО)

"Тумсо, ты просто талант. Ты был бы хорошим амиром!", "Тумсо, ты делаешь большое дело! Дай Аллах тебе здоровья!" – такие комментарии оставляют зрители Youtube-канала Тумсо Абдурахманова. У ролика "Разговор с кадыровским Лордом" уже больше трех миллионов просмотров. Сайт "Кавказский узел" открыл специальную страницу "Тумсо против кадыровцев", а русская служба Би-би-cи подготовила репортаж "Один день с врагом Кадырова".

Всего четыре года назад Тумсо Абдурахманов был никому не известным сотрудником компании "Электросвязь" в Грозном. Его судьба переменилась после случайного конфликта с руководителем администрации главы Чечни Исламом Кадыровым. Тумсо благоразумно покинул Чечню и поселился в Грузии, а оттуда перебрался в Польшу. Видеоблог Абдурахманова с резкой критикой происходящего в Чечне стал быстро набирать популярность. В 2018 году ему позвонил глава парламента Чечни Магомед Даудов по прозвищу Лорд. В феврале у Тумсо состоялась дискуссия с министром по нацполитике Чечни Джамбулатом Умаровым.

Тумсо Абдурахманов называет себя гражданином Ичкерии и поднимает запретные темы – в частности, говорит о роли Ахмата Кадырова, отца нынешнего главы Чечни, который выступал за независимость и призывал к джихаду, а потом перешел на строну России. В беседе с журналистом Максимом Шевченко Тумсо назвал Ахмата Кадырова предателем. После этого Магомед Даудов объявил Тумсо кровную месть, а родственников блогера – 84-летнего родного дядю и двух двоюродных – заставили отказаться от него и пообещать, что в случае убийства Тумсо они не будут мстить.

Тумсо Абдурахманов опасается за свою жизнь и вынужден принимать меры предосторожности. Польша предоставила защиту его семье, но сам Тумсо получил отказ в получении статуса беженца – поскольку он "представляет угрозу безопасности страны". Тумсо говорит, что не понимает, что стоит за этой формулировкой. Он пытается опротестовать решение, но угроза депортации в Россию весьма велика.

В разговоре с Радио Свобода Тумсо Абдурахманов рассказал о своем блоге, политических репрессиях в Чечне и культе Ахмата Кадырова, который он сравнивает с советским культом Ленина.

– Журналисты зачастую представляют вас жертвой обстоятельств, жертвой режима Кадырова, а мне кажется, что вы не жертва, а герой, нападающий на чудовище. Как вы сами себя видите – атакующим или сопротивляющимся?

– Однозначно защищающимся. И точно себя не позиционирую как атакующего. Да, иногда я провожу контратаки, но они обусловлены обороной. Я вынужден этим заниматься в целях самозащиты, чтобы не попасть к ним в руки. В любом случае я являюсь жертвой беспредела, который там происходит.

– Но чем больше вы выступаете, тем больше опасность. А ваши выступления становятся все смелее, и вы отрезаете себе пути для компромисса.

– Я никогда не ставлю перед собой вопрос, отрежу ли я пути для компромисса. Я просто вижу, что должен на эту тему отреагировать, и реагирую. Я никогда не планировал быть блогером, не выстраивал каких-то концепций, всё делается на импровизации. Бывает, что я делаю дубли, переснимаю какие-то ошибки, но планов и сценариев у меня нет. Наверное, поэтому ролики и получаются у меня такими естественными и настоящими.

– Я думаю, что вы уже больше чем блогер. Вы фактически политик и стихийный правозащитник, ведь к вам обращаются люди за помощью.

