Против Алексея Навального, остающегося в "Матросской тишине", возбуждают все новые уголовные дела. После замены ему условного срока по делу "Ив Роше" на реальный началось судебное разбирательство с участием 95-летнего ветерана Великой Отечественной войны. По версии обвинения, он оскорбился резкими словами оппозиционера о ролике в поддержку поправок к Конституции, где тот снялся. Между тем за решеткой оказались тысячи сторонников политика, вышедших на мирные акции во множестве российских городов, чтобы подержать его.
Мумин Шакиров подводит итоги 6-й недели 2021 года с публицистом, философом, редактором отдела политики "Новой газеты" Кириллом Мартыновым; адвокатом, главой "Команды 29" Иваном Павловым и театральным критиком Аленой Солнцевой.
Видеоверсия программы
Путин закрыл Навального на годы?
Мумин Шакиров: Мой собеседник – Кирилл Мартынов. Кирилл, Путин – диктатор или все еще авторитарный руководитель?
Кирилл Мартынов: Без сомнения, диктатор. В 21-м году мы это чувствуем ярко, как никогда. К сожалению, все, кто пытается делать в России проекты в сфере гражданского общества, почувствуют эту диктатуру в ближайшие месяцы.
Мумин Шакиров: Политолог Константин Гаазе считает, что чем дольше длится история с арестом и заключением Алексея Навального, тем она больше влияет на политическую жизнь страны. Как вы считаете? Или все-таки основному населению начхать, они думают о куске хлеба?
Кирилл Мартынов: Я не думаю, что есть прямая зависимость между сроками тюремного заключения Навального и трансформацией политического режима в России. Безусловно, тот шаг, который Навальный сделал, очень мощный. А как им распорядится оппозиция и гражданское общество сейчас – это зависит от нас, это открытый вопрос.
Мумин Шакиров: Будет ли попытка номер два ликвидировать Навального?
Кирилл Мартынов: С учетом внимания со стороны мирового сообщества, скорее, нет. С учетом того, что митинги в поддержку Навального были довольно массовыми и опасными, неприятными для Кремля, его постараются посадить на максимально долгий срок и пальцем не тронут.
Мумин Шакиров: 31 января акции в поддержку Алексея Навального прошли по всей стране. Тысячи участников протестов задержали, десятки получили травмы. Но на избиениях и арестах для многих эта история не закончилась. В Сети стали появляться каналы с персональными данными и угрозами в адрес участников протестных акций. Кирилл, команду ломать черепа, челюсти дает лично сам Путин? Или это инициатива снизу?
Кирилл Мартынов: Ни то ни другое. Вокруг Владимира Путина есть группа ближайших его единомышленников, людей, которым он доверяет. Эти люди, как правило, – выходцы из российских спецслужб, либо действующие их чины, либо работавшие там в прежние годы. Сейчас они убедили и самих себя и, наверное, Путина, что Россия находится в кольце врагов, а Алексей Навальный – это буквально "иностранный шпион". Они верят во всю эту чушь и считают, что те, кто выступают в поддержку Навального, – это "пятая колонна" в классическом виде, которая расшатывает нашу замечательную, легендарную стабильность. В отношении этих людей принято действовать жестко. Я уверен, что это федеральное указание.
Это федеральная установка: как можно жестче, через колено ломать все попытки протестовать против нынешней российской власти
Мумин Шакиров: Все-таки от силовиков или от Путина?
Кирилл Мартынов: От силовиков, имеющих ключевое влияние на Путина. 11 станций метро закрывают в центре Москвы на нескольких часов. Конечно, такие вещи могут делать только люди, наделенные огромной властью в стране. И разумеется, Владимир Путин в курсе всех этих событий. Это федеральная установка: как можно жестче, через колено ломать все попытки протестовать против нынешней российской власти.
Мумин Шакиров: Путин находится психологически в заложниках у этих силовиков? Или это всего лишь домыслы?
