Поезд Киев – Мариуполь, нижняя плацкарта
"Этому вагону давно нужно было устроить торжественные похороны", - сообщает молодой проводник.
На боковушках двое развеселых заробитчан уже разложили курочку, сало и крепкое спиртное. Напротив меня крепкая блондинка с обширным багажом, который не уместился под ее полкой. Наверху пожилая пара, в соседних купе у них младшие с двумя детьми. Как сообщил отец, "едем из Шарика", но это не Шереметьево, как мог бы подумать русский путешественник, а Шарм-эль-Шейх. Семья из шести человек отдыхала неделю, всё купе подсчитывает затраты и приходит к выводу, что 330 долларов на человека за опцию "всё включено" слишком дорого.
Ну, давайте знакомиться, предлагают подвыпившие парни. Мою визави зовут Лена. Один из парней Евгений, простое имя, добавляет он. Нет, как же простое, живо реагирует моя тезка, его ещё Пушкин воспел. Она последней и неохотно отвечает на обычные вопросы о месте и целях поездки: Донецк, к семье, с вахтовой работы под Киевом. Она пропускает с мужиками рюмочку и закусывает котлетой с хлебом. Парни с места в карьер начинают разговор об эзотерике, он ведется по-русски. Мой киевский товарищ, которому я посылаю СМС с сообщением о ходе поездки, комментирует: "Мариупольская эзотерическая школа не уступает тверским оккультистам". Разумеется, они пытаются сесть на уши собеседницам, но Лену просто так не возьмешь: она скептически разбивает в пух и прах теории всемирно заговора и засыпает прямо посреди разговора, после фразы "А вот евреи..." с репликой: "Антисемит, что ли? Вот антисемитов нам тут не надо".
Они все ровесники, рождены в середине семидесятых, помнят Советский Союз, но без ностальгии, скорее, с иронией. Культурный бэкграунд среднего образования, вспоминаем общие книжки типа Стругацких. Из вопросов, демонстрирующих простую человеческую вежливость, мужики выбрали два: будут ли на территории "ДНР" свои деньги и будет ли Елена голосовать на выборах президента Украины. Нет, денег не будет, потому что образование "ДНР" незаконно и никогда не будет государством. Нет, голосовать не будет, потому что слишком много мороки: в Донецке нужно открепиться, потом ехать в Киев, а она и так ездит через блокпосты каждые две недели. Работает в Ирпене, в 20 километрах от Киева. Там в три раза увеличилось население за счёт донецких. А вдоль маленькой речки небедные переселенцы выстроили набережную, чтобы вдоль неё гулять, совсем как в Донецке.
Елена постоянно употребляет словосочетание "до войны". Как только в мае стало понятно, что в Донецке опасно, она переехала с сыном и матерью под Киев. Получила работу в ночном магазине через подругу, жила в общежитии, думала вернуться к началу учебного года. Вернулись только в ноябре. И только потому, что муж не захотел уезжать, у него был строительный бизнес. Но дело у него отжали, других заработков нет, а она привыкла к работе в Ирпене. С той поры так и живут: два раза в месяц она едет на работу и с работы через Волноваху. Если вещей мало, сама идет через кордоны. Если много, нанимает перевозчика. Это специальный бизнес, машины для пересекающих линию разделения.
У нас всегда было чисто, но сейчас чисто до тошноты. Убирают выпускники вузов, другой работы для них нет
В Запорожье выходят старшие попутчики, а мужики-эзотерики в Камыш-Заре, в 8.50. Волноваха в 10.30. Я предлагаю заказать чай и позавтракать. Елена отвечает, что все, кто переходят линию разделения с блокпостами, не знают, как долго это может продлиться, поэтому заранее стараются не есть и не пить. Туалетов там нет, а те объекты временного отдыха, что были установлены по требованию ОБСЕ, размещены так, что удобно только военным с обеих сторон, людям от них никакого толка. "Права человека? – горько иронизирует Елена. – На этой линии нет ни прав, ни людей. Я видела, как человека с двумя высшими образованиями оскорбляет молодой парень с оружием, просто для развлечения. Сумку моего брата во время досмотра бросили на минное поле, тоже развлекались. У тебя могут отнять всё, потому что так захотелось. Отнимают мясо и сало, оно в Украине дешевле, люди ездили за ним: так стимулируют местный рынок. Вообще цены почти московские. Зато алкоголь очень дешевый. А еще в городе чисто, у нас всегда было чисто, но сейчас чисто до тошноты. Убирают выпускники вузов, другой работы для них нет. И еще комендантский час. После 8 вечера город пустой. Они лишили нас нашего города".