– Я бы себя не хотел характеризовать как политика. Не исключаю, что, может быть, приду к этому, но пока я блогер и правозащитник, как вы сказали, стихийный, непрофессиональный, к которому обращаются в связи с тем, что у людей нет возможности кому-либо жаловаться на нарушения своих прав. Поэтому люди обращаются ко мне – в основном инкогнито. У меня есть даже прощальные видео: забирают кого-нибудь, похищают, его друзья уже в состоянии готовности, что тот человек, возможно, что-то о них скажет, оклевещет, и ближайший круг тоже заберут. Перед тем, как это произойдет, они присылают мне прощальные видео, показывают свое лицо и говорят: если с нами что-то случится – мы, может быть, погибнем, не вернемся, – пожалуйста, мы даем тебе право эти видео опубликовать. Поэтому слово "политик" лучше мы уберем отсюда, сам себя я так не характеризую. Я блогер и, наверное, стихийный правозащитник – это вы правильно сформулировали.

– А когда вас называют врагом или даже главным врагом Кадырова, как вы воспринимаете такую характеристику?

– Я понимаю, что я его враг. Не знаю, главный или нет – каждый человек имеет право на свою оценку. Но то, что враг – это однозначно. Я его враг, и он мой враг, безусловно. Он враг любых нормальных, порядочных людей.

– Вы были готовы к тому, что Лорд объявит вам кровную месть? Это стало шоком для вас?

– Не скажу, что это шок, но это было неожиданно. Но до того, как он ее объявил, были ли у меня иллюзии, что меня не убьют, что они будут со мной справедливо общаться? Конечно, нет. И без объявления кровной мести было понятно, что они меня убьют с огромным удовольствием. Хотя объявления кровной мести в этот момент я, конечно, не ожидал, для меня это было неожиданностью.

– А то, что надавили на ваших родственников и им пришлось от вас отречься в мечети, – это необычная вещь для Чечни?

– Это для Чеченской республики в последнее время обыденность, когда заставляют людей отказываться от своих родственников за любую критику. Несколько таких было случаев. Родственников блогера Ахмеда Алихаджиева тоже заставили от него отказаться. Поэтому это для меня было ожидаемым.​

– Много пишут об арестах и убийствах гомосексуалов в Чечне, но другие случаи репрессий не получили должной огласки. Я только из вашего видео узнал о судьбе преподавателя Хазира Ежиева, который был, видимо, убит за комментарий во "ВКонтакте" по поводу Кадырова. На какие слои чеченского общества обрушиваются репрессии и усиливаются ли они?

– С каждым годом репрессии только усиливаются – это однозначно. Десять лет назад мы не могли даже представить, что настолько все будет сложно у нас. Под машину репрессий может попасть абсолютно любой человек, если посмеет открыто не согласиться, раскритиковать действия власти. Вот случай с Айшат Инаевой, которая в порыве эмоций из-за очередной волны поборов коммунальных услуг в 2016 году сделала аудиозапись, где критиковала власть. За это ее и ее мужа Кадыров заставил извиняться. Потом поехала целая делегация к ним, было порицание перед всем селом. Это обычная чеченская женщина. В прошлом году пропал без вести сотрудник УФСИН по Чеченской республике, в январе его тело привезли, отдали родителям, сказали закопать. Это уже репрессии в отношении сотрудника государственной структуры. Репрессии никого не обходят стороной, любой человек может попасться, независимо от ранга. Если в какой-то момент вы перейдете дорогу представителю власти, то вас заставят извиняться, как этого депутата из Красноярска. Это вообще человек из другого региона, не чеченец, но его тоже коснулась машина репрессий. Она работает очень серьезно, и пока справиться с ней не удается.

– Я вспоминаю историю с исчезновением певца Зелимхана Бакаева...

​– Совершенно очевидно, что его убили. Кадыров по сути признался в его убийстве, просто возложил ответственность на его родственников. Его обвинили в принадлежности к группе нетрадиционных людей. Они неуклюже пытались сделать видеоролик, что он якобы находится в Германии, но журналисты очень быстро обнаружили, что это не Германия. Очевидно, что его больше нет в живых.

– Как бы вы охарактеризовали Лорда, объявившего вам кровную месть?

