Купить лояльность. Как бедность стала частью государственной доктрины в России

Государственная дума России VII созыва завершает свою работу. 19 сентября в стране пройдут выборы нового состава депутатского корпуса. Подвести итоги ее работы автор и ведущий программы "Деньги на Свободе", экономический публицист Максим Блант попросил руководителя программы "Внутренняя политика и российские политические институты" Московского центра Карнеги Андрея Колесникова.

– Последняя Дума чем-то отличалась от предыдущей? И будет ли чем-то отличаться Госдума следующего, VIII созыва?

– С одной стороны, не отличалась ничем. Госдума, воплощающая институт парламентаризма, этот самый парламентаризм профанировала полностью. И уже довольно давно. Ничего нового в том, как ведет себя Дума, как она подыгрывает исполнительной власти, нет. В этом смысле прошлая Дума, нынешняя и следующая, это примерно одно и то же: инструмент на службе режима, а не демократический институт, не парламент в собственном смысле этого слова.

Полная видеоверсия программы:

Тем не менее, какие-то отличия есть. Есть специалисты, которые говорят, что эта Дума не просто штамповала законы, а выдвигала много разнообразных инициатив. Хотя на самом деле между штампом и разнообразными инициативами, которые этот штамп напоминают, разница небольшая. Все эти депутатские или чьи-то еще инициативы направлены на то, чтобы реализовать две цели. Одна – превратить авторитарное государство в еще более авторитарное, еще более репрессивное. В последнем созыве принято очень много репрессивных законов.

Вторая цель – изобразить заботу о гражданах, подыграть в этом исполнительной власти. Это другая составляющая работы Думы – покупка лояльности населения методом социальных подачек этому самому населению. Важно, что речь не о социальной политике. Это были бессистемные хаотичные выплаты, направленные на то, чтобы, допустим, в предвыборный или в другой, важный для власти момент времени купить лояльность.

Вот с этим, безусловно, Дума справлялась. Что касается мотивации депутатов, то, конечно, они должны быть инициативными, иначе зачем они нужны. Так что вполне понятная и объяснимая мотивация депутатов – выходить со все более и более репрессивными инициативами и бежать впереди паровоза, встречая потом этот паровоз на следующей станции с хлебом и солью со словами: "А я вот уже все вам заготовил. Давайте всех вокруг расстреляем – это моя новая инициатива".

– Давайте вернемся к социальной направленности. Если мы посмотрим на то, что происходило с экономикой и с реальными доходами российских граждан за годы работы последней Думы, то увидим, что реально располагаемые доходы каждый год падали. Экономика фактически стагнировала. Насколько эти претензии можно высказывать Думе? Или Дума – сейчас придаток к правительству, который только утверждает то, что выходит из правительства или из Администрации президента, и никакой ответственности за то, что происходит в стране, не несет?

– С одной стороны, не несет. Это видно по социологическим исследованиям, в частности, "Левада-центра", где Дума вместе с политическими партиями плетется в самом хвосте рейтинга доверия к разным политическим и неполитическим институтам. Ей просто не доверяют.

С другой стороны, они же не бессловесные твари, они люди вроде бы с мозгами, у них есть специальные комитеты. Они имеют возможность обращаться к специалистам. У них должны быть эксперты. Они должны как-то спорить внутри себя. Но они если и спорят, то скорее по техническим нюансам. Вектор социального нормотворчества задается исполнительной властью. А та хоть и работает с экспертами, но иногда принимает решения, прямо противоположные советам социальных экономистов. Иногда выдергивает из их рекомендаций какие-то концепции.

Например, помощь семьям с детьми – это давняя идея социальных экономистов, поскольку это практически самые бедные слои населения. И вот, да, давайте им поможем. Они самые бедные, их лояльность нужно купить. И даже если они не придут голосовать, то по крайней мере они не пойдут на улицы, не будут политизироваться. Будут вести себя тихо в ожидании от государства, возможно, следующих подачек. И в этом, собственно, состоит смысл нынешнего социального нормотворчества. Это уже практически стало доктриной – держать население в бедности, чтобы оно было благодарно за то, что ему поддерживают штаны социальными подачками. Очень удобная политика. Насколько она долгосрочна и эффективна – трудно судить, но пока у них получается.

