Страшные вещи. Чего боялись в советские времена и чем пугают сегодня (ВИДЕО)

• Современный страх касается предметов, которые находятся на расстоянии вытянутой руки, - это наши лекарства, наши гаджеты. Опасно то, что близко к нам!
• Перед Чемпионатом мира по футболу чиновники распространяли информацию о том, что иностранцы будут предлагать нашим детям сигарету с наркотиком, а там не просто наркотик, а специальный зловредный наркотик.
• Страхи относятся не к конкретному человеку, а к какой-то группе - это иностранцы, сифилитики, туберкулезники, которые разбрасывают на детских площадках марлю со своими плевками, например. А также евреи и цыгане.
• В предыдущее десятилетие популярными были слухи об анонимных злодеях, которые соблазняют наркотиками и разбрасывают шприцы с ВИЧ-инфекцией.
• Начиная с 2016 года, развивалась идея о том, что Интернет опасен, там сидят анонимные злодеи, которые убивают наших детей.
• Современные страшилки деперсонифицированы. По крайней мере, нет персонажей, которых мы боимся, а истории про маньяков слабо популярны.

Тамара Ляленкова: Сегодня мы поговорим о вещах опасных, даже страшных. Во всяком случае, некоторые из них таковыми казались еще некоторое время назад, а что-то внушает ужас до сих пор.

Говорить мы будем главным образом о страхах, выращенных социумом, поскольку именно они меняются. Никому сегодня не придет в голову, скажем, предупреждать подростка, что джинсы могут оказаться отравленными. В то же время раньше не ходило никаких слухов о шприцах со СПИДом. Хотя про спрятанное в жвачку лезвие молодые люди вспоминают до сих пор.

В московской студии сотрудник Moscow Game Center, преподаватель РГГУ Максим Подвальный и антропологи Александра Архипова, Анна Кирзюк, Лаборатория теоретической фольклористики РАНХиГС.

Тамара Ляленкова: Есть вещи, которые не перестали считаться опасными с советских времен?

Александра Архипова: Например, заразная квартира. История о том, как жильцы одного дома пытаются выселить больных онкологией детей, которые во время ремиссии останавливаются в Москве в съемной квартире. Жильцы собирали подписи и пытались (сейчас, правда, они отказались от претензий) их выселить. Почему? Потому что рак заразен, и эти дети представляют опасность для жителей дома.

Представления о том, что рак заразен, и им можно специально заразить, были очень популярны в советское время. Так звучало одно из обвинений в 1953 году евреям-врачам, «убийцам в белых халатах»: они не просто пытались убить членов Политбюро, они и простых людей убивали, прививая им туберкулез или рак через пупок.

Тамара Ляленкова: Максим, в материале видеоигр прослеживается та же тенденция?

Максим Подвальный: Как и во всей современной массовой культуре, существует троп со страшной больницей, с врачами убийцами. Больница - довольно популярное место действия в видеоиграх, и страшное. Что, в каком-то смысле, исходит из вполне объективных свойств больницы, потому что это такой институт, где пациент оказывается объектом контроля со стороны неких сил, на которые он особо не может повлиять.

Во-первых, врачи контролируют его через информационное неравенство, потому что они знают о его теле гораздо больше, чем он сам. И пациент

испытывает дискомфорт от этого. Более того, они могут манипулировать им: "Вы должны нам верить. Мы знаем, что для вас лучше", что само по себе является страшным высказыванием. Кстати, оно некоторым образом отражает то, что порой правительство говорит людям: "Вы своего счастья просто не понимаете. Дайте вам помочь". Те же самые фразы зачастую в массовой культуре приписывают лидерам сект.

Во-вторых, люди находятся в закрытом пространстве, которое они не могут покинуть просто так. Как правило, есть охрана, есть режим, который они должны соблюдать. То есть в больнице их тела контролируются, и это ощущается как некоторая репрессия.

Тамара Ляленкова: Анна, что вам, как молодому человеку, который занимался материалом советского времени, показалось наиболее нелепым из тех страшилок, которые тогда бытовали в обществе?

Анна Кирзюк: Если говорить о нелепых на современных взгляд, то это, наверное, страшилки, связанные с западными вещами. Просто по

причине того, что нынешнее общество более открыто, и западная вещь уже не обладает особым статусом, каким она обладала в советское время. Ведь тогда люди были готовы голодать, чтобы накопить на американские джинсы, или перешивали западные лейблы на самопальную одежду.

Тамара Ляленкова: А чего именно боялись?

Анна Кирзюк: Ну, как?! Вы приходите в институт в новых джинсах, купленных у фарцовщиков за 120 рублей (мамина зарплата плюс еще накопления), а тебе говорят: "А вы знаете, что бывает от джинс? От ношения джинс у девочек бывает джинсовый дерматит, а у мальчиков - бесплодие или импотенция, потому что они тесно все обтягивают".

Тамара Ляленкова: Сильный аргумент.

