Работавший в милиции "ДНР" города Докучаевск Владимир Карась или сотрудничавший с сепаратистами, избивавший других заключенных Евгений Бражников оказались на свободе в результате последних двух обменов между Украиной и контролируемыми Россией республиками Донбасса. В то же время житель города Кальмиусское (до переименования он назывался Комсомольское) Валерий Матюшенко, арестованный за проукраинскую позицию 15 июля 2017 года, до сих пор остается в плену в непризнанной Донецкой народной республике. Помимо него, речь идет о по меньшей мере восьми гражданских лицах, отправленных в тюрьму за свои взгляды, и пяти военных, взятых в плен.
На это противоречие указала Медийная инициатива за права человека Украины, призывающая выработать правила, согласно которым можно было бы избежать ошибок при составлении списков на обмен.
В феврале этого года освобожденный по обмену блогер Станислав Печенкин в интервью Радио Свобода высказал несогласие с тем, что Евгений Бражников оказался на свободе в результате обмена: "Евгений Бражников – личность достаточно известная, активный участник сепаратистских митингов "русской весны" в Донецке. Он потом за свои деньги поставлял боевикам Гиркина-Стрелкова в Славянск оптические прицелы, приборы ночного видения, большой друг блогера Анатолия Шария. В 2015–16 годах он был начальником службы безопасности одного из донецких заводов, и там какие-то боевики ему оставили на хранение оружие. А эмгэбэшники позарились на это оружие и, чтобы его отжать, обвинили его в том, что он якобы украинский диверсант и хочет свергнуть власть "ДНР" по заданию украинских спецслужб, для чего и накапливал оружие. Его внезапно обменяли во время последнего обмена, хотя он сепаратист и при этом активно сотрудничал с начальством "Изоляции" (нелегальная тюрьма на территории "ДНР". – Прим. РС), участвовал в пытках над другими удерживаемыми и в издевательствах". Одновременно с этим освобожденный по обмену журналист Станислав Асеев рассказал, что Бражников его избивал. Но несмотря на это, он оказался на свободе и не находится в заключении, хотя против него и возбудили несколько уголовных дел – на основании показаний других освобожденных пленных. Сомнения в том, что Бражников должен был быть обменян, есть и у Татьяны Катрыченко из Медийной инициативы за права человека:
– Он попал в заключение, кажется, в 2016 году, но в обменный список СБУ его внесли только в 2018-м. Почему человек два года находился в застенках, а его родственники не пытались сразу его освободить? Есть даже видео о том, как его знакомый говорит, что Женю задержали неправильно, он поддерживал "русскую весну", участвовал в акциях протеста на стороне пророссийских сил в Донецке весной 2014 года. То есть это свой человек попал к своим же, но свои его не захотели отпускать. Значит, не зря его внесли в список только через два года. Видимо, он и его семья надеялись, что, скорее всего, его освободят другими способами, не через список СБУ. А потом еще оказалось, когда я поговорила с освобожденным в 2017 году Игорем Козловским, что Бражников действительно боялся, что его внесут в список на обмен и передадут Украине, потому что он поддерживал сепаратизм на территории Донецкой области.
– Были ли Бражникову предъявлены обвинения после его возвращения?
– На него было очень много жалоб, что, находясь в "Изоляции", и в тот момент, когда он думал, что будет освобожден своими, он издевался над другими людьми. По этому эпизоду после освобождения в 2019 году было начато уголовное производство, потому что люди, которые были освобождены с ним, подали заявления на Бражникова об издевательствах.
– А в сепаратизме его не обвиняют?
– Насколько я понимаю, его обвиняют в участии в террористической организации, потому что в "Изоляции" он работал на стороне сепаратистов. Но он на свободе, под подпиской о невыезде, не под стражей или в СИЗО, – рассказывает Татьяна Катрыченко.
Последний обмен пленными между Украиной и контролируемыми Россией республиками Донбасса состоялся 16 апреля. Из заключения "ДНР" и "ЛНР" вернулись 20 человек, в основном гражданские лица. Среди них только о военнослужащем Викторе Шайдове и 23-летнем студенте Сергее Русинове, которого осудили на 6 лет тюремного заключения за комментарии и лайки в социальных сетях, можно сказать, что речь идет о тех, кто действительно отстаивал территориальную целостность Украины. Из-за этого министерство по вопросам реинтеграции временно оккупированных территорий Украины делало заявление о том, что не существует универсальной формулы, почему одних должны оставлять в тюрьме, а других освобождать, что речь идет о гражданах Украины. Однако родственники тех, кто находится в заключении на неподконтрольных Киеву территориях, недоумевали, почему, например, бывшего милиционера Владимира Карася, сотрудничавшего с сепаратистами, освободили по обмену в апреле этого года.
