Американцы – о войне в Корее. Участвуют: Уильям Тейлор, полковник, консультант "Центра стратегических исседований", Шерман Пратт, подполковник, участник войны, американские ветераны, Раиса Вайль, журналистка.
Марина Ефимова: Война между Северной Кореей и Южной началась в четыре часа утра 25 июня 1950 года. Было воскресенье и шел проливной дождь. Историк Ричард Уилан так описывает начало военных действий.
Диктор: "Артподготовка началась в четыре часа утра и должна была, видимо, означать объявление войны. Через два часа семь северокорейских дивизий, то есть примерно девяносто тысяч человек, и сто пятьдесят советских танков Т-34 начали блицкриг. Наступление было прекрасно продуманно и подготовлено советскими военными экспертами, и за несколько часов северокорейские войска прошли почти пятьдесят миль на юг от 38 параллели, заняли все ключевые города на побережье и перекрыли пути к Сеулу. Пограничные войска Южной Кореи, легко вооруженные и представлявшие собой скорее полицейские подразделения, были смяты или обращены в бегство.
В одиннадцать часов утра в столице Северной Кореи Пхеньяне по радио объявили о вероломном нападении со стороны Южной Кореи и о начале освободительной войны. Аккредитованные в Пхеньяне западные корреспонденты спрашивали представителей правительства, каким же образом, если это агрессия с юга, северо-корейские власти сумели так быстро организовать столь успешный ответный удар? Им отвечали, что секрет прост, он заключается в гениальности вождя Ким Ир Сена и в патриотическом энтузиазме рабочих масс".
Марина Ефимова: Конечно, мы привыкли к вранью, но когда в Большой Советской Энциклопедии издания 70-х годов читаешь исторический очерк об этом событии, то все же диву даешься.
Диктор: "25 июня 1950 года южнокорейская военщина развязала военные действия против Корейской Народной Демократической Республики. США тотчас вмешались во внутренний корейский конфликт".
Марина Ефимова: Любопытно, что незадолго до начала войны, 5 июня 1950 года, в Америке, в либеральном, далеко не антисоветском журнале "Тайм", в статье о Корее говорилось: "Северная Корея практически является колонией Советского Союза. Недавние беженцы рассказывают, что там в школах детей учат, что их родина - Россия, а историю Кореи на уроках не проходят". Но вернемся к историческому очерку в Большой Советской Энциклопедии. Там читаем:
Диктор: "В интервенции, осуществлявшейся под вывеской "войск ООН", приняли участие и некоторые другие страны".
Марина Ефимова: В Нью-Йорке, в парке на берегу Гудзона, сравнительно недавно установлен памятник участникам Корейской войны. Металлическая плита, из который вырезан силуэт солдата, стоит на каменном круге, разделенном на множество секторов, и в каждом выбито название страны и число погибших. Англия – 900 человек, Австралия – 200, Таиланд - 300, Эфиопия, Голландия, Швеция, Индия - по несколько десятков, США - 36 тысяч убитых, 103 тысячи раненых. Тем не менее, Корейскую войну в Америке называют "забытой войной". Средний американец представляет себе ее только по популярнейшей сатирической кинокомедии Роберта Олтмена "МЭШ" - о работе военного госпиталя в годы Корейской войны.
Именно поэтому мы выбрали для сегодняшней передачи песню из этого фильма, ставшей для современного американца как бы музыкальной темой Корейской войны. Из этого фильма становится ясно, что для порядочного человека авторы оставляют в этой "чужой" войне лишь два достойных занятия – врача и священника. У микрофона полковник Уильям Тейлор, старший консультант при "Центре стратегических исследований".
Уильям Тейлор: Отношение к Корейской войне до сих пор не является однозначным в США, хотя в одном сходятся все американцы: это была первая война, которую мы не выиграли. С другой стороны, это была первая война, которую США вели с одобрения и при поддержке ООН. Это была вообще первая акций ООН, которая была создана в 1945 году для того, чтобы следить за мирным и законным урегулированием международных конфликтов, и чтобы останавливать агрессоров. Корейская война была первой битвой Запада с советским блоком, и 38 параллель, за которую шли бои, стала символом раздела этих двух миров.
Корейская война была первой битвой Запада с советским блоком, и 38 параллель, за которую шли бои, стала символом раздела этих двух миров
Марина Ефимова: Тем не менее, обстоятельства вполне могли сложиться так, что США не имели бы возможности защитить Южную Корею?
