- "Выходишь на акцию с плакатом "Долой нечестные выборы" и это не привлекает никакого внимания. На вас смотрит только второй полк полиции. А когда вы делаете художественную акцию, она получает больший резонанс".
- "Нет - повышению пенсионного возраста" можно спеть, сплясать, написать на плакате, выложить из корочек хлеба.
- Вас могут упаковать в автозак банально даже за хлопки на улице.
- Искусство, так или иначе, не всем понятно. Также и с уличными акциями - они часть искусства, что-то понятно, а что-то - нет.
- Маленькая группа людей в Москве не может выстроить диалог с нынешней властью. Но можно привлечь внимание других людей, выйти вместе с ними на улицу, и тогда их услышат.
- Подобные формы начинают актуализироваться в тот момент, когда политическое высказывание либо невозможно, либо неэффективно.
Тамара Ляленкова: Сегодня мы поговорим о новых, креативных формах публичного высказывания, которые (что уже стало очевидным) повышают гражданскую активность, во всяком случае, молодых людей. Выясним, когда флешмоб, перфоманс и хэппенинг становятся понятны любому прохожему и как реагирует на арт-акции власть.
В московской студии - сторонник "Бессрочного протеста" Владислав Дудин и научный сотрудник Лаборатории теоретической фолклористики ШАГИ ИОН РАНХиГС Сергей Белянин. Прозвучит также мнение художника, идеолога шествий "Монстрация" Артема Лоскутова.
Тамара Ляленкова: Надо сказать, что в России людям поневоле приходится быть креативными, чтобы их услышала власть. Например, в Ликино-Дулево протестующие против мусорного полигона, чтобы их каким-то образом услышали, перекрыли трассу и ходили по пешеходному переходу туда-обратно. Примерно также некоторое время назад поступил "Бессрочный протест", но только уже в Москве на Бульварном кольце.
Владислав, имеет значение повод, по которому Бессрочка выходит в город, устраивая определенное действие?
Владислав Дудин: Конечно же, имеет. В глазах общественности любая акция будет рассматриваться как реакция на какое-то событие. Если вы просто так перекроете дорогу, то это будет воспринято как бред, особенно в Москве. Мы это сделали по поводу пенсионной реформы: необходимо было выйти и показать то, что нельзя просто так отбирать у людей пенсии. Поэтому перекрывались дороги, создавались проблемы для транспорта, но никак по-другому в современных условиях бороться нельзя.
Тамара Ляленкова: Сергей, вы исследовали, анализировали монстрации. И, наверное, понимаете форматы, в которые люди облекают тот или иной лозунг. Это как агитация, но, может быть, шиворот-навыворот?
Сергей Белянин: Еще в позднесоветское время существовали шествия со смешными плакатами. Например, в Питере есть группа активистов-альпинистов, которая прошла 1 мая с плакатом "Христос Воскрес, ну и Бог с ним!". Или группа диссидентов леватского толка также в Санкт-Петербурге прошла с плакатами "Утопим Насара в Суэцком канале!". Другое дело, что подобные формы в какой-то момент начинают
мы имеем дело, когда говорим об арт-акциях, с неэффективностью прямого высказывания
актуализироваться. Актуализируются они в тот момент, когда политическое высказывание либо невозможно, либо неэффективно.
Скорее всего, мы имеем дело, когда говорим об арт-акциях, с неэффективностью прямого высказывания. Например, активистка "Весны" в одном из интервью мне говорила, что "выходишь на акцию с плакатом "Долой нечестные выборы" и это не привлекает никакого внимания. На вас смотрит только второй полк полиции. А когда вы делаете художественную акцию, она получает больший резонанс".
Артивизм
Тамара Ляленкова: Владислав, арт-акция - это форма общения с окружающими или с властью?
Владислав Дудин: Маленькая группа людей в Москве не может выстроить какой-то диалог с нынешней властью. Но можно привлечь внимание других людей, вывести их на улицу, и тогда будет возможно выстроить какой-то диалог. Власть реагирует только на большое количество людей на улицах и никак иначе.
Тамара Ляленкова: Надо сказать, что мирные акции "Бессрочки" подавлялись самым жестким образом и не только в Москве. Ребята даже придумали такой специальный проект "Я не экстремист". Правда, это не помогло.
Как вы думаете, почему такая жесткая реакция на артивизм? Может быть, сам формат современного актуального искусства непонятен властям? Может быть, это другой язык, и они реагируют на него как на что-то чужое? Или все-таки это реакция на любое проявление активности на улице?
Сергей Белянин: Мы рассматриваем любую акцию как некоторый акт коммуникации, где адресат отправляет сообщение адресанту, и сообщение может быть передано разными кодами. Например, "Нет - повышению пенсионного возраста" можно спеть, сплясать, написать на плакате, выложить из каких-нибудь предметов.
Тамара Ляленкова: Из корочек хлеба.
Сергей Белянин: Да, из корочек хлеба, например. Основная цель участников акции - передать свое сообщение наиболее эффективным образом.
Тамара Ляленкова: Влад, вы понимаете, что находитесь в достаточно сложном пространстве, потому что есть Интернет, где присутствуют люди примерно вашего возраста и вашего бэкграунда, и есть улица, случайные прохожие. Вам приходится свои идеи приспосабливать и для тех, и для других. Ведь какие-то мемы могут быть не узнаваемы обычными людьми на улице, но хорошо понятны вашим сверстникам-единомышленникам.
Владислав Дудин: Некоторая сложность действительно есть. Более понятны такие акции молодежи, конечно же. Но молодежь всегда являлась основным лицом протестов. Поэтому больше делается ставка именно на молодежь, на какие-то аллюзии, аллегории, понятные ей.
