Скандалы вокруг Исаакиевского собора с приходом нового директора Юрия Мудрова поутихли, но противники передачи Государственном музея-заповедника "Исаакиевский собор" Церкви считают, что тишина обманчива: увольнения в музее продолжаются, его отделы постепенно сворачивают работу.
Последнее по времени увольнение в Государственном музее-заповеднике "Исаакиевский собор" оказалось громче предыдущих: 9 октября соответствующее уведомление получила руководитель научно-инновационных проектов Исаакиевского собора, доктор философских наук Илона Хитарова. Она работала в музее с 2000 года, еще под началом легендарного директора Георгия Бутикова, руководившего музеем с 1968 по 2002 год. В ответ на упреки руководства в "вялости" своей работы она выложила на своей страничке фотографии многочисленных сертификатов, дипломов, грамот и благодарственных писем за участие в разнообразных проектах, форумах, научных конференциях, в том числе благодарности от Петербургского университета и городского Комитета по культуре.
О своей работе она пишет так: "До 1 июня существовало успешно действующее подразделение, включавшее научно-редакционный сектор, сектор по работе со школами и сектор по работе с маломобильными посетителями. Все подразделение успешно работало и получало одни благодарности… Сейчас закрываются успешно действовавшие проекты и направления".
Your browser doesn’t support HTML5
В защиту Исаакия
Илона Хитарова рассказывает о том, как, лежа в больнице, она многократно звонила и писала по электронной почте новому директору музея Юрию Мудрову. Как выйдя на работу, с начала октября, безуспешно пыталась с ним встретиться или хотя бы поговорить по телефону – ведь он не только ни разу не поинтересовался ее работой, но даже не познакомился с ней лично.
Кроме того, Хитарова опубликовала фрагмент уведомления об увольнении одной из своих коллег, прокомментировав его следующим образом: "Документ имеет входящий номер и подпись директора… Девушка работает в музее 13 лет, у нее двое детей. Один ребенок не достиг еще возраста трех лет. (Ст. 145 УК РФ "Необоснованный отказ в приеме на работу или необоснованное увольнение беременной женщины или женщины, имеющей детей в возрасте до трех лет".) Очень жаль, что Юрий Витальевич [Мудров] не знакомится со своими сотрудниками и не глядя подписывает документы".
По словам Хитаровой, ей стало известно о появлении в своем подразделении нового сотрудника, хотя она сама с ним незнакома и не подписывала никаких документов о его назначении. Эту ситуацию она называет анекдотической и сообщает о том, что готовит жалобу в Трудовую инспекцию. "…Либо наш музей вышел из состава РФ, либо в ТК внесли поправку, определяющую его особый статус в трудовом законодательстве Российской Федерации", – заключает она.
Активисты против передачи Исаакия РПЦ
Пресс-секретарь Государственного музея-заповедника "Исаакиевский собор" Игорь Стахеев не считает, что, продолжая увольнения и сворачивая работу целых отделов, директор Юрий Мудров постепенно избавляется от второго по посещаемости музея в Петербурге, превращая его в придаток собора.
– Ни о каких массовых сокращениях речь не идет, они точечные. Что касается Илоны Хитаровой, то она занималась научно-инновационной деятельностью, по итогам которой руководством было принято решение вернуться к прежней форме научной деятельности. То есть воссоздать научный отдел в том виде, в котором он существовал ранее, несколько лет назад. Любому крупному музею, такому как Исаакиевский собор, полноценный научный отдел просто необходим. Речь не идет о каких-то сокращениях – как ходят слухи – ради передачи собора Церкви, ни в коем случае, мы просто набираем сильную команду.
– Сколько человек уволено с лета?
– Очень трудно сказать, потому что постоянно в музее происходят и увольнения, и набор новых сотрудников, все это связано еще и с сезонностью работы музея, поэтому точно я сказать не берусь, но с лета было принято на работу не менее 10 новых сотрудников, в какие отделы, сейчас сказать не могу. А уволено где-то около 20 или чуть больше. Естественно, что новое руководство смотрит на организацию по-своему, видит ее по-своему. Возможно, в итоге на работу будет принято больше сотрудников, чем уволено, это вопрос времени.
