Движение секс-работников "Серебряная Роза" подготовило исследование "Благополучие секс-работниц/ков в России", в рамках которого были опрошены 245 цисгендерных и трансгендерных женщин и мужчин, занятых в секс-работе в Москве, Санкт-Петербурге, Оренбурге, Воронеже, Тамбове, Перми и Екатеринбурге в возрасте от 20 до 52 лет.
Как пояснила Радио Свобода одна из исследовательниц Валентина Лихошва, это первая попытка расспросить участников российской секс-индустрии о том, как они воспринимают свою жизнь. Впрочем, исследование не может претендовать на качественную выборку, потому что охватило лишь тех, кто находится в зоне доступности НКО, а это лишь малая часть секс-работников, которые живут в крупных городах, обращаются за помощью к общественникам и свободно говорят по-русски.
Секс за тысячу
Она с вами живет в одном подъезде, ваши дети ходят в один садик, вы стоите с ней в одной очереди
"Я общаюсь с огромным количеством секс-работниц. И если она в этот момент не принимает клиента, то она просто женщина. Она не одевается, как про неё думают: чулки, короткая юбка, накрашенные глазищи, и ты её в толпе не узнаешь. Она с вами живет в одном подъезде, ваши дети ходят в один садик, вы стоите с ней в одной очереди, вы ходите с ней к одному стоматологу, к одному мастеру по маникюру, которая тоже может быть секс-работницей", – говорит Ирина Маслова, лидер "Серебряной Розы". "Надо понимать, что секс-работницы/ки – это очень разные люди. От имеющих зависимости от веществ или алкоголя, работающих на улицах или оказывающих услуги "за дозу", до студенток или домохозяек, работающих в "массажных" или интим-салонах, дающих рекламу в интернете или находящих клиентов на сайтах знакомств, до секс-работниц/ков, работающих "живым съёмом" в клубах и отелях, оказывающих ВИП-услуги. У них разные возможности в решении своих проблем, но проблемы примерно одинаковые", – вторит ей Марина Авраменко, инфоменеджер Форума секс-работников.
"Что меня удивило – это личные истории, которые часто не сочетались с существующим образом секс-работницы. Например, многие работают для семьи: содержат мужей, воспитывают детей, внуков, помогают родителям, братьям, сёстрам, племянникам, отправляют деньги на родину, если речь идёт о мигрантах, – говорит Валентина Лихошва. – Кто-то зарабатывает на медицинское вмешательство, которое не может обеспечить государство. И ещё было важно понять, насколько близок к реальности стереотип, что секс-работницы много получают и это лёгкие деньги".
чтобы нормально зарабатывать, приходится принимать по 9–12 клиентов в сутки
Согласно исследованию "Серебряной Розы", средний ежемесячный доход секс-работницы/ка составляет около 83 тыс. рублей, что в два раза выше средней зарплаты по данным Росстата (44 тыс. в 2019 г.). Впрочем, проблема в том, что в сфере официального трудоустройства зарплата женщин составляет в среднем 70% от зарплаты их коллег мужчин, а в секс-работе нет никаких социальных гарантий. Доход секс-работницы/ка варьируется от двух тысяч до 200 тыс. рублей в месяц, стоимость разового посещения начинается от 1000 рублей, причём больше половины может забирать себе "салон": "Чем дороже салон, тем меньше идет на руки, как ни странно. Да. Я одновременно работала на 2500 рублей – на руки 900 рублей, и на 1500 – на руки 700. Однако же за 2500 ты сидишь их выжидаешь, а за 1500 они, соответственно, идут без остановки", – говорит респондентка.
В качестве плюса секс-индустрии женщины отмечали свободный график, впрочем, чтобы нормально зарабатывать, приходится принимать по 9–12 клиентов в сутки. При этом многие респондентки отметили снижение расценок вследствие общего падения доходов и роста конкуренции в секс-индустрии: "Хотелось бы, чтобы девочек не так много было… Конкуренции много. Сейчас все девочки туда идут, наша Россия к этому ведет", – говорит одна из женщин.
