Индия и Пакистан приводят войска в состояние полной боевой готовности и обмениваются крайне резкими заявлениями после того, как индийское правительство заявило о ликвидации особого статуса своего самого северного штата Джамму и Кашмир. Этот огромный регион с древней и сложной историей, стратегически расположенный на стыке границ Индии, Пакистана, Китая и Афганистана, уже много десятилетий остается разделенным на несколько частей, это земля раздора, нападений боевиков и пограничного конфликта между Дели, Исламабадом и частично Пекином. Штат Джамму и Кашмир – единственная часть Индии с подавляющим мусульманским населением.
Раздел Кашмира никогда не был закреплен никакими официальными соглашениями, и потому с 1947 года, когда на карте мира и появились независимые Индия и Пакистан, остается очагом напряжения между занимающими различные его части государствами. По итогам войны 1947–1949 годов Индия получила контроль над примерно двумя третями территории региона, остальная часть отошла Пакистану.
Всего в истории противостояния Индии и Пакистана произошли три крупные войны и несколько более мелких конфликтов, в том числе Первая индо-пакистанская война (Первая кашмирская война, 1947–1949 годы), Вторая индо-пакистанская война (Вторая кашмирская война, 1965 год) и Третья индо-пакистанская война (1971 год, больше связанная с войной за независимость Бангладеш). В 1984 году в Кашмире случился малоинтенсивный пограничный конфликт на леднике Сиачен, закончившийся лишь в 2003 году, когда в этом районе вступил в силу договор о прекращении огня. В 1999 году Пакистан начал так называемую Каргильскую войну, однако в отличие от предыдущих она не стала по-настоящему масштабной. При этом официальный Исламабад вообще всегда заявляет, что в этом конфликте его армия никогда не участвовала.
В феврале 2019 года произошла новая эскалация конфликта из-за совершенного 14 февраля в Джамму и Кашмире теракта, в результате которого погибли 45 индийских полицейских. В ответ на нападение Индия нанесла авиаудар по лагерю взявшей на себя ответственность за теракт местной, поддерживаемой Исламабадом мусульманской террористической группировки "Джаиш-е-Мухаммад", в городе Балакот на подконтрольной Пакистану части Кашмира. Вслед за этим пакистанская авиация провела бомбардировку территории близ военных объектов вдоль линии контроля в Кашмире. Индийские летчики преследовали пакистанские самолеты, произошёл воздушный бой, в котором ВВС Индии и Пакистана потеряли по одному самолёту с каждой стороны.
До сих пор фактически Кашмир разделен так называемой "Линией контроля" (LOC) – демаркационной линией, проведенной по территории бывшего княжества Джамму и Кашмир. Это непризнанная юридически, но de facto граница. Раньше она называлась "Линией прекращения огня", но была переименована в "Линию контроля" – после подписания сторонами соответствующего соглашения в 1972 году индийская часть княжества тогда стала известна как Джамму и Кашмир, в то время как Пакистан создал свои образования, Гилгит-Балтистан и Азад Кашмир. При этом часть своего Кашмира Пакистан, для улучшения отношений, передал Китаю, имеющему на этот регион свои исторические претензии – что до сих пор вызывает протесты и резкое неприятие в Дели. Поэтому в Кашмире имеется и так называемая "Линия фактического контроля" (LAC), учитывающая нынешнее фактическое обладание КНР переданной ей областью Аксай-Чин.
В последние десятилетия индо-пакистанский конфликт из-за Кашмира стал вызывать все большие опасения из-за того, что оба государства создали собственное ядерное оружие и активно продолжают наращивать свою военную мощь. Точное количество ядерных боеголовок, имеющихся у вооруженных сил Индии и Пакистана, никогда не было известно. Однако, по неподтвержденным данным, у Индии их примерно 120–130. У Пакистана еще два года назад насчитали не меньше 140.
6 августа нижняя палата парламента Индии (Лок Сабха), вслед за Сенатом (Раджья Сабха), одобрила решение правительства об отмене статьи 370 конституции страны, наделявшей штат Джамму и Кашмир особым статусом, и о разделе его на две союзные территории (имеющие гораздо меньше автономных прав, чем любой другой индийский штат, и управляемые не губернаторами, а прямо из столицы) – на собственно Джамму и Кашмир и Ладакх, отдельную историческую территорию. Ранее в штате Джамму и Кашмир любые законы и распоряжения федерального правительства Индии должны были получить одобрение местной законодательной ассамблеи (за исключением вопросов обороны и внешних связей).
