2-й Западный окружной военный суд приговорил к 14 годам строгого режима гражданина Таджикистана Диловаршо Шарипова – за то, что якобы собирался напасть с топором на детей 1 сентября 2017 года. Дело слушалось дважды. На первом суде подмосковные полицейские, помогавшие ФСБ задерживать "террориста", фактически разбили версию следствия, обвинив сотрудника ФСБ во лжи. Московский окружной военный суд тогда вернул дело в прокуратуру. Следственное управление ФСБ за два месяца передопросило свидетелей, которые кардинально поменяли свои показания, но нестыковок в деле осталось немало. Радио Свобода разбиралось с тем, как ФСБ и судьи борются с мнимыми террористами.
32-летний Диловаршо работал на стройке коттеджного посёлка Артек в Подмосковье, зарабатывал около 30 тыс. рублей в месяц, 20 отправлял в Таджикистан – дома у него осталась жена и двое детей. В 2014 году его старший брат уехал в Сирию, а в 2017-м президент Таджикистана Эмомали Рахмон объявил амнистию для тех, кто добровольно вернётся домой. Мать Диловаршо попросила его поискать брата, и тот не нашёл ничего лучше, как подключиться к чату "Путеводитель в Исламское государство" в интернет-рации Zello, – надеялся услышать там его голос. В этом чате собирались таджики, которые или уже воевали в Сирии, или собирались туда уехать. Шарипов присоединился к чату в мае 2017-го, его выгнали оттуда, по его словам, из-за того, что начал спорить с администратором, но в июне он зарегистрировался под новым ником и попал в поле зрения ФСБ.
Согласно первоначальной версии обвинения, сотрудники ОВД "Нахабино" Василий Колтачихин и Евгений Малыгин, непонятно как оказавшиеся поздно вечером на безлюдном пустыре возле Артека, задержали Шарипова и его соседа по бытовке за то, что они ругались на улице матом. Через день после административного задержания Шарипова в ФСБ пришло письмо из Интерпола, в котором сообщалось о двух размещённых в ютьюбе видео: на одном Шарипов приносил присягу ИГИЛ, на другом сообщал о том, что на школьной линейке "прольётся кровь кафирских детей". На основании этого письма было возбуждено уголовное дело, майор ФСБ Дмитрий Дойко молниеносно нашёл Шарипова в ОВД "Нахабино", и тот ему во всём признался.
Вроде бы всё расследовано, но с трудом вошедшая в дело адвокат Фируза Камолова заметила некоторые нестыковки: полиция задержала Шарипова около полуночи 30 августа, а видео с присягой и сообщением о теракте он выложил уже после задержания – в час ночи. Письмо из Интерпола пришло на Лубянку 1 сентября, но уже 31 августа РБК, Life.news и другие СМИ рассказали об операции ФСБ.
Сам Шарипов рассказал адвокату Камоловой, что в ночь на 31-е к нему в бытовку ворвались пять или шесть человек в масках, избили его и соседа, а потом заставили записать видео с ими же написанным текстом. Шарипов отказывался, его били, засовывали в рот пистолет, пытали током, присоединяя провода к пальцам ног, а когда он терял сознание, обливали водой из недавно вскипячённого чайника. Шарипов уверяет, что видео он записал с 10 или 20 дублей, признательные показания подписал под угрозами новых пыток и по совету адвоката по назначению Олега Кропотина в присутствии переводчицы Маъмуры Эгамбердиевой, которую он, по его словам, вовсе не понимал, потому что она говорила на другом диалекте таджикского. Шарипов сообщал о пытках и адвокату, и переводчице (она даже подтвердила это на суде), но в протоколах допросов это отражения не нашло. Более того, переводчица, очевидно, была так важна для следствия, что некий сотрудник ФСБ даже угрожал адвокату Камоловой, когда та заявила ей отвод: "Следователь [Трофим] Гриднев выходит, заходит кто-то. Он сел, мне говорит: "Вы когда-нибудь с ФСБ работали?" – "Нет, я никогда не работала". – "Ну смотрите: мы сюда берём только проверенных людей, и отводы давать не позволим. Вы вообще знаете, кого вы защищаете? Вы защищаете террориста, вы ему скажите, чтобы он признал вину, всё равно его посадят", – вспоминает Камолова. Отвод отзывать она отказалась. "Зря вы так. Подумайте, как разговаривать с ФСБ. А переводчик останется", – ответил ей неизвестный сотрудник.