Только 44% опрошенных женщин и мужчин могут позволить себе откладывать деньги, при этом у 53% участников опроса на иждивении находятся дети, у 27% – родители, у 6% – партнер или супруг. "Очень немногие оказывающие секс-услуги обладают определенной суммой денег для того, чтобы позволить себе отпуск даже два раза в год – это нереальная история. Курсы серьезные, творчество, образование, то есть все, что чуть выше базовых потребностей, недоступно", – говорит Ирина Маслова.
Там вот эти полотенца частенько даже не стираются, они их сушат, и клиенты идут вытираться друг после друга
70% секс-работниц проживают в собственных или арендованных квартирах, 15% – непосредственно на рабочем месте, причём условия часто бывают далеки от комфортных: "Там и клопы, и тараканы. Вызывают эти службы они, там в этих масках обрабатывают, а потом такое впечатление, что их становится еще больше. (…) Потом, на подвалах чем плохо? Там вот эти полотенца частенько даже не стираются, они их сушат, и клиенты идут вытираться друг после друга”.
"Внучка с дедушкой"
Четверть опрошенных женщин и мужчин рассматривают условия своей жизни как однозначно плохие:
"Хотелось бы лучше. Жилья своего нет, потеряла его. Стараюсь уйти из этой сферы. Меня не устраивает отношение ко мне и вообще, по финансам. Приходят, короче, как к мясу, воткнули свой писюн, и все. Бывает, руки распускают, вообще много негатива".
"Можно материться? Х*** мне живётся. Ипотека, где невозможно рефинансирование процентной ставки, маленький ребенок, ВИЧ от бывшего мужа. Есть мужчина, но я не вижу его рядом с собой, только секс".
Я в семье старшая, кроме меня никто не заработает деньги. Я обязана, чтоб кормить их
"Плохо. Я пришла в этот бизнес в 2009–2010 году с определенной целью и думала, что все закончится, а длится уже это… сейчас 2019 год. (…) Я все время кладу свою сестру в больницу. Я все время в долгах… Думала, что я справлюсь с этой ситуацией, но я все больше и больше сдаюсь и пока не знаю, как мне выбраться, потому что я не знаю, что мне делать: продолжать мне спасать сестру или повеситься. Сестра у меня алкоголичка и наркоманка. (…) Большую часть денег я трачу на ее клиники, которые стоят очень дорого. (…) Я сама в очень плохом моральном состоянии. Я очень близка к суициду, потому что я очень устала".
"Я в семье старшая, кроме меня никто не заработает деньги. Я обязана, чтоб кормить их. Мама моя – больная, болеет она, много денег уходит туда. Лекарства сейчас покупаем, ну в месяц 2 раза в больнице она. Опухоль, рак доброкачественный, пока. (…) Сын есть у меня, во втором классе учится, сестра, брат… Ну брат в этом году, месяц назад, приехал [из Узбекистана]. На учебу поступить не мог и работает сейчас в стройке, еще денег не получил, не знает, что будет".
"Когда пришла сюда в эту сферу, вообще плакала постоянно. Мне казалось, это плохо. Особенно когда мужчины были старше моего возраста, очень сильно похоже, что внучка с дедушкой прямо. И очень противно, если честно. Сейчас – работа и работа, без разницы".
"Для меня работа – это работа, они – уроды, каждый, кто пришел ко мне на работу, он – урод. Автоматом – урод. Неполноценный мужчина, для меня он уже психбольной, психдезориентированная личность, псих ненормальный, который пришел ко мне уже. Я считаю их уже недомужчиной, недочеловеком, недоличностью".
Впрочем, примерно такое же количество женщин говорят, что жизнью довольны:
"Ну, я работаю, чтобы прокормить семью, семья в Киргизии. Я же не для себя живу… Меня устраивает. Я работаю и все деньги отправляю домой. Строю дом, и мне скоро брата надо женить. Я самая старшая".
"Мне нравится то, чем я занимаюсь, потому что это позволяет быстро заработать денег, достичь определенных каких-то финансовых благ. (…) Потому что мужчины, в общем, в основном все хорошие, состоятельные, и как бы негативно я не могу ни о ком отозваться".
