Газ вновь становится оружием. Транзит, Москва и Киев (ВИДЕО)

Виталий Портников: Российско-украинские энергетические отношения – это сейчас один из самых важных сюжетов двусторонних отношений или двусторонних конфронтаций, если вспомнить о том споре, который происходит в международных арбитражах. Это и вопрос отношений двух стран с европейскими партнерами, и это, как ни удивительно, теперь вопрос повестки дня предстоящего "нормандского саммита", на котором должно обсуждаться донбасское урегулирование. Эту тему обсудят президент Центра глобалистики Стратегия XXI Михаил Гончар и заместитель генерального директора Фонда национальной энергетической безопасности Алексей Гривач из Москвы. Сейчас сюжет о сути событий.

Корреспондент: 31 декабря 2019 года истекает срок действия десятилетнего контракта о транзите газа из России в Европу через территорию Украины. Москва, Киев и Брюссель ведут переговоры о заключении нового соглашения. Несколько раундов состоявшихся в бельгийской столице трехсторонних переговоров результатов не дали. В компании "Нафтогаз Украины" заявляют, что, скорее всего, "Газпром" не подпишет новый транзитный контракт. Украина и европейские партнеры готовы к такому развитию событий, накопив достаточно запасов газа в своих хранилищах.

В ноябре Москва предложила Киеву продлить на год действующий контракт или же заключить новый договор о транзите газа. При этом российские власти заявили о готовности возобновить прямые поставки газа в Украину, которые были прекращены в 2015 году, по сниженной на 25% цене. Необходимыми условиями для достижения договоренности президент РФ Владимир Путин назвал отказ обеих сторон от взаимных претензий в международном арбитраже и прекращение всех судебных разбирательств.

"Нафтогаз" отверг выдвинутые условия и взамен предложил России оплатить газом долг, возникший после решения в пользу Киева в феврале 2018 года Стокгольмского арбитража. Общая сумма долга, включая проценты, приблизилась к трем миллиардам долларов. Украинские власти поддерживают вариант долгосрочного транзитного контракта с Россией, предложенный ранее вице-президентом Европейской комиссии Марошем Шевчовичем. Речь идет о соглашении на десять лет с фиксированием обязательного объема поставок – не менее 60 миллиардов кубометров в год.

Выполняя нормы европейского законодательства, из компании "Нафтогаз" выделили независимую структуру, которая будет заниматься транспортировкой газа. Любые, даже краткосрочные контракты, к которым склоняются в Москве, подчеркивают в Киеве, должны соответствовать законам Украины и Евросоюза. "Нафтогаз" также предложил "Газпрому" подумать о других вариантах поставок в Европу, например, о передаче газа на границе Украины.

Российские власти заинтересованы в заключении транзитного соглашения сроком лишь на один год, чтобы завершить строительство новых газопроводов в обход Украины. Один из них, проект "Северный поток – 2", предполагает строительство двух ниток общей пропускной способностью 55 миллиардов кубометров газа в год от побережья России через Балтийское море до Германии. В конце октября 2019 года Дания выдала последнее недостающее разрешение на строительство газопровода. Уже уложено более 80% труб, и этот газопровод, как утверждают в Москве, будет введен в эксплуатацию летом 2020 года.

В то время как в Германии решительно настроены достроить "Северный поток – 2", поскольку в этом случае страна станет крупнейшим газовым хабом Европы, в Конгрессе США планируют предусмотреть санкции против участников этого российского проекта. Остановка транзита российского газа приведет не только к потере украинской казной трех миллиардов долларов в год, но и потребует от Украины поиска новых маршрутов импортных поставок. Главное внимание, считают эксперты, следует уделить сотрудничеству с Польшей, которая имеет терминал для приема сжиженного топлива и планирует в перспективе получать газ из Норвегии.

Виталий Портников: Почему сейчас все так происходит? Мы не раз наблюдали ситуации, когда энергетические вопросы вмешивались в большую политику. Самый яркий пример – это харьковские соглашения, когда с газом увязывалось продолжение базирования Черноморского флота РФ в Крыму. И мы знаем, к каким последствиям все это привело. Почему это опять возникло сейчас как тема уже не энергетики, а большой политики? Может ли газ в принципе быть темой большой политики?