Также в индийской конституции существовала до сих пор статья 35А, которая запрещает всем другим индийцам (то есть в основном индусам, индуистам) из других штатов и территорий переезжать сюда, покупать землю и работать в местных органах власти. В соответствии со статьей 35А кашмирцы получали многочисленные льготы при приеме на госслужбу и при поступлении в учебные заведения штата. Теперь, когда особый статус Кашмира отменен, жители остальной части Индии получают право приобретать собственность в регионе и поселяться в Кашмире навсегда. Именно этот факт вызывает наибольший гнев и опасения кашмирского мусульманского большинства – они убеждены, что вскоре произойдет демографическая трансформация региона и большинство населения составят индуисты.
Решению федерального правительства в Дели во главе с премьер-министром Нарендрой Моди, лидером правящей националистической индуистской Индийской народной партии (Бхаратия джаната парти), имеющей сейчас решающее большинство в обеих палатах парламента, предшествовало значительное наращивание индийской военной мощи в регионе, комендантский час, прекращение доступа к интернету и блокирование мобильной связи по всему штату, а также аресты местных политических лидеров. Под домашним арестом оказались бывшие премьер-министры Джамму и Кашмира, мусульмане Омар Абдулла и Мехбуба Муфти. Есть сведения, что в Джамму и Кашмир в последнее десятилетие находилась чуть ли не треть всех индийских сухопутных вооруженных сил. Кроме того, в течение июля – начала августа туда было переброшено дополнительно до 30 тысяч солдат.
15 августа в Индии намечены масштабные торжества по случаю очередного Дня независимости. По информации индийских спецслужб и полиции, кашмирские мусульманские боевики, которых, как утверждает Дели, поддерживает пакистанская армия, готовят в этот день несколько терактов, в первую очередь в Кашмире.
Нарендра Моди и его окружение говорят, что отмена особого статуса Джамму и Кашмира приведет к экономическому процветанию региона, ликвидации сепаратистского и террористического движений и решению многочисленных местных социальных проблем, в первую очередь к возвращению домой более 150 тысяч кашмирских пандитов – особой высшей индуистской этнокастовой группы, члены которой бежали из Кашмира из-за терактов со стороны исламистских группировок.
Однако в Исламабаде и в Пекине, в последнее время выстраивающих все более тесные военно-политические связи друг с другом, считают совсем по-другому. Премьер-министр Пакистана Имран Хан заявил, что распорядился активизировать все дипломатические каналы для разоблачения "жестокого индийского расистского режима, нарушающего права человека". "Пакистанская армия намерена твердо поддерживать кашмирцев в их справедливой борьбе за свободу, до самого конца, – c таким заявлением выступил 7 августа глава Генштаба пакистанской армии генерал Камар Джавед Баджва, добавив: – Мы готовы в самой высокой степени исполнять свои обязательства в их отношении". В пакистанских городах который день идут почти миллионные, весьма агрессивные антииндийские манифестации.
А представитель МИДа Китая Хуа Чуньин подчеркнула: "Действия Индии неприемлемы и для нас не будут иметь никакой юридической силы. Индия продолжает подрывать территориальный суверенитет Китая, в одностороннем порядке изменяя свое внутреннее законодательство".
О том, насколько далеко могут зайти Индия, Пакистан и Китай в своей решимости отстоять собственную правоту, и о многих других аспектах Кашмирского конфликта в разговоре с Радио Свобода рассуждает научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений РАН, знаток Южной Азии Алексей Куприянов:
– Кашмирский конфликт – один из самых старых, сложных и опасных в мире. Его вполне можно сравнить с арабо-израильским конфликтом, например. Он длится десятилетиями, то затухая, то опять раздуваясь. Сейчас опять последует неизбежное обострение?
– Да, сейчас активизируются разные тамошние сепаратисты и, скорее всего, начнутся массовые протесты, в том числе в Сринагаре и в Каргиле. Население Кашмира состоит из трех крупных групп – это индуисты, которые живут в основном в Джамму, мусульмане, живущие в Кашмире, и буддисты в Ладакхе. Сам по себе Ладакх делится на два округа – Лех и Каргил. Причем в Лехе подавляющее большинство составляют буддисты, а в Каргиле – опять-таки мусульмане. Получается, фактически, что и там мусульманское меньшинство окажется на новой союзной территории с буддистским большинством, и мусульмане в Каргиле очень недовольны тем, что происходит. Скорее всего, будут протесты везде на улицах, акции, манифестации и одновременно усиление террористической активности, то есть взрывы, стрельба, теракты и все в таком духе.
