В мире началась нефтяная война после того, как Россия не захотела поддержать предложение стран ОПЕК о дополнительном сокращении добычи, а Саудовская Аравия не согласилась в одиночку держать цены на приемлемом для экспортеров уровне, неся все издержки и теряя свою долю рынка. Подробнее об этом и других важных темах последних дней в новом выпуске программы "Деньги на Свободе" с экономическим публицистом Максимом Блантом.
Отсутствие договоренности ОПЕК и России привело к тому, что цена нефти марки Brent, которая до российского решения успешно удерживалась на психологическом рубеже примерно в 50 долларов за баррель, после поступления новостей из Москвы полетела вниз. А после того, как Саудовская Аравия заявила, что "открывает краны", уже сегодня на открытии азиатских торгов нефть Brent рухнула на уровень 30 долларов. Рубль на внебиржевых торгах начал свободное падение. Доллар доходил до 75 с лишним рублей, за евро давали более 86.
Страна, по оценке вице-президента ЛУКОЙЛа, лишится 100–150 миллионов долларов в день
Среди российских нефтяников мнения разделились. Вице-президент и совладелец ЛУКОЙЛа Леонид Федун, который совсем недавно предрекал нефть по "60+", после того как ОПЕК+ уберет излишки с рынка, расстроен. Точнее, "в легком шоке", как он сам выразился. Причина – отказ России сокращать добычу, в результате чего все договоренности ОПЕК+ превратились в ничто. Страна, по оценке вице-президента ЛУКОЙЛа, лишится 100–150 миллионов долларов в день. И уже сейчас эта цифра выглядит сильно заниженной.
Хотя, справедливости ради, надо отметить: вовсе не факт, что сокращение добычи, даже если бы о нем удалось договориться, во-первых, привело бы к восстановлению цен на нефть, а во-вторых, соблюдалось бы той же Россией. Точнее, некоторыми российскими компаниями вроде "Роснефти" или "Газпромнефти", которые, собственно, и торпедировали соглашение с ОПЕК. Вице-президент "Роснефти" Михаил Леонтьев прямо заявил, что соглашение с ОПЕК, в результате которого дешевую российскую и арабскую нефть вытесняет с рынка дорогой американский сланец, давно потеряло смысл.
В долгосрочном плане, как это ни парадоксально, в заочном споре вице-президентов прав, скорее, Леонтьев. Эпоха углеводородов заканчивается, и начинается битва за сужающийся рынок. В котором, кроме России и ОПЕК, есть еще Норвегия и США – крупнейшие нефтедобытчики в мире. И в этих условиях, даже если падение цен не получится компенсировать ростом экспорта, можно надеяться на дополнительный бонус в виде массового банкротства американских сланцевиков. И вообще сейчас надо успеть продать максимум того, что можно продать, потому что через пять-десять лет это все, может, и даром никому нужно не будет. В конце концов, паровозы сошли со сцены вовсе не потому, что в мире закончился уголь.
Министр финансов чуть не каждый день подтверждает российскую готовность к низким нефтяным ценам
Если верить российским чиновникам, страна к падению цен готова, резервы девать некуда. Так что самое время слезать с нефтяной иглы. А если повезет, то и еще на один раунд "большой игры" после устранения конкурентов и до "тотальной декарбонизации" можно надеяться. Вот и министр финансов России Антон Силуанов чуть не каждый день подтверждает российскую готовность к низким нефтяным ценам. И даже цифру в 30 долларов за баррель недавно называл, утверждая, что и при такой цене бюджетные обязательства в течение четырех лет будут выполняться без особого напряжения.
