Священники, миряне и даже некоторые иерархи разных конфессий не хотят оставаться в стороне от протестов в Беларуси. Священники приносят задержанным в СИЗО передачи, кто-то даже выступает на митингах, в Минске ежедневно проводятся молитвенные стояния и богослужения. Неотъемлемой частью протестов стал и ежедневный крестный ход в центре белорусской столицы.
Один из постоянных участников крестного хода – священник Александр Шрамко. В октябре 2018 года его отстранили от служения в белорусском экзархате Московского патриархата – из-за критики патриарха Кирилла. Отец Александр тогда служил клириком Свято-Михайловского православного прихода в Минске и сфотографировал охрану патриарха, которая стояла спиной к алтарю во время службы в Свято-Духовом кафедральном соборе, а также рассказал в соцсетях, что миряне, пришедшие к храму, так и не смогли попасть на богослужение из-за того, что вход туда был по пропускам, а сам патриарх к верующим не вышел.
Александр Шрамко рассказывает о том, как миряне и иерархи Белорусской православной церкви воспринимают нынешние протесты в Беларуси, почему представители разных конфессий считают необходимым поддержать тех, кто выходит в эти дни на митинги, а также о ежедневных крестных ходах, которые проходят после жестокого подавления протестов в Минске.
Александр Шрамко
– Крестные ходы начались 13 августа. С тех пор они совершаются каждый день в одно и то же время – в час дня. Инициатором была православная молодежь. Я тоже подключился. Меня по недоразумению считают инициатором, а я на самом деле просто поддержал распространение информации об этом. Крестный ход ведь в основном стихийный, нет организаторов. Поначалу православная церковь (белорусский экзархат Московского патриархата. – Прим. РС) отнеслась настороженно, и было специальное заявление, что она не имеет к этому никакого отношения, что это все не санкционировано законной властью. Потом присоединились – митрополит Павел (экзарх всея Беларуси. – Прим. РС) вышел и пригласил православных с ним вместе помолиться. Правда, в общем крестном ходе не участвовал. Мы же молились вместе на улице, неподалеку от собора, около ратуши, а потом шли по центру Минска, мимо КГБ, площади Независимости, молились около красного костела, у следственного изолятора, где сидят многие, кого арестовали.
Поначалу с нами были католики, православные, протестанты, все в основном миряне. Пасторы протестанских церквей тоже пришли. А после того, как митрополит Павел вышел и пригласил православных с ним вместе помолиться, каждый день начали совершать молебен в православном соборе или около него, крестный ход вокруг собора. После этого часть православных, кто желает, присоединяются к общехристианской молитве и вместе идет через город.
Участница крестного хода в Минске. 13 августа
– В заявлении минской епархии белорусского экзархата Московского патриархата при этом говорится, что крестный ход – несанкционированная акция. Это как-то повлияло на первом этапе его проведения, до того, как экзарх присоединился к вам?
– Нет, это никак не повлияло. У митрополита Павла была поначалу неуверенная позиция. Ему потом показали, какие были избиения, как обходятся с людьми, и он был шокирован этим насилием. Он даже недавно посетил пострадавших, которые находятся в больнице, чтобы выразить свое сочувствие. При этом он, естественно, связан с властью, поэтому старается быть посередине. Мне это видится так. У нас вообще все, что организуют сами миряне, церковью воспринимается с осторожностью. Они сначала не подумали, видимо, а потом, немного обдумав, решили, что раз не можешь с этим бороться, надо возглавить, поэтому произошла эволюция – сначала они отказались, а теперь сами проводят в 13 часов каждый день молебен. Уже неделю каждый день совершаются такие молебны.
Один из молебнов в центре Минска
– И в этом молебне участвуют не только представители экзархата Московского патриархата, но и вообще все христиане, в том числе католики и представители других конфессий, протестантских?