​– Это человек, опасный для самого Кадырова. Я думаю, что Кадыров понимает опасность, которая исходит от Даудова. Во-первых, Даудов – человек, который изначально был на стороне Ичкерии, затем был взят в плен кадыровцами, перешел на их сторону, предал всех, кто был вместе с ним на стороне Ичкерии. Благодаря его информации его прежние товарищи были убиты. За это он получил звезду Героя России, очень серьезно поднялся по карьерной лестнице в кадыровской Чечне. Это человек, который уже однажды предал, и Кадыров прекрасно знает, что он, если надо будет, его тоже предаст в удобный момент. Даудов умен в плохом смысле этого слова. Он гораздо умнее Кадырова в политическом плане, он гораздо кровожаднее его, он даже опытнее, чем Кадыров. В любой момент Кремль может поменять свою ставку с Кадырова на него. При этом он пользуется сегодня авторитетом в кадыровской иерархии, благодаря чему может заменить Кадырова. Я думаю, Кадыров понимает, что он для него опасен, скорее всего, у него какие-то мысли в голове есть, чтобы его дискредитировать, устранить. Кадыров очень ревностен к таким вещам. Ну и последнее: если посмотреть по совокупности низменных человеческих качеств, то Даудов очень плохой человек. То, как он ведет себя публично, и то, что он будет делать без камер, – это два совершенно разных человека.

– Но даже и публично он делает заявления, недопустимые для главы парламента. Помните, обещал натравить овчарку на российскую оппозицию... Но все ему сходит с рук.

– Пока им всем все сходит с рук. Любому, кто находится в кадыровской иерархии, все сходит с рук, что бы они ни делали. Они могут Немцова убить прямо под стенами Кремля – это им сходит с рук. Политковскую они могут убить, Эстемирову они могут убить. В этом Даудов не одинок.

– Тут есть логическое противоречие. Стало быть, они Кремлю не подчиняются и Кремль не может сменить Кадырова на Даудова. Чечня просто диктует свои условия в Москве.

​– Нет. Я думаю, это иллюзия, которая у вас сложилась необоснованно. Эти люди подконтрольны Кремлю, и видно, насколько они боятся, когда кто-то из них оказывается перед своим начальником Путиным. В этот момент все маски слетают. Когда Кадыров оказывается в кабинете у Путина, он из дерзкого хищника моментально превращается в маленького щеночка. На встрече Путина, Матвиенко и Володина с главами региональных парламентов Даудов зачитывал доклад. У него пересохло во рту, так он волновался, читая этот доклад! Мне даже захотелось, чтобы Путин к нему подошел, погладил его, успокоил. Вот эти моменты показывают, насколько это всё иллюзия. Они очень подконтрольны, вся их власть напрямую зависит от Кремля. Точно так же, как Кадырова-старшего Кремль убрал, они могут и младшего убрать. В любой момент могут просто сделать кадровые перестановки. Да, безусловно, Кремлю придется продумать это правильно, чтобы без каких-либо волнений, но это они сделают. Также Кремль прекрасно понимает, что если в какой-то момент просто прекратит свою поддержку, то там они перебьют друг друга. Кадыровская вертикаль держится только за счет Путина. Внутри их иерархии очень серьезные проблемы, они друг друга ненавидят.

– Вы сказали, что они убрали его отца. Вы считаете, что теракт против Ахмата Кадырова был спланирован в Москве?