Анна Кирзюк: Также огромное количество слухов ходило про то, что в жвачки иностранцы засовывают толченое стекло, бритвенные лезвия, отраву, а в швах джинс можно найти ампулы, в которые те же самые коварные иностранцы поместили бледных спирохет, вшей, блох и так далее.

Тамара Ляленкова: Люди в это верили?

Александра Архипова: Многие верили, а многие смеялись. Но главным образом эта история была способом маркировать границу между своими безопасными вещами и чужими, западные, в которых неизвестно что. Это останавливает тебя, ты три раза подумаешь - надо купить или нет.

Тамара Ляленкова: С другой стороны, это естественные страхи - свой-чужой...

Александра Архипова: Да, конечно.

Тамара Ляленкова: Или они вбрасывалось специально, политическим осмысленным образом, чтобы подогревать людей в состоянии внутренней враждебности?

Анна Кирзюк: Мы не можем сейчас сказать, что существовали директивы, предписывающие каким-то властным агентам запускать подобные слухи, или что этих директив не было. Мы можем только сказать, что такие сюжеты, особенно в школе, очень часто распространялись по каналам институциональным. То есть приходил вожатый, или учитель, или директор школы и говорил, что "не нужно подходить к иностранцам и брать у них жвачки, потому что жвачки отравленные".

Другое дело, что далеко не всегда это была ситуация, когда коварный взрослый хладнокровно и цинично берет и использует этот сюжет, чтобы напугать ребенка и предотвратить его контакт с иностранцем. Очень часто взрослый сам совершенно искренне в это верил. Причем, иная учительница относилась к таким пугающим историям гораздо более серьезно, чем дети 10 лет, которые над этим просто смеялись.

Cтрашные вещи. Опрос взрослых

Чего боятся взрослые люди

Тамара Ляленкова: У людей есть естественные страхи. Но, может быть, сейчас вообще исчезли ситуации, связанные с опасностью, которую ты можешь не заметить, но которая может тебя настигнуть. Может быть, какие-то вещи вымываются со временем? Или есть какие-то важные штуки, которые живут всегда и используются в поп-культуре, видеоиграх?

Максим Подвальный: Ну, например, страх перед ментальными расстройствами, психическими заболеваниями - давний сюжет в

европейском и американском искусстве. Конкретно в видеоиграх в мейнстриме два способа репрезентации человека с психическими расстройствами - злобный маньяк или несчастный человек, который опасен только для самого себя. Это, скорее всего, безобидный персонаж, которого можно игнорировать, терпеть, над которым можно насмехаться. Но что их всех объединяет - мы никому из них не пытаемся помочь.

Тамара Ляленкова: Хочу вспомнить про книжку, которая через некоторое время выйдет, - "Опасные советские вещи", ее авторы у нас в гостях. Были тогда настоящие злодеи или, может быть, не очень здоровые психические персонажи?

Александра Архипова: В поздние советские времена боялись маньяков типа Фишера, газовщиков, последствия чего наблюдаем и сейчас. В 2018 году нам рассказывали, что есть газовщики, которые звонят в квартиру, где ребенок один: "Мальчик, мы из службы "Мосгаза". Открой, пожалуйста, мы проверяем, как работает конфорка". Ребенок открывает одну, вторую. И дальше квартира взрывается. Это такая смесь из современных историй про "синих китов", "фей огня" и истории про маньяков-газовщиков. За исключением этой линии, как правило, страхи деперсонализированы.

Анна Кирзюк: Да, они относятся не к конкретному человеку, а к какой-то группе - это иностранцы, сифилитики, туберкулезники, которые разбрасывают на детских площадках марлю со своими плевками, например. Это евреи, цыгане.

Тамара Ляленкова: Мы говорим про советское время? Или это плавным образом перетекло к нынешнему молодому поколению, благодаря, может быть, бабушкам и дедушкам?

Анна Кирзюк: Какие-то сюжеты плавным образом, например, про туберкулезников, переплывают в современность. Ведь туберкулезник был тогда, есть и сейчас. Но некоторые фигуры чужих были актуальны только для советского времени, такие, как фигура иностранца или врача-еврея.

Тамара Ляленкова: Нужен ли сегодня такой чужой? Он есть?

Александра Архипова: Вот был мундиале этим летом. И перед чемпионатом чиновники распространяли информацию о том, что эти самые иностранцы будут нашим детям предлагать сигарету с наркотиком, а там не просто наркотик, а специальный зловредный наркотик. Это та же самая модель, просто в этом году она не вызвала такого безумного ажиотажа, как ожидалось.

Cтрашные вещи. Опрос молодёжи

Чего боятся молодые люди

Тамара Ляленкова: Из нынешнего общекультурного что вы можете назвать в качестве, может быть, нового тренда?

Анна Кирзюк: Сейчас очень боятся Интернета. Начиная с 2016 года, развивалась идея о том, что Интернет опасен, там сидят анонимные злодеи, которые убивают наших детей. Они зомбируют их, воздействуют разными способами и так далее. В предыдущее десятилетие популярными были слухи об анонимных злодеях, которые соблазняют наркотиками и разбрасывают шприцы с ВИЧ-инфекцией.