– Насколько в последние годы в Кашмирском конфликте и вообще в этом огромном регионе были задействованы международные террористические исламистские движения и группировки?
– Международные террористические группировки по отношению к Кашмиру я бы разделил на несколько категорий. Первая категория – это группировки, что называется, дальнего радиуса действия, типа "Исламского государства", вторая – группировки среднего радиуса, вроде "Талибана", и третья – группировки ближнего радиуса. "Исламское государство" в Кашмире практически не присутствует. Они пытались создать какие-то свои ячейки здесь, но произошло почти то же самое, что в Афганистане, – а именно то, что, когда "Исламское государство" пришло в Афганистан, обнаружилось, что там занято практически все местное, условно, "протестное поле". Все друг друга хорошо знают, и когда появляются какие-то чужаки, им сложно угнездиться. Поэтому "Исламское государство", например, в Афганистане далеко не настолько успешно, как в Ираке и в Сирии.
В Кашмире ситуация для "Исламского государства" еще хуже, потому что территория меньше, а степень государственного контроля за тем, что происходит, концентрация силовиков, проникновение агентов спецслужб в ряды потенциальных террористов, понимание самой ситуации правительством – гораздо выше, чем уровень контроля, какого бы то ни было, в Афганистане. То есть какой-то группировке со стороны в Кашмире удержаться очень сложно. Они после первой же своей акции были ликвидированы, причем в том числе конкурентами, другими группировками боевиков. Они, по-моему, все еще там существуют, но какого-то влияния на ситуацию вообще не оказывают.
– А "Талибан" и "Аль-Каида"? Афганистан ведь расположен относительно рядом с Кашмиром.
– Афганские группировки там есть, но замешаны в происходящем очень слабо. "Талибан" – это как таковое пуштунское движение, и поскольку в Кашмире нет пуштунов, там нет для него и базы. "Аль-Каида" – это вообще как бы зонтичная структура, сама по себе в Кашмире она не особо активна, но там присутствуют организации, которые с ней так или иначе связаны. Не напрямую, а, например, по каким-то делам наркоторговли, по чему-то еще. Террористические группировки в Кашмире – это именно кашмирские группировки. То есть это люди, которые базируются, живут в самом Кашмире, они, как правило, этнические кашмирцы либо имеют какие-то с Кашмиром тесные хозяйственные, бытовые связи. Наиболее заметной из них является "Джаиш-е-Мухаммад".
– То есть они не за "всемирный халифат" борются?
– Люди, которые ее основали, в свое время поехали воевать против советских войск в Афганистан. Потом они оттуда вернулись и создали "Джаиш-е-Мухаммад". Они связаны и с талибами, и с "Аль-Каидой", но при этом у них своя повестка. Они получили совместный боевой опыт в свое время, поддерживают какие-то связи, но это все не означает, что они подчиняются талибам и "Аль-Каиде". Вообще, исламские группировки на территории Кашмира делятся на две части. Первая группа – это те, которые выступают за присоединение к Пакистану, то есть за слияние с управляемым им самопровозглашенным Азад-Кашмиром.
Вторая группа – это группировки, которые выступают за полную независимость Кашмира, то есть за создание там собственного, кашмирского государства. И они часто могут менять свою повестку. То есть, например, одна и та же группировка может потихоньку мигрировать из одного лагеря в другой, менять лозунги. Те люди, которые выступают за присоединение к Пакистану, пользуются некоторой поддержкой со стороны Исламабада. Пакистанцы утверждают, что это поддержка исключительно моральная. А индийцы уверены, что это поддержка непосредственно материальная, что это деньги, оружие и лагеря подготовки боевиков.
– А почему в Кашмире за все это время не возникло некоего единого, монолитного фронта борьбы за собственную независимость либо за слияние с Пакистаном?
– У каждого свой взгляд на то, что надо делать, каждый борется за финансирование, каждый пытается возвыситься и утопить других конкурентов, каждый пытается перетянуть в свою организацию людей из другой организации. И все это под непрерывным прессингом со стороны индийской полиции, спецслужб и с учетом того, что приходится, так или иначе, ориентироваться на какие-то переводимые из-за границы деньги, ресурсы и все остальное. То есть каждый пытается как-то прильнуть к своему источнику финансирования. Там действует очень много отдельных политических сил.