О монстрациях
Тамара Ляленкова: Поговорим о монстрациях. Это достаточно сложная история, неоднородная. Она развивается, потому что с каждым годом все больше городов присоединяется к этому формату, и он везде разный.
Власть каким-то образом пыталась им воспользоваться, например, "Молодая гвардия" в Москве вышла 8 марта, или в Пензе монстрацию приспособил под себя местный комсомол, но получилось что-то совершенно чужеродное.
Может быть, это главное достоинство креативного формата - туда не попадают люди, которые задействованы в официальных структурах?
Сергей Белянин: Монстрация представляет собой совокупность голосов, которые говорят о разном. Есть высказывания организаторов, как правило, провокативные, которые направлены на сознательную провокацию именно городских властей. Это высказывания на актуальную политическую тему. Например, активисты в Нижнем Новгороде прошли в 2019 году с плакатом "Нет - повышению возраста", намекая на пенсионную реформу и повышение пенсионного возраста. Или в 2015 году в Новосибирске Артем Лоскутов сделал растяжку после скандала вокруг оперы "Тангейзер" и конфликта с православными активистами.
Тамара Ляленкова: Добавляю кое-что из лозунгов: 2014 год - "За права бабочек в животе", "Улыбни свой улыбальник", "На темной стороне печенек нет", ""Жигулям" литые диски" и так далее. В этом году в Москве было много отсылок к "Игре престолов", поскольку как раз последний сезон транслировался.
Сергей Белянин: Для большинства участников, наверное, самое важное - это не сам протест, а, скорее, поиск своих, поиск каких-то контактов, которые они не могут установить в повседневной жизни.
Владислав Дудин: В Бессрочке действительно многие нашли на протесте друзей, отношения и так далее. Это тесный дружеский коллектив, который всегда поймет, всегда поддержит. Но люди приходили совсем не за этим. Они приходили из-за беззакония в стране, из-за бездействия властей по многим поводам, ради свободы. Здесь главное все-таки было высказать свою позицию, свои претензии властям.
Тамара Ляленкова: Мы говорим, может быть, о разных площадках, но, тем не менее, истории похожи, потому что молодой человек таким образом имеет возможность креативно себя проявить. Мне кажется, это очень современная история, потому что сегодня практически каждый может свои мысли визуализировать.
Артем Лоскутов: Художники в мире взаимодействуют все больше и больше с общественными, с политическими движениями, но в России немножко не так. Особенно это заметно в послевоенном искусстве второй половины ХХ века. Художники сталкивались с какими-то проблемами и, решая их, участвовали в кампаниях. Известный нью-йоркский граффитист Кид Харинг умер от СПИДа, но он успел поучаствовать в кампаниях, связанных с ВИЧ.
Есть даже попытки сформулировать название жанра. На английском языке внедряется такой термин "артивизм" как бы от слова "активизм" и
любой человек может участвовать в таких акциях
"арт". В русском языке он пока не в ходу, потому что сцена не такая большая, чтобы появился термин.
Искусство, так или иначе, не всем понятно. Также и с уличными акциями - они часть искусства, и что-то понятно, а что-то - нет. Сцена открыта. Любой человек может участвовать в таких акциях. Скажем, он вчера решил стать художником, вышел на улицу, чтобы сделать какую-то акцию: может получиться какая-то ерунда, а может получиться интересная, популярная акция. Но это всегда эксперимент.
Тамара Ляленкова: Может быть, арт-акции снимают стереотип, что политика - это неинтересно, политика - это не про нас и, вообще, политикой заниматься противно. Может быть, такой формат снимает продвигает молодых людей в активизм?
Сергей Белянин: Отчасти - да. Отчасти, конечно, снимает и способствует вовлечению сторонников. Многие веселые креативные акции направлены как раз на привлечение новых сторонников.
Владислав Дудин: У нас были активисты, которые отсидели свои сроки в спецприемниках. Вас могут упаковать в автозак банально даже за хлопки на улице. Если вы называете это акцией - то моментально появится Второй оперполк.
У наших активистов недавно были обыски по сфабрикованному делу. Какой-то человек кинул файер в здание ФСБ, и это хулиганство, совершенное группой лиц. Как это работает - я не понимаю.
Акция-перфоманс Бессрочки в Москве. "Путин поднял страну с колен! Россия без пыток!"
Тамара Ляленкова: Влад, может быть, помогают иносказания, как в классические времена, когда нельзя говорить, а можно только подразумевать. Был у Бессрочки такой перформанс против пыток. Вы понимали, когда это придумали, что это форма как бы безопасности? Или просто стеб?
Владислав Дудин: Ни о какой безопасности на акции в России речи сейчас не идет. Мы старались привлечь внимание к тому, что у нас в
все, что угодно, но только не как в 90-е
стране никто не интересуется политикой, и политическое мышление заканчивается на фразе - "все, что угодно, но только не как в 90-е". То, что большая часть приговоров - обвинительные, что следствие вообще не разбирается с доказательствами, просто отправляет дело в суд, и судья выносит обвинительный приговор. Мы хотели привлечь внимание к проблеме пыток, к безнаказанности властей.
Что касается монстраций. Власти реагируют на них так не потому, что они их не понимают, а потому не хотят их понимать и могут себе позволить их подавить.
Тамара Ляленкова: Сергей, если этот формат дальше развивать, может ли он стать действительно самостоятельным форматом выражения гражданского участия, форматом высказывания? Люди будут не письма писать Путину, а организовывать некий спектакль, перформанс, предъявлять его публично и, таким образом, возможно, получать ответ?
Сергей Белянин: Такой формат акции появляется в одном случае: когда традиционная форма высказывания неэффективна или невозможна по каким-то причинам. Если все будет, как оно есть сейчас, то такой формат будет развиваться, шириться и крепнуть.