– Владимир Карась остался жить на оккупированной территории после событий 2014 года, – рассказывает Татьяна Катрыченко. – В открытых источниках мы нашли информацию, что он работал в так называемой милиции "ДНР", в городе Докучаевск. Речь о зарплатной ведомости сотрудников "МВД ДНР" по состоянию на октябрь 2014 года. Подобные ведомости как доказательства используют в украинских судах, поэтому мы посчитали возможным предположить, что написанное в них – правда. К тому же Владимир Карась находился в одной колонии с Бражниковым – макеевской колонии №97 для бывших работников правоохранительных органов. В ней не содержат так называемых политических заключенных, они находятся в 32-й колонии, где у них там специальный барак.
– Почему эти люди оказываются в списке на обмен?
– Списки составляет Служба безопасности Украины. Начиная с 2014 года, в них попадали в первую очередь военнослужащие, которые защищали Украину, а также гражданские лица, которые имеют проукраинскую позицию. Когда боевые действия стали менее интенсивными, в списках стало меньше военных и больше гражданских. Когда происходили последние обмены, в 2017 и в 2019 годах, речь шла о десятках человек. Среди них были те, за освобождение которых боролись родственники, они устраивали акции, общались с представителями власти и международными организациями. Поэтому имена большинства этих людей были на слуху. Но и тогда среди этих известных пленных были люди, мягко говоря, с сомнительной репутацией. Просто их появление в этих списках не было заметным. Что касается последнего обмена, то громкие фамилии в большинстве уже закончились. Уже почти никто не знает, кого именно нужно освобождать по обмену с неподконтрольными территориями. Остались примерно 10 человек военнослужащих, попавших в плен. Остальные – гражданские. Может, поэтому 16 апреля на обмен не приезжал президент? С одной стороны, можно оправдываться коронавирусом, но с другой стороны, возможно, представители власти понимали, что они освобождают граждан Украины, которые по условным, возможно, критериям, но не должны были оказаться в списке СБУ.
– Но, когда говорят об обмене, речь все-таки идет о гуманитарной миссии: Украина принимает обратно всех людей, которые хотят вернуться. Почему вы считаете необходимым обращать на это внимание?
– Это гуманитарная акция, если человек по законам Украины был незаконно задержан, незаконно осужден, его удерживают незаконно. Но государство Украина отдает в обмен на людей с сомнительной репутацией тех, кто был осужден за государственную измену или за терроризм по законам нашей страны. То есть мы отдаем людей, которые совершили преступления, доказанные в суде государства Украина. А суды на неподконтрольной территории не действуют законно. Помимо этого представим себе, что сепаратисты завтра попросят людей, осужденных за мошенничество, и тогда мы как будем менять? Мошенников на мошенников – граждан Украины на граждан Украины? Иными словами, в этом формате нет системы. У нас есть подозрения, что родственники на неподконтрольных территориях за материальное вознаграждение просят, чтобы добавляли шпионские или политические статьи, чтобы можно было освободить человека по обмену.
– Каковы сейчас критерии появления людей в списке СБУ на обмен? Это обращения родственников или государственные органы сами определяют, кто должен по обмену вернуться в Украину из "ДНР" и "ЛНР"?
– По обращениям родственников. Они обращаются в полицию с заявлением о том, что пропал человек или что его украли. Полиция открывает уголовное производство об исчезновении человека на неподконтрольных территориях Украины, и с этим открытым производством человек обращается с заявлением в СБУ. Теоретически любой может в списке СБУ оказаться. Так было всегда, просто сейчас этим инструментом пользуются люди, которые не имеют отношения к конфликту в том понимании, которое мы определяем как поддержку целостности страны. Поэтому в этом списке оказываются даже такие люди, как, например, Александр Садовский, который был задержан еще милицией на то время Украины в Донецке за конкретное преступление – убийство (в мае после обмена Садовский был арестован Шевченковским судом Киева по подозрению в мошенничестве, а также убийстве кассира. – Прим. РС). Правоохранительные органы Украины расследовали это преступление, но не успели передать материалы в суд, потому что в Донецке произошли события, о которых мы хорошо знаем. Человек сидел, пока так называемые правоохранительные органы "ДНР" не взялись за дело Садовского. Они осудили этого человека, и он там остался в заключении, а потом был обменян. В моем очень субъективном понимании этого человека нужно было освободить по обмену, потому что если это гуманитарная акция, то речь о том, что он находится в заключении без законного приговора. Но, с другой стороны, за него Украина отдает того, кого называет террористом. Это, мне кажется, неправильно.
Таким образом, мы снова возвращаемся к вопросу о том, что нет критериев формирования списков. Украина действительно не может сказать: мы одного освобождаем, а другого не освобождаем, потому что это не определено на законодательном уровне. Сейчас, конечно, ни глава Службы безопасности Украины, ни президент теоретически не могут взять на себя такую ответственность и сказать, почему Иванов хуже Петрова или наоборот, какая очередность освобождения у них должна быть. Если мы говорим о гуманитарной миссии, то, может, в первую очередь освободить людей, которым за 70 лет, женщин, тех, у кого есть тяжелые хронические заболевания? А мы знаем, что такие люди среди пленных есть, были они освобождены и во время прошлых обменов, – говорит Татьяна Катрыченко из Медийной инициативы за права человека Украины.