Что такое индийский штат? Индия – страна с очень высокой степенью федерализации, организационная структура индийского штата означает, что там проводятся выборы, и в результате по итогам этих выборов формируется правительство, которое обладает очень высокой степенью автономии. Кашмирское правительство обладало до сих пор особой степенью автономии, еще более высокой, благодаря особому статусу. От него индийское правительство в Дели ожидало, что оно будет проводить какие-то акции против сепаратистов.
Но те люди, которые находились до последнего времени у власти в Кашмире, как правило, совершенно не были заинтересованы в том, чтобы выступать безмолвными проводниками индийской политической воли. Они пытались затушить сепаратистский костер, сохранив какие-то рычаги влияния на то, что происходит. Не уничтожая сепаратистов, а пытаясь с ними помириться. То есть сама по себе кашмирская ситуация совершенно не похожа на какую-то привычную картинку, когда, например, есть некое центральное правительство и есть свободолюбивые сепаратисты, которые против него борются. В данном случае тамошнее сепаратистское движение частично поддерживается местными же официальными политиками, и частично же местные политики пытаются как-то его погасить.
– Это нынешнее решение правительства Индии оказалось неожиданным и стремительным? Или, что называется, к этому все шло, все это назревало и все, кто интересовались вопросом, давно были готовы?
– БДП, Индийская народная партия, Бхаратия Джаната парти, начиная с 1951 года включала в свои обещания, свою программу вот это – отменить особый территориальный статус Кашмира. Но прошло почти 70 лет, и БДП уже была у власти при Атале Бихари Ваджпаи, однако она ничего не сделала для отмены статуса Кашмира. Нарендра Моди в свой первый срок также ничего не сделал. И многие индийцы привыкли к тому, что это просто такое стандартное обещание, которое никогда не будет выполнено. И ничто не давало оснований предполагать, что это произойдет именно сейчас. Тем не менее, судя по всему, БДП, и Моди непосредственно, просто дождались, когда у них будет подавляющее большинство везде, где только можно, и провели это решение очень быстро, безо всяких сложных дискуссий. Если бы им пришлось каким-то образом это дело обсуждать, дискутировать, вся идея стала бы публичной. И Пакистан был бы готов, он мог бы успеть начать дипломатическое наступление на Индию, обратиться в ООН раньше.
И ведь индийцы провели очень хорошую подготовительную работу. Прямо перед оглашением решения о территориальной реформе они под разными предлогами вывезли из Кашмира всех туристов и паломников (а это регион, в значительной степени живущий туризмом, в том числе иностранным и религиозным) и после этого, очень быстро и очень решительно, перекинули туда войска, отрубили интернет и телефонную связь и фактически заблокировали возможность массовых протестов. То есть решение созревало давно, готовились к нему давно, непосредственная подготовка, без всяких утечек, началась несколько месяцев назад – и поэтому, собственно, был достигнут такой эффект неожиданности.
– Насколько Пакистан сейчас может повлиять на ситуацию, предпринять что-либо, кроме словесных демаршей, обращений к мировому сообществу, призывов, гневных жалоб и так далее?
– Никак. В реальности у Исламабада вообще нет возможности на что-либо повлиять. Потому что Пакистан эти события застали врасплох. Военный вариант абсолютно не стоит на повестке дня, поскольку к нему пакистанская армия не готова, и Индия обладает подавляющим военным превосходством. Каким-то образом начать войну любого масштаба – ради Кашмира Пакистан сейчас не готов и не станет этого делать. Скорее всего, усилится моральная, и не только моральная, поддержка с его стороны сепаратистских движений в Кашмире.
Пакистан эти события застали врасплох
Скорее всего, Пакистан будет дипломатически действовать по двум направлениям. Во-первых, попытается максимально "исламизировать ситуацию", то есть привлечь на свою сторону мусульманские страны, аргументируя тем, что Индия нарушает права кашмирских мусульман. Это будут, конечно, страны Персидского залива, а также, например, Малайзия, Турция. И, заручившись их поддержкой, попытаться обратиться в ООН с протестом. Потому что кашмирская проблема – это интернациональный конфликт, он и признан как международный конфликт. И поэтому Исламабаду можно пытаться сыграть на том, что Дели вот в одностороннем порядке там что-то делает. Но, опять же, Индии есть чем парировать, потому что Пакистан еще раньше сам менял режим управления на своих кашмирских территориях, и более того, даже часть из них передал Китаю.
