«Виновные ушли от ответственности». Прокурор об убийствах на Майдане

Расследование преступлений, совершенных в центре Киева во время зимних событий 2013–2014 годов, которые вошли в историю Украины как "революция достоинства", по мнению многих наблюдателей, зашло в тупик. Изучение обстоятельств почти сотни убийств, совершенных бойцами украинских специальных подразделений, с одной стороны, и радикальными участниками акций гражданского протеста – с другой, ведется уже пять лет, но не привело к наказанию преступников и торжеству справедливости.

Новый генеральный прокурор Украины Руслан Рябошапка проводит коренную реконструкцию своего ведомства, обещая в том числе скорое наказание тех, кто виновен в убийстве "активистов Майдана". Эти действия вызывают в украинском обществе разные оценки. Рябошапку упрекают в непрофессионализме и в том, что многолетние усилия следственных бригад, и без того сталкивавшихся с сопротивлением в попытках установить истину, пойдут теперь насмарку. Того же мнения придерживается бывший высокопоставленный сотрудник Генеральной прокуратуры Сергей Горбатюк, в конце 2014 года назначенный начальником Управления специальных расследований этого ведомства. Горбатюк вёл все дела, связанные с расследованием преступлений, совершенных во время гражданского противостояния в Киеве, как и расследования преступлений должностных лиц, совершенных в годы пребывания у власти Виктора Януковича.

23 октября 2019 года Горбатюк был освобождён от занимаемой должности – после того, как отказался пройти переаттестацию. В интервью Радио Свобода он рассказывает о том, как проводились расследования совершенных во время событий на киевском Майдане преступлений, а также о том, кто и почему противодействовал наказанию виновных.

–​ Как продвигается расследование преступлений, совершенных в центре Киева в период с декабря 2013-го по февраль 2014 года? Работа идёт? Что-нибудь движется?

– Практически нет. А с 20 ноября решением нового руководства Генеральной прокуратуры расследование фактически приостановлено. Принято решение о передаче всех дел в Государственное бюро расследований, а там эти дела фактически некому пока принимать (Государственное бюро расследований – относительно новая украинская правоохранительная структура, созданная для расследования преступлений должностных лиц. – Прим. РС). Многих следователей, прокуроров увольняют из Генпрокуратуры, в том числе через механизм переаттестаций, который лично мне кажется унизительным. Если украинская прокуратура в прошлом и так, по большому счёту, не защищала людей, когда множество дел или не расследовалось, или безосновательно прекращалось, то теперь, я боюсь, она тем более не будет выполнять свои обязанности.

– Но ведь государственного служащего уволить не так-то легко.

– Генеральная прокуратура скоро будет называться Офисом генерального прокурора, недавним законом о реформе Генпрокуратуры в отношении прокурорских сотрудников отменён Кодекс законов о труде. Таким образом, создаются условия для того, чтобы всё переворошить. По моим данным, в прокуратуре уволили уже около 400 человек, и очередь на увольнение короче не становится. Кто-то не прошел переаттестацию, кто-то отказался ее проходить. Взамен назначают лояльных людей на всех направлениях.

– Насколько мне известно, ваше управление расследовало преступления на Майдане, которые в основном совершались сотрудниками правоохранительных органов. Это так?

– Правоохранительная система Украины зимой 2013 – 2014 годов оказалась в таком состоянии, что беззаконие вылилось на улицы. Бойцы "Беркута" и других подразделений совершали преступления, выполняя преступные приказы: сначала били протестующих, потом применяли газовые гранаты, стреляли резиновыми пулями, а потом и убивать начали! Так же действовали и многие следователи, которые вели дела задержанных активистов протеста, и прокуроры, которые поддерживали обвинения в судах, и судьи, которые избирали меры пресечения по указанию чиновников из администрации президента. Любой сотрудник правоохранительных органов, который служит закону, обязан был сказать: я не буду выполнять заведомо преступные приказы! Но приказы выполнялись, и в итоге это привело к массовым жертвам. Эта порочная система, к сожалению, до конца не демонтирована и сегодня. На мой взгляд, главным фактором, мешающим расследовать совершенные на Майдане преступления, было желание руководства правоохранительных органов сохранить основы старой системы "ручного управления".

Вы не поверите, но подозреваемые в передаче преступных приказов, в том числе приведших к убийствам на Майдане, до сих пор занимают руководящие должности в системе МВД, в руководстве Управления общественной безопасности в Национальной гвардии, руководят подразделениями, призванными обеспечивать порядок на массовых шествиях и мероприятиях.