Кирилл Мартынов: Мне совершенно не интересно, является ли он заложником или, наоборот, ключевым человеком, который берет в заложники. Я предлагаю не думать об этом. Я понимаю, что ситуация на начало февраля 2021 года – близкая к военной диктатуре. И Путин является публичным лицом такой диктатуры.
Мумин Шакиров: В одной из своих статей вы написали, что нехватка следственных изоляторов, спецприемников и мест в ОВД, куда свозят протестующих, напоминает вам сценарий с Пиночетом. Когда ему не хватало клеток в системах ФСИН и ОВД, он начал людей загонять на стадионы. Это грозит нам?
Кирилл Мартынов: Мы столкнулись с этим уже сейчас. Представьте себе, что такое зимой находиться восемь и больше часов в автозаке, без воды, без еды, без туалета, без связи, без какой-то специальной теплой одежды. Это уже пыточные условия. И через эти пыточные условия прямо сейчас, на наших глазах за последние недели прошли сотни людей. Это совершенно феерическое, поразительное зрелище, когда не хватает тюрем для граждан России, задержанных на мирных митингах в Москве, например. Их начинают свозить в знаменитый спецприемник в Сахарово, где до этого момента находились люди, подлежащие депортации из Российской Федерации, тоже в довольно отвратительных условиях. И здесь сотни новых задержанных, и очередь в тюремном дворе из автобусов, где они находятся. Эта картинка абсолютно пиночетовская. Это не метафора.
Мумин Шакиров: Все были свидетелями фантастического шоу, когда Навальный вновь оказался на скамье подсудимых и против него выступал ветеран войны. Он обвинил Навального в том, что тот оскорбил его из-за участия в рекламном ролике, где ветеран предлагал голосовать за новую Конституцию.
Алексей Навальный: Вы будете гореть в аду за то, что вы взяли 95-летнего деда, нацепили на него медали и используете здесь для того, чтобы делать этот отвратительный, гнусный процесс. Он же не понимает, что происходит. Он читает с бумажки, он не слышит ни одного вопроса, не может на него ответить. Я возражаю, конечно же! Отвратительные родственники этого пожилого человека (я не знаю, кто еще) используют, как куклу.
Мумин Шакиров: Я не хочу обсуждать родственников, подставивших своего 95-летнего деда. Не знаю, получат ли они за это мзду. Все федеральные каналы рассказывали об этой истории. Эта картина – это для того, чтобы дать новый срок Алексею Навальному? Или важна сама картинка? Несчастный дед, которого показывают и в реанимации, и под капельницей, и в маске, слушающий подсказки судьи. И насмехающийся (или усмехающийся), улыбающийся Алексей Навальный. Что больше бьет по обывателю – картинка или срок?
Кирилл Мартынов: Здесь у властей нет какого-то глубокомысленного плана. Они просто стараются отбиваться от Навального всеми подручными средствами. Это одновременно и попытка засадить Навального на более долгий срок, и попытка убедить часть российских граждан в том, что Навальный и его сторонники – исчадие ада. Недавно нас пугали тем, что Навальный вовлекает якобы в протесты детей, теперь он обидел дедушку. Пропагандистское медиа "Царьград" уже обещал, что с женщинами у Навального тоже не так все гладко. Наверняка ему припомнят его националистические высказывания 15-летней давности. Все, что можно использовать, будет использовано против Навального.
Мумин Шакиров: Навальный – сегодня главный враг государства, по версии Кремля?
Кирилл Мартынов: Абсолютно.
Сейчас у Навального есть шансы действительно стать национально признанным лидером оппозиции
Мумин Шакиров: Десять лет нельзя было упоминать имя Навального на федеральных телеканалах. Черный пиар сегодня для Алексея Навального – это тоже пиар, который не только его убивает, но и дает возможность зрителю его хорошо узнать?