– Сначала мы думали, что будем все вместе, и в первый день так и было. Но когда митрополит стал проводить молебен, протестанты, естественно, не могли на нем присутствовать, потому что они тоже хотят сказать свое слово на равных. И начиная со второго дня все происходит по такой схеме, что сначала приходят православные, молятся с митрополитом или другим священником, потом неподалеку начинается молитва католиков-мирян и протестантов, а когда православные совершают крестный ход вокруг собора, они затем присоединятся к протестантам.
– Почему верующие решили проводить эти крестные ходы?
– Потому что в стране такая страшная ситуация, что силы зла ополчились на людей. Это не просто политическая борьба, а власть показала свое сатанинское лицо: издевательства над людьми – это насилие и беззаконие. И против этого беззакония, насилия, всего дьявольского, что сейчас всплывает, все христиане решили вместе молиться. Это простая идея – раз мы христиане, мы должны вместе собраться и помолиться. Вот сегодня приглашают всех в красный костел в центре Минска, чтобы помолиться, и не только христиан, а людей всех вероисповеданий, и мусульман, и иудеев, кого угодно.
– Во время протестов были задержаны два католических священника. Один из них, Артем Ткачук, – за организацию кампании "Католик не фальсифицирует". Обоих впоследствии отпустили. Насколько часто священнослужителей во время протестов задерживают, знаете ли вы о таких случаях?
– Я не знаю обстоятельств их задержания, потому сейчас происходит очень много событий. О том, чтобы задерживали православных, я не слышал. Вот только знаю, что одного молодого дъякона (я не уполномочен называть его имя) просто остановили посреди улицы. Это несколько дней назад часто делали. Наугад останавливали машины, вытаскивали людей, разбивали стекла... Были дни ожесточенного беззакония, а сейчас они как-то стихли.
– Священники пытаются помогать протестующим?
– Да, помогают. И православные, и католические священники привозят помощь в следственные изоляторы. Я знаю, что такие случаи были в Гродно и в Минске. Некоторые выступали даже на оппозиционном митинге. То есть участие рядовых священников в протестах есть. Иерархи стараются соблюдать осторожность. Только разве что гродненский архиепископ Артемий высказался резко и определенно против существующей власти. А все остальные – против насилия с обеих сторон… то есть бить нехорошо, но и сопротивляться не очень хорошо. Вот такое впечатление создается.
– А что касается представителей отдельных конфессий, все ли поддерживают протесты или есть разделение во мнениях?
– Никогда нельзя сказать обо всех. Мне говорят, что среди городского духовенства большинство в основном протесты поддерживает, но есть люди, которые не поддерживают. Я вижу по атмосфере, что в основном, даже если и молчат и свою позицию не высказывают, в душе поддержка есть. Но есть, конечно, какая-то часть, как и среди населения, которая поддерживает власть, потому что или привыкли так, или боятся перемен, или на хороших местах сидят.
– Это касается и белорусского экзархата Московского патриархата, часть священников тоже поддерживают протесты?
Когда речь идет не о политике, а об аморальных действиях со стороны власти, – это зло, которое церковь осуждает
– Да. Про православных я знаю лучше всего, поэтому и сказал, что большинство православных протесты поддерживают. У католиков, я думаю, большинство тоже поддерживают. Митрополит Тадеуш Кондрусевич высказывается мягче, а витебский епископ Олег Буткевич высказывается более определенно и жестко, как и архиепископ Артемий в Гродно. Среди протестантов есть разные позиции. Протестанты вообще разношерстное сообщество, там много разных направлений, и каждая община, в общем, автономна. Есть обращения евангельских христиан, пятидесятников, у баптистов общей позиции нет, потому что нет согласия. У нас протестанты стараются в основном держаться подальше от политических вопросов, чтобы сохранить статус-кво. Но есть и простые протестанты, и пасторы, которые поддерживают.
– А вам кажется, что Православная церковь должна участвовать в политических событиях, священники должны поддерживать протестующих?
