«Они ждут команды из Кремля». В России падает доверие к теленовостям

По данным Аналитического центра Юрия Левады, менее половины россиян (48%) доверяют телевидению как источнику информации о событиях в стране и в мире, причем за последние 11 лет эта цифра заметно снизилась: в 2009 году она составляла 79%.

Доверие к соцсетям и интернет-ресурсам как источникам информации за тот же период существенно выросло: с 11 до 47%; эти источники уже составляют заметную конкуренцию телевизору. Третий по значимости ресурс – это друзья, родные и соседи, но ему доверяет лишь примерно каждый десятый респондент. Далее идут газеты, журналы, радио и телеграм-каналы. 16% граждан сообщают, что не доверяют вообще никому и ничему. При этом чаще всего о новостях в стране и в мире люди узнают именно по телевидению: об этом заявили 69% россиян.

О полученных данных рассказывает заместитель директора "Левада-центра" Денис Волков:

– Больше всего пользуются телевидением и доверяют ему пожилые люди: например, среди самой возрастной группы, 65+, доверие почти 70%. Но в последние несколько лет быстрыми темпами растет интернет, и это, прежде всего, за счет самых молодых: среди этой группы лишь четверть доверяет телевидению (молодые меньше смотрят телевизор, особенно в крупных городах). А когда мы спрашиваем молодежь о доверии к социальным сетям и интернет-ресурсам, здесь картина обратная. Более всего доверяют интернету самые молодые – 18-24 года, там до 50% доверия, а среди самого старшего поколения – 10%. В старших возрастах тоже идет медленное освоение интернета, но там остается больше страхов и недоверия: "интернет – большая помойка", как говорят они на фокус-группах. Однако в целом доверие к источникам информации не абсолютное, люди считают, что правды все равно нигде не говорят.

– А если сравнить доверие к телевидению с доверием к другим социальным институтам, на каком оно месте? Вы ведь регулярно проводите и такие исследования.

– В этом списке СМИ, включая телевидение, находятся примерно посередине. На первом месте у нас сегодня армия, на втором – президент (доверие к армии – больше 60%, к президенту – около 60%). Это соотношение, кстати, в последнее время изменилось. До этого на протяжении 20-25 лет измерений у нас президент всегда был во главе списка, но после пенсионной реформы армия осталась на прежнем месте, а президент просел (кстати, в 2018 году, после объявления пенсионной реформы, снизилось и доверие к телевидению, люди стали думать: "что-то нам, наверное, недоговаривают"). Далее следуют спецслужбы, церковь, правительство. Где-то посерединке находятся радио, телевидение, печать. Еще меньше доверяют суду, Госдуме, банкам, профсоюзам, крупному бизнесу. На самом последнем месте стоят политические партии.

– И все-таки 48% доверяющих теленовостям – это немало, почти половина опрошенных. Доверие к телевидению довольно большой части населения сказывается на оценке вашими респондентами тех или иных событий?

– Да, безусловно. Например, по поводу последних событий – протестов в Хабаровске и в Беларуси бывают просто поляризованные оценки. Те, кто смотрит новости по телевизору, говорят, особенно относительно Беларуси, о вмешательстве зарубежных сил и в целом неодобрительно относятся к протестующим как в Беларуси, так и в Хабаровске. На фокус-группах люди, особенно пожилые, часто воспроизводят те шаблоны которые транслируются по телевидению. А молодые, пользователи интернета, напротив, скорее сочувствуют, симпатизируют протестующим. Говоря про события в Хабаровске, они могут цитировать Инстаграм Фургала, например. И тут важно повышение роли Ютьюба и Инстаграма в последние пару лет, ведь это видеоряд, который интернет раньше не давал, это был текст – против телевизионной картинки. А сейчас это картинка против картинки, и это важно.

Конечно, тут влияют не только каналы информации, но имеет значение то, что интернет и телевидение рисуют просто разные картинки происходящего. Мы видим, что люди сейчас делятся по принципу – телевизор и интернет. Об этом давно говорили, но явно проявляться это стало только-только, в последние пару лет. Тут важен источник информации и возраст.

– Вы задавали отдельный вопрос по поводу того, какие события привлекают внимание людей, доверяющих тем или иным источникам информации, – расскажите об этом.