​– Спланирован и исполнен, конечно! Я прекрасно понимаю, что никто, кроме Кремля, не мог посадить Кадырова-старшего на мину – это невозможно было. У Басаева не было никакой возможности посадить Кадырова прямо на мину, это могли сделать только в Кремле. Я же грозненский, жил прямо в центре города рядом с этим стадионом, где взорвали Кадырова-старшего, всё происходило на моих глазах. Я помню, как мы, будучи подростками, ходили на этот стадион играть в футбол, и за два месяца до этого взрыва мы так же шли играть в футбол, а нас остановили российские солдаты, которые оцепили этот стадион, сказали, мол, всё, ребята, разворачивайтесь. На следующий день опять пошли играть в футбол, а там опять стоят российские солдаты. С этого дня и до взрыва в течение двух месяцев этот объект был полностью подконтролен российским войскам, туда не пускали никого. Все, кто там проводил ремонты, проходили через российский досмотр, там стояла российская техника, объект был взят под охрану заблаговременно. В таких условиях заложить мину туда, куда сядет Кадыров, это вещь невозможная. Поэтому я, конечно, не верю, когда Басаев говорит, что это они ликвидировали. Я думаю, что Басаев сделал это заявление только для того, чтобы получить финансирование, это политический ход был с его стороны.

– В ДНР убирали Захарченко и прочих своих командиров таким же способом…

​– В Грозном нет вообще никаких сомнений, что это именно Кремль убрал Кадырова. Если Басаев туда что-то закладывал бы, он бы заложил так, что полстадиона уничтожили бы. В 2004 году в правительственный комплекс заехал грузовик, начиненный взрывчаткой, вот это был типичный басаевский взрыв – такой взрыв, что весь Дом правительства снесло. Это понятно, его почерк. А на стадионе явно работали профессионалы из ФСБ.

– Если это понимают все в Грозном, стало быть, Рамзан тоже так считает?

– Я думаю, Кадыров прекрасно это знает. Кадыров не просто так оказался в момент взрыва в Москве и через полчаса уже был в Кремле в спортивной форме.

– Да, знаменитые кадры.

​– Он же был руководителем службы безопасности, 9 мая – это ответственное мероприятие, парад, почему он в этот момент оказывается в Москве? Кадыров кого только ни обвинял в смерти своего отца, он уже и бывшего президента Алханова обвинил в смерти отца, сказал, что это они подготовили. Потом обвинил в этом братьев Ямадаевых. Это говорит о том, что он знает, кто убил его отца, но использует эту карту, когда ему выгодно. Нужно кого-то объявить врагом народа, он обвиняет: ты, мол, моего отца убил. Я думаю, он все прекрасно знает. Даже смерть его родного брата через несколько дней после смерти отца (по слухам, он от передозировки умер), я думаю, не случайна.

– Вы не раз говорили о том, что "путь Ахмата" – это новая религия в Чечне или идеология, похожая на ленинизм…

​– Однозначно, это прямая параллель с ленинизмом, они копируют всё. У нас на чеченском языке была газета "Путь Ленина", сейчас "Путь Ахмата-Хаджи". Изначально они это делали как некую политическую идеологию, но в последнее время, особенно в этом году, религиозно-политическую делают. Они целенаправленно возводят Кадырова-старшего в лик святых. Духовные лица всякие, типа муфтия и советников по делам религий, активно включились в эту работу. Допускают даже такие выражения, что "его слова были пророческими", "он мог предвидеть будущее", "если кто-то придет на его могилу и обратится к Всевышнему с мольбой, то это место более достойно того, чтобы молитва была услышана". Такие заявления делаются, кощунственные с исламской точки зрения. Думаю, очень скоро мы увидим, как на могиле Ахмата Кадырова появится мавзолей, недолго осталось.

– Вам же и угрожают кровной местью за непочтительные слова об Ахмате Кадырове?