"У меня все замечательно. У меня двое взрослых детей, у них дети, я бабушка, у меня есть квартира, у меня всё есть".
"Меня всё устраивает. Тот заработок, ну, материальное обеспечение, которое я себе обеспечила, дает мне возможность учиться и в том числе получать удовольствие от того, что я общаюсь с мужчиной, в какой-то степени даже помогаю, ну, морально, чисто морально поддерживать".
Без медицины
Согласно разным исследованиям, до половины секс-работниц и секс-работников ВИЧ-инфицированы, две трети болеют гепатитами В и/или С, однако доступ к медицинской помощи есть далеко не у всех: только половина из ВИЧ-положительных секс-работниц/ков получают АРВТ-терапию. Доступ к медицине ещё больше ограничен для иностранцев и иностранок (в основном это приезжие из стран Средней Азии, Африки, Украины): по закону при обнаружении ВИЧ или гепатитов им грозит депортация, поэтому многие боятся даже проверяться. Депортация особенно опасна для секс-работников и трансгендерных людей из стран Средней Азии: дома их может ждать уголовное преследование. Ограничены возможности получения помощи и у женщин и мужчин, приехавших в большие города из провинции: у многих нет полисов ОМС, часто нет паспортов и не хватает денег, чтобы оплачивать клиники.
При этом несмотря на то, что многие участницы исследования говорили о том, что пользуются презервативами, незащищённый секс часто просто представляет собой дополнительную услугу. Некоторые собеседницы рассказали о сексуальном насилии со стороны клиентов, которые заставляли женщин заниматься незащищённым сексом.
Заставляют подружки и клиенты, и если не употребляешь, то они сразу уходят
Около 75% занятых в секс-работе курят, столько же употребляют алкоголь, чуть меньше половины опрошенных употребляли или употребляют запрещённые вещества, причём многие рассматривают это как часть своих обязанностей: "Заставляют подружки и клиенты, и если не употребляешь, то они сразу уходят. А если они не приходят, то ты не можешь работать. Это не потому, что я хочу, вообще не хочу”, – говорит одна из респонденток. Вообще критерием оценки своего здоровья становятся зачастую не наличие или отсутствие хронических и острых заболеваний, а возможность или невозможность работать.
Насилие на каждый день
80% респонденток/ов сообщили, что были избиты, 43% принуждали к сексу, 15% угрожали оружием, у 56% отбирали деньги или другие ценности, а 87% были принуждены выполнять неоплачиваемые сексуальные услуги или же за плату ниже согласованной. 100% респонденток/ов подвергались оскорблениям по причине своей работы, 88% угрожали, 84% испытывали унижения. Авторами физического насилия по отношению к секс-работницам/кам являются в большинстве случаев клиенты, но угроза исходит и от сотрудников полиции, администраторов салонов и сутенёров, а также от криминальных элементов, совершающих "налёты" как на салоны, так и на секс-работниц/ков, которые ищут клиентов индивидуально.
Многие респондент/ки часто вообще не понимают, что такое насилие: к примеру, в анкете количественного исследования они могут отметить, что никогда не подвергались насилию со стороны полиции, а в рамках интервью рассказывают об облавах и "контрольных закупках":
"Был опыт задержания несколько раз. Я бы не сказала, чтобы они агрессивничали или нет, нормально. Пришли, задержали, отвезли в отделение. Продержали трое суток. (…) При этом занесли, естественно, в базу по статье 6.11. Оскорбления не было. Не оскорбляли".
Он сказал: "Я тебя сейчас зарежу. Чтобы крови не было, пошли в ванную". Он нож положил на полку, и я вскочил, когда он собирался достать наручники
"Было, то есть это типа контрольной закупки. Не было ни насилия, ни грубости какой-то. И у меня не было ни нервов, ничего… Ну, оформление, ну и что. (…) Без моего участия – я подписывала, что можно без моего участия рассмотреть".