– Насколько я понимаю, получается не столько у них, сколько у "гаранта Конституции". Потому что все эти "семьи с детьми" – его инициативы, которые Дума просто превращает в законы. Если взглянуть с точки зрения Кремля, зачем нужен такой парламент, который никакой функциональной нагрузки не несет, а просто утверждает то, что ему поступает либо со Старой площади, либо из Белого дома? Довольно дорогой бантик, который штампует законы.

– Безусловно, это дорого стоит, как дорого стоят и выборы, и содержание парламента, содержание депутатов. Но оно того стоит. Потому что даже авторитарный режим должен демонстрировать населению, что есть поддержка, есть обсуждение, есть законодательный орган. Выборы в парламент тоже важны, потому что они лишний раз легитимируют систему. Это демонстрация людям того факта, что есть большинство и это большинство все еще поддерживает власть. Это вы проголосовали за путинский парламент (всем понятно, что эта фигура персонифицирует любые органы власти). Это вы большинство! Посмотрите, у нас есть плюрализм, у нас есть демократия, у нас есть несколько партий. И вы, граждане страны, пришли и проголосовали. Вы до сих пор этим занимаетесь, какие к нам претензии?! Вы выбрали нас.

Это очень важный момент для того, чтобы представлять этот режим как легитимный. При том что, конечно, это абсолютная ловушка. Комбинация из четырех партий, которые существуют уже много лет, работает на имитацию демократии. Она узаконивает систему. Даже если вы голосуете за Компартию, вы голосуете за один из цветов той же самой власти. Просто им занимается подразделение Администрации президента, отвечающее за работу с левым электоратом. Если вы голосуете за ЛДПР, вы все равно голосуете за власть.

В этом, собственно, проблема "умного голосования". При тех фильтрах, которые сейчас поставлены для независимых депутатов, которые, едва объявив о том, что они готовы идти на выборы, либо лишаются своих должностей, либо немедленно сажаются в тюрьму, "умно" проголосовать уже невозможно. Можно проголосовать только глупо. Это абсолютный тупик российского квазипарламентаризма, очень выгодный и важный для авторитарной власти.

– А может, такая система эффективна? Посмотрим, что происходит в США. Там даже на фоне коронавируса демократы с республиканцами в Конгрессе бьются за каждый цент. При Трампе бюджет не принимался в течение нескольких месяцев, страна жила пару месяцев без бюджета вообще. А здесь внесли, проголосовали первое, второе, третье чтение, внесли поправки – все прекрасно, все работает, как часы. Может быть, этот институт не особо и нужен?

– В нашей системе есть одна очень серьезная проблема – безальтернативность. Принятие без обсуждения не страхует от ошибок, а, наоборот, эти ошибки фактически гарантирует. Нет альтернативной точки зрения или альтернативных вариантов. Если мы берем тему бюджета, все-таки это деньги налогоплательщиков. Почему государство в лице вот этой самой вертикали, где и парламент уже особого значения не имеет, считает, что нужно именно так распределять государственные деньги? Это наши с вами деньги, это деньги налогоплательщика. Государство всегда говорит: "Вот мы вас выучили на деньги государства. Мы вас содержим на деньги государства. Вы должны это понимать". Но это не так! Государство – это всего лишь технический инструмент распределения денег. Это деньги налогоплательщиков. Государство должно их тратить так, как считает правильным не чиновник, а налогоплательщик. Для этого и существует парламент. Он представляет разные группы общества. Там ведется дискуссия представителей интересов этих групп. В России же огромное количество разных социальных, идеологических, политических групп не представлено в парламенте.

А заканчивается все тем, что 20 процентов расходов федерального бюджета оказываются засекреченными. Это практически 3 процента ВВП. Это даже не чисто военные статьи бюджета. Налогоплательщики не знают, куда уходят их деньги. Куда деваются наши деньги в таком огромном количестве? Наверное, в реальном парламенте все-таки эти вопросы были бы заданы, и кто-то требовал получить на них ответы – почему такая большая доля бюджета засекречивается? На каком основании? Невозможность задать эти вопросы в парламенте – это и есть проблема путинской авторитарной системы.

