Президент Института геополитики и прикладных наук, итальянский политолог Тиберио Грациани в интервью журналу «Огонёк», рассуждая о проблемах сегодняшней Европы, отметил, что отсутствие политического единства ЕС объясняется как раз тем, что ЕС и не является единой политической структурой, как США или РФ. «По сути, Евросоюз все больше олицетворяет наднациональная бюрократия, которая сосредоточена на себе и своих интересах, а они отличаются от нужд людей, населяющих европейское пространство. Такое положение дел подпитывает евроскептические и европротестные настроения», - подчеркнул итальянский эксперт.
К теме оторванности элиты от народа обращается и мой российский коллега Тимофей Бордачев, директор Центра комплексных европейских и международных исследований Высшей школы экономики. «Разрыв между «наднациональными» элитами, из которых рекрутируется, в том числе, европейская бюрократия, и простыми гражданами постепенно нарастал. Это, как известно, не только европейская проблема. В США такой разрыв привел к победе несистемного кандидата на президентских выборах в прошлом году и послужил причиной «гибридной гражданской войны», когда большая часть истеблишмента, средства массовой информации и спецслужбы ведут борьбу против главы государства. В Европе разрыв между теми, кто наслаждается благами интеграции, и теми, кто за нее только платит, подрывает доверие граждан ко всему проекту»¸ - пишет автор на сайте «Ленты».
Даже Ангела Меркель, сохраняющая непоколебимый оптимизм в вопросе будущего ЕС, признает определенные ошибки в работе Союза. Так, на днях она заметила, что руководство стран Евросоюза далеко не всё делало надлежащим образом, но у объединения есть время и хорошая база для исправления ошибок, пишет «Газета» со ссылкой на ТАСС. «Открывая внутренние границы, мы не думали об укреплении внешних границ. Вводя единую валюту, мы не были готовы к кризису. Но все это мы исправляем сейчас через банковский союз и механизмы стабилизации. Главное, что все это должно делаться в атмосфере солидарности», - пояснила госпожа канцлер.
Между тем, культивируемая сейчас идея «Европы разных скоростей» не вызывает восторга как раз в тех странах, которым суждено быть на вторых скоростях. Так, латвийская газета «Latvijas Avize» пишет, что на деле новая концепция будет означать появление в Европе «правящего центра» и «послушной периферии», которая станет покупать товары худшего качества, поставлять «центру» ценную рабочую силу и вдобавок будет заботиться о безопасности ЕС. Если бы эти мысли не принадлежали журналисту из бывшей советской Латвии, я бы не стал говорить, что у автора публикации явно возникли неприятные аналогии с диктатом советского Центра…
Диктат или нет, но Европа сегодня действительно на распутье. Голландский «экзамен» на противостояние евроскептицизму Старый континент сдал успешно – правая Партия свободы не смогла получить даже относительного большинства, хотя число мандатов немаленькое. Однако следующий экзамен куда серьезнее – 23 апреля во Франции пройдет первый тур президентских выборов, и мало кто сомневается в том, что Марин Лё Пен пройдет во второй тур. А осенью состоятся выборы в Бундестаг, и никто не берется предсказать уверенную победу Ангелы Меркель.
Но это будущее. Анализ прошлого и настоящего показывает, что бесспорно успешный проект Европейского Союза немного забуксовал после безудержного расширения в 2000х годах: всего за три года число стран-членов увеличилось с 15 до 27. Однако это, по большому счету, лишь замедлило темпы роста союзной экономики. А вот по-настоящему серьезный удар был нанесен Европе… ею самой, когда она имела неосторожность зайти на постсоветское пространство с проектом «Восточное партнерство».
Польско-шведская идея (Радослав Сикорский и Карл Бильдт) объединения шести бывших республик СССР – демонстративно без России – была хорошей лишь в части широкой финансовой помощи для модернизации экономики, структурных реформ, укрепления демократии и т.д. Поскольку добрая половина этих стран – Украина, Молдова и Грузия – не скрывала желания стать членами ЕС, соответствующий отказ из Брюсселя действовал на них удручающе, хоть и не мешал европейской интеграции. С другой стороны, отсутствие ясных перспектив членства в ЕС служил хорошей почвой для усиления антиевропейских настроений в этих странах, особенно в Молдове с ее «успешной» внутренней политикой последних лет.
Вместе с тем, российская дипломатия в ответ на столь «нахальный» проект перестала скрывать свое недовольство, открыто называя «Восточное партнерство» антироссийским. Если вступление стран бывшего соцлагеря и даже Прибалтики воспринималось в Москве как нечто вполне естественное (их вступление в НАТО – отдельный разговор), то «покушение» на Украину или Южный Кавказ расценивалось Россией как посягательство на зону естественных национальных интересов.
Полпред России в Брюсселе Владимир Чижов в мае 2015 года сказал, что изначально Брюссель поставил шесть республик перед «искусственной дилеммой»: либо Россия, либо ЕС. «Вот прошло шесть лет, и за всё это время Евросоюз ни разу ни с одним проектом к нам не обратился, что не могло не укрепить нас в мысли о том, что политическая цель данной инициативы не направлена на взаимодействие с Россией, а наоборот: весь этот проект по большому счету преследует цель оторвать фокусные страны от России и является инструментом некой искусственной конкуренции с ней за регион, который они сами называли «общим соседством», - цитирует российского дипломата агентство «Интерфакс».
И заметьте: проект появился в 2009 году, когда не было даже намека на сегодняшнюю конфронтацию России с Западом, - наоборот, шла «перезагрузка». Еще одна серьезная ошибка была допущена в 2013 году, когда подготовка к судьбоносному Вильнюсскому саммиту «Восточного партнерства» заставила Европу жестко поставить перед кандидатами вопрос «или… или…». Увещевания, например, Армении в лице Сержа Саргсяна, который просил Брюссель изыскать возможности для изменения формулы на «и…и…», не нашли отклика. А потом начался Евромайдан и далее по списку. И лишь затем европейцы осторожно признали, что, в принципе, можно было бы и совместить два интеграционных проекта – это, кстати, доказала Армения. Но дело сделано – конфронтация зашла так далеко, что теперь уже не имеет значения, кто куда залез и кто первый начал. Проблема, однако, в том, что Европейский Союз задумывался как концепция преодоления вражды, а не возрождения конфронтации, и меньше всего простым европейцам хочется становиться ареной геополитических сражений русофобов и русофилов…