«Над толпой мелькали нагайки»: полицейские и казаки не наказаны

Адвокаты правозащитного проекта "Зона права" пожаловались в Генпрокурору России на бездействие по делам об избиении участников акций 5 мая и 9 сентября 2018 года. В производстве правозащитников 15 таких дел. Полицейские и казаки избивали участников акций и случайных прохожих. Инциденты зафиксированы в Москве, Санкт-Петербурге, Краснодаре, Челябинске и Красноярске. Несмотря на то что большинство нападений сняты на видео, Следственный комитет России никак не отреагировал на требования юристов расследовать эти происшествия.

Речь идет о людях, избитых на акциях "Он нам не царь", которые прошли 5 мая, и митингах против повышения пенсионного возраста, которые состоялись по всей России 9 сентября 2018 года. По данным правозащитников, полицейские и казаки избили десятки людей. Только на акции "Он нам не царь", которая прошла в 27 российских городах, были задержаны более 1600 человек. Однако попробовать восстановить справедливость решились лишь 15 побитых.

Казаки с нагайками разгоняют акцию в Москве

13 из них пострадали от действий полицейских, на двоих москвичей, в том числе 17-летнюю девушку, напали казаки с нагайкам.

Все пострадавшие, решившие побороться за свои права, зафиксировали телесные повреждения в медицинских учреждениях и подготовили заявления о преступлении, которые были переданы в Следственный комитет РФ. Кроме изложения обстоятельств дел, к этому прилагались фото- и видеозаписи инцидентов, а также показания свидетелей. Однако ни по одному из 15 фактов уголовное дело так и не было возбуждено. В ряде случаев заявления о преступлении в отношении сотрудников полиции необоснованно перенаправлялись из СКР для рассмотрения в органы прокуратуры или МВД (чьи сотрудники и нарушили закон, согласно показаниям пострадавших).

​Среди избитых 5 мая в Москве – 18-летний студент одного из московских вузов Артем Радыгин, который оказался на Пушкинской площади в 16:30, когда там уже никого не было, кроме девушки у фонтана и отряда сотрудников полиции, стоявших в стороне:

– Я пришел туда не на акцию. Я там должен был встретиться с девушкой после занятий в универе, и Пушкинская площадь находится по дороге к метро. Я пришел туда где-то после четырех часов, когда уже никого не было, площадь была абсолютно пустая. Сел на лавку, пробыл там минут 20–30, в это время тоже никого не было. Потом туда пришли человек сто участников акции, но ближе к памятнику, а я сидел там, где фонтан, в противоположной стороне площади. И когда стали выгонять людей, которые стояли около памятника, тогда ко мне подошли сотрудники полиции, скинули меня с лавки и отнесли в автозак.

– Как конкретно это происходило?

– Я сидел на лавке, подошел сотрудник полиции и в грубой форме мне сказал: "Какого черта ты здесь расселся?" Я стал снимать это на телефон, поскольку у меня был телефон в руке. Сразу же подошел второй сотрудник, и меня скинули с лавки. Как только я встал, не успел сделать и пары шагов вперед, как меня сразу же скрутили, ударили по голове и понесли в автозак. На видео я неоднократно говорю, что я не сопротивляюсь, я сам могу идти, но меня продолжали бить дальше по голове. Потом пару раз ударили по ноге во время обыска перед автозаком. И, в принципе, больше ничего не было.

​–​ Есть какие-то медицинские последствия этих ударов, вы что-то зафиксировали?

– Только ушибы. Я потом сразу же поехал в больницу, снял побои и получил справку. Я решил наказать этих полицейских, потому что это было несправедливо. Но, к сожалению, дело никак не двигается. Дело возбудили против меня. За организацию несанкционированного митинга, по 20.2, пункт 5, "Организация массовых беспорядков". Причем дело возбудили на основании двух рапортов сотрудников полиции, которые меня задерживали. Там рапорты, как обычно водится, написаны просто под копирку, причем там написан совершенный бред, по типу того, что я якобы в шесть часов вечера выкрикивал лозунги у памятника Пушкину. Но фишка в том, что в шесть вечера я уже был в ОВД, и от ОВД до Пушкинской площади ехать не меньше полутора часов.

–​ На какой сейчас стадии дело, которое против вас возбудили?

– У меня уже было три заседания, следующее будет в январе. Их постоянно переносят. Мы с моим адвокатом пытаемся предоставить суду доказательства, но такая проблема в суде, что со стороны обвинения приходит только судья. Это какой-то парадокс, и мы уже неоднократно требовали, подавали ходатайство о том, чтобы вызвали в суд свидетелей со стороны обвинения, чтобы хоть кто-то пришел и подтвердил, что он написал рапорт, на основании которого возбудили административное дело.