​– В моих словах не было оскорбления, я просто охарактеризовал действия человека, я не назвал его как-то уничижительно. Я сказал в разговоре с Шевченко, что Кадыров-старший является предателем чеченского народа. Это был ответ на вопрос Шевченко, он спросил "Кем был Кадыров в 1999-м?", я сказал: "Он был тогда уже предателем чеченского народа". Шевченко сказал, что, мол, вы оскорбляете его память. Я сказал: "Я презираю память Ахмата Кадырова". Это не оскорбление человека. Оскорбление человека – это когда Кадыров говорит, что я незаконнорожденный, вот это уже переход на личности. Это оскорбление меня, моей матери, моей семьи. А я просто охарактеризовал действия Ахмата Кадырова: он был сначала на одной стороне, затем перешел на другую сторону и стал бороться с теми, с кем он был вчера. С любой точки зрения этот поступок называется предательством, а человек, совершивший его, называется предателем. Ладно, со мной можно не согласиться, мне можно предъявить контраргументы, но на такие вещи не отвечают кровной местью – это глупость полная. Вот это и есть подавление любого инакомыслия, то есть человек не может высказать свое мнение, даже если он находится за пределами этой республики. Просто отвратительные вещи там происходят.

– Только что сменился руководитель в Ингушетии. Юнус-Бек Евкуров отправлен в отставку. С чем это может быть связано – с территориальным конфликтом с Чечней?

​– Я думаю, что Евкуров не справился с ситуацией, поднялся слишком большой шум из-за этого. Кремль такой менеджер не устраивает – это однозначно. Кремлю нужно, чтобы всё было тихо. Пусть лучше там будут убивать, пытать людей, чем эти митинги, волнения. Представьте: там идет митинг, ФСБ долбит отчеты каждый час, и это держит в напряжении власти. Такой наместник, который не справляется с этой темой, им не нужен. Евкуров не захотел стать, как Кадыров, палачом своего народа, поэтому его сменили. Я думаю, что для жителей Ингушетии это не лучшее изменение. Сейчас они радуются, но потом будут ностальгировать по Евкурову.

– Есть ли подспудное социальное напряжение в Чечне, или московские деньги как-то удерживают ситуацию?

– Социальное напряжение в Чечне удерживает тирания. Никакие деньги из тех, что выделяются Кадырову, до населения не доходят. Наоборот, население грабится, и за счет этого грабежа Кадыров возит всю свою бойцовскую команду отдыхать в Дубай, круглогодично там арендует виллу. Разворовывание бюджета подразумевает то, что у людей отнимают деньги. На министерства, на различные ведомства бюджет выделяет деньги, и эти деньги оказываются в кармане у Кадырова. Это целая программа обналичивания денег, подставные фейковые контракты. Поэтому деньги точно никого не держат. Только тирания, которую устраивает Кадыров. Люди пропадают без вести, потом привозят их тела, даже не дают похоронить в соответствии с канонами ислама, говорят: быстро закопайте ночью, как собак. Вот эти вещи людей останавливают. Конечно, люди боятся.

– На вас не пытались напасть? Было что-то, помимо заочных оскорблений?

– Нет, ничего такого не было. Различные угрозы в социальных сетях, сообщения, но попыток покушения не было ни разу.

– Чеченские эмигранты старшего поколения, с которыми я говорил, называют вас голосом поколения. Чувствуете ли вы себя таким выразителем мыслей чеченской молодежи?

​– Да, это правда. Основная моя аудитория – молодые люди, от подросткового возраста и до 40 лет. Но я не говорю ничего такого, чего люди не знают, эксклюзива в моих словах нет, за исключением редкостных случаев, а так я говорю то, что знают все, но сказать не могут, потому что с ними произойдет то, что с Хизиром Ежиевым случилось. Потребность высказаться есть. Я это говорю, и люди рады тому, что я выражаю их мысли. Я их очень хорошо понимаю, ведь я тоже был на их месте буквально три-четыре года назад, находясь в Грозном. Когда в Европе кто-то высказывался, я смотрел, и у меня было такое ощущение, что это я высказался, и мне было приятно. Я понимаю, что они чувствуют, когда я говорю.

– Вы поддерживаете связь со старой оппозиционной диаспорой? Например, с людьми, которые делают "Кавказ-центр"?