– На первом месте у всех Беларусь, а дальше картина начинает несколько отличаться. У пользователей интернета это Хабаровск, отравление Навального и затем уже коронавирус. Внимание тех, кто получает информацию по телевидению, занимают скорее новости про коронавирус и изобретение вакцины от него, потом идут события в Хабаровске, а Навального там вообще нет. То есть фактически это даже разная повестка: по телевидению повестка одна, официальная, во многом задаваемая властью, а интернет – это больше личный интерес, это то, что люди смогли найти, возможно, даже сначала услышав об этом по телевизору.

В своих исследованиях мы все больше видим этот раскол на две части. Это как будто две разных России: одна – молодая, интернет-Россия, а другая – телевизионная, более старшего поколения. Это две совершенно разные повестки, два разных представления о том, что происходит в стране, что важно. У тех, кто в интернете, кто не только смотрит телевизор, но и читает блоги, сегодня более критическое отношение к власти, чем у старшего поколения и телеаудитории. Конечно, это зависит не только от источника информации, но еще и от некоторых жизненных установок, ведь старшее поколение все-таки больше связывает свою жизнь с государством и властью. У молодых такая ориентация гораздо меньше выражена, для них люди, которые находятся во власти, выглядят все более устаревающими и даже чисто визуально какими-то другими, из прошлой жизни. Но эти две России все больше расходятся между собой, они все меньше друг на друга похожи.

– Получается, что у российских властей есть все основания стараться поставить пользование интернетом в стране под контроль?

– Да, и это уже давно происходит: и ограничения в интернете, и за репосты в соцсетях у нас можно сесть, как известно. Власть понимает, что интернет стал самостоятельной средой, которую надо контролировать. До этого она была просто малоинтересна власти, а сейчас это, хотя еще и не в полную силу, но уже можно сопоставлять с телевидением, хотя телевидение пока все-таки остается более важным, – отмечает социолог Денис Волков.

Корреспондент Радио Свобода побеседовала с москвичами, задавая им вопрос: доверяете ли вы российским теленовостям? Этот небольшой опрос не репрезентативен, мы просто старались представить в нем разные мнения.

– Нет, – отвечает 30-летний Вадим, специалист по компьютерам. – Очень много примеров того, что по телевизору говорят неправду. Я сравнивал с тем, что публикуется в интернете, смотрел дальнейшее развитие событий и выяснял, что соответствия реальности нет. У меня нет каких-то конкретных любимых ресурсов, я изучаю многие и сравниваю информацию. Принцип такой: совпадение информации на многих ресурсах и проверка ее временем. Если тот или иной ресурс выдал ошибку, я смотрю, извиняется ли он за нее впоследствии, – это для меня показатель качества таков. Когда мне было лет 18, и интернета у меня еще не было, я смотрел только телевизор, и тогда, конечно, было больше доверия к нему. Но с появлением других, независимых источников информации все сильно изменилось.

– Конечно, доверяю! А кому ж еще доверять-то? – недоумевает пенсионерка Ирина Михайловна. – По телевизору хоть все четко говорят, что и как. А интернет – это, по-моему, такая помойка... Мне сын и компьютер привез, и интернет подключил, и учил меня с ним обращаться, а я как стала читать: батюшки мои! Да как же тут разобраться-то, что к чему?! А потом, там ведь и безобразия всякого много: и мата, и порнографии, и пишут-то бог знает как, с такими выкрутасами…

– А я новости по телевизору вообще не смотрю, – заявляет 50-летняя переводчица по имени Елена. – Не доверяю им, считаю, что это официальная государственная пропаганда, и там пытаются отвести глаза обывателя от реальных проблем, подсовывая им нечто иное, на самом деле не нужное. Наши масс-медиа уже давно перестали быть объективными, они лакируют действительность. Интернет, безусловно, более многообразен, многовариантен, там можно найти более реальную картину, хотя тоже, конечно, далекую от стопроцентной объективности. Но она более реальна хотя бы потому, что там сразу идут комментарии людей по поводу того или иного сообщения, и можно примерно спрогнозировать информацию, близкую к тому, что есть на самом деле. По поводу каждой новости можно понять, почему она там появилась, с какой целю, была ли эта цель. Особенно это важно сейчас, во время эпидемии ковида, когда со всех сторон идет очень сильное застилание глаз, а не трансляция каких-то объективных вещей.

Олег – организатор спортивных мероприятий, ему 40 лет.

– Спортивным новостям – да, доверяю, – говорит он. – Тут телевизионщики редко ошибаются. Если сообщают, что кто-то у кого-то выиграл, кто-то куда-то перешел, или, скажем, какой-нибудь счет, то, как правило, этим новостям в целом можно верить. А вот всем остальным теленовостям – мягко говоря, нет, поэтому я и стараюсь их не смотреть, чтобы не путаться. Если происходит что-то важное, мне обязательно расскажет об этом кто-нибудь из знакомых, и, скорей всего, они уже преломят эту информацию через себя, и если я им доверяю, то смогу доверять и этой информации.