– Если взять конкретный пример. Самый, наверное, скандальный и непопулярный закон, принятый Думой нынешнего созыва, – повышение пенсионного возраста и вообще пенсионная реформа. Фактический отказ от накопительной системы, введение системы баллов. Парламент в нынешней его кондиции позволяет принимать в том числе и непопулярные, но необходимые, с точки зрения власти, решения. Насколько это конкретное решение было оправданным? И как оно повлияло на ситуацию в стране и доверие к власти?

– Конечно, большинство парламентских партий в ситуации не авторитарной пеклись бы о своей популярности и проголосовали бы против повышения пенсионного возраста. В России все проголосовали за, потому что иначе их не будет, иначе они будут наказаны той же самой Администрацией президента. И у всех этих "политических деятелей" будут проблемы. Что касается самой пенсионной реформы. Ну это, конечно, не реформы – это просто повышение пенсионного возраста. Причем, если вещи называть своими именами, довольно сильно запоздалая мера. Но это не пенсионная реформа. То, что делалось раньше в виде накопительной системы, должно было сопровождаться медленным, постепенным повышением пенсионного возраста с разъяснением позиций правительства. Ничего этого не делалось. Одной рукой мы отменяем накопительную систему, другой рукой мы повышаем пенсионный возраст. На самом деле в результате получается так, что именно 2018 год и именно пенсионная реформа была тем моментом, когда рейтинги власти стали падать.

Был нарушен неписаный социальный контракт между властью и, назовем это так, – народом. Власть сама приучила народ к иждивенчеству. "Мы от вас ничего не требуем, мы будем вам платить деньги. У вас останутся советские социальные бенефиции. Вы только за нас голосуйте и не лезьте в наши дела. Не лезьте в нашу коррупцию, не лезьте в наш гешефт и нашу олигархическую государственную капиталистическую систему, и все будет нормально". Ну о'кей, мы не лезем. И в ответ мы получили нарушение контракта. Это даже не экономическое решение получается, это просто людей обидели тем, что нарушили календарь их жизни. Это очень серьезная вещь.

Если бы власть вела себя иначе, если бы она давали людям возможность больше заниматься частным бизнесом, давала бы больше простора малому и среднему предпринимательству, если бы государство не лезло в экономику – это был бы совершенно другой разговор. Это был бы разговор власти-слуги народа, власти-сервиса с людьми, которые занимаются своими делами и существуют в чисто рыночной среде. Но этого же не происходило. Все было наоборот – государство лезло и лезет во все и говорит людям: "Вы иждивенцы, в этом нет ничего страшного". Посмотрите на структуру реальных располагаемых доходов населения. Доходы от предпринимательства внутри этой структуры упали с 15 процентов в 2000 году до 5 процентов в первом квартале 2021 года.

– В том же 2018 году параллельно с пенсионной реформой и повышением пенсионного возраста, с отменой накопительных пенсий был повышен НДС. И, вообще, фактически с 2016 года чуть ли не каждый год правительство повышает акцизы, правительство "донастраивает" налоговую систему. Сейчас опять идет речь о том, чтобы еще на 400 миллиардов рублей в год повысить налоговые сборы, в том числе за счет населения, потому что идет повышение акцизов на сигареты, на алкоголь, бензин. Планируется ввести акциз на сахаросодержащие напитки. Можно ли говорить, что в последние годы, в том числе за годы действия или работы Думы VII созыва, идет такой последовательный, может быть несознательный, но последовательный демонтаж того, что было сделано в начале нулевых?

– Да, это можно было бы назвать и демонтажем, и попыткой адаптироваться к более печальным экономическим обстоятельствам. Специалисты по налоговым вопросам говорят о том, что на самом деле некоторые платежи, которые формально не считаются налогами, на самом деле ими являются. И налоговое бремя у нас гораздо выше, чем считается официально.

– Если говорить о репрессивном законодательстве, в актив нынешней Думы можно записать такие законы, как закон о суверенном Интернете, закон об иностранных агентах, нежелательных организациях и прочее. Зачем, в принципе, это все нужно, если и так вроде бы политическое поле абсолютно зачищено до такой степени стерильности, что там уже совсем ничего не может появиться?