​– Это прародители "Имарата Кавказ", это тема, которая мне неинтересна, от них я держусь подальше. Есть люди, которые были в правительстве у Дудаева, затем у Масхадова, старое поколение – Закаев, Идигов. С кем-то из них у меня есть взаимопонимание, но в основном мы просто игнорируем друг друга, а в каких-то случаях даже есть нападки на меня. Я пока не отвечаю, потому что сегодня мы не нуждаемся в таких распрях. Время, я думаю, все расставит по своим местам.

– Видел вашу интересную беседу с сыном Джохара Дудаева…

​– Джохар Дудаев, безусловно, был гениальным человеком. Теперь кадыровская пропаганда выливает ложь на семьи наших бывших лидеров – семью Дудаева, семью Масхадова. Кадырова заслуженно обвиняют в роскошной жизни, в том, что он грабит и народ, и российскую казну, и на эти деньги шикует. И именно в этом они постоянно пытаются обвинить детей Дудаева, детей Масхадова, говорят, что, мол, это они деньги воровали. Громче всего кричит "держи вора" сам вор. Сегодня семья Дудаева – беженцы в одной из стран Европы, у них нет вилл в Дубае, у них нет многомиллионных скакунов. Откуда у госслужащего Кадырова деньги на спортивные клубы, огромный таксопарк, один из самых дорогих в мире личный самолет?

– Так же работает и московская пропаганда, они постоянно пытаются обвинить оппозиционеров в стяжательстве.

– Когда я говорю про кадыровскую пропаганду, я ее не обосабливаю от кремлевской. Это все одна власть, одна методичка, работают они по одной схеме. Есть такая тенденция, я ее давно заметил, что на Чечне Кремль испытывают какие-то ноу-хау. Что-то в Чечне испытывается, внедряется, а потом по всей России. Чечня сейчас является полигоном для Кремля: если там пройдет, то и в России пройдет.

– Как вы представляете идеальное развитие ситуации в Чечне?

– Идеальное развитие событий – это возврат к мирному договору между Россией и Чеченской республикой Ичкерия от 1997 года, который был подписан Ельциным и Масхадовым. Возврат к этому договору, полный вывод войск, деоккупация региона – идеальный исход, но крайне маловероятный.

– А идеальное развитие вашей частной истории? Польша вам отказала в политическом убежище. Что вы намереваетесь делать? Не собираетесь переезжать в другую страну?

– Я не имею никакой возможности куда-либо переезжать, буду добиваться статуса беженца здесь. Но пока, к сожалению, не могу сказать, что есть позитивные сдвиги в моем деле.

– Вы подозреваете, что решение принято под давлением Кадырова?

– Я думаю, что идет посерьезнее работа, не на уровне Кадырова – это уже уровень российских спецслужб. Видимо, у них есть взаимопонимание в этом вопросе с польскими коллегами. Я просто не знаю, в чем меня обвиняют, поэтому мне очень сложно комментировать или как-то защищаться. Но очевидно, что российские спецслужбы дали какую-то ложную информацию, на которую, к сожалению, купились польские спецслужбы. Мне бы очень хотелось узнать, в чем конкретно меня обвиняют.

– У вас есть возможность опротестовать это решение?

– У меня различные инстанции для апелляции. Вопрос по убежищу находится в Высшем суде Польши, аналог Верховного суда России. Вопрос по депортации находится во второй инстанции – это управление по делам иностранцев.

– То есть немедленная депортация вам не грозит?

– Когда ты признан опасным для страны, в твоем отношении, к сожалению, не работают правовые нормы, тебя могут в любой момент просто тупо посадить на самолет и отправить. И были такие прецеденты. Поэтому мое положение очень опасное. Не могу сказать, что я живу спокойно, будучи уверенным, что меня не депортируют, но в то же время правовые рычаги у меня еще не исчерпаны.

– А вы получили поддержку от польских юристов, правозащитников?

– Да, даже польский омбудсмен присутствовал на моем слушании в суде. За меня вступились Amnesty International, Human Rights Watch, российский "Мемориал", польские журналисты, польский омбудсмен. Но пока это, к сожалению, не дает никаких результатов.