Парад прошел — тема закрыта. Проект Музея блокады заморожен

В Петербурге заморозили проект создания нового музейного комплекса "Блокада и оборона Ленинграда". Но об этом стало известно лишь после того, как был отмечен 75-летний юбилей снятия блокады, в том числе и помпезным парадом, против которого возражали многие жители города.

О недопустимости отсутствия в Петербурге полноценного музея блокады говорится давно. Первый такой музей появился в Соляном переулке в 1944 году и был разгромлен во время громкой кампании по так называемому "Ленинградскому делу" в 1949-м. Возродился он только через полвека – на прежнем месте, но вместо целого здания – на скромных 800 квадратных метрах. Пять лет назад была сделана очередная попытка создать музей, отвечающий масштабу трагедии блокадного Ленинграда, но место, выбранное городскими властями, – труднодоступная Смольная набережная – сразу же мало кому понравилось.​

Но на стадии обсуждения власти не слышали возражений горожан и проект был запущен: провели закрытый конкурс, в котором победила архитектурная "Студия-44" Никиты Явейна, затем выделили земельный участок, группа историков и музейных работников, привлеченных Центром выставочных и музейных проектов, начала трудиться над концепцией музея, а затем и над сбором материалов. В декабре 2018 года был объявлен конкурс на проектные и изыскательские работы по созданию музея.

Но в том же месяце его отменили. Врио губернатора Петербурга Александр Беглов вдруг вспомнил о многочисленных возражениях против строительства музея блокады на Смольной набережной и заговорил о необходимости прислушиваться к мнению горожан. А 22 января вице-губернатор Любовь Совершаева на встрече с депутатами заявила, что проект заморожен. Через неделю один из главных специалистов по блокаде, историк Никита Ломагин публично заявил, что всю группу, разрабатывающую концепцию музея, вот-вот уволят.

Жительница блокадного Ленинграда Вера Сомина даже рада, что дело приняло такой оборот, – она считает, что обновленный музей должен находиться в Соляном переулке и больше нигде – при условии, что он получит все здание, в котором сейчас находится, а не только его часть. Она напоминает, что первый музей блокады был уникальным, созданным по горячим следам, что у него были огромные фонды, и ему хватало этого здания. По словам Веры Соминой, новый музей в старом здании будет одновременно памятником тому, первому блокадному музею, подобного которому в советское время не создавалось. А группа историков, уверена она, обязательно должна продолжать свою работу:

– Когда я читаю документы 1945–46 годов, я думаю: бедная моя мама! Она была первым экскурсоводом этого музея и заведующей отделом военно-морского флота. Ее звали Нина Нонина. А бедный Лев Львович Раков, первый директор этого музея, – его же обвинили в том, что он недостаточно отразил роль Сталина во время блокады! Но они старались все это обойти и рассказать об ужасах блокады и страданиях людей – этому был посвящен музей, и это инкриминировали Ракову, когда он был арестован.

Вера Сомина считает, что и сейчас новый музей должен быть посвящен именно трагедии блокадного города, что там обязательно должен был информационный центр и библиотека, но тратить огромные деньги на новое строительство неразумно, когда можно освободить здание в Соляном переулке.

Очень быстро отреагировал на заморозку проекта нового блокадного музея депутат Законодательного собрания Петербурга от партии "Справедливая Россия" Алексей Ковалев. 25 января он обратился к врио губернатора Александру Беглову с письмом, в котором спрашивал, будут ли рассмотрены альтернативные предложения по развитию существующего Музея обороны и блокады Ленинграда и по строительству нового музейно-выставочного комплекса, по размещению "музейных хранилищ, экспозиций, выставочных залов, медиацентров, научного архива и библиотеки, научных подразделений обновленного Музея обороны и блокады Ленинграда на полезной площади не менее 20 000 кв. м, в соответствии с расчетами 2017 года".

Свое отношение к тому, как городские власти решают проблему музея блокады, Ковалев в письме выразил так. "В отсутствие внятной процедуры выбора оптимального… решения, и при полном отсутствии подготовленных с архитектурной, финансовой и организационной точек зрения альтернатив "заморозка" обернется либо очередным волюнтаристским решением, либо очередным "оледенением" блокадной темы – на сей раз до того времени, когда ни одного живого блокадника уже не останется. Увидят ли хотя бы наши внуки полноценный Музей Ленинградской Блокады? Думаю, при таком способе решения вопроса – нет".