– Процентов на 50, – признается Алина, 60-летняя учительница рисования, – Тому, что мне кажется надуманным, не верю. Это касается в основном политической и экономической информации. Просто включаю трезвомыслие и прикидываю, что похоже на реальность, а что нет. При этом альтернативных каналов информации у меня нет: интернетом я почти не пользуюсь. Вы, кстати, задаете такие вопросы, о которых я в обычной жизни вообще не думаю, слишком много других проблем. И я мало внимания обращаю на новости, стараюсь их поменьше смотреть, особенно политические новости, потому что там в основном негатив, и у меня от них портится настроение. По телевизору я смотрю в основном фильмы, программы о культуре, животных, путешествиях.

– Лет пятнадцать назад я каждый день смотрел телевизор и всему верил, – вспоминает Игорь, владелец небольшого бизнеса. – А в последнее время совсем перестал доверять: после того, как повысили пенсионный возраст, а теперь вот еще ситуация с этой пандемией... А сколько раз рубль обрушивался! По телевизору говорили: не волнуйтесь, все будет хорошо, рубль укрепится, – и буквально на следующий день происходил обвал. А когда началась пандемия коронавируса и карантин, власти в самый трудный момент просто оставили людей наедине со своими проблемами: если и оказывалась помощь, то настолько мизерная, что это несерьезно. Государство просто самоустранилось. Оно вообще полностью отделилось от народа: власть живет в своем мире, созданном для самой себя, а народ – в своем, в котором за него все решено, и никто с ним уже не советуется. А кто из телевизора-то говорит? Это самое государство. Так что доверять тут особо нечему.

– Новости по телевизору смотрю, – говорит Алла, врач-офтальмолог средних лет. – Программу "Время" и "Россия 24". Конечно, каждый может когда-то ошибиться, и телевизионщики тоже, но в целом я им доверяю. По всем каналам новости примерно одинаковые: хотя бы уже это говорит об их правдивости. А потом, знаете, там звучит хотя бы какой-то позитив, а я всегда стараюсь думать о хорошем. Интернетом я пользуюсь, иногда вижу, что новости на какие-то скандальные темы там подаются совсем по-другому, но такие меня как раз не интересуют. А уж что эти так называемые "либералы" в интернете несут, так это просто ужас, уши вянут!

Медиа-аналитик Василий Гатов, приглашенный научный сотрудник Анненбергской школы коммуникаций Университета Южной Калифорнии, уверен, что исследование "Левада-центра" подтверждает давнюю устойчивую тенденцию на снижение влияния телевидения и рост влияния социальных сетей и интернет-изданий:

– При не очень значительных колебаниях для интернета, который стоит на месте или немножко растет, мы видим очередной спад для телевидения после и так уже состоявшихся спадов в 2017 и 2019 годах. То, что российскому государству удается полностью контролировать медиа-повестку в основных СМИ и плохо удается контролировать эту же повестку в интернете, тоже является тенденцией, которую мы наблюдаем фактически с начала 2000-х годов. И, несмотря на создание специализированного органа, Роскомнадзора, обладающего в буквальном смысле полномочиями цензурирования в интернете, мы видим, что неприятные и некомфортные для Кремля темы продолжают находить свой путь к потребителю.

Дело в том, что телевидение достигло стопроцентного охвата населения еще в начале 2000-х годов, и ему просто некуда дальше идти, оно не может компенсировать спад доверия или интереса к себе объективным ростом аудитории. А интернет в целом продолжает расти, в том числе и за счет тех, кто раньше эксклюзивно потреблял телевидение. Очевидно, что отношение к нему ухудшается, в том числе и потому, что люди не видят достаточного разнообразия, того, что называется плюрализмом мнений, альтернативной повестки дня, которую они легко находят, обращаясь даже к контролируемому российскому интернету. Соответственно, снижение интереса, внимания и доверия к телевидению носит объективный характер.

Что же касается интернета и социальных сетей, то продолжается рост этого медиума с точки зрения охвата: все равно каждый год какая-то группа населения становится участником социальных сетей, какая-то группа начинает пользоваться компьютерами или мобильными телефонами в режиме просмотра новостей, и соответственно, в дополнение к тому, что цифра пользующихся интернетом просто растет, у людей появляется интерес к альтернативной повестке дня, представленной в интернете.