– С одной стороны, авторитарное государство не может остановиться в своем развитии или деградации – можно по-разному это называть. Оно не может становиться менее репрессивным. С другой стороны, все равно сохраняется страх перед гражданским обществом. Оно должно быть контролируемо. В экономике все должно быть контролируемо корпорациями, близкими к главным государственным капиталистам, которые являются и главными чиновниками, и главными арбитрами, и главными предпринимателями. То же самое происходит в политической сфере. Везде монополия. Везде должно быть государство.

Аналогичная ситуация с гражданским обществом. Оно должно быть под контролем. Никаких неподконтрольных НКО. Все, что вне контроля, – все иностранные агенты. Все организации, люди или СМИ, которые негативным образом влияют на наши, вдруг откуда ни возьмись, выдуманные "традиционные ценности". Для этого и нужны эти законы – для полного контроля надо всем. И это, собственно, ключевая цель режима в рамках решения сверхзадачи самосохранения. Несмотря на то, что они достаточно пожилые люди, они совершенно не собираются никуда уходить. Они считают, что нужно крепить основы системы, чтобы не было никаких неожиданностей в этом году, в 2024 году и, может быть, после. На их век должно хватить жесткости, упругости конструкции власти, чтобы им ничего не угрожало. В том числе и в те моменты, когда они уйдут на пенсию, чтобы можно было обеспечить такой понятный для них и контролируемый транзит власти.

– Насколько эти их расчеты могут оправдаться? Советский Союз был "паровым котлом", в котором все варилось изнутри. Сейчас не нравится – можешь выбрать себе другую страну, уехать. Насколько это предохраняет режим от роста протестных настроений? И насколько это пагубно для всей российской государственной и экономической системы? Уезжают-то не самые последние и худшие люди.

– Конечно, это отравляет систему. Конечно, это делает экономическую систему неэффективной. Конечно, человеческий капитал, падение его качества – это один из средне-долгосрочных вызовов для России. Это серьезные вещи. Но эти люди считают, что на их век хватит. Они считают, что они все делают правильно. Задавив политическую оппозицию или политически активное гражданское общество, они решают эту проблему. Мы это наблюдаем весь последний год, начиная с ареста Навального, заканчивая признанием его инфраструктуры экстремистской, арестами и выбрасыванием с должностей любых людей, которые ведут себя политически не ангажировано, политически независимо.

То же самое они делают с гражданским обществом, не допуская возникновения независимых НКО. Они считают, что вот эта модель работоспособна. Граждане, которые готовы протестовать по экономическим и социальным мотивам, должны получать подачки – и это будут способы удержания их от протестов. По экономическим причинам у нас всерьез не протестуют. Наоборот, люди (мы это видим по Прямой линии) апеллируют к "первому лицу", чтобы он починил им крышу. Они голосуют за власть, потому что власть – источник денег, никто больше им эти деньги не даст. Навальный не принесет им эти деньги, у него нет государственного бюджета. Поэтому бедность в этом смысле не толкает людей к экономически мотивированным протестам. Это власть понимает. Так что политическую оппозицию мы давим одним способом, экономическую оппозицию другим способом – методом социальных подачек. Эта модель с точки зрения логики государства должна протянуть еще довольно долгие годы и жить сравнительно долго и сравнительно счастливо.

– Протянет или не сможет?

– Это самый неблагодарный вопрос с очень неопределенным ответом. Эта модель пока работает, и эта работа проходит достаточно эффективно с точки зрения самосохранения тех людей, которые у власти. Но степень ее долгосрочной неэффективности такова, что она просто разваливает экономику именно в долгосрочном плане. Думать-то этому государству нужно не о цветных революциях, а о том, что через какое-то время наступит изменение энергетического баланса и у них просто провалятся бюджетные доходы. Они потеряют способность покупать лояльность населения. Вот тогда-то наступят реальные политические проблемы. Но они в это не верят. Они верят в то, что это проблема отдаленного будущего, а на их век газа и нефти хватит.