Следы пыток видела и старший фельдшер "Лефортово" Ольга Фирсова, составившая акт о выявлении телесных повреждений. Она зафиксировала синяк под глазом и ссадины на теле, но написала, что Шарипов упал при задержании (со слов). Сам Шарипов уверяет, что жаловался на побои, но ожоги от кипятка фельдшер в акт заносить не стала, а следы от пыток током списала на комариные укусы, как и врачи в деле пензенской "Сети": "Она говорит: "Вас комары укусили?" Я сказал: "Нет, меня комары там не был, это электрошок, (нрзб), вот так я сказал", – говорил Шарипов на суде. У следователя Гриднева своя версия: мол, Шарипов получил синяки при занятиях единоборствами (сам он утверждает, что единоборствами никогда не занимался). Одно непонятно: на фото в статье в "Московском комсомольце", где сообщается о задержании террориста, лицо у Шарипова совершенно чистое, значит, гематомы появились всё же после того, как этот снимок сделал сотрудник ФСБ.
Забывчивый майор
На первом суде всё окончательно спуталось. Полицейские Малыгин и Колтачихин рассказали, что не сами задержали Шарипова, а были группой поддержки сотрудников ФСБ (майор ФСБ Дойко это отрицал). Суд приобщил к делу вышедшие до официального задержания Шарипова новости, а также номер газеты "Московский комсомолец" с фотографиями облитого водой Диловаршо.
Несмотря на то что признания полицейских и материалы СМИ доказывали невиновность Шарипова и, с другой стороны, фальсификацию материалов дела следователем Гридневым и майором Дойко, первый суд вернул дело в прокуратуру, а та – в следствие тому же Гридневу. Гриднев ко второму суду подготовился: полицейские Малыгин и Колтачихин и майор ФСБ Дойко полностью поменяли свои показания: раньше они просто не помнили, как всё было, а потом вспомнили.
Согласно новой версии, Дойко всё-таки присутствовал в вагончике, но Шарипова задерживать не собирался, просто хотел установить, кому принадлежит аккаунт в чате Zello. На помощь он позвал полицейских, которые вместе с ним зашли в вагончик (на первом суде Колтачихин и Малыгин уверяли, что в бытовку не заходили). "Зайдя в жилище, я обнаружил в нём двух мужчин азиатской внешности, лежащих на кроватях. (…) После входа я сказал мужчинам "лежать", после чего они легли", – рассказал Дойко следователю. По его словам, он представился, никого не бил и попросил показать ему телефоны. Шарипов сам продемонстрировал ему чат Zello в своём "Самсунге", а потом вдруг начал ругаться матом, за что и был задержан полицейскими. Телефон при этом ему вернули, и получается, по пути в ОВД либо даже уже находясь в отделе, он выложил свои видео, записанные за пару часов до приезда спецслужб.
Дойко уверяет: поскольку видео о готовящемся теракте было размещено после задержания Шарипова, изначально он собирался просто депортировать его в Таджикистан – за то, что сидел в экстремистском чате (законом это никак не предусмотрено). "У нас есть такая практика, когда мы находим их, кто говорит, мы делаем скриншот той страницы, номера телефонов, голосовые сообщения, мы их отдаём таджикским партнёрам, а дальше они уже сами разбираются с ними, у себя на территории, – рассказывал Дойко на суде. – Либо мы их сажаем на спецрейс, либо депортируем [за нарушение правил пребывания] и говорим: "Встречайте, вот голосовые сообщения, разбирайтесь с ними сами" (…) Как правило, там в Таджикистане они все всё рассказывают. Ни разу не было такого случая, который мы отправили туда, а он что-то бы не сказал". Утром Дойко вернулся на работу, обнаружил видео Шарипова в Youtube и на "Одноклассниках", съездил в Нахабино и опросил Шарипова (Диловаршо уверяет, что Дойко к нему не приезжал). В тот же день, 31 августа, руководство Дойко отправило материалы в Центр общественных связей ФСБ (ЦОС), а те журналистам – чтобы не создавать панику перед началом учебного года. Любопытно, что ЦОС на запрос суда ответил, что никакой информации о Шарипове не получал и журналистам не передавал, а телеканал Life.news написал, что получил видео из анонимного источника (на всех материалах написано, что получены они из ЦОС ФСБ).