– Как вы думаете, почему это все затягивается?

–​ Возможно, это связано с тем, что у меня особый статус – я член избирательной комиссии с правом решающего голоса, и поэтому меня нельзя привлекать к административной и уголовной ответственности без особых санкций. Вообще, я не сторонник Навального. Но я не был готов к тому, что меня кто-то будет бить в выходной день, после учебы. Если они говорят, что не надо приходить на какие-то акции протеста, а то мы вас будем бить, – это одно. А другое дело, если акция несогласованная и, по сути, ее там быть не должно, почему я не мог туда прийти? Я просыпаюсь утром, включаю телевизор и не вижу ни одной новости, что на Пушкинской площади будет какая-то массовая акция протеста, куда ходить не нужно. Я ни о чем не знаю, я учусь в центре, рядом с Пушкинской площадью, и почему я не могу туда прийти, я не понимаю, –​ рассказал студент Артем Радыгин.

32-летнего московского юриста Егора Лазуткина, который 5 мая приехал на Пушкинскую площадь на велосипеде, задержали уже после того, как омоновцы вынесли из толпы Алексея Навального. Егор рассказал, что в этот день ездил по Москве по делам и решил заскочить на оппозиционный митинг. Велосипед он прицепил к дереву на газоне напротив фонтана и наблюдал за происходящим:

–​ Начал выступать Алексей Навальный, и буквально через полторы минуты после начала я увидел, что над людьми, стоящими передо мной, на противоположном газоне, стали мелькать дубинки, нагайки. Я пожалел еще, что не сфотографировал. На газоне как раз лежали две нагайки – кожаные ремни со вшитым грузом на конце. Над толпой замелькали эти нагайки, люди посыпались с парапета, начали падать вперед, кто-то хлынул назад, началась небольшая неразбериха, появились люди в форме сотрудников полиции, которые стали врезаться в толпу. Они выхватили Навального, еще пару каких-то человек, их унесли. Навальный, как обычно, кричит: "Не отбивайте меня! Все нормально!" Дальше на площади начинается какое-то небольшое стояние, то есть народу очень много, все стоят, не расходятся, стоят не очень плотно, то есть можно пройти по площади между людьми на другую сторону. И группы из сотрудников полиции или людей в форме сотрудников полиции, примерно по 8–10 человек, начинают вклиниваться в толпу, плотным строем входят, хватают любого человека из толпы, откуда-то из середины. Если не получается кого-то схватить, человек оказался достаточно проворным, отскочил на газон, отбежал, они просто хватают любого другого.

Казаки избивают людей нагайками

– Как схватили вас?

– Я захотел подойти к своему велосипеду, который был прицеплен к дереву на газоне, чтобы уехать. Навстречу мне шла цепь ОМОНа, которая орала: "Вперед! Вперед! Вперед!" Я пытался объяснить, что у меня там велосипед, но они просто силой меня оттолкнули. После этого цепь ОМОНа в какой-то момент отошла, и я подумал: ну, все, классно, сейчас я пойду к своему велосипеду. Смотрю – прямо в метре за ним стоит омоновец. Я начинаю расстегивать велосипед, говорю: "Мне надо забрать велосипед". Тут им приходит по рации команда: "Вытесняйте их с площади". И мне сотрудник ОМОНа говорит: "Потом заберешь". – "Ладно, потом так потом". И они начинают двигаться цепью, не очень быстро. Я начинаю от них уходить по газону, от фонтана в сторону кинотеатра. Двигаюсь, естественно, быстрее, чем эта цепь ОМОНа, от греха подальше. У них цепь периодически размыкалась, как я понял, из нее выбегали бойцы, по двое-трое, хватали одного, другого и уносили в автозаки. Вот так я и попался, меня сначала схватили за рюкзак, а потом заломили руки. Причем боец, который держал меня справа, ломал меня сильно и серьезно, до боли. А боец, который держал меня слева, как-то "полайтовее" был, то есть он меня держал, но чувствовалось, что он меня не хочет заломить.

Егор Лазуткин

– А они что-то говорили при этом?

– Ничего не говорили. Они не представились, просто два человека, лиц которых я не видел, которые были в масках и шлемах, подбежали, схватили меня, вывернули руки так, что пришлось подогнуть ноги и повиснуть, и понесли в автозак.

–​ Почему вы решили обратиться к юристам, правозащитникам?