– В чем принципиальное отличие требований к новой команде – ведь музей при прежнем руководстве был очень успешным?
– Я бы так не сказал. Ведь именно по итогам деятельности за последнее время было принято решение о замене именно целого отдела, чтобы у нас был полноценный научный отдел, и требования к нему будут такие же, как в Русском музее или в Эрмитаже.
Стоит заметить, что сотрудники музея говорят о гораздо большем количестве уволенных коллег. Кроме того, научный отдел, если верить Стахееву, это все-таки дело будущего, а вот концертный отдел, по мнению бывшего музыкального редактора, а также пресс-секретаря отдела Марины Корнаковой, доживает последние месяцы.
Концертный отдел сейчас работает в экстремальных условиях, научный отдел тоже под ударом
– Сейчас в музее мы видим обнуленный отдел культурных проектов, который занимался выставочной деятельностью. При этом в СМИ ситуация была представлена совершенно необъективно, потому что выставочная работа велась довольно активно, а информация для журналистов давалась со слов Мудрова, и выходило, что этот отдел годами ничем не занимался, – говорит Марина Корнакова. – С объективностью тут вообще сложно: всех поразили слова Мудрова о том, что в концертном отделе работает целый полк администраторов. На самом деле их было четыре, сейчас остался один – притом что билетеры и контролеры тоже уволены. Так что теперь один администратор делает и их работу, даже на входе стоит. Раньше работали еще и приглашенные люди, и если в соборе были открыты два входа, то со служебного обычно входило телевидение, гости, а все остальные – с главного, и администраторы стояли и там, и тут. Теперь один человек бегает от дверей к дверям, да еще билеты проверяет – контролеров-то нет. Сейчас уволенные сотрудники продолжают помогать своим коллегам: бывшие администраторы ходят на работу и помогают на самых сложных концертах. Я уволена с 1 июля, но, как раньше, рассылаю пресс-релизы и репертуар. Мы понимаем, что иначе концерты прекратятся, ведь платная реклама вся срезана, продажи идут плохо – сделано все, чтобы задушить работу концертного отдела. Без рекламы сейчас ничего не сделаешь, а у нас даже такая недорогая реклама, как на "Эхе Петербурга", к сожалению, прекращена. Так что концертный отдел сейчас работает в экстремальных условиях, и научный отдел, как известно, тоже под ударом.
Слова Корнаковой подтверждает еще один сотрудник концертного отдела, попросивший пока не называть свое имя, чтобы не осложнить и без того непростую жизнь своих коллег. Игорь, будем называть его так, считает, что жить концертному отделу осталось месяца два.
– Собственно говоря, концертного отдела уже нет, его уничтожили. Судя по всему, останется один отдел по эксплуатации, которым управляет заместитель директора Борис Подольский. Вот там будет все хорошо, это отдел, который ведает реконструкцией и реставрацией. На реконструкцию тратится примерно 120 миллионов рублей в год, а музей сегодня зарабатывает 300 миллионов. Денег стало не хватать. Понятно, что когда собор передадут Церкви, музей в подвале закроется, пускать будут только наверх. Колоннада будет зарабатывать миллионов 150, этого хватит на реконструкцию и реставрацию – так они посчитали, а все остальное – лишнее. И тут Мудров даже не понимает, в чем дело, ему говорят – и он делает. Я думаю, идея принадлежит Подольскому, он очень умный человек, мне кажется, он и предложил этот путь – уменьшение музея. Где-то в министерстве это одобрили – всем ведь хочется выполнить обещание, данное патриарху, а как это сделать – никто не знает. Вот и начинают отрезать хвост по кусочкам. Это, конечно, больно. Концертный отдел сразу не закрыли – уж очень большой был у нас план, хор делал 120 концертов в год и оркестр без хора примерно столько же, 240 концертов в городе – это очень заметно. Тем не менее, все это сворачивается. Например, у нас больше не будет концертов в базилике св. Екатерины на Невском, 32, Мудров произнес сакраментальную фразу, что органное искусство – не наше искусство. Кроме того, прозвучало: а что это мы кормим эту никому не известную организацию, базилику? На самом деле мы отдавали им одну десятую часть денег, вырученных за билеты, и все были довольны. Ты