Кирилл Мартынов: Судя по последним данным "Левада-Центра", Навальный вошел в обойму федеральных политиков, несмотря на большое нежелание Кремля это допустить. Его рейтинг доверия превысил впервые рейтинг доверия Геннадию Зюганову, за которым исторически стояла крупнейшая оппозиционная партия. И хотя этот рейтинг в абсолютных цифрах невысокий, сейчас у Навального есть шансы действительно стать национально признанным лидером оппозиции, в том числе благодаря этим усилиям пропаганды. Он уже признан за рубежом, и сейчас его признают внутри страны. Но здесь ситуация открытая, очень многое зависит от действий сторонников Навального, от реакции гражданского общества. Если сейчас это столкновение будет проиграно сторонниками Навального, то, наверное, про него начнут забывать. Тогда его будут вспоминать только в контексте, выгодном пропаганде. Если общество сможет предложить какую-то операцию по самозащите, то этот черный пиар пойдет на пользу лично Навальному, а косвенно – всем нам.
Мумин Шакиров: Уличные протесты временно приостановлены. Это правильное решение команды Навального? Или это "слив протеста", как говорят некоторые?
Кирилл Мартынов: Технологически это решение выглядит правильным. Огромный страх у людей. Огромное число потерянных активистов, перспективы полностью парализовать координаторскую и оппозиционную работу. Волков остается чуть ли не единственным публично известным соратником Навального, находящимся на свободе в Германии. Плюс есть фактор чисто климатический. Сейчас в Москву и в Петербург возвращаются морозы, и конечно, какой-то сильной мобилизации людей на этом фоне ожидать не стоит. С моральной точки зрения, мне кажется, решение довольно противоречивое. Неясно, что мы должны сказать людям, находящимся в спецприемниках, конечно, ждавших, что их дело будет продолжено – дело мирного протеста, высказывание своей гражданской позиции. Много вопросов к стилистике заявлений Волкова. Нам, как обществу, надо думать, скорее, не про слив протеста и не про Волкова, а что мы можем в реальности сделать. Если нет массовых акций, что еще люди могут сделать для того, чтобы помочь политзэкам, чтобы бороться против очевидной несправедливости по делу Алексея Навального. Приоритетная задача сейчас – это создание сетей солидарности, когда разные группы внутри общества помогают друг другу.
Мумин Шакиров: Почему молчит творческая интеллигенция – кинематографисты, композиторы, поэты, чьи имена на слуху?
Кирилл Мартынов: У всех есть должности, родственники, собственность, и они боятся.
Мумин Шакиров: Шкурный интерес, да?
Кирилл Мартынов: Я не хочу никого оправдывать, но тяжело призывать кого-то быть героем, когда ты сам не залез на баррикаду. У всех есть человеческий страх. Если вдруг случится какой-то обвал, кто-то первым поднимет голос... Как только стена молчания будет чем-то прорвана, мы увидим совсем другую ситуацию. Мы можем ее увидеть. Это очень хрупкое равновесие. Кремль и пропаганда очень опасаются такого сценария.
Мумин Шакиров: Политолог Пастухов считает, что если бы Навального все-таки убили в августе, было бы меньше шума, нежели неудавшееся покушение, обернувшееся таким грандиозным скандалом. Как вы считаете?
Кирилл Мартынов: Это довольно банальное суждение. Убийство при невыясненных обстоятельствах вызывает какой-то шум, но это не позволяет тебе быть героем, совершать какие-то новые политические действия, призывать людей не бояться и оставаться свободными. В последние полгода у Алексея Навального случилась беспрецедентная политическая карьера, он превратился из известного политика и антикоррупционного деятеля, расследователя в признанную и в мире, и внутри России фигуру оппозиции. Все это стало возможным благодаря совершенно бездарным, непрофессиональным и подлым действиям в отношении него со стороны силовиков.
Мумин Шакиров: Считается, что народ разлюбил президента Путина. Что может вернуть любовь народа?