"Насилие у меня один раз было такое, я не знаю, насилие это или не насилие было. Один раз у меня клиент пришел, как всем, предлагал в душ сходить, сходил я. Он меня сразу же схватил за горло, потащил, а я не мог говорить, орать, чтобы позвать на помощь. Тащил в ванную, у него были в руках наручники и нож. Он сказал: "Я тебя сейчас зарежу. Чтобы крови не было, пошли в ванную". Он нож положил на полку, и я вскочил, когда он собирался достать наручники. Я кричал, чтобы помогли мне. Не знаю, это было насилие или не насилие или угроза жизни, не знаю, он сразу ушел".
Полиция как угроза
Впрочем, как кажется, основная проблема для занятых в секс-индустрии исходит от государственных институтов. Де-юре признать кого-либо виновным в нарушении ст. 6.11 КоАП ("Занятие проституцией") достаточно сложно: необходимо не только доказать передачу денег за сексуальные услуги, но и то, что они предоставлялись на регулярной основе, более одного раза. Впрочем, сотрудники полиции не особо утруждают себя сбором доказательств, пользуясь тотальной безграмотностью секс-работниц: по словам Марины Авраменко, в 80% случаев административные дела основаны исключительно на показаниях самих секс-работниц/ков, подписавших протоколы под давлением полицейских. При этом информация о задержанных вносится в базу МВД – независимо от признания или непризнания вины, а также и от последующего решения суда: достаточно самого факта задержания. Сроки хранения данных закон не ограничивает, что создает препятствия для работы в государственных или серьёзных коммерческих структурах даже спустя много лет после того, как человек перестанет заниматься секс-работой.
При этом сотрудники полиции не только избивают, унижают секс-работниц/ков, но и часто забирают вещи и деньги, собирают дань не только с владельцев притонов, но и с самих женщин. Отдельно упоминается практика "контрольной закупки", при которой полицейские зачастую не ограничиваются передачей денег, но и пользуются "услугой", прежде чем задержать женщин. Многие респондент/ки заявили, что знание законов не только не помогает, но может создать им ещё больше проблем: от вменения уголовных статей (240 – "Вовлечение в занятие проституцией" и 241 – "Организация занятия проституцией") до подброса наркотиков.
Впрочем, есть и те, кто готов постоять за себя: "Судье задаю вопрос: "А кто меня е**л? А у меня, может, влагалища-то нету, зашито. Куда он меня трахал? Медкомиссия где? Где это всё?" Понимаете, там ничего этого не надо было! Мне как в канцелярии [суда] сказали: "Девушка, по этой статье не надо ничего". Я говорю: "Да ладно! Тогда ваши мальчики, я их вызвала, они мне оказывали секс-услуги. Мальчики, которые ко мне приехали, они мне оказывали секс-услуги, разбирайте своих оперативников, хули". – "Мы вас сейчас посадим за неуважение к суду". Три постановления было, но два было обжаловано мной. А третий не дошел, видимо, взятку дали", – рассказывает одна из женщин.
Единицы секс-работниц/ков готовы обращаться в полицию для защиты своих прав: все они говорят, что при обращении в органы внутренних дел больше шансов, что полицейские составят на тебя протокол и внесут в базу, чем будут искать насильника или обидчика. Занятые в секс-индустрии иностранцы и ЛГБТ-люди вообще живут без каких-либо гарантий защиты со стороны полиции. Этим пользуются криминальные элементы, которые организуют "налёты" на салоны с целью грабежа и сексуального насилия – порой 2–3 раза в месяц. За какой-либо помощью после пережитого насилия обращались всего 15% потерпевших, только трое из опрошенных обращались в полицию и только у одной женщины был в этой связи положительный опыт.
Именно с государственной политикой связывают возможности изменения положения секс-работниц и работников как авторы исследования, так и респонденты: декриминализация секс-работы, создание программ профессиональной переподготовки женщин, профилактика заболеваний, общественная работа. Впрочем, пока что в России невозможно даже зарегистрировать НКО, которое бы защищало права секс-работниц: "Серебряная Роза" пытается зарегистрироваться в Министерстве юстиции с 2012 года, однако раз за разом получает отказы на основании того, что секс-работников нет в списке профессий, а деятельность их "противоречит морали и нравственности". Суды неизменно встают на сторону Минюста.