– Они отдавали приказы убивать – и до сих пор начальники? Верится с трудом...

– В случае крайней необходимости сотрудники правоохранительных органов имели право стрелять резиновыми пулями из помповых ружей, но стреляли и охотничьими зарядами – свинцовыми пулями, дробью и картечью. Это абсолютно запрещено. Но бойцам специальных подразделений незаконно выдавались именно такие охотничьи боеприпасы. Такой приказ могли отдать только на высшем уровне, а командиры среднего звена его ретранслировали. Первые убийства были совершены охотничьими пулями и пулями, предназначенными для остановки транспорта. Такие боеприпасы были выданы бойцам после того, как у резиденции президента Украины на Банковой улице появился грейдер. Эти заряды способны пробивать автомобильный двигатель и останавливают даже трактор, но применяются только в экстренных случаях и только при использовании специального оружия. Но оно использовалось против участников протестов на Майдане.

Проблема следствия была и в том, что по этим зарядам для остановки транспорта, не говоря уже о дроби или картечи, практически невозможно идентифицировать оружие, из которого стреляли. Это усложняло процесс сбора доказательств. Свинцовые пули всегда оставляют след в стволе. Следственные экспертизы показали, что у бойцов многих подразделений, которые участвовали в противостоянии на Майдане, были помповые ружья, стволы которых были изнутри покрыты свинцом, так как следы свинца остаются в стволе. Если нельзя установить, из какого конкретно оружия были убиты люди, то установить, кто в каком подразделении стрелял свинцовыми охотничьими пулями, труда не составляло. Всё свидетельствовало не о единичном, а практически о массовом применении охотничьих зарядов. По крайней мере, мы подозреваем некоторых офицеров, остающихся по сей день начальниками, в раздаче в те дни (или в техническом сопровождении раздачи) своим подчинённым запрещённых боезарядов для стрельбы по протестующим. Несмотря на то, что мы подавали ходатайства по отстранению этих лиц от работы, они до сих пор остаются на командных должностях. На одного из них дело находится уже в суде, а он продолжает исполнять свои обязанности, на высокой должности (речь идёт о генерале МВД Владимире Гриняке, обвиняемом в том числе в организации умышленных убийств. – Прим. РС).

– Какое оружие еще применялось, кроме помповых ружей? Автоматы Калашникова использовались?

– Письменных приказов на использование того или иного оружия не отдавалось. Если мы говорим об убийствах на Институтской улице 20 февраля 2014 года, то следствием установлено использование автоматов Калашникова бойцами штурмовой роты киевского "Беркута". Кто отдавал приказы? Эти действия следствие инкриминировало должностным лицам по всей цепочке, от командиров до исполнителей. Из тех, кто подозревается в трансляции преступных приказов, сейчас практически никого нет на территории Украины. Остался только один заместитель командира полка "Беркут" и четверо бойцов, обвинения в отношении которых рассматриваются в суде. И всё, остальные подозреваемые по этому эпизоду сбежали в Россию.

– Кто-то использовал в те дни снайперское оружие?

– Да, такое оружие использовалось. Во-первых, в самой штурмовой роте "Беркута" был штатный снайпер со снайперской винтовкой Драгунова, она видна и на видеозаписях. Но эту винтовку, вещественное доказательство, нашли распиленной на куски на Жуковом острове на Днепре. Имя стрелка известно, он в статусе подозреваемого, и он тоже сбежал. Многие ранения, в том числе смертельные, оказались сквозными, поэтому не представляется возможным установить, были ли они получены в результате выстрелов из автомата Калашникова, из снайперской винтовки Драгунова или из иного снайперского оружия. Только в 2018 году при помощи экспертизы мы установили, что был еще один снайпер из отряда спецназа внутренних войск, которому инкриминируется применение оружия и смертельное ранение одного из протестующих. Он-то как раз в Украине и под следствием, но ему уже заменили меру пресечения: сначала на домашний арест, а потом вообще на ночной домашний арест. У нас чуть ли не на каждом шагу возникали препятствия, в том числе и при проведении любых экспертиз.

– А "сверху" были указания, которые тормозили следствие? Говорят, что беркутовцев, которые в составе украинской армии отправились в Донбасс защищать родину, было приказано не трогать. Это так?

– Нам никто таких указаний не давал. Хотя некоторые беркутовцы, которых мы допрашивали, не под протокол признавались, что их в мае или июне 2014 года собрал министр внутренних дел Арсен Аваков и сказал: он гарантирует, что никто не будет привлечен к уголовной ответственности, если они поедут на восток и будут защищать страну, – ну, за исключением тех, кто совершал убийства. Но ведь никто, кроме нас, не пытался установить, кто совершил эти убийства! Делалось многое, чтобы мы не могли привлечь их к ответственности.