Михаил Гончар: Может. Большая нефть, большой газ – это всегда темы большой политики. Здесь на самом деле нет ничего удивительного, Кремль хочет просто повторить шаблон 2009 года в новых условиях. Тогда это сработало, он полагает, что и сейчас точно так же может сработать, тем более, что в Украине новая власть, которую, как полагают в Кремле, можно будет легко обработать то ли в четырехстороннем формате нормандской встречи, то ли отдельно в двустороннем формате. Поэтому ставка делается именно на такой подход.

В прямом диалоге, в противостоянии "Нафтогаза" и "Газпрома", в отличие от 2009 года, побеждает "Нафтогаз", а не "Газпром". "Нафтогаз" сейчас находится в совершенно ином состоянии, нежели десять лет назад. Он является не убыточной, а, наоборот, прибыльной компанией, выигрывает дела в Стокгольмском арбитраже против "Газпрома", поэтому чувствует себя уверенно. Кроме того, и запасы газа на зиму более чем достаточны.

Виталий Портников: Объясните мне, как получилось, что вопросы поставок газа стали увязываться с политическими вопросами российско-украинского урегулирования, что сегодня о необходимости покупок Украиной российского газа говорит сам президент Владимир Путин? Зачем самому "Газпрому" продавать газ по сниженной цене в ситуации, когда на российский газ есть очередь покупателей? Для чего "Газпрому" продолжать транзит газа через украинскую газотранспортную систему, когда уже через полгода (может быть, больше, но тем не менее) Россия сможет обойтись без украинской ГТС? Для чего такие щедрые предложения Киеву?

Алексей Гривач: С одной стороны, так исторически сложилось. А с другой стороны, корень сегодняшних противоречий между Россией и Украиной находится не в газовой области. Для того, чтобы выстраивать новое долгосрочное сотрудничество, в том числе и по транзиту, нужно выйти из того конфликтного и даже воинственного диалога, который мы видим на протяжение последних лет. Эта идея решения газовых вопросов без снижения градуса риторики просто невозможна.

Виталий Портников: Как вы считаете, "Газпрому" выгодно поставлять газ Украине по тем ценам, о которых сегодня говорят в Москве, с этой вечной скидкой, с которой Украина соглашается на российские поставки?

Алексей Гривач: Для того, чтобы решать вопрос с транзитом, нужно определиться с поставками газа. Сейчас речь идет в рамках двух договоров, которые истекают, и что-то должно прийти на смену, соответственно, должно быть решено, каким образом этот газ будет поступать на Украину. Сейчас он обеспечивается за счет реверсных поставок. Но с российской стороны в рамках контракта на поставку между "Газпромом" и "Нафтогазом", который действует, но очень давно не исполняется украинской стороной, зарезервированы определенные мощности. С 1 января резервирование этих мощностей в рамках контракта для России не будет обязательным. Это уже другая реальность и структура организации газотранспортной системы для России и для Украины.

Виталий Портников: А в чем тут российский интерес? Не будет в Украине газа – пусть решает вопросы со своей энергетикой так, как умеет.

Алексей Гривач: Сейчас "Газпром" все равно поставляет этот газ европейским трейдерам.

Виталий Портников: "Газпром" получает за него все равно ту же цену, которую ему будет платить Украина, только Украина будет платить меньше.

Алексей Гривач: При этом он оплачивает еще и транзит. Эта система сейчас разрушится, соответственно, нужно найти какую-то новую форму, в которой это будет существовать. Форма прямых поставок – это логичный, понятный вариант, который может быть выгоден и "Газпрому", поставщику газа, и Украине как покупателю.

Виталий Портников: Я до конца не понял, в чем интерес "Газпрома", если "Газпром" все равно продает этот газ, за него платят больше, и зачем поставлять его напрямую Украине и платить меньше? Если Украина не может обеспечить себя газом после прекращения транзита, это украинская проблема. Пусть Украина покупает сжиженный газ и платит за него намного больше. Но зачем "Газпрому" и президенту Путину искать пути, чтобы продавать Украине подешевле то, что стоит дороже?

Михаил Гончар

Михаил Гончар: "Газпром" – это своеобразная матрешка, внутри которой есть фигура умолчания, то есть внутри сидит Кремль со своими директивами. "Газпром" не работает только как коммерческая структура, хотя внешне выглядит как коммерческая структура. У "Газпрома" просто сейчас директива – надо взять Украину, а Кремль поможет ему решить вопрос возврата на украинский рынок, который "Газпром" потерял из-за своей блокадной политики в 2014 году. 14 июня 2014 года "Газпром" в одностороннем порядке прекратил поставки газа в Украину. Это продолжалось полгода, это практически была газовая блокада в то время, когда развивалась российская агрессия на востоке Украины. И это послужило основой для обращений сторон в арбитраж. Кстати, это был как раз выход на цивилизованный вариант решения проблем. Сейчас ситуация такова, что "Газпрому" тяжело, у него кассовые разрывы из-за того, что идет реализация трех проектов: "Северный поток – 2", "Турецкий поток", "Сила Сибири", – которые в обозримом будущем особых прибылей не принесут, если принесут вообще. Надо возвращаться на утраченный рынок. А впереди еще маячит потеря польского рынка с 2022 года.