Уильям Тейлор: В сущности, это была случайность, что ООН смогла дать санкцию на войну в защиту Южной Кореи в июне 1950 года. Дело в том, что на соответствующем заседании Совета безопасности не присутствовал представитель Советского Союза Яков Малик, а если бы он присутствовал, то наложил бы вето на резолюцию. Дело было в том, что в Совет безопасности не включили делегата народного Китая, поэтому Советский Союз бойкотировал ООН.
Марина Ефимова: Показательно, что обсуждая причины, точнее, повод вторжения Северной Кореи в Южную, большинство американских историков отчасти перекладывают вину за случившееся на США.
Уильям Тейлор: Многие американские историки считают, что Советский Союз и Северная Корея решились на вторжение на территорию Южной Кореи отчасти благодаря выступлению тогдашнего госсекретаря Дина Ачесона. В начале 1950 года, говоря о так называемой "американской зоне безопасности", то есть о регионах, которые США готовы защищать в случае агрессии, Ачесон не упомянул Корейский полуостров. Многие думают, что именно это упущение развязало руки Сталину, Ким Ир Сену и лидерам коммунистического Китая.
Марина Ефимова: Не могу не заметить, что это рассуждение напоминает известный пассаж Толстого в "Войне и мире" о том, почему началась война 1812 года. Он пишет, что каждый находил причину, понятную ему, и, в частности, дипломаты того времени считали, что все произошло от того, что неловко был написан Меморандум за номером 178. Те же американские историки, тем не менее, пишут, что к июню 1950 у Советского Союза и без всяких поводов накопилось достаточно причин для захвата Южной Кореи. Оккупационные войска из Кореи были выведены, соседний Китай в октябре 1949 стал коммунистическим и Советский Союз уже заготовил к этому времени несколько десятков атомных бомб.
Кроме того, за пять послевоенных лет советские офицеры-кадровики сумели прекрасно подготовить армию Северной Кореи, чего не скажешь не только об армии Южной Кореи, но и о тех подразделениях американской армии, которые базировались после войны в Японии. Вот что пишет историк Корейской войны Ричард Уилан в книге "Подводя черту".
Диктор: "Американские солдаты были брошены на фронт в Корею из Японии, где они жили с комфортом, с японским girl friends, с холодном пивом, со слугами, которые чистили им ботинки. Многие новобранцы никогда не слышали звука артиллерийских оружий и сразу, без подготовки, попали в жестокие бои. Они спали по два-три часа в сутки, первые три недели у них не было противотанковых оружий и не хватало питьевой воды при жаре в 36-37 градусов. В армии начались дизентерия и инфаркты, но страшнее всего была паника - во время боя солдаты бросали оружие и бежали, куда глаза глядят. Таких, безоружных, их убивали десятками".
Марина Ефимова: Надежды на то, что северные корейцы побегут при одном виде американской военной формы, не оправдались. Американцы отступали не хуже южных корейцев и докатились вместе с ними до Пусана, до самой почти южной оконечности полуострова. Но по дороге они учились или, точнее, вспоминали пройденное. Наладили снабжение, получили подкрепление из войск ООН, набрались опыта и, наконец, остановились, закрепились и начали оборону так называемого Пусанского периметра. И тут на сцене появился генерал Дуглас Макартур.
Уильям Тейлор: Кандидатуру генерала Макартура поддержал Совет безопасности ООН и он был назначен главнокомандующим всех войск ООН, а не только американских. Макартур был блестящим военным стратегом и тактиком, зарекомендовавшим себя во время Второй мировой войны. В Корее его решающим маневром была внезапная высадка в тылу противника в Инчхоне.
Марина Ефимова: Идея тылового удара была, естественно, не новой, равно как и высадка на амфибиях. Необычным было место высадки. Всем военным от Пхеньяна до Вашингтона было известно, что в районе Инчхона - самые высокие бурные приливы. Поэтому высадка семидесяти тысяч солдат, которую планировал Макартур, должна была быть проведена снайперски, с точностью до минут, что даже и теоретически невозможно себе представить. И именно поэтому, говорил Макартур, противник будет не готов к атаке. Многие специалисты считают, что такой скоординированности всех частей операции, какая была проведена в Инчхоне, мог добиться только генерал Макартур.
Атака была столь ошеломительной, что двести пятьдесят солдат инчхонского гарнизона даже не успели выбежать из бункера, где они прятались от артобстрела. Во время операции было ранено семнадцать морских пехотинцев. Убитых не было совсем.