– А сколько человек нужно было привлечь? Сколько оказалось бы под следствием, если бы они не бежали, если бы вам не мешали, если бы все помогали и если бы не было войны?

– Слово "нужно" в данном случае некорректно. Если учитывать всех причастных, то было бы, наверное, более тысячи, хотя на причастность проверялись несколько тысяч. В любом случае было важным, чтобы подозрения и обвинения были обоснованными и подтверждались доказательствами. Главной задачей было найти и привлечь к ответственности лиц, виновных в убийствах, причинении тяжких телесных повреждений и иных особо тяжких преступлениях.

– Кто-нибудь привлечен за совершение убийств?

– Привлечены, если считать таким привлечением то, что согласно нашей юридической практике называется предъявлением подозрения (это первый этап привлечения к ответственности). 67 лицам инкриминируются непосредственное участие в совершении убийств, организация или пособничество. Из них 16 человек находятся в суде, четверо под следствием, но приговоров нет. Остальные в розыске.

– Это все сотрудники внутренних органов?

– В основном это сотрудники правоохранительных органов и их руководители из милиции, внутренних войск и Службы безопасности Украины. Есть и "титушки" (агенты-провокаторы украинских силовых структур. – Прим. РС).

– Сколько дел вы довели до суда?

– В общей сложности пока что в суд направлены дела в отношении 298 лиц. Вынесены 57 обвинительных приговоров, из которых только 11 связаны с лишением свободы.

– Всего 57 приговоров, по которым всего 11 человек получили реальные сроки? При, грубо говоря, сотне убийств и тысячах нарушениям законности?

– Да. Более того, осужденные – это в основном "титушки", по статьям, связанным с избиениями, покушениями на убийство, похищением людей, издевательствами и пытками.

– Чтобы лучше понимать, с каким объёмом работы вам пришлось столкнуться и чего удалось достичь: сколько вообще было открыто дел?

– Во-первых, сообщено подозрение в общей сложности 450 лицам (в суд направлены 298 дел). Во-вторых, дела открыты по совершению более чем 4700 преступлений. В-третьих, не только я или наше подразделение занимались расследованиями по Майдану. В территориальных прокуратурах было несколько десятков дел по избиениям, арестам и другим преступлениям, совершенным в то время в разных областях Украины. Можно было бы достичь больших результатов, если бы все руководители и сотрудники заинтересованных ведомств действительно работали на раскрытие и расследование преступлений или хотя бы помогали нам в этом. Самые большие сложности заключались в том, что следственная группа практически работала в одиночку, без помощи со стороны других правоохранительных органов. По преступлениям "титушек" уголовный розыск Национальной полиции нам помогал, а вот по офицерам и бойцам силовых структур, в части информации по раскрытию – фактически полный саботаж. Информация утаивалась, документы уничтожались, служебные расследования не проводились в должной мере, если вообще проводились. Помощи извне практически не было.

– Как расследовались те случаи, когда были убиты сотрудники правоохранительных органов? Участники движения протеста тоже применяли огнестрельное оружие?

– Всего во время событий были убиты 13 правоохранителей. В большинстве случаев нами не установлено, кто совершил эти убийства, хотя есть определенные наработки в отношении отдельных лиц. Однако наличествуют и признаки необходимой обороны. Ведь 18 и 19 февраля имели место штурмы баррикад, сотрудники правоохранительных органов применяли оружие. 20 февраля утром первые выстрелы, начиная с 7:30 утра, были произведены из здания консерватории, которая была занята протестующими.

– Выстрелы по сотрудникам правоохранительных органов?

– Да. Там мы установили двух лиц и привлекли их к ответственности, сообщили им о подозрении. Один привёз охотничье оружие, карабин "Сайга", второму инкриминировалось убийство двух сотрудников милиции и огнестрельное ранение ещё одного милиционера. Это было в апреле 2018 года. Но дело не довели до конца, состав группы прокуроров был изменен по приказу "сверху". Затем оба убийства были безосновательно исключены из числа подозрений. Меру пресечения, связанную с арестом, изменили, подозреваемого доставили в суд и отпустили под гарантии депутатов. С тех пор активное расследование и, в первую очередь, принятие процессуальных решений по этому делу заблокированы. Теперь расследуется уголовное дело по факту незаконного вмешательства руководства в расследование.

