19-летняя Наталья Макарова после московских протестов несколько раз в месяц выходит на политические акции в городе Новомосковске Тульской области. Активистка стояла в пикетах с плакатами против дела "Сети", внесения поправок в Конституцию, похищения сотрудника ФБК Руслана Шаведдинова. Несмотря на то что одиночный пикет не нарушает закон, либертарианку несколько раз задерживали сотрудники полиции. Полицейские приходили домой к активистке и пытались допросить ее пожилую бабушку. По словам Натальи Макаровой, силовики угрожали подбросить ей наркотики и пытались давить на нее через работодателя. В интервью Радио Свобода Наталья Макарова рассказала, каково быть единственной либертарианкой и антимилитаристкой в небольшом городе.
– Почему вы выходите на пикеты одна?
– В Новомосковске почти нет политических активистов. По крайней мере, я их не видела. И полиция, когда меня задерживала, сказала, что, кроме меня, никто в пикетах не стоит. Полицейские так и сказали: "Ты чего радикализировалась? До тебя у нас политических не было". У меня есть несколько единомышленников, но они боятся стоять в пикетах. Один раз со мной на пикет вышел знакомый. С ним связался участковый, и этот парень больше меня не поддерживает.
– Сколько вы пикетов провели за полгода?
– Примерно шестнадцать. Я начала выходить на пикеты после "московского дела". Меня поразило и то, как не допускали независимых кандидатов в Мосгордуму, и то, как расправлялись с участниками митингов против этого. Я хотела показать свое отношение к действиям власти. Лучше стоять на улице с плакатом одной, чем сидеть дома в одиночестве и бояться.
– Как полиция реагировала на ваши акции?
Я говорила, что молодым людям надо учиться, а не в армии служить. Полицейский рассказал, какое классное место российская армия, хотя сам он в ней не служил
– В сентябре я стояла у здания МВД России по Новомосковску в пикете против "московского дела". Ко мне подошел полицейский и повел меня в отделение. Я тогда не знала, что надо требовать удостоверение, поэтому не стала возражать. Полицейские повели меня к начальнику отделения. Они спрашивали, есть ли у меня с собой оружие или все мое оружие – женское обаяние. Я рассказала начальнику о "московском деле", и он меня отпустил. Тогда они, видимо, взяли меня на заметку. В другой день я встала около военкомата в пикет в поддержку Руслана Шаведдинова, которого насильно увезли в армию. Из здания военкомата вышли двое человек и спросили, не террористка ли я. Я объяснила, что мой пикет – в защиту активиста, которого заставили служить в армии против его воли. Я сказала, что так быть не должно. Я сказала, что я против насилия, и предложила им меня обыскать. Сотрудники военкомата ответили, что армия у них хорошая, а обыскивать меня они не имеют права. После пикета, когда я была уже на работе, мне позвонили из полиции и сказали, что им надо с моими близкими пообщаться. На вопрос, о чем они собрались разговаривать с моей семьей, ответили, что о любви и дружбе. Потом мне позвонила бабушка и сказала, что к ней пришел человек, представившийся участковым района, где находится военкомат. Он убеждал бабушку направить меня в другое русло, а потом предложил ей поехать в отделение. Бабушка с трудом ходит. Она с участковым никуда не поехала и после этого разговора из-за переживаний лежала несколько дней. Силовики позвонили моему дяде, который приехал к бабушке в гости из другого города, и вызвали его на беседу. Дядя стал паниковать. Тогда я решила пойти в полицию без повестки, чтобы силовики отстали от моих близких. В полиции меня спрашивали о моих политических взглядах. Я пыталась рассказать полицейскому о либертарианстве, но он, по-моему, ничего не понял. Я говорила, что молодым людям надо учиться, а не в армии служить. Полицейский снова рассказал, какое классное место российская армия, хотя сам он в ней не служил. Еще полицейский говорил, что кругом джунгли, поэтому надо строить забор.
– Что значит эта метафора?
– Как я поняла, "джунгли" – это страшный мир вокруг России, а "забор" – это армия. Я думаю, что вокруг нас цивилизованный мир, а тот, кто собирается строить забор, просто параноик.
– Полицейские вас запугивали?
Полицейские сказали: "Не стой в пикетах – мы все равно к тебе приедем"
– Когда я перед 23 февраля стояла в пикете около военкомата, оттуда вышел человек и сказал, что он увезет меня куда подальше или в психиатрическую больницу. Я его спросила: "Советская закалка дает о себе знать?" Полицейский, с которым я разговаривала, когда сама пришла в участок, сказал так: "К вам на улице может подойти какой-то мужик, которому было классно в армии, он увидит ваш плакат, расстроится и стукнет вас". Этот полицейский упорно допытывался, кто за мной стоит, и просил дать ссылки на какие-то "плохие чаты", в которых я якобы переписываюсь с сообщниками. Я ничего ему не рассказала, и они меня отпустили. Я снова встала в пикет у здания администрации города с плакатом "Загугли дело "Сети". Снова вышел полицейский и повел меня в участок. На этот раз я позвонила адвокату Дмитрию Захватову, и он посоветовал написать заявление на сотрудников полиции за превышение должностных полномочий. В участке полицейские осмотрели мои вещи и сказали: "Не волнуйся, что не найдем, то подкинем". Один сотрудник начал гуглить дело "Сети", а другой ему сказал: "Сейчас догуглишься, уедешь к ним в камеру". Я отказалась давать отпечатки пальцев, написала заявление на полицейских за превышение должностных полномочий и ушла. На прощание полицейские сказали: "Не стой в пикетах – мы все равно к тебе приедем". Через некоторое время мне позвонила бабушка. К ней пришли люди в штатском и спросили, есть ли у меня молодой человек.