Уильям Тейлор: Этим маневром он разделил надвое силы Северной Кореи. После этого он сделал мощный бросок всех армий на север, освободил Сеул, взял Пхеньян, уже на территории Северной Кореи, и довел войска до реки Ялуцзян, пограничной с Китаем. Но после этого начались его разногласия с президентом. Трумэн воспользовался своим правом главнокомандующего, снял Макартура со всех постов и заменил его генералом Риджевеем.
Марина Ефимова: Разногласия Макартура с президентом Трумэном были глобального масштаба. Генерал хотел продолжать войну до полной победы, а президент не мог идти на риск Третьей мировой войны. Однако, по общему мнению, Макартур совершил и профессиональную ошибку, за которую заплатили жизнью тысячи американских солдат. Вот что рассказывает участник Корейской войны, подполковник Шерман Пратт в интервью с нашим корреспондентом Владимиром Морозовым.
Шерман Пратт: Генерал считал, что китайцы не станут ввязываться в войну. Когда мы подошли к китайской границе, Макартур попросил разрешение продолжать наступление на север. Вашингтон сообщил ему, что пекинское радио говорит о намерении китайцев вмешаться в войну, если американцы подойдут близко к границе. Макартур ответил, что это бумажный тигр, просто пропаганда. Макартур был слишком самоуверен и допустил ошибку. Китайцы вторглись и мы были почти уничтожены.
Дело в том, что в конце 1950 года мы думали, что война уже кончилась. После высадки в Инчхоне, после того как мы прорвали периметр Пусан, северокорейская армия почти престала существовать, их солдаты сбрасывали форму, переодевались в гражданское и разбегались по деревням. В течение месяца, по мере продвижения на север, мы почти не встречали людей в северокорейской военной форме, нам просто не с кем было воевать. Мы подошли почти вплотную к китайской границе, солдаты рассчитывали вернуться домой на Рождество, так что интенданты не обеспечивали нас зимней одеждой. И, вдруг, произошло вторжение сотен тысяч китайцев. Мы отступили и через некоторое время нам доставили зимнюю одежду. Но пока она прибыла, многие из наших солдат обморозились, иногда им приходилось ампутировать ноги.
Марина Ефимова: Макартур предложил немедленно нанести китайцам удар с тыла, разбомбить их военные базы в Маньчжурии. Трумэн категорически отказался от этого плана. Полковник Тейлор, считаете ли вы, что Макартур был неправ?
Уильям Тейлор: Да, это была его ошибка. Его разведка недооценила силы китайцев и их готовность вступить в войну. Поэтому китайцы поначалу почти вытеснили нас с полуострова, потери были ужасными. Остатки дивизии эвакуировали на кораблях в Японию. Это был явный просчет Макартура.
Марина Ефимова: Но Макартур был абсолютно уверен в необходимости наступления, он телеграфировал в Вашингтон: "Нам немедленно нужны подкрепления, мы стоим перед лицом совершенно новой войны". Этого-то и боялся Трумэн. При первой удобной возможности он снял Макартура со всех постов и отозвал из Кореи.
Шерман Пратт: Я считал это правильным решением. Да, Макартур был одним из наиболее уважаемых генералов, но он был слишком увлечен проблемами Дальнего Востока. А ведь у Америки были тогда и другие проблемы. Россия только что создала атомную бомбу, произошел конфликт из-за советской блокады Берлина, мы просто не могли бросить дополнительные ресурсы на Корейскую войну. Макартур хотел бомбить Маньчжурию, то есть перенести войну на территорию Китая, но солдаты были против расширения войны, для нас хватало той войны, которая шла.
Уильям Тейлор: Конечно, Макартур был неправ. Такая акция вполне могла развязать Третью мировую войну. Поразительно, что такому знатоку Востока как Макартур исторический опыт не подсказал, что вторжение на территорию больших азиатских стран – дело безнадежное. Макартур должен был это помнить.
Марина Ефимова: Несмотря на все эти доводы, увольнение Макартура вызвало в Америке бурю. В течение нескольких дней после объявления в газетах, в канцелярию Белого дома пришло тридцать тысяч протестов и шестьдесят тысяч писем в защиту Макартура. После этого письма не кончились, просто почта Белого дома перестала их считать. 19 апреля 1955 года генерал Макартур произнес прощальную речь в Конгрессе, которая стала легендарной.
Диктор: "Я обращаюсь к вам безо всякой враждебности, без чувства горечи, с единственным желанием: в наступающих сумерках жизни сослужить последнюю службу моей стране. Если мы вступили в войну, у нас нет другого выхода как драться и победить. Цель военных действий – победа, а не оттягивание решений. Опыт истории показывает, что всякое откладывание решений вернется новой войной. Победу ничем не заменишь. Я заканчиваю мои пятьдесят лет службы в армии. Я начал ее еще в прошлом веке, но до сих пор помню старую песню, под которую мы тогда маршировали: "Старые солдаты не умирают, они просто исчезают"".