Цены на газ и на нефть сейчас не те, что были десять лет назад, они более чем в два раза ниже. Поэтому "Газпром" делает отчаянные попытки возвратиться на украинский рынок. Но "Нафтогаз", как я уже отметил, сейчас в другой весовой категории. Поэтому нужно подключать политическое влияние Кремля и Путина, чтобы пробить брешь в украинской обороне, ведь сам по себе "Газпром" ничего сделать не может. Последние решения апелляционного суда в Швеции как раз показали, что попытки "Газпрома" разрулить ситуацию обратно от принятых в Стокгольме решений терпят крах. Сегодня пришла еще одна новость: Европейская комиссия не будет оспаривать решение суда Европейского Союза в Люксембурге по поводу возобновления ограничения 50% использования ответвления газопровода "Опал", существующего ответвления "Северного потока-1", хотя она могла это сделать. Поэтому за два дня получился двойной удар.

Это жест отчаяния со стороны "Газпрома", мольба о помощи со стороны Кремля – с тем, чтобы вернуться на украинский рынок. Естественно, они понимают, что возврат на этот рынок необходимо делать с эффектным действом, которое называется "скидка". Эта скидка потом весьма дорого обходится, мы это тоже знаем по истории газового кризиса 2005–2006 и 2008–2009 годов, но приманка запущена. Другое дело, что если брать коммерческий контекст, она не сработает. Чего не понимают в России, когда говорят, что Украина переплачивает за газ? Да, по отдельным контрактам цена может быть выше, чем она могла бы быть по прямым поставкам "Газпрома". А летом на нижнем пике газовых цен, когда трейдеры в Европе сбрасывают газ в газохранилища, она очень даже ниже, чем то, что мы могли бы получать от "Газпрома". Поэтому здесь ситуация не столь однозначна, как в интерпретации российской стороны. Здесь как раз работают преимущества европейского газового рынка, где есть конкуренция. Я всегда говорю, что нет какого-то "Еврогазпрома" на Западе, который продает газ "Нафтогазу", – это 65 различных больших и маленьких компаний, трейдеров, с которыми есть контракты и которые поставляют газ. Уже четыре года как нет прямых закупок у "Газпрома" "Нафтогазом", и, как видите, ничего не произошло, катастрофы нет. Более того, тот доход, который "Нафтогаз" получал за сервис по транзиту российского газа, перекрыл закупки по импорту дорогого реверсного газа из Европы: прекрасный результат, такого не было никогда!

Виталий Портников: Вы говорили, что доход от транзита перекрыл расходы на покупку сырья. Возникает вопрос: в 2020 году транзит может закончиться – за счет чего тогда будет Украина покрывать бюджетные расходы?

Михаил Гончар: Функционирование "Нафтогаза" состоит не только в том, чтобы получать доходы от транзита. Основной доход "Нафтогаз" получает за счет операций купли-продажи газа, на внутреннем рынке в том числе. Естественно, что потеря транзитных доходов будет весьма ощутимой, но не надо рисовать апокалиптические картинки, как это часто делают в СМИ. Потери "Газпрома" будут несоизмеримо выше, потому что, так или иначе, через украинскую газотранспортную систему идет практически половина российского экспорта в Европу. Если представить, что весь 2020 год не будет транзита, то "Газпром" потеряет практически половину своей выручки.

Виталий Портников: А когда будет запущен "Северный поток – 2"?

Михаил Гончар: Он не будет запущен в 2020 году. Конечно, можно сделать шоу с открыванием крана и перерезанием голубой ленточки... Но завершение строительных работ не означает, что трубопровод начнет работать на полную проектную мощность, для этого еще нужен целый комплекс пусконаладочных работ, тестовых проверок и так далее. Самое главное в другом – куда пойдет газ, прибыв на балтийское побережье Германии? Для этого необходимо достроить газопровод Eugal, а окончание его строительства, согласно официальной информации компании подрядчика – декабрь 2020 года. Там тоже потом надо выполнить весь комплекс работ. Если сейчас окажется, что с датской стороны нет каких-либо апелляций и жалоб на решение месячной давности о разрешении "Газпрому" достраивать датский участок в морской экономической зоне (как раз сегодня завершились четыре недели, которые отведены Дании для оспаривания принятого датским регулятором решения о разрешении прокладки газопровода), то еще понадобятся месяцы для того, чтобы завершить эти работы и приступить к пусконаладке.