же продал билетов на 6 миллионов, ну, и заплати из них 600 тысяч. Наш бухгалтер сразу подсунул Мудрову договор – представляете, платим 600 тысяч! И меня пригласили для объяснений – и для того, чтобы сказать, что с базиликой мы заканчиваем. Но я сказал, что это неправильно, вот сейчас у нас будут выступления хора и органа, для этого орган и был куплен в свое время. Я предложил не рвать с базиликой так резко, оставить хотя бы хор и орган. И их пока оставили – но такие концерты бывают раз в два месяца, а органных концертов у нас за лето прошло 60. Теперь их останется 3-4 в год, оркестр запретили, уже принято решение, что хор должны перевести в Центр Чайковского, но когда это будет! Как Гамлет говорил – пока травка подрастет, лошадка с голоду умрет. Они нас просто душат, и наш дирижер наконец это понял. На последнее Всенощное бдение Рахманинова было продано всего 70 билетов, а раньше это всегда был аншлаг! Потому что запретили электронные продажи, только с собственного сайта, и вся наружная реклама тоже снята. Это ведь деньги. В данном случае собор выступал как донор, ему разрешили существовать со сверхприбылью только потому, что он занимался концертным делом. А теперь правила игры поменялись, и они решили – а не надо нам этого. Мудров нам говорит: у нас Исаакий – православный храм, а вы не вписываетесь в мое представление о православии. Эта музыка – не наша.
– А вы сами не можете продолжить эти концерты?
Музей будет сокращаться, он превратится в крохотный музейчик, который сможет уместиться в здании бывшего текстильного техникума
– Наверное, мы будем это делать – но уже без них. И это – только один из шагов по уничтожению концертного отдела. Да что концерты – и весь музей будет сейчас сокращаться, он превратится в крохотный музейчик, который сможет уместиться на Большой Морской, в здании бывшего текстильного техникума. Теперь там хотят разместить все то, что будет вывезено из бывшего музея четырех соборов: Сампсониевский и Смольный уже отдали, вот теперь отдадут Спас на Крови и Исаакий, и останутся одни запасники. И назовут это музеем реставрации – будут показывать, как реставрировали после войны Царское Село, Павловск и Петергоф, как будто там об этом не знают и не рассказывают. Это мертворожденная идея. В соборах более 20 тысяч экспонатов, включая и огромные мозаики Брюллова и листочек с наброском Монферрана. Все, что стоит в Исаакиевском соборе на больших мольбертах, подставках, принадлежит Российскому фонду культуры, плюс разные документы, и все это будет вынесено. Но ведь надо, чтобы здание на Большой Морской могло все это принять – а там конь не валялся, и даже проекта нет. А пока они потихоньку уничтожают смежную деятельность, которая не нужна сегодняшнему музею. Этот директор мало в чем разбирается и всего боится, это не Буров с его широкими взглядами, это не его предшественник Нагорский, который мог общаться со священниками, с митрополитами – он был дипломат, знал несколько языков и был на своем месте. А модель, когда Церкви отдаются праздники, а все остальное время – музею, придумал первый директор, Бутиков. Так и при царе было – всего семь служб в год, а теперь у нас каждый день службы. Они лукавят, говорят, что туристы тоже вредят экспонатам, принося с улицы влажный воздух. Но одно дело воздух, а другое дело – когда будут свечи постоянно жечь и Брюллова наверху закоптят. И он превратится в то же, во что превратился и Рублев в Успенском соборе во Владимире. А священники говорят – ничего, так стало святее. Они вообще сейчас немножко переоценивают свои возможности. Когда идеолог нынешнего митрополита Варсонофия, некто Пелин, пришел в Сампсониевский собор и ему сказали, что и в этом храме, и в Исаакиевском соборе есть исторические вещи, чью красоту нужно сохранять, она недолговечна, тот в ответ сказал потрясающую фразу: теперь мы вам будем говорить, что красиво, а что нет. То есть опять же – вот закоптится, будет хорошо, чем закопченнее, тем святее.
Бывший сотрудник Государственного музея-заповедника "Исаакиевский собор" Ирада Вовненко много лет проработала с прежним директором Николаем Буровым, после его увольнения ее назначили на пост директора, на котором она продержалась всего три дня.