Чемоданы Елены – это подарки 10-летнему сыну, у него день рождения, и продукты. Мы прощаемся. Надеюсь, она быстро сторговалась с перевозчиком и хорошо доехала.
Город Жданов, два завода, "Маленькая Вера"
Вокзал Мариуполя – белая пластиковая коробка в духе архитекторов arte povere, где имеется необходимый минимум: кассы, скамейки, туалеты, ничего больше. Когда добираюсь до снятой через booking.com квартиры в районе рынка, кажется, что попала в 90-е: торговый шанхай, наружная реклама до третьего этажа, звуковая реклама на весь квартал, мир люмпена и лоу-миддл-класса с помятыми лицами. Но через улицу уже открывается настоящий город Мариуполь, который носил имя Андрея Жданова недолго и случайно.
Регулярная планировка ХIХ века, краснокирпичный промышленный модерн официальных зданий (два корпуса Приазовского технического университета) и жилого сектора, впечатляющая эклектика буржуазного особняка, который сейчас отдан Дому молодежи. Город начал гордиться своим главным архитектором 1890–1919 годов, который и построил эту часть. Виктор Нильсен (1871–1949), наполовину датчанин, выпускник Петербургского университета, был приглашен спасти город от кризиса водоснабжения, блестяще справился с задачей (с его водонапорной башни и обзорной площадки на ней начинается туристический Мариуполь) и остался здесь, только после 1919 года уже в роли простого чертежника на "Азовстали".
Период оскорбленных чувств закончен в 2014 году, настал период размышлений и рационального отношения к советскому прошлому
Вторая чтимая городом культурная фигура – Архип Куинджи, автор недавно украденного из Третьяковки крымского пейзажа, родился в семье греческого ремесленника и возвращался в Мариуполь, город Марии, матери Христа, всю жизнь. Его картины в музее изобразительных искусств, а бюст напротив городской администрации, которая до сих пор стоит полуразрушенной после пожара апреля 2014 года, когда сторонники присоединения к России пытались выбить защитников украинской идеи из здания. Деньги на восстановление вроде бы выделены, завершение реконструкции обещано в 19-м году, но пока этот дом закрыт декоративным полотном. Еще один ужасающий памятник "русской весне", в ходе которой в городе погибли только по официальным данным более 25 человек, – обстрелянное 9 мая 2014 года из гранатометов и стрелкового оружия здание МВД. Горожане и гости города специально ходят взглянуть на этот дом как на страшную меморию периода, о котором никто не склонен забывать. В городском саду, еще одном памятнике ХIХ века (французская планировка, редкие породы деревьев), помимо памятников русской революции и Великой отечественной, появился бетонный крест с желто-голубой символикой и надписью "погибшим за независимость Украины".
События "русской весны", в том числе вынужденное переселение донецких, создали для Мариуполя неожиданный вызов и толчок к развитию. Рабочие предприятий Ахметова и порта столкнулись с предприимчивыми деловыми людьми, которые перевезли в город свои фирмы, открыли кафе и частные гостиницы, многочисленные общественные организации и сделали, как признают горожане, жизнь веселее.