Кирилл Мартынов: Уже ничего. Единственное, чем они умеют возвращать любовь, – это присоединение территорий и символические жесты в этом направлении. Я думаю, что всерьез рассматривалась концепция присоединения Белоруссии и создания союзного государства, и этот сценарий окончательно не списан со счетов. Но я при этом уверен, что если российское общество с белорусским обществом начнут объединяться в нынешних обстоятельствах, это вызовет настолько мощный протест в обеих странах, что он снесет кремлевскую власть или по крайней мере нанесет ей чудовищный урон. Это будет связано с гигантскими потерями людей, новых уголовных дел, арестов. И такой красивой картинки, как мы видели у пропаганды в 14-м году, больше не будет. А больше у Путина ничего нет, кроме финансовых резервов, которые будут потрачены на его друзей и на силовиков.
Судьба России решается здесь, а не санкциями ни в Брюсселе или в Вашингтоне
Мумин Шакиров: Но Путину в какой-то мере удалось погасить градус этого протеста – арестовал море людей, суды еще впереди. Но сейчас различные зарубежные инстанции говорят о персональных санкциях и вообще о санкциях. Какие санкции могут реально повлиять на Путина? Где его слабое место?
Кирилл Мартынов: Я не верю в эффективность санкций. Я не совсем с вами согласен, что Путин ослабил нынешний градус какого-то протеста. У всех тех людей, находящихся сейчас в спецприемниках, есть семьи, друзья, социальные сети. Они выйдут из этих спецприемников, расскажут, что они пережили, чем там занимались, как они поддерживали друг друга. Это будет костяк новой солидарности и подъема гражданского общества. Что касается персональных санкций, не было примеров в мировой истории, когда под ними находился лидер ядерной державы, каким бы он ни был. Сейчас на это тоже никто не пойдет, несмотря на чудовищное раздражение европейцев тем, что вытворяет Путин на международной арене и внутри России. Надежда на то, что "заграница нам поможет", все-таки очень наивная. Мы – не Грузия, даже не Украина. Мы – огромная до зубов вооруженная страна. И так же, как в 91-м году, судьба России исключительно в руках российского народа. Судьба России решается здесь, а не санкциями ни в Брюсселе или в Вашингтоне.
Россия в автозаке
Мумин Шакиров: На связи – помощник муниципального депутата Юлии Галяминой Николай Касьян. Николай буквально вчера освободился после административного ареста в Центре временного содержания иностранных граждан в деревне Сахарово. Николай, что вы вынесли из пятидневного пребывания в этом теперь уже печально известном месте?
Николай Касьян: Так как я оптимист, поэтому, как всегда, у меня главные эмоции позитивные. Я сидел и в ОВД, и в автозаке, и потом уже в камере в Сахарово с отличными людьми.
Мумин Шакиров: Удалось ли морально сломить людей, попавших под пресс репрессивной машины Путина? Активисты будут в дальнейшем выходить на улицы? Или этот тот урок, который они получили и запомнят надолго?
Николай Касьян: Запомнят надолго, конечно. А удалось ли сломить... Тех, с кем я общался (и меня тоже), однозначно нет. Кто-то говорит, что будет ходить на акции аккуратнее. Или поостережется, пока не пройдет необходимое время для того, чтобы нельзя было "впаять" повторное нарушение. А это уже до 30 суток. У всех людей есть работа и так далее. Намерены помогать "ОВД-Инфо" с передачками. Все попали внутрь – и поняли, что в целом это не так страшно, как рассказывают правоохранители, не так страшно, как принято считать. Все увидели нереальную поддержку снаружи. Это было очень важно и очень приятно.
Мумин Шакиров: Говорят, что сами полицейские или сотрудники ФСИН сочувствуют активистам, все прекрасно все понимают. Это правда?
Николай Касьян: Тут нет одного ответа. Это зависит от конкретного человека. Там были разные люди. В основном сотрудники, которые там работают, обычные охранники – это абсолютно обычные мужики, которые живут, как они сами рассказывали, в соседней деревне, работают сутки через сутки. Люди, в принципе, далекие от политики, но ту волну, которая идет сейчас, они слышали. Когда появилась новость о приговоре Алексею Навальному, они нам об этом сообщали. Есть сотрудники, относящиеся откровенно плохо. Есть те, кто скорее сочувствует, во всяком случае, они не жестят, пытаются идти навстречу и принципиально как бы жизнь не портят.