– Участвовали ли в убийствах активистов Майдана иностранные снайперы? Говорили, что они прилетали и высаживались в аэропорту в Гостомеле в середине февраля?

– Транспорты с грузами из России в те дни прибывали несколько раз. На них доставлялись спецсредства для разгона протестующих. Но информация о снайперах или других неизвестных лицах не подтвердилась. Правда, нам известно, что несколько сотрудников ФСБ прибыло в Киев. Наличие при них оружия не было зафиксировано, в последний раз группа сотрудников ФСБ прибыла в Киев уже после событий 20 февраля. С ними, кстати, прилетал и кремлёвский советник Владислав Сурков. Они прибыли официально и были на некоторое короткое время размещены на базе СБУ, но вскоре поспешно вернулись в Россию. Один из них был замечен потом в Крыму. Вообще слухов об участии иностранных снайперов в убийствах на Майдане было много, но в результате следственных действий эта информация не подтвердилась.

– Вы упомянули о 13 убитых сотрудниках правоохранительных органов. А сколько было убито демонстрантов?

– Непосредственно в Киеве 79 человек и ещё двое в городе Хмельницкий, это насильственные смерти.

– Это и есть "небесная сотня"?

– Это погибшие именно во время акций протеста, мы расследовали эти убийства. Но к "небесной сотне" причисляют и других умерших во время и после Майдана, и погибших вследствие иных событий и причин. Добавились те, кто умер, например, от сердечного приступа на Майдане или от анафилактического шока во время операции. Некоторые умерли впоследствии, но они были ранее на Майдане или их родственники сказали об этом. Один человек вообще, как выяснилось, был убит в пьяной драке в киевском районе Троещина, а ему дали Героя Украины, потому что его по ошибке внесли в списки. Почему такое решение было принято, кто и как напутал, мне неизвестно. К "небесной сотне" относят и журналиста, убитого 4 апреля 2014 года в Черкассах, и троих убитых активистов в апреле же в Донбассе.

– Получается, что во время событий на Майдане и в прямой связи с ними погибли 94 человека. Вы говорите, что ни один преступник с тех пор не был осужден за эти убийства. Я правильно понял?

– Да. К большому сожалению, так и есть. Есть, конечно, дела, которые из-за объемов материалов и количества потерпевших долго рассматриваются, но во многих даже не видно конца рассмотрению. Много факторов мешало получению приговоров. А теперь, в связи с изменениями в прокуратуре, я вообще не могу представить себе, как эти дела будут расследоваться, если их вообще будут продолжать расследовать.

– Насколько Генеральная прокуратура Украины, по вашим оценкам, сегодня коррумпирована?

– Сложно определять, это же латентные процессы. Если говорить условно, а это только мое мнение, то среди всех сотрудников ГПУ есть, наверное, 20%, а то и меньше тех, которые работают не ради мзды, а потому что у них есть желание бороться с преступностью. Есть процентов 30 тех, кто пришли и приходят, только чтобы "косить". И есть большинство, процентов 50. Это те, кто держат нос по ветру, глядя на начальство. Если начальство само будет "косить", то и они будут пытаться что-то урвать себе при удобном случае или закрывать глаза на проделки руководства. Если начальство будет требовать соблюдения закона, то и они будут это делать, чтобы не быть уволенными.

– Ну вот, видите, сами же говорите о том, насколько всё запущено. Значит, реформа, чистки и переаттестации нужны?

– Я вижу, что общество обманывают. Как большевики, которые обещали разрушить старый мир и построить новый, а на самом деле под красивыми лозунгами столько ужасных дел натворили! Новый генеральный прокурор и его заместители кричат об очищении, о соблюдении закона, а сами берут на должности не совсем чистых, сами первые же грубо нарушают закон – и врут, врут, врут, – считает бывший начальник Управления специальных расследований Генеральной прокуратуры Украины Сергей Горбатюк.

Реформа Генеральной прокуратуры Украины проводится в рамках принятого Верховной радой в сентябре 2019 года и подписанного президентом Владимиром Зеленским закона. Вместо Генеральной прокуратуры в стране будет создана новая структура, Офис генерального прокурора. В рамках реформы проводятся переаттестации прокуроров и следователей, а также последующий набор новых сотрудников вместо уволенных и не прошедших аттестацию. Военные прокуратуры ликвидируются, вместо них создаются новые структуры. Региональные прокуратуры становятся областными, местные окружными. Горбатюк считает, что был уволен незаконно. Он подаёт в суд иск о восстановлении в должности.

Фотографии автора