Он правда, не уточнил, какой при этом будет курс доллара и евро. А также к какой инфляции готовиться россиянам. Но это так, технические детали, о которых Минфин и ЦБ еще подумают. До последнего времени эти два ведомства излучали спокойствие. Вот, например, как на прошлой неделе оценивала ситуацию первый зампред Банка России Ксения Юдаева:
"Много вопросов поступило в связи с коронавирусом. В связи с этим хотелось бы сказать следующее: прямое влияние на нашу экономику минимальное, есть косвенное влияние через изменение ситуации в других странах. Но в целом, если оценивать ситуацию с экономикой, с финансовыми рынками, на сегодняшний день она достаточно стабильная, но требует постоянного наблюдения, взвешенности в принятии решений".
Это сильно напоминает самоуверенность российских чиновников весной 2008 года, когда в мире уже разворачивался финансовый кризис, а американские и британские инвестбанки один за другим посылали сигналы SOS.
Менее чем за полгода Банк России "сжег" более 200 миллиардов долларов, то есть треть резервов
И тогда, и сейчас на руках у России были всё те же козыри – низкий уровень долга и гигантские резервы. Кстати, в 2008 году международные резервы России были процентов на 10 выше, чем сейчас. Даже на обвал фондового рынка тогда внимания поначалу никто не обратил. А потом менее чем за полгода Банк России "сжег" более 200 миллиардов долларов, то есть треть резервов, пытаясь обеспечить "плавную девальвацию" рубля. Задача была решена, но легче не стало: потери российской экономики в 2009 году значительно превосходили и среднемировые, и даже американские, хотя именно США были эпицентром кризиса.
На днях, кстати, Владимир Путин разразился пространным многосерийным интервью ТАСС. И часть, в которой он рассуждает о кризисе 2008 года, наглядно демонстрирует, что либо президент совсем не понимает, что происходит в российской экономике, да и вообще как устроена жизнь в стране, либо очень искусно изображает, скажем так, "святую простоту". Например, Путин напоминает о своем обещании не допустить, чтобы "повторилась ситуация 1998 года, когда грохнулись все накопления граждан". И не допустил.
События 1998 года с четырехкратной девальвацией рубля выглядят, конечно, драматичнее, чем "плавная девальвация", стоившая стране 200 миллиардов долларов. Но дело в том, что в 1998 году ни одному вменяемому россиянину и в голову бы не пришло держать накопления на рублевом счете в банке. На фондовом рынке в тот момент и вовсе играли в лучшем случае десятки тысяч человек. А самым распространенным средством сбережений был доллар, и как раз сбережения-то в основной своей массе тогда не пострадали.
В результате россияне получили сначала двух-, а потом и трехкратную девальвацию рубля
Зато в 2008 году вовлеченность населения в инвестиции на фондовом рынке (преимущественно через паевые фонды) была на порядок выше. А сейчас, кстати, она значительно увеличилась даже по сравнению с 2008 годом. Проблема в том, что российские власти всегда недооценивали и продолжают недооценивать влияние российского фондового рынка на экономику.
Кроме того, президент, видимо, запамятовал, что после кризиса 2008 года в России был еще и кризис 2014–2015 годов, во время которого ЦБ решил не повторять ошибок 2008–2009 годов и попросту отпустил курс в свободное плавание. В результате россияне получили сначала двух-, а потом и трехкратную девальвацию рубля, которая и привела к тому, что накопления граждан "грохнулись", как выражается Путин.
Сейчас же совсем непонятно, как будет действовать ЦБ, если кризис вступит в острую фазу
Потому что к тому времени рублевые депозиты были основным средством накопления граждан. Остановить же распродажу российской валюты удалось только беспрецедентным ужесточением денежно-кредитной политики, после чего экономика впала в пятилетнюю кому.
Сейчас же совсем непонятно, как будет действовать ЦБ, если кризис вступит в острую фазу. Когда бегство капиталов с российского фондового рынка перекинется на рынок госдолга, провоцируя обвал национальной валюты, по какому сценарию будут развиваться события: как в 2008 году, со "сжиганием" резервов? Или как в 2015-м, с кратным обвалом валюты и ужесточением условий выдачи кредитов?