Столь пессимистичный взгляд на проблему объясняется еще и тем, что Алексей Ковалев подозревает: проект заморозили не просто так, а в интересах некой строительной компании, которая, возможно, получит этот участок для коммерческой застройки. По его мнению, это сейчас самая дорогая земля в городе, и ее готовят под какой-нибудь торговый, гостиничный или развлекательный комплекс, а сейчас эту землю выводят из зоны зеленых насаждений под видом необходимости этой земли для будущего строительства развязок Орловского туннеля.

На встрече с депутатами вице-губернатор Любовь Совершаева говорила о том, что сейчас тему блокадного музея якобы используют в своих целях политические партии, перетягивая на свою сторону блокадников. Эти слова Ковалев называет истерикой, случившейся именно из-за того, что он прямо сказал о заморозке проекта музея единственно в интересах застройщика.

– Если это не так – почему тогда не предлагается вернуть эту землю в зону зеленых насаждений? Конкурс отменили в декабре – почему до сих пор не подготовлено никаких альтернативных вариантов, других земельных участков, архитектурных решений?

Устроить новый музей в Соляном городке Ковалев считает невозможным:

– Путин только что там был и дал на обновление этого музея 150 миллионов [рублей], но ведь там всего 2 тысячи [квадратных] метров. И еще 200 или 300 прибавится за счет офисных помещений, а выселять военный институт никто не собирается. Если бы это хотели сделать, то понадобились бы совсем другие деньги. Но после визита Путина этот вопрос отпал: он же там был 27 января и не сказал – оборонный институт выселяем, здание музею возвращаем. Значит, надо строить новый комплекс – а где? Вот еще хотят – как вариант – засунуть его на место Калининской овощебазы около Пискаревского кладбища, а Смольную набережную застройщик спит и видит захватить. Я считаю, что новый музей нужно делать на базе существующего, но было принято решение делать его параллельно с обновлением старого – к радости тех, кто сидит на бюджетных деньгах и их пилит.

По словам Алексея Ковалева, также он написал письмо Владимиру Путину – еще в декабре, надеясь на то, что он его не проигнорирует, поскольку отец президента воевал на Невском пятачке, а родственники умерли в блокадную зиму. Еще депутат считает, что в городе должен быть не просто музей, посвященный блокаде, но целый музей-заповедник, куда войдут и сохранившиеся ДОТы, и блокадная подстанция на Фонтанке, и Левашовский хлебозавод, и многое другое. А в центре всего этого должен находиться большой и очень информативный современный музейный комплекс.

Заместитель директора Центра выставочных и музейных проектов Милена Третьякова видит будущий музейный комплекс как центр сохранения памяти о блокаде и считает, что заниматься сохранением этой памяти нужно срочно. По ее мнению, то, что даже после перестройки не было государственных и городских проектов по сбору воспоминаний, по записи рассказов блокадников, говорит об истинном отношении к теме блокады властей, которые прикасаются к ней только по праздникам. Милена Третьякова возглавляет рабочую группу, состоящую из историков и музейных работников, которые готовят концепцию будущего музея блокады – вернее, они ее уже подготовили и занялись наполнением будущих музейных зон. Для музея блокады создан специальный экспертный совет, куда входят даже музейные эксперты ЮНЕСКО. По словам Третьяковой, ее группа работает в рамках поручения правительства, и работа происходит примерно так:

– Никита Ломагин со своей командой проводит академические исследования в архивах, у него появляются копии материалов с аннотациями, а для того, чтобы адаптировать этот материал для музея, набирается еще одна группа. Мы же собирались не просто открыть здание музея, а сразу проводить экскурсии, издать книгу, сформировать базу данных. И у нас с директором Центра выставочных и музейных проектов Важениным уже были заделы, на президентский грант мы провели серию экскурсий для детей и издали сборник о том, как говорить с детьми о блокаде, а еще сделали фотовыставку о блокаде в Музее рабочего движения в финском городе Тампере. Часть этих фотографий – из архива, а часть мы получили у частного коллекционера – у нас хорошие отношения с несколькими серьезными коллекционерами по этой теме.