Мумин Шакиров: Центр временного содержания иностранных граждан в деревне Сахарово находится в 40 километрах от Москвы. Именно после трех протестных акций в поддержку Алексея Навального там оказалось больше восьмисот человек. По словам правозащитников, места в спецприемниках для административно арестованных закончились еще после протестов 23 января.
Мумин Шакиров: Я приветствую Ивана Павлова. Иван, скажите, в этой жизни вас что-то еще удивляет как адвоката? Или вас уже ничем не удивишь?
Иван Павлов: Мы можем констатировать, что дна нет. И падение нашей правовой системы продолжается.
Мумин Шакиров: Как удалось Путину собрать такую команду судей и полицейских, которые, наплевав на закон, принимают нужные решения? Можно ли говорить, что Путин – гениальный селекционер, а российский народ – это хороший пластилин в руках искусного диктатора-скульптора?
Чем дольше человек остается у власти, тем многочисленнее армия судей, ориентирующихся не на закон, а на сигналы, поступающие от него
Иван Павлов: Когда народ живет в условиях несменяемости власти, любым чиновникам, судьям, прокурорам, кому угодно легче ориентироваться на этого несменяемого человека, чем на букву закона. Человек более стабилен в этих условиях, чем закон: закон можно поменять, человек остается. Поэтому чем дольше человек остается у власти, тем многочисленнее армия судей, ориентирующихся не на закон, а на сигналы, поступающие от него. Это природа любого человека. Любой народ будет так себя вести.
Мумин Шакиров: Когда людей сотнями забирали в автозаки и они находились в отделах полиции, вы и ваши коллеги не могли к ним попасть. Существует некий план "Крепость", не позволяющий адвокатам и защитникам оказывать услуги людям, попавшим в беду. И вы запустили петицию против плана "Крепость" в отделах полиции. Каковы перспективы, что вам что-то удастся изменить?
Иван Павлов: Эта проблема появилась не вчера, не в связи с этими митингами. Мы, адвокаты, об этой проблеме знаем уже много лет. Ведь с момента, когда человек задерживается, на него начинают давить. Любое независимое лицо – адвокат, представитель ОНК – будет мешать воздействию на него, чтобы он согласился, сломался. Поэтому включаются любые механизмы. И очень распространенный механизм – план "Крепость". Якобы сейчас отдел полиции может подвергнуться какой-то террористической атаке, сразу же все закрывается, никто туда не допускается, кроме сотрудников правоохранительных органов. И адвокату приходится околачивать двери, стоять и ждать, пока план "Крепость" либо отменят, либо перестанут вести обработку его подзащитного и соизволят допустить к нему.
Мумин Шакиров: Такая жестокость и пытки при задержаниях будут стимулировать людей и дальше выходить протестовать? Или все-таки полиции и репрессивной машине удастся сломать людей и люди в следующий раз хорошо подумают, прежде чем выйти на акцию?
Иван Павлов: Репрессии не работают против молодежи, против тех людей, которые уже не такие, как были люди в советское время. Они не боятся, их уже не запугать. Они смелые, неравнодушные... Их можно убить, конечно, им можно сломать жизнь, но их не запугать. Когда власть запускает репрессивные механизмы, весь свой арсенал средств, доставшийся еще от советского времени, люди не задумываются на несколько шагов вперед. Уверен, что люди, пришедшие на эти митинги впервые и получившие столь брутальное воздействие на себя со стороны силовиков, их окружение, их близкие потенциально сразу же становятся теми, кто выйдет в следующий раз. Здесь власть проигрывает с точки зрения продумывания шагов наперед.
Мумин Шакиров: У всех этих дел, сделанных под копирку, есть перспективы отстоять в Европейском суде по правам человека? Сколько займет это времени? И какие теоретически могут быть компенсации за то, что люди оказались за решеткой, и за то, что испытали не себе эти унижения?