Александра Архипова: В 90-е еще были компьютерные клубы, куда подросток приходит и погружается в ужасный мир видеоигр. Это его зомбирует, и он становится невменяемым, неуправляемым, кончает с собой и так далее. Сейчас эта функция перешла к Интернету.

Анна Кирзюк: Да, это тренд последних двух лет очень сильный.

Тамара Ляленкова: Это то, что, наверное, Максим назвал бы "управление разумом".

Максим Подвальный: Да, в поп-культуре это очень популярный троп - контроль над разумом, лишение персонажа свободы воли. В большинстве случаев, если у нас в художественном произведении (видеоигры в данном случае не исключение) возникает кто-то, кто контролирует разум других людей, то это злодей.

Тамара Ляленкова: Молодые люди иногда говорят, что есть ощущение, что за тобой следят, в том числе через компьютер. То есть это уже не манипуляция кем-то, а такая непрерывная слежка. Это миф? Или они естественным образом до этого сами дошли?

Анна Кирзюк : Если говорить о страхе перед камерами, которые за тобой все время следят, то очень сильно повлиял фильм о Сноудене.

Александра Архипова : Мы должны понимать, в чем особенность этих страхов в отличие, например, от страхов перед американскими джинсами.

Если я так сильно боюсь этих американских джинс, я могу их не носить. Но в современном мире мы не можем позволить себе роскошь отказаться от гаджета. Мы не можем себе позволить не пользоваться смартфоном. Получается, что, с одной стороны, у тебя есть аддикция к предмету, а, с другой стороны, ты ощущаешь страх по поводу того, что он опасен. Вот это довольно интересная вещь. Современный страх касается предметов, которые находятся вокруг нас на расстоянии вытянутой руки, - это наши лекарства, это наши гаджеты. Опасно то, что очень близко к нам!

Тамара Ляленкова: Есть новые страхи?

Александра Архипова: Сейчас есть новый современный страх - женщина-курицаМомо. Персонаж, придуманный японскими аниматорами, с большими куриными глазами, с куриными ногами. Он довольно быстро распространился.

Тамара Ляленкова: А почему?

Александра Архипова: Во многом по той же причине, почему распространилась история про "синих китов". Есть три старшеклассника

(это реальная московская история), которые очень хотели вытрясти деньги из первоклассников. Первоклассники так просто свои деньги на завтраки не отдавали. И тогда старшеклассники возьми и скажи: "Мы кураторы из страшной группы "синий кит". Если ты нам свои деньги не отдашь, мы тебя уговорим совершить самоубийство". И денежки потекли. Это очень активно используется для мелкого шантажа и вымогательства. В это играют, это пересылают в сообщениях ради прикола, ради угрозы и так далее. И есть некоторые дети, которые этого боятся.

Тамара Ляленкова: Аня, расскажите что-нибудь из актуального страшного.

Анна Кирзюк: Если говорить о страхах, которые не спускаются сверху вниз родителями, а возникают среди детей, то из отечественного мне ничего не приходит в голову. Но есть американский персонаж Сландермен, и несколько лет назад произошел жуткий случай, когда две девочки попытались убить свою подругу, потому что они были уверены, что в противном случае этот страшный персонаж Сландермен убьет их. То есть они хотели свою подругу принести ему в жертву.

Тамара Ляленкова: Так культура действует на умы. Но, может быть, это нормальная история? Все-таки раньше были понятные страшилки, которыми все пользовались, все знали их функции. А сейчас это расползается, потому что каждый боится того, чего он боится индивидуально, и это уже не контролируемо и может быть очень опасно.

Максим Подвальный: В каком-то смысле, наверное, это правда. Тот же самый Сландермен - это ведь изначально интернет-страшилка. Такой очень высокий и тощий человек без лица в костюме, который убивает людей. Есть много версий того, почему он это делает, как от него защититься и так далее. Поскольку он стал очень популярным в какой-то момент, появилась видеоигра "Сландермен". Она была очень шаблонно сделана, то есть все, что там делал главный герой под управлением игрока - читал записки с текстом, которые оставили предыдущие жертвы Сландермена, а за игроком ходил Сландермен и мог его убить. Все!

Тамара Ляленкова: С другой стороны, мы в последнее время говорим о том, что культура становится глобальной, поэтому и страх лишается национальных особенностей. Или остаются особенности, связанные с бытованием в конкретной стране?

Александра Архипова: Во-первых, современные страшилки деперсонифицированы. По крайней мере, нет персонажей, которых мы

боимся. Истории про маньяков, которые мы уже обсуждали, слабо популярны. С другой стороны, мы наследовали из советской эпохи страх скрытых опасных знаков. Например, если ты посмотришь на статую "Рабочий и Колхозница", то в шарфе рабочего ты увидишь профиль Троцкого, или перевернутый знак евро, или еще чего-нибудь. Этого страха практически нет в западноевропейских культурах.

Тамара Ляленкова: Получается, что сегодня бытуют страшилки той же природы, что и в советские времена, плюс появляются новые, связанные с технологиями и глобальными культурными трендами.