По словам Милены Третьяковой, в рамках строительства нового музея блокады петербургский Комитет по культуре объявил сбор материалов, и с мая 2018 года ее группа собирает предметы, связанные с блокадой. Причем эти предметы у их хозяев стараются пока не забирать – музея-то еще нет, поэтому вещи только сканируют и берут подробные многочасовые видеоинтервью о будущих экспонатах, а также записывают воспоминания о блокаде, ведут оцифровку дневников. Но иногда владельцы настаивают, чтобы вещи забрали сразу, и тогда их помещают в специальные шкафы, и эти условия хранения Третьякова считает лучшими, чем в старом музее в Соляном переулке. Сейчас, рассказывает она, уже набралось около тысячи предметов, включая оцифрованные дневники.

– Вот, например, история семьи Анны Лазаревны Мойжес, которой я занималась, когда еще работала в музее в Соляном. Она была редактором газеты "Ленинские Искры", и там есть материалы эвакуированного детского дома, детей журналистов. Эти семейные материалы мы уже опубликовали, а сейчас нам передали дневник папы Анны Лазаревны, погибшего в блокаду. Я связалась с учительницей в Татарстане, которая занимается историей этого детского дома, – то есть за одну ниточку вытягивается много всего, и это требует постоянной работы.

Милена Третьякова опасается, что если ее команду расформируют, вся эта работа остановится и пойдет прахом. Она сравнивает замороженный проект музея с диссертацией, для которой собраны все материалы, и вдруг оказывается, что писать ее не надо. Если музея не будет – останется груда копий, архивных материалов и информационных справок, а точной картины блокады, которую предполагалось дать в музее, уже и не будет. А в существующих музеях так и останутся многочисленные ошибки, которые, по словам Милены Третьяковой, там сейчас есть. В качестве примера она приводит пресс-релиз к выставке, открывшейся в Музее истории города, где написано об эвакуации детей в конце июня 1941 года:

– Это не была эвакуация – это было рассредоточение населения при бомбардировках и артобстрелах, ведь по мобилизационному плану Ленинград должен был быть не прифронтовым, а тыловым городом – и поэтому детей отправляли не в ту сторону. То же самое и с эвакуацией Ленинградского университета – на самом деле он не был эвакуирован полностью. Во всем должна быть точность, и наши информационные справки ее дают. Сейчас вот у сотрудников Пискаревского мемориала появилась идея сделать памятную доску блокадным предприятиям – так они звонят нам, потому наш сотрудник как раз этим занимается.

По мнению Третьяковой, беда в том, что все книги о блокаде – разрозненные, они не дают стройной картины, и музей как раз и должен был стать таким объединяющим информационным центром. Такой центр был бы очень важен и для молодежи, которой никто до сих пор по-настоящему про блокаду не рассказал, и для людей, живущих в Петербурге в первом поколении, – судя по опросам, им знания о блокаде важны как элемент самоидентификации в этом городе.

Милена Третьякова напоминает, что эвакуация не заканчивалась Дорогой жизни, а хлеб по карточкам не выдавали – его надо было покупать, и даже в истории пищевых заменителей заключена история блокады, и в этой истории масса интереснейших подробностей, приводящих к настоящей любви к своему дому, улице, стране. Только академическая наука не в состоянии довести эти подробности до каждого – этим должны заниматься популяризаторы: педагоги, издатели, музейщики.

– Мы хотели запустить эту машину. Вот я приезжаю в Лондон, и у меня к карте города в Google прицепляется карта бомбардировок, и кто где погиб. Таким же делом сейчас занимается один наш сотрудник, и мы теперь тоже можем сделать такую карту артобстрелов буквально по часам, со всеми их последствиями – где-то люди погибли, где-то был пожар. Англичанка Пери издала книжку по блокадным дневникам – с картой, кто где жил из персонажей этих дневников. И мы можем сделать то же самое – показать, как человек шел от проспекта Обуховской обороны в Ленэнерго и обратно.

Милена Третьякова добавляет, что ей не кажется плодотворным противопоставление старого и нового музеев блокады, которые вовсе не спорят друг с другом, а, наоборот, помогают соединить усилия по сохранению памяти о блокаде и обороне Ленинграда.

“Человек важнее танков”

Сейчас рабочая группа продумывает музейные инсталляции, одновременно готовясь к худшему – то есть к прекращению своей работы как единой группы. Никаких распоряжений об увольнении сотрудников пока нет, но они уверены, что это дело времени: косвенным доказательством этого служит тот факт, что во время помпезных торжеств по случаю 75-летия снятия блокады чиновники говорили о чем угодно, но только не о музее, хотя еще совсем недавно этот проект считался приоритетным. На письмо депутата Алексея Ковалева к врио губернатора Петербурга Александру Беглову ответа пока не последовало.