Иван Павлов: Процедура в Европейском суде действительно довольно долгая. И нельзя применить какие-то срочные меры, поскольку жизни потерпевших уже ничего не угрожает. Но Европейский суд в таких делах в большинстве случаев встает на сторону потерпевших. Я уверен, что в Европейском суде у нас все будет в порядке. Но у нас не утрачена еще надежда на то, что еще и внутри страны, используя национальные механизмы защиты прав, мы успеем отстоять интересы наших подзащитных.
Мумин Шакиров: Представим себе, что власть сменилась, пришли другие люди, соблюдающие закон и уважающие закон и Конституцию. Вспомним Михаила Саакашвили, который начал реформы с того, что полностью поменял состав полиции. Применимо ли это к России, надо ли полностью менять и полицейских, и судей, и тех, кто работает в системе ФСИН? Или из этих людей еще можно что-то хорошее сделать? Я имею в виду именно тех, кто штампует эти судебные решения.
Иван Павлов: Вы привели хороший пример. Я очень хорошо знаю ситуацию в Грузии, которая была до Саакашвили, я сам жил там, у меня есть родственники в этой стране. Раньше милиция в Грузии была чем-то страшным. К милиционеру было страшно подойти. Это были те же бандиты, но только в форме. То есть еще страшнее.
Мумин Шакиров: Так что надо делать? Полностью менять или все-таки дать шанс?
Иван Павлов: Конечно, надо менять. Но Россия – большая страна, в отличие от Грузии. У нас очень много отдаленных регионов. И не так много людей, которые готовы работать. Поэтому у нас придется немножечко видоизменить люстрацию, которая была в Грузии. Наверное, придется делать ее выборочно.
Занавес Кирилла Серебренникова
Мумин Шакиров: "Гоголь-центр" остается без своего основателя – Департамент культуры Москвы решил не продлевать контракт с Кириллом Серебренниковым. Режиссера не увольняли все три года, пока дело "Седьмой студии" развивалось и слушалось в суде. Непродление же контракта Серебренникова сейчас стало подчеркнуто чиновничьим решением – абсолютно сухим и без каких-либо пояснений. Когда 2 февраля "Гоголь-центр" отмечал восемь с половиной лет с момента основания, Серебренников обратился на концерте с речью, которая стала, по сути, прощальной.
Кирилл Серебренников: За восемь с половиной лет можно попасть в историю – и в историю своей страны, и в историю театра. Это были восемь с половиной трудных лет. Не было ни одного спокойного дня. Но я не жалею ни об одном дне или часе, проведенном в "Гоголь-центре". За восемь с половиной лет мир вокруг нас изменился до неузнаваемости, а мы все так же молоды, так же беззаботны и все еще счастливы. Удивительно, но нам удалось остаться детьми. Эти восемь с половиной лет были мне даны еще и для того, чтобы немного забыть про одиночество и больше полюбить жизнь. Все восемь с половиной лет я провел в большой любви. Театр стал вашим театром. Спасибо судьбе, спасибо Капкову и всем вам – лучшим людям на планете – за эти мои восемь с половиной. Восемь с половиной лет и "Гоголь-центр" – это то, что останется со мной на всю оставшуюся бесконечность.
Мумин Шакиров: Ни одна из сторон не объяснила причины непродления контракта с Кириллом Серебренниковым. Я снова обращаюсь с вопросом к Кириллу Мартынову: у вас есть версия?
Кирилл Мартынов: Сейчас не время для таких режиссеров в московских театрах. Это очень показательно. Пример другой. Noize MC заявил о том, что ему не дают сделать концерт на "ВТБ-Арене". И прямо открыто говорят, что не согласны с его политической позицией. Это тоже наша новая реальность, феномен нашей новой реальности. Все в нашей стране принадлежит каким-то уважаемым людям, которые дружат с Владимиром Путиным. Если ты не согласен в чем-то с политикой Владимира Путина, это означает, что ты не можешь делать спектакли, проводить концерты, читать лекции в университетах. И прекращение контракта с Кириллом Серебренниковым очень хорошо укладывается в эту общую логику.