Но проблемы этим не исчерпываются. Окно возможностей для американских санкций не закрылось. То, что сработало в отношении газопровода "Опал" (Европейская комиссия отказывается оспаривать решение Европейского суда), точно так же будет относиться и к газопроводу Eugal. Будет четыре трубы – "Северный поток – 1", "Северный поток – 2", общая мощность – 110 миллиардов кубических метров, а эксплуатировать его "Газпром" сможет только на 50% мощностей. Или же один из потоков будет работать, а второй нет. Для Украины это означает сохранение существующего статус-кво. Уровень транзита – порядка 80-90 миллиардов кубических метров. Вот это и выглядело бы как настоящий компромисс.

Но Россия, "Газпром" хотят другого, их цель – вырубить Украину по транзиту, как когда-то в 90-е годы сформулировал покойный глава "Газпрома" Рэм Вяхирев, когда начинал строить газопровод Ямал – Европа. Вот они все время мечтают это сделать, но не получается, хотя, несомненно, они продвинулись далеко вперед. Я бы не исключал, что в каком-то дальнейшем будущем не мытьем, так катаньем им удастся добиться своего, если вдруг дрогнет европейская позиция. Пока она будет базироваться на незыблемости третьего энергопакета, ограничения 50% мощностей, доступа третьих сторон, тогда мы можем быть спокойны. Мы видим, что происходит в Европейском союзе.

Виталий Портников: Если европейские директивы не действуют, "Газпром" получает возможность наполнить все эти газопроводы на 100%, тогда украинская газотранспортная система не нужна. Украинское руководство понимает эту ситуацию так, что сейчас России придется соглашаться на транзит через украинскую ГТС?

Михаил Гончар: Думаю, такое понимание все-таки наступает. Другое дело, что здесь важно не продешевить и не соблазниться обещаниями скидок. Российская сторона решает параллельно два вопроса: хочет не только подписать выгодный для себя контракт на транзит, который в принципе является краткосрочным, на один год, и не устраивает "Нафтогаз", но и решить вопрос с возвратом на рынок газа, в чем, в принципе, нет необходимости.

Второе. Позиция украинской стороны может быть и следующей: да, мы будем приветствовать возвращение на украинский рынок российского газа после того, как Россия уберется с оккупированных территорий Крыма и Донбасса. Наверное, такая постановка вопроса была бы вполне логичной, то есть сначала восстановление территориальной целостности Украины, восстановление доверия, а потом уже экономика.

Если говорить о формате отношений "Газпром" – "Нафтогаз", то, так или иначе, вопрос на сегодня – это 2,87 миллиарда долларов по решению Стокгольмского арбитража 28 февраля прошлого года по транзитному контракту: эти деньги должны быть выплачены "Нафтогазу". Тогда это означает, что можно снова начинать верить "Газпрому", тому, что он выполнил и контрактную статью, где написано: "в случае разногласий обращаемся в Стокгольмский арбитраж", – и решение арбитражной инстанции. Тогда есть тот базовый нулевой уровень доверия, который будет позволять вести речь о новой форме сотрудничества, базирующейся на европейском законодательстве. Ведь это не просто хотелка "Нафтогаза", энергетическое законодательство Европейского союза, согласно соглашению об ассоциации между Украиной и Евросоюзом, уже есть часть нашей национальной законодательной системы. Так можно было бы вести речь.

А "Газпром" не хочет так поступать, поэтому задействует политическое влияние Кремля с тем, чтобы создать для себя более благоприятные условия и сделать "Нафтогаз" податливым. Но они забывают одну вещь: "Нафтогаз" сейчас – это не "Нафтогаз" десять лет назад. Президент не может взять и, например, уволить главу "Нафтогаза". Раньше глава "Нафтогаза" назначался указом президента Украины, а сейчас это независимая коммерческая компания, государственная, но независимая. Поэтому ни президент, ни премьер-министр Украины, ни министр энергетики не будут ставить подпись под возможным новым контрактом, ставить ее будет глава компании-оператора, а если о транзите или о купле-продаже, тогда глава "Нафтогаза", но не политические деятели. Наверное, в Кремле продолжают считать, что все остается, как и прежде, поэтому они рассчитывают надавить в Нормандии. Наверное, рассчитывают на определенное влияние со стороны двух других участников, с немецкой и с французской стороны, хотя я не думаю, что Париж и Берлин так уж солидаризируются с позицией "Газпрома".