– Что вы можете сказать о качестве российских теленовостей в последние годы?

– Если рассматривать вопрос качества новостей с точки зрения того, как они технически сделаны, то, безусловно, российские новости, что на государственных, что на негосударственных, что даже на альтернативных каналах, находятся вполне на уровне сегодняшних лидеров новостного производства в мире. С точки зрения использования различных способов и форматов съемки, дронов, автономных камер, компьютерной графики, да и любых других "примочек" российские новости ничем не хуже тех, которые выходят на BBC, CNN или японском телевидении.

Но когда мы задаемся вопросом, а хорошие ли это новости, мы не можем не рассматривать их содержание, которое очевидно в подавляющем большинстве случаев является управляемым, диктуемым или ограничиваемым из одного источника – фактически из кабинета Алексея Алексеевича Громова. И это делает их плохими новостями, потому что это уже не новости, интересные гражданам России, а новости, интересные Кремлю, который стремится держать граждан в неведении относительно многих вещей, которые им было бы полезно знать. В этом смысле, каким бы лоском они ни были покрыты, это очень плохие новости, очень плохое качество журналистики, точнее, это просто не является журналистикой, а является озвучиванием пресс-релизов и пропагандистских материалов. Мы видим, что российские телеканалы, даже ведущие, очень плохо могут освещать кризисы и критические ситуации, равно как и происходящую в обществе дискуссию, потому что они ждут команды из Кремля: можно ли это делать и как это делать, что можно говорить, а что нельзя.

– "Левада-центр" регулярно отслеживает отношение к разным источникам информации, начиная с 2009 года. А если вспомнить, что было раньше: насколько доверяли люди телевидению в 90-е годы, сразу после перестройки?

– Интересным образом на момент начала новой России телевидение не пользовалось столь однозначным доверием, потому что бывшие советские люди все-таки хорошо помнили уровень его управляемости со стороны КПСС в предыдущие годы их жизни. С появлением более независимых и современных форматов доверие к телевидению возросло, но оно было абсолютно несравнимо с доверием, например, к газетам в начале 90-х. Телевидение начало возвращать существенные уровни доверия в середине 2000-х годов, когда ему удалось справиться как с техническими, так и с организационными проблемами роста и перейти в некую стабильную модель существования. Примерно до 2005 года продолжалось то, что называется наполнением основной сетки каналов, то есть каналы продолжали возникать, переименовываться, переходить в другие руки, менять жанры и так далее. У людей это вызывало смущение, они не могли сформировать ясное отношение к этому "жидкому", постоянно меняющемуся медиуму. Новости пользовались большим доверием, но все остальное, звучавшее из телевизора, доверием не пользовалось.

Своего пика телевидение достигло в конце второго срока Путина, где-то в 2007-2008 годах, когда окончательно сформировалась модель, при которой, с одной стороны, Кремль осуществляет медиа-управление, а с другой, он не то чтобы прямо запрещает наличие каких-то альтернативных источников информации, в том числе на телевидении, и это многоканальное и преимущественно кабельное или цифровое телевидение доступно большинству значимых с точки зрения общественного мнения групп. Не случайно "Левада-центр" показывает близкий к стопроцентному уровень доверия в 2009 году, который определяется тем, что в тот момент уровень вмешательства Кремля в повестку телевидения еще не так высок, как он стал дальше. А с другой стороны, тогда телевидение уже жанрово, по составу каналов, ведущих, авторитетов и так далее вполне сформировалось, чтобы получить у своей аудитории достаточно высокий рейтинг доверия, который начинает падать по мере того, как с экрана большинства каналов люди видят в основном новости типа: ехал Путин через Путин, видит Путин – в реке Путин.

– Социологи говорят, что есть две России : Россия телевизора и Россия интернета. Причем Россия телевизора – это в основном пожилые люди, а Россия интернета – молодежь. Вы согласны с этим?

– Я не очень согласен с этим красивым публицистическим преувеличением, принадлежащим, кстати, не социологам, а Юрию Сапрыкину, который в свое время в колонке на "Ленте.ру" сформулировал эту нехитрую идею, как "Россия Первого канала и Россия айфона". Сегодняшний человек потребляет медиа в многоканальном режиме. Те, кто смотрят телевизор, вполне могут читать новости в интернете, а тех, кто читает новости в интернете, все равно могут достигать новости из телевизора, хотя, может быть, и не напрямую, а в пересказе других людей. Десятые годы сыграли в этом вопросе решающую роль: за это время огромное количество жителей телевизора обзавелись пусть простыми, но вполне позволяющими потреблять новости мобильными телефонами и были вынуждены обратиться к компьютеру, потому что они все равно заинтересованы в альтернативной повестке дня.