Все превратилось в борьбу достаточно пожилых людей за свое существование
– Мне посчастливилось работать с замечательным человеком, мы делали много нужных для города вещей – и выставки иконописцев, и многое другое, что, мне кажется, имеет отношение к духовности. Именно она объединяла в музее и верующих, и музейных работников. А сейчас все превратилось в борьбу достаточно пожилых людей за свое существование.
– При прежнем руководстве это было не так?
– Я ничего плохого не могу сказать про Николая Витальевича Бурова, с которым я знакома около 12 лет и считаю его прекрасным человеком и очень талантливым директором. И сейчас он продолжает свою деятельность как руководитель музея – создает музей РЖД. Когда я с ним работала, я была его заместителем по связям с общественностью. Мы с ним, например, вернули в собор эскизы Иоганна Дорнера – это один из живописцев, который расписывал Исаакиевский собор вместе с Брюлловым. Мы нашли партнеров, ездили в Бремен, и немцы нам передали эти эскизы в дар. Я считаю это большим делом. И воссоздание колокола тоже было большим делом – мы обращались к Якунину, который дал нам денег на колокольню. Николай Буров не использовал Исаакиевский собор, он очень много для него делал. Именно при нем собор стал музеем года на Музейном олимпе, а выставка греческого иконописца Манолиса Бетинакиса, которую готовил наш отдел, была номинирована на премию "Выставка года". И тогда у нас работало очень много молодых сотрудников, теперь они все уволены. Что же касается нынешнего руководства музея, то я не скрываю, что не уважаю этих людей, считаю их приспособленцами. Есть люди, которые могут тебе не нравиться, но ты уважаешь их за их дела, за результат. А есть люди, которые ничего не делают, зато умеют приспосабливаться – к ситуации, к какому-то объекту, к институту – и использовать его.
Знает о сокращениях музейного штата и гражданский активист Федор Горожанко, координатор движения "Исаакий – городу". Он считает, что защитники собора должны неустанно объяснять людям, что происходит в музее, который при передаче собора Церкви может если не погибнуть, то сократить свою работу до минимума.
Есть негласная установка – сейчас этот скандал замять и за это время подготовить всю юридическую сторону, все документы к передаче собора Церкви
– Для меня проблема собора связана с самого начала с тем, что губернатор так безапелляционно заявил, что собор будет передан Церкви – безо всякого обсуждения, и оказалось, что очень многие тоже с этим не согласны. Одних возмутило то, что церковь наращивает силы, забирает государственное имущество, лезет в дела государства, других – то, что все это делается без соблюдения процедур и без обсуждения с общественностью, заинтересованной в поступлениях в городской бюджет и во многом другом, – говорит Горожанко. – Когда был назначен новый директор собора Юрий Мудров, все ждали, что он четко обозначит свою позицию, начнет какие-то переговоры. Но он оставил этот конфликт в подвешенном состоянии – вроде не передаем собор, а вроде передаем. При этом все понимают, что есть такая негласная установка – сейчас этот скандал замять и за это время подготовить всю юридическую сторону, все документы к передаче собора Церкви. Когда сняли прежнего директора, твердо заявлявшего, что передавать собор он не будет, мне было ясно, что на его место подберут человека без принципов, который будет просто отрабатывать передачу музея – чем он сейчас и занимается. Поэтому мы каждую неделю проводим у собора пикеты, чтобы принудить его руководство обозначить свою позицию. И не так, что опять все уже решено, а обсудить это с людьми, с музейным сообществом, с экспертами.
По мнению Горожанко, если решение будет принято после такого всестороннего обсуждения, то люди с ним согласятся, если нет – снова разгорится конфликт. Активист напоминает историю с референдумом о судьбе Исаакиевского собора, который инициаторы так и не смогли провести, наткнувшись на сопротивление большинства городских депутатов, отказавшихся даже обсуждать этот вопрос. Референдум позволил бы узнать самое главное – мнение горожан. Горожанко практически уверен, что в музее существует негласная дорожная карта по радикальному сокращению штата, передаче музейных фондов другим юридическим лицам и постепенной подготовке собора к передаче Русской православной церкви. Вторая попытка передать Исаакиевский собор Церкви будет сделана уже после президентских выборов, считает активист.