Виталий Портников: А Киев, президент Зеленский может согласиться с таким предложением?

Михаил Гончар: Не думаю, что он сможет согласиться. Во-первых, это не его сфера компетенции. Как мы видим по его политическому поведению, он предпочитает не брать на себя лишнего. Какой-то диалог, наверное, может состояться, если вдруг кто-то поднимает этот вопрос, но это не означает, что из этого могут проистекать какие-то директивы, например, президента Зеленского руководителю "Нафтогаза" о том, что он должен делать, – это в принципе невозможно. Мы помним, какие были в свое время дебаты и разночтения, в том числе с нашими европейскими партнерами, когда они вели речь в контексте разных схем Росукрэнерго о том, что необходимо отделить газ от политики. Так вот, в Украине это произошло. "Нафтогаз" именно потому получил победу в Стокгольмском арбитраже, что был убран политический компонент влияния. Раньше он проигрывал, потому что было мнение свыше о том, что в деле ""Нафтогаз" против "Газпрома"" по газу Росукрэнерго необходимо все спустить на тормозах. Спустили, и "Нафтогаз" проиграл. Сейчас другая ситуация.

Виталий Портников: Вариант, когда "Газпром" оплачивает газом свои долги по арбитражу, это реальная ситуация?

Михаил Гончар: Я бы был очень осторожен с такой схемой. Деньги есть деньги, а газ есть газ. Здесь как раз может быть определенный подвох. Гипотетически такая схема приемлема, но она становится приемлемой тогда, когда стороны восстановили доверие. Мера восстановления доверия – это как раз возвратить этот долг, тем более, что это решение Стокгольмского арбитража, а не хотелка "Нафтогаза". Мне кажется, что здесь кроется подвох. Сначала – да, какая-то часть суммы будет компенсирована, а потом возникнут некие обстоятельства, что-то не так пересчитают – и все. В этой ситуации должен быть гарант, третья сторона, но, как показали события многих раундов двусторонних украинско-европейских встреч, третья сторона не горит желанием что-то гарантировать, потому что у них подход такой же, как и десять лет назад: что имеет место некоторый конфликт между двумя субъектами, "Газпромом" и "Нафтогазом", стран, которые не являются членами Евросоюза, поэтому они должны урегулировать свои разногласия, а мы просто слегка помогаем достичь взаимопонимания. Хотя следует отметить, что в последнее время позиция Европейской комиссии и украинской стороны солидарны. Это тоже не удивительно, потому что именно Украина, а не Россия, имеет договор об ассоциации с Европейским союзом, также мы имплементируем третий энергопакет, являемся членами энергетического сообщества.

Вместе с тем не приходится рассчитывать на слишком многое от состава Европейской комиссии, которая уже уходит, и придут новые.

Виталий Портников: Конец года – это и окончание контракта, между прочим.

Михаил Гончар: Совершенно верно. Мы движемся к сценарию третьего газового кризиса. В этом смысле, если посмотреть, что публикуется в российских СМИ, то это именно заблаговременная подготовка к такому сценарию, где, конечно, виноватой будет выставляться именно украинская сторона из-за неконструктивности, негибкости, недоговороспособности. На самом деле за этим стоит совершенно другое: более крепкая, чем раньше, позиция "Нафтогаза" и невозможность "Газпрома" что-либо противопоставить ему в правовом отношении. Не последнее по значению влияние оказывает и то, что "Нафтогазу" удалось арестовать акции двух компаний "Газпрома" как раз для того, чтобы компенсировать затраты по Стокгольмскому арбитражу. Это тоже оказывает влияние на полуистеричное поведение "Газпрома", как и то, что танкер с американским сжиженным газом прибыл на польский терминал, и сейчас этот газ уже в Украине. Все это тоже прибавляет температуры в газовых переговорах. Долгое время в России говорили, что американский сланцевый газ – это мыльный пузырь, поставки в Европу абсолютно бесперспективны, а мы с 2016 года видим, что это стало реалией европейского газового рынка: да, в небольших объемах, но тем не менее.