И второй, наиболее, пожалуй, красивый был бы вариант, если бы сейчас премьер-министр Пакистана Имран Хан обратился бы к президенту США Дональду Трампу – поскольку Трамп неожиданно предлагал уже свое посредничество в разрешении кашмирского кризиса. Индия ведь выступает категорически против вмешательства любой третьей страны в разрешение этого конфликта, и в том случае, если сейчас Трамп и США втянутся в эту проблему и будут настаивать на том, чтобы каким-то образом участвовать в его разрешении, то Дели окажется в очень неприятной ситуации. Индии придется или достаточно жестко отказаться от посредничества США, причем сделать это действительно жестко, потому что это уже не первый раз, когда Вашингтон пытается "поучаствовать", либо – придется пойти на уступки. Но тогда это будет означать для нее достаточно серьезное национальное унижение.
– А может Исламабад сейчас как-то пригрозить Дели тем, что попросит помощи у Пекина? Учитывая их растущую "дружбу", различные совместные китайско-пакистанские грандиозные проекты и еще и то, что Китай, собственно, тоже участник кашмирского спора, хотя и самый младший в данном контексте?
– Пакистан уже намекнул на такую возможность. Он заявил о том, что Индия своими действиями "осложняет свои отношения с соседними ядерными державами". Учитывая, что соседних ядерных держав у Индии всего две, и одна из них – Пакистан, понятно, в какую сторону был намек. Но Китай вообще не заинтересован в том, чтобы влезать в кашмирский кризис и портить отношения с индийцами. Сейчас отношения Пекина и Дели переживают период сближения. Потихоньку это сближение, понятное дело, будет выдыхаться, так как Индия всегда стремится балансировать, соблюдая стратегическую автономию, и ни с кем слишком сильно не сближаться. Но пока Китай все больше и больше инвестирует в Индию, индийско-китайский товарооборот растет, и главное, сейчас Китай никак вообще эта кашмирская проблема не затрагивает.
Хочу высказать свою главную мысль: на самом деле очень может быть, что этот ход Нарендры Моди совершенно неожиданным образом послужит разрешению кашмирского кризиса! Потому что этот старинный клубок наболевших проблем не нравится никому, ни пакистанцам, ни индийцам, ни китайцам. Кашмирский конфликт сильно мешает развитию экономики, развитию нормальных отношений. Разумеется, есть силы во всех этих государствах, особенно в Пакистане, которые заинтересованы в том, чтобы извлекать из этого вечную политическую выгоду, но при этом ясно, что экономически кашмирская проблема мешает Пакистану. И во всех трех странах есть достаточно здравые умы, которые понимают, что статус-кво, который сейчас сложился, поменять нельзя никак.
То есть нет военного пути, который позволил бы объединить Кашмир опять, который внезапно позволил бы индийский Кашмир присоединить к Азад-Кашмиру, находящемуся под пакистанским контролем. Как нет никакой опции, которая позволила бы Индии получить себе обратно весь Джамму и Кашмир, на который она претендует. Китаю, в принципе, вообще не нужны эти территории, он получил уже все, что считает своим, Аксай-Чин плюс еще часть пакистанской территории, и все это его более чем устраивает, потому что закрывает вопросы безопасности его инфраструктурных проектов.
Теоретически лучшим вариантом было бы сейчас, на мой взгляд, просто признать сложившуюся ситуацию, и вместо этих линий контроля провести общепризнанные международные границы. Сейчас в Джамму и Кашмире есть две линии – LOC и LAC, отделяющие пакистанцев от индийцев, а индийцев от китайцев. Если превратить их в нормальные границы, то кашмирский кризис просто сам по себе рассосется, исчезнет. Как исчезнут и все большие внутренние проблемы Индии и Пакистана, связанные с Кашмиром. У индийцев – кашмирские протесты, у пакистанцев – проблема с Гилгит-Балтистаном. Потому что формально Гилгит-Балтистан является частью Азад-Кашмира, но находящимся непосредственно под пакистанским управлением. При этом сами жители Гилгит-Балтистана достаточно напряженно смотрят в будущее, так как они совершенно не хотят обратно переходить под контроль непризнанного миром самопровозглашенного Азад-Кашмира. Они хотят стать нормальными пакистанскими гражданами, получить пакистанские паспорта, чтобы Гилгит-Балтистан превратился в еще одну обычную пакистанскую провинцию. Если по примеру Индии Пакистан проведет точно так же свои структурные реформы, то есть ликвидирует Гилгит-Балтистан как часть Азад-Кашмира, превратив его в прямую управляемую территорию, то очень может быть, что кашмирский вопрос будет скоро окончательно разрешен.