Мумин Шакиров: Но он не был оппозиционером, его театр не политический, это альтернативная площадка.
Кирилл Мартынов: Это очень тонкая грань. Если ты выступаешь за какое-то современное европейское искусство, если ты не согласен с каким-то институтом государственной цензуры, не ставишь спектакль на День чекиста, то ты уже выглядишь подозрительно. Тебе необязательно выходить на площадь и кричать оппозиционные лозунги для того, чтобы попасть под такие подозрения. И это как раз самое страшное в том обществе, в котором мы живем. Есть люди, у которых такая иллюзия, что если они промолчат, прикинутся ветошью, то нынешний исторический поворот в российской жизни их обойдет стороной, с ними ничего не будет, они останутся на своих местах.
Мумин Шакиров: Вы только что сказали о Noize MC. Это рэпер, он поддержал Алексея Навального. Означает ли это, что если такие люди, как Юрий Шевчук, Борис Гребенщиков, Андрей Макаревич, тоже открыто выскажутся в поддержку Алексея Навального, то их концертная деятельность будет приостановлена и уничтожена?
Кирилл Мартынов: Собирать стадионы им будет тяжело, конечно. Зачем стадионам так рисковать? Все они принадлежат уважаемым госкорпорациям, занимают так называемую "патриотическую" позицию. Конечно, их концертная деятельность будет ограничена.
Мумин Шакиров: Кирилл Серебренников считает, что театру отведено где-то десять лет бурной и насыщенной жизни, затем наступает вполне закономерный спад. Этим частично и объясняется его уход с должности главного режиссера "Гоголь-центра". Насколько искренен Кирилл Серебренников? Этот вопрос я адресовал Алене Солнцевой.
Алена Солнцева: Тут есть две позиции. Есть алармистская позиция, когда люди говорят: "Все понятно, его сейчас уволят, контракт с ним не продлят, будут выдавливать его из страны, потому что с такими людьми слишком хлопотно работать, они нам не нужны". А другие говорят: "Может быть, Кирилл действительно устал, у него есть возможность сейчас поработать на себя". Художнику, конечно, очень трудно держать колоссальный груз ответственности. Ему хочется иногда собственного, авторского высказывания в большей степени, чем он может себе позволить в качестве руководителя. Может быть, это его согласие. Колоссальный прессинг за время очень длительного процесса выматывал, безусловно. Ни один нормальный человек выдержать спокойно этого не может. Может быть, ему и нужно получить творческий отпуск. Но вопрос в том, что будет с "Гоголь-центром". Мы боимся, что непродление контракта – это не просто техническое решение департамента, а это давление руководящих органов. Решение о том, что "Гоголь-центр" и Кирилл Серебренников в качестве его лидера будут сегодня неуместны для нового идеологического направления в государстве.
Мумин Шакиров: Можно ли сравнивать "Гоголь-центр" и "Таганку" Любимова в эпоху Брежнева как место альтернативного искусства?
Алена Солнцева: Когда "Гоголь-центр" сравнивают с "Таганкой", с "Современником" или театром Додина только в одном смысле – в смысле авторского театра. Кирилл Серебренников отличается тем, что он создавал не авторский театр, он создавал действительно центр творчества, где аккумулируются идеалы, идеи, возможности для поколения. И в этом смысле как раз он гораздо более общественный деятель, чем любой театральный режиссер. Поэтому мы сегодня, конечно, очень обеспокоены... Потому что там была Алла Демидова, там были и поэты Серебряного века. Планировалось, как и в случае с "Платформой", место, где развивается очень много нового... появляются молодые режиссеры, актеры, создается новый, современный язык. Очень жалко, если сегодняшняя государственная политика повернется так, чтобы у такого начинания не было будущего.
Подписывайтесь на телеграм-канал https://t.me/Shakirov_itogi