Марина Ефимова: Переговоры о перемирии в Корее начались через год после вторжения - 10 июля 1951 года, а закончились только в апреле 1953, после смерти Сталина. Все это время 38 параллель переходила из рук в руки, менялись командующие, послы, даже президенты (Трумэна сменил Эйзенхауэр), а перемирие все еще не было заключено. И главным камнем преткновения был вопрос о возвращении пленных. Рассказывает подполковник Пратт.
Шерман Пратт: Северная Корея требовала, чтобы мы вернули всех северокорейских военнопленных. Их было у нас около ста пятидесяти тысяч, но почти девяносто тысяч из них не хотели возвращаться домой, они боялись, что по возвращении их ждет лагерь. Мы думаем, это и произошло с теми пленными, которые решили вернуться на родину. То же самое случилось и по окончании Второй мировой войны с советскими людьми. Мы против их воли вернули этих людей Сталину. Это страшная ошибка! Их судьба лежит на нашей совести. И в Корее мы не хотели повторять ту же самую ошибку. Поэтому мирные переговоры с Северной Кореей, начатые в 1951 году, затянулись до 1953. Мы заплатили за это дорогую цену.
...девяносто тысяч из них не хотели возвращаться домой, они боялись, что по возвращении их ждет лагерь
Марина Ефимова: Только несколько недель назад правительство Северной Кореи согласилось возобновить переговоры об эксгумации и перенесении на родину останков восьми тысяч американских военнопленных. В прошлом году переговоры остановились, потому что Северная Корея пыталась выторговать у США экономическую помощь за это разрешение.
Как относятся к "забытой войне" те американцы, которым ее не забыть – бывшие солдаты, бывшие пленные? С ними беседует Рая Вайль.
Рая Вайль: 69-летний Харли Кун гордится своим участием в Корейской войне.
Харли Кун: Есть люди, в том числе среди американцев, которые считают, что мы ничего не добились в этой войне - не проиграли, но и не выиграли. Но мы остановили распространение коммунизма хотя бы в этой стране, и уже это было большое достижение. Не зря я провел в плену у корейцев почти три года. Мы спали на грязном полу, каждую ночь сотни военнопленных умирали от холода, болезней, инфарктов. Восемдесят процентов наших солдат погибли в плену до того, как начались договоры о перемирии, после чего оставшихся пытались сохранить в живых.
Но пытки, которые корейцы применяли, до сих пор сказываются. Зимой нас заставляли сутками босыми стоять на льду, а летом привязывали к дереву, пока от укусов мошкары мы не теряли сознание. И никакого медицинского обслуживания. По возвращении домой я перенес семь операций и два инфаркта - последствия плена. Но сегодня, когда я приезжаю в Южную Корею, я вижу процветающую страну и я ни о чем не жалею.
Рая Вайль: 73-летний ветеран Дэниел Фонтон во время Корейской войны служил в артиллерийских войсках. Дэниел был ранен, взят в плен китайцами 25 апреля 1951 года и провел в лагере для военнопленных около трех лет. После войны Дэниел Фонтон не был в Корее.
Дэниел Фонтон: Я смотрел фильмы, у меня есть видеокассеты, я знаю, какие потери понесла Южная Корея тогда и как сегодня она процветает. Но я еще не готов вернуться туда, слишком тяжелы воспоминания тех лет. Каждый раз я говорю себе: "В следующем году". И фильм "МЭШ" я не могу смотреть спокойно, без раздражения. Потому что в войне нет юмора.
Марина Ефимова: Почему все же Корейскую войну в Америке до недавнего времени предпочитали не вспоминать? Потому что она никогда не была выиграна? Или потому, что многие американцы верили Советской энциклопедии больше, чем своей, и считали свое участие в войне вмешательством во внутренний корейский конфликт? Но времена меняются. В 90-е годы почти в каждом штате вдруг поставили памятники солдатам, погибшим в Корейской войне. Некоторые - замечательные. Например, по лугу просто бредут бронзовые солдаты в плащ-палатках. Обычно на этих памятниках написано просто: "Солдатам, погибшим в Корейской войне". А если бы спросили меня, я бы написала: "Они защищали клочок свободной земли, чтобы людям из тоталитарных стран было, куда бежать".