– Почему их интересовала ваша частная жизнь?
– Они пытались у бабушки выяснить, есть ли у меня какие-то занятия и увлечения, кроме пикетов. Они снова попросили бабушку объяснить мне, как плохо лезть в политику.
– Как бабушка реагировала на этот визит?
– Она уже не так сильно переживала. На все вопросы отвечала: "Ничего не знаю". Бабушка стала читать в интернете о политзаключенных и попросила меня хотя бы не брать с собой в пикеты пластиковые стаканчики.
– Как дядя относится к тому, что вы стали самой известной политактивисткой в Новомосковске?
– Он говорит, что когда мне будет плохо, я даже сухарей от него не дождусь. Но дядя не давит на меня, приносит мне, когда я стою в пикете, горячий кофе.
– И вы продолжили выходить на пикеты?
– Конечно, нельзя было давать силовикам понять, что на меня можно давить через семью. Когда я стояла в пикете против изменения Конституции около полицейского участка, ко мне снова подошел полицейский и попросил дать объяснительную. Я сказала, что наш президент Владимир Владимирович Путин в 2013 году не поддержал идею изменения Конституции и попросил относиться к ней бережно. Я сказала, что согласна с президентом, поэтому встала в пикет. Полицейский почесал голову и предложил пойти в отделение погреться. На время они от меня отстали. Но 24 марта в рабочий чат мне написала моя начальница, старшая продавщица: "Наташа, скажи честно, ты разве наркоманка". Оказалось, что к моей начальнице в магазине подошел мужчина, представился сотрудником ФСБ и сказал, что я употребляю наркотики, якобы он лично меня на этом деле поймал. Я объяснила, что если бы меня поймали с наркотиками, то я бы уже была за решеткой. Наркотики я не употребляю, но считаю, что большинству людей, которые сидят по статье 228, наркотики подкинули. Возможно, я сделаю пикет на эту тему.
Нельзя было давать силовикам понять, что на меня можно давить через семью
– Почему вы выбрали пикет в качестве формы протеста?
– Я считаю, что до людей надо доносить информацию о дикости, происходящей в стране. Много прохожих во время пикета против поправок в Конституцию спрашивали: "Разве ее собираются менять?" Жители нашего города живут в своем маленьком мире, им до политики дела нет. Но мы не сможем изменить страну к лучшему, если активную гражданскую позицию будут занимать только жители крупных городов. Я раздавала прохожим листовки в виде банкнот из "банка приколов" с надписью "За ошибки власти заплатит народ". Я хотела раздавать листовки, но типография отказалась печатать листовки на политические темы. Сейчас я организовываю юридическую лекцию для призывников. После похищения Шаведдинова я поняла, что армия – это узаконенное рабство, и надо помочь мальчикам, которые туда попадают, защитить себя.
– Как прохожие воспринимают ваши пикеты?
– Очень хорошо прохожие восприняли пикет в память о Борисе Немцове. Многие говорят, что выйдут на митинг, если я его организую. Некоторые молодые люди заинтересовались моими идеями, и мы стали общаться. Один юноша прошел мимо меня, когда я стояла в пикете против дела "Сети", затем вернулся и сказал: "Я загуглил, это хреновое дело". Женщины приносят мне чай, кофе и конфеты. Во время пикета около здания городской администрации из него вышла женщина и предложила мне одеяло.
– Вам не страшно выходить одной на политические акции в небольшом городе, где вас почти никто не поддерживает?
После давления со стороны силовиков я не испугалась, а обозлилась
– Меня поддерживает Либертарианская партия. Я после "московского дела" начала смотреть видео Михаила Светова и поняла, что это моя повестка. Я за максимальную свободу и минимальное вмешательство государства в жизнь людей. Еще мне нравится, что либертарианство – ненасильственное движение. После давления со стороны силовиков я не испугалась, а обозлилась. Полицейские должны защищать, а они пугают меня и моих близких, врут обо мне. Такого быть не должно.
– Вы где-то учитесь?
– Я училась в медицинском колледже, но бросила, когда поняла, как тяжело сейчас врачам и медицинским работникам. Когда я лежала в больнице, пациентам самим пришлось переносить кровати в другую палату, потому что больше этого было сделать некому. Во всех бюджетных сферах – большие проблемы, а сами бюджетники, на мой взгляд, запуганы и бесправны. Я сужу по жителям моего города – там много бюджетников. Сейчас я работаю, хочу накопить денег на учебу. Собираюсь поступать на юридический факультет. Надеюсь, что смогу получить образование и работать правозащитником.
– На какую тему будет ваш следующий пикет?
– Выйду против обнуления президентских сроков Путина. Уверена – многие жители нашего города до сих пор не знают об этом.