– У меня самого юридическое образование, и в целом, как я считаю и смею надеяться, достаточно высокая правовая культура. И я считаю, что правовой культуры и культуры в общем в нашей стране как раз очень сильно недостает. Люди не знают своих прав, не знают, как они могут их защищать, боятся даже об этом подумать и придумывают непонятно что. Поэтому народ не выходит на митинги, соответственно, власть делает что хочет, потому что она народ не слышит. И надо в любом случае развивать правовые институты, поэтому я считаю, что такие вопросы необходимо решать и доводить до конца, – уверен пострадавший от действий полицейских 5 мая в Москве юрист Егор Лазуткин.

По словам координатора проектов "Зоны права" Булата Мухамеджанова, в своем обращении в Генпрокуратуру правозащитники просят проверить действия сотрудников Следственного комитета и МВД и законность принятых ими процессуальных решений и в случае выявления нарушений требуют привлечь виновных к ответственности:

– Все эти дела похожи тем, что ни по одному из них не возбуждено уголовных дел и не проводится расследование. В каждом случае есть документально подтвержденные в медицинским учреждениях телесные повреждения. В некоторых случаях есть видео- и фотодокументы, которые прямо указывают на то, что сотрудники полиции применяли физическую силу. Этому применению физической силы надо давать оценку, но тем не менее никаких процессуальных решений принято не было. Во всяком случае, мы об этом не уведомлены, хотя с 5 мая прошло уже больше семи месяцев.

Булат Мухамеджанов

– Почему эти дела не расследуется?

– Это вопрос к Следственному комитету, потому что в 13 случаях из 15 речь идет о признаках преступления со стороны сотрудников полиции. А все проверки в отношении сотрудников полиции проводятся именно по линии Следственного комитета. Поэтому в основном больше вопросов именно к Следственному комитету, который, с нашей точки зрения и с точки зрения УПК, необоснованно перенаправлял наши заявления то в МВД, то вообще в прокуратуру, которая больше 10 лет уже не возбуждает вообще уголовные дела.

–​ Но на митингах избивали не только полицейские, но и казаки. Известны ли их имена? Трудно установить вообще конкретного человека, который избивал участника акции?

– В принципе несложно, потому что есть фото, видеозаписи, и на них вполне отчетливо видно, кто наносил удары. Поэтому мы считаем, что для эффективного расследования было все, мы в руки следствия положили все карты. С другой стороны, было ли желание у следствия проводить качественную проверку, вот в чем вопрос.

– Может ли что-то изменить ваше обращение в Генпрокуратуру?

– Мы себе поставили задачу-минимум – провести проверку по линии прокуратуры в плане обоснованности принятых процессуальных решений. В некоторых случаях мы просто у прокуратуры в принципе хотим узнать, где находятся материалы проверки, потому что, например, по делу Силаева в Санкт-Петербурге у нас следы затерялись где-то на сентябре 2018 года, то есть мы просто не знаем, где эти материалы находятся. И нас отфутболивают из одного отдела полиции в другой, мы просто концы не можем найти. Поэтому мы еще в сентябре обращались по московским пострадавшим в Тверской районный суд Москвы с требованием признать незаконным бездействие следственных органов. Но решение до сих пор не принято, более того, эти жалобы не рассмотрены. Мы уже подавали жалобы и на имя председателя Тверского районного суда, и в квалификационную коллегию судей Москвы, но ответа нигде нет.

–​ Как вам кажется, почему полицейские и казаки так себя вели, хотя все их действия попали на фото и видео и они об этом прекрасно знали?

– Это безнаказанность. Они знают, что им за это ничего не будет. Потому что именно в Москве у нас такая наиболее тяжелая ситуация в плане того, что мы практически не имеем доступа к материалам проверок. В регионах, во всяком случае, у нас есть на руках постановление об отказе в возбуждении дел. Да, мы считаем их необоснованными, да, мы будем их обжаловать в судебном порядке, но хотя бы есть документы, с которыми наши адвокаты могут работать, – рассказал координатор проектов "Зоны права" Булат Мухамеджанов.

Правозащитники отмечают, что большинство заявителей до сих пор даже не опрошены, впрочем, как и очевидцы. У пострадавших нет информации о назначении и проведении судебно-медицинских экспертиз и других проверочных мероприятий. По мнению юристов "Зоны права", сотрудники следственных органов своим бездействием нарушают конституционные права потерпевших ( в частности, ст. 21 и 52 Конституции РФ), а также основные положения Конвенции о защите прав человека и основных свобод (в частности, ст. 3 – обязательство о проведении эффективного расследования).