Суд сквозь пальцы
Второй суд "с самого начала задал обвинительный уклон, – говорит Фируза Камолова. – Это был процесс НКВД, а не суд". Судьи Сергей Кривошеев, Роман Кифоренко и Роман Муранов отклоняли одно за другим ходатайства адвоката, верили удобным для обвинения показаниям и не верили неудобным. В первоначальных допросах Шарипов во всём признался? Значит, так и было, остальное – попытка ухода от ответственности. Полицейские и Дойко поменяли показания, потому что раньше не очень хорошо помнили? Значит, так и есть.
Суд не смутила даже неразбериха с показаниями соседа Шарипова по бытовке. На первом суде он подтвердил версию Шарипова, а у следователя Гриднева неожиданно поддержал версию обвинения, даже сказал, что синяк под глазом был у Шарипова до задержания. На втором суде соседа допросили по видеосвязи из Таджикистана, он повторил то, что говорил и в первый раз (в частности, что никакого синяка не было), сказав, что Трофим Гриднев допрашивал его без адвоката и переводчика, протокол допроса он не читал, да если бы и прочитал, ничего бы не понял: по-русски он говорит очень плохо – то есть следователь попросту написал, что хотел. Суд посмотрел на это иначе: "Показания Гозиева (соседа) в силу их непоследовательности и противоречивости, причин чего он не пояснил, не могут быть признаны надлежащими доказательствами, подтверждающими показания Шарипова", – написано в приговоре. Непоследовательность и противоречивость показаний свидетелей обвинения суд при этом не смутила.
Даже на доказательства, которые, казалось бы, объективно работают в защиту Шарипова, суд сумел взглянуть по-своему. Так, видео появились в интернете в 1:07, через час после того, как Шарипов был официально доставлен в ОВД, но допрошенный в суде эксперт ФСБ пояснил, что видео при плохом интернете может загружаться и несколько часов (четыре часа в случае Шарипова, если верить обвинению). Вышка сотовой связи стояла в 30 метрах от бытовки Шарипова, один ролик продолжительностью 17 секунд весил 0,35 мб, второй продолжительностью 22 секунды – 0,43 мб. В проведении судебного эксперимента суд отказал.
Вообще телефон Шарипова, согласно данным биллинга, до двух ночи находился в Артеке, а вовсе не в ОВД "Нахабино". По мнению Шарипова, в это время майор Дойко выкладывал записанные видео в интернет. На это суд тоже не обратил внимания, а запрашивать биллинг телефона самого Дойко отказался.
По закону при возвращении дела судом для устранения недостатков следствие должно только устранить эти недостатки, следователь Гриднев же расследовал дело Шарипова по новой, добавив ещё одну статью – 280 ("Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности") – за переговоры в программе Zello. При этом на первом суде майор Дойко говорил, что, кроме видео, никаких оперативных данных у ФСБ против Шарипова нет, а ко второму суду они появились. В приговоре ссылка только на одну фразу: "Братья, те, которые находятся в Сирии, поймайте одного русского кафира, отрубите ему голову и выложите в интернет, чтобы мы немножко посмеялись". Сообщения были записаны на таджикском, но фонографическую экспертизу Институт криминалистики ФСБ провёл по образцам голоса, где Шарипов говорит по-русски. При этом под одним и тем же ником в Zello, если верить экспертизе, говорили разные люди: в одних файлах эксперты услышали голос Шарипова, в других автора установить не удалось. Сам Шарипов на суде утверждал, что ничего такого не говорил, впрочем, по словам адвоката, мог и сказать: чтобы втереться в доверие к администраторам чата. Шарипов даже был готов признать вину по 280-й статье, если с него снимут обвинения в подготовке теракта, но суд не стал разбираться, где Шарипов виноват, а где нет, осудив его по всем представленным статьям: как можно усомниться в честности офицеров ФСБ?