Диана и ее Платформа
О том, что Мариуполь – прифронтовой город, напоминает не столько присутствие на улицах людей в военной форме, сколько режим вечерней жизни: в восемь центр города уже пуст, лишь несколько хипстеров гуляют с кофейными стаканчиками или катаются на скейтах в сквере возле драмтеатра. Он, как и музыкальный театр, и филармония, пожалуй, немногие заведения, выстроенные и существующие в парадигме советской монокультуры: здания с колоннами и портиками сталинского образца, пустующие сегодня дома культуры. Хипстеры имеются, и кажется, что все они – посетители или активисты Платфомы ТЮ, центра гражданских инициатив и современного искусства, который создала с товарищами в конце 2015 года дизайнер и менеджер ивентов Диана Берг. О Диане и ее центре сайт Радио Свобода сообщал в связи с погромом, который устроили правые на концерте молодой панк-группы.
Диана уехала из Донецка как проукраинская активистка, жила в Киеве и Львове, но решила вернуться в регион, который ей знаком, и город, который нравится. Здание, бывший спортзал и бывший молельный дом, нашли близко к центру, реконструировали своими руками. Центр его – музыкальная и театральная площадка (здесь выступали и собираются выступать "Дах Дотерз", Юрий Андрухович и Сергей Жадан со своими музыкальными группами), на галерее – выставочное пространство, где в мой приезд показывают графику польской художницы-феминистки.
Диана Берг
Младшие коллеги Дианы – модно одетые молодые люди с тоннелями в ушах. К моему удивлению, когда эта пестрая команда появляется в консервативном пространстве краеведческого музея, старшие их принимают радушно и с полным уважением. Платформа ТЮ и музей готовят общую историю к 22 апреля: в этот день Платформа в третий раз будет проводить "Деком", проект декоммунизации с выставкой советских знамен и вымпелов мариупольских предприятий, вышитых местными умелицами по алому бархату. Директор музея искренне удивлена вопросу французской журналистки, не боятся ли они оскорбить чувства старшего поколения: период оскорбленных чувств закончен в 2014 году, настал период размышлений и рационального отношения к советскому прошлому. Музей, куда ходили ради чучела кабана и могилы древних людей под стеклом, хочет привлекать новых посетителей, и стратегия Дианы и Платформы кажется им убедительной.
Что еще делать в это время и в этом городе, задает она риторический вопрос. Тот же самый, что могли бы задать рыбаки Стамбула или Одессы
Платформа известна интервенциями в городское пространство: уличные перформансы 8 марта в защиту гендерного равноправия – уже часть культурного пейзажа Мариуполя. Партнерство с киевским фестивалем современного искусства Гогольfest – еще одна история Платформы, в ее зале будут концерты и спектакли фестиваля, который начнется в конце апреля и захватит весь город. Диана дарит мне сложенную в газетный формат съемку английского фотографа Брендана Хоффмана, сделанную на сепаратистских территориях: если разложить её по инструкции, то из 24 фотографий сложится изображение четверых детей, сидящих на корточках в бомбоубежище. Гражданский активизм для Платформы важнее художественного, так они говорят, а украинский патриотизм не исключает дерзких методов современного искусства. За час до отъезда получаю сообщение от автора мюзикла о Степане Бандере из Берлина, он недавно выступал со своими музыкантами на Платформе, просит обнять Диану, "она ракета".
Порт, завод, курорт
Советские фотографии, на которых отдыхающие изображены на фоне труб "Метинвеста", ныне предприятия Рината Ахметова, могли бы быть сделаны сегодня. Пляж – часть индустриального пейзажа города, жизнь которого подчинена производству. Приморский бульвар с современными, но пустующими в несезон гостиницами отделен четырьмя железнодорожными полосами от пляжа, куда можно попасть только через специальные переходы. Ни это, ни пронизывающий ветер с моря не смущает молодые компании, которые помаленьку выпивают, ни стаю собак, ни рыболовов на волнорезе. Женщина в вечернем макияже ловит бычка, пеленгаса надо ловить в другом месте и не на её маленькую удочку. Она вышла ненадолго, на большой улов не надеется, всё это просто ради развлечения. Что еще делать в это время и в этом городе, задает она риторический вопрос. Тот же самый, что могли бы задать рыбаки Стамбула или Одессы, любого другого приморского города печали и застывшего времени, больших кораблей и маленьких людей, хитрых торговцев и верных присяге и долгу моряков.
Мариуполь, Украина, март 2019 года