– Да. Проблема – что считать участием в политике? Этот вопрос постоянно поднимается. Церковь вообще выше политики, она вне политики в том смысле, что церковь не занимает позицию, например, на выборах, потому что церковь объединяет людей независимо от их взглядов. Церковь не вправе принимать участие в предвыборных кампаниях, агитировать за какую-то сторону. Но когда речь идет не о политике, а об аморальных действиях со стороны власти, когда действия власти превращаются в беззаконие, доводят до мучений людей – это зло, которое церковь осуждает. В том числе она осуждает фальшь, фальсификации, которые были на выборах и которые для всех очевидны. Церковь осуждает ложь. У церкви есть понятие, закрепленное даже в основах социальной концепции Русской православной церкви: церковь находится вне политики, но если власть совершает какие-то действия или призывает к действиям, которые идут вразрез с заповедями Божьими, то церковь должна заявить власти о своей позиции, вплоть до гражданского непримирения. Церковь имеет даже право призвать к гражданскому неповиновению, когда со стороны власти совершаются откровенно антихристианские действия. А здесь как раз такой случай – и лжесвидетельство (это прямое нарушение заповеди Божьей), и насилие, и беззаконие. Церковь в данном случае не выступает на какой-то одной стороне, она выступает на стороне правды. И все протесты, кстати, к этому и сводятся. Никто не говорит, кто-то плохой или хороший. Дайте людям честно и без насилия высказать свое мнение, голосовать без обмана, не быть преследуемыми за мнение. Когда все это можно будет делать свободно, а все партии и все люди будут находиться в условиях нормальной конкуренции, когда будет порядок, то и церковь не будет вмешиваться.
Молебен в центре Минска
– Нужна ли такая поддержка верующим, обращаются ли они к священникам в эти дни с какими-то предложениями, просьбами?
– Конечно, обращаются. Именно верующие и обращаются! Сами верующие приходят и говорят: "Почему церковь молчит? Я хожу в эту церковь, она же должна быть за правду". И церковь, ее иерархи, вынуждены дать ответ на это. А священники сами живут в гуще людей, реагируют, всем сопереживают. Поэтому и появляется реакция. Церковь в такой же ситуации, в общем, как и многие связанные с государственными органами институции. Власть вроде бы еще не рухнула, но, с другой стороны, поддерживать ее сложно, потому что она подрывает собственную репутацию.
- Обращались ли священники или иерархи разных конфессий к властям в реакции на те действия, которые совершала в отношении протестующих милиция? И возымели ли эти обращения действие, стали ли мягче относиться к протестующим?
– Какие-то обращения были, Тадеуш Кондрусевич обращался к министру внутренних дел о недопустимости насилия, даже выражал желание с ним встретиться лично. Не знаю, захотят ли с ним встречаться. Митрополит Павел тоже говорил, что какое-то обращение, письмо по поводу насилия будет, но пока ничего не опубликовано. Церковь выступает против насилия, свою позицию заявляет, но не думаю, что это может на кого-то повлиять. А то, что немного спал накал преследований – это заслуга не церкви. Просто власть, по-моему, затаилась и не знает, что дальше делать. Народ так поднялся, что они избрали тактику выжидания – может быть, все рассосется, люди перестанут ходить, протестовать. Но все равно время от времени кого-то задерживают. В воскресенье после многотысячного схода людей, когда все уже стали расходиться, были задержания. Делается это теперь исподтишка, не так явно, как это было в первые дни, когда хватали даже случайных людей и происходили страшные вещи. Хотя все это никак не связано с позицией церкви. Церковный компонент во всей этой политической истории не такой большой, как кажется. Люди, конечно, приветствуют, что христиане тоже протестуют, но не думаю, что это так важно, что церковь что-то сказала – и они послушали. И так видно, что происходит беззаконие, и люди увидели это раньше, чем увидела церковь. Церковь уже как бы догоняет, так будем говорить.