И в результате мы сегодня имеем конвергентную историю, в которой нельзя так жестко провести границу, что вот люди, которым больше 60-и, потребляют только телевизор, а люди, которые моложе, потребляют только интернет. Потребление всех медиа есть и там, и там. Да, вы, скорее всего, не найдете 20-летнего, читающего газету, но легко найдете 80-летнего, сидящего в Фейсбуке. Здесь ситуация отличается тем, что более возрастные потребители предпочитают повестку дня, которая проходит фильтрацию телевидением, то есть они до сих пор считают, что телевидение в состоянии отобрать для них те важные элементы информации, которые нужно знать. А более молодые люди не удовлетворяются однозначной интерпретацией, которая приходит к ним с телеэкрана, и увеличивают свое медиа-потребление за счет интернета, социальных сетей и других альтернатив, – подчеркивает мадиа-аналитик Василий Гатов.

Исследование "Левада-центра" прокомментировал для Радио Свобода психолог Борис Новодержкин:

– В том, что растет доверие к интернет-источникам, нет ничего удивительного: интернет развивается, технически становится все более и более доступным. Играет тут роль и возрастной фактор: старые уходят, молодые приходят. Сейчас уже маленькие дети, и те с планшетами. Это не то что человек сидит и думает: кому мне больше доверять, телевидению или интернету, – просто люди стали проводить больше времени в интернете.

– А вам тут не видится никаких подводных камней?

– Нет. С начала 2000-х годов мне задают вопросы по поводу интернет-зависимости, но я думаю, что эта опасность преувеличена. Это, наверное, как какой-нибудь древний папа говорил своему древнему сыну: "Слезай ты, наконец, с этого колеса, а то совсем ходить разучишься!".

Если же говорить об этом в ключе некоторого одурманивания, то понятно: чем больше монополизирован тот или иной источник информации, тем меньше ему доверяют. А монополизация происходит за счет сосредоточения финансов. В этом смысле интернет – значительно более свободное и конкурентное пространство, чем газеты, журналы, а тем более телевидение. Каждый может завести свой блог, и если он будет интересен, его будут читать; сделать свой сайт – тоже не большая проблема. А вот для того, чтобы выпускать свою газету, не говоря уж о том, чтобы создать свой радио- или телеканал, нужны огромные финансовые ресурсы.

– А что вы скажете об исследовании социологов по поводу доверия россиян к разным социальным институтам?

– На первых местах – армия и президент: это говорит о том, что люди доверяют силе и централизации. В России патриархальное общество, не привыкшее ни к демократии, ни к либерализму. Психологические причины тут очень простые. Ситуация многовекторности, разных мнений – это ситуация неопределенности, всегда связанной для человека со страхом. Почему сейчас столь популярны все эти конспирологические теории? Человек хочет верить, что есть кто-то, кто все это контролирует. А представить, что какие-то процессы идут сами по себе, без всякого контроля, это такое тыканье пальцем в небо, и это очень страшно. Российское общество достаточно инфантильно. Людям хочется, чтобы у них был какой-то "папа", пусть даже и не добрый, а злой, но он, по крайней мере, понимает, что и как устроено, и в крайнем случае сможет защитить. В авторитарных и тоталитарных государствах насилие по отношению к народу понимается особым образом. Вот почему был так популярен сталинизм? "Да, он кого-то сажает, но я-то хороший, я-то с ним, и за это он меня защитит, он сильный". Путин тоже демонстрирует силу, выглядит в глазах народа как сильный, способный защитить. У Эриха Фромма есть книга "Бегство от свободы". Свобода, неопределенность, личная ответственность – это все очень страшно, и патриархальное, инфантильное общество бежит от свободы.

– Не случайно в списке институтов, которым доверяют россияне, на последних местах находятся политические партии, бизнес и профсоюзы, и лишь чуть повыше – Госдума с Советом Федерации.

– Конечно, не случайно!" Царь хороший, бояре плохие" – это же всегда было так в России. Партии и депутатов тебе надо выбирать, а это сложно. При этом понятно, что весь негатив, который происходит, не может быть соотнесен с "папой", и, соответственно, проецируется туда. Наверное, не все депутаты так уж плохи, но один из защитных механизмов человеческой психики – это генерализация, вот и возникает такой обобщенный образ хорошего – сильного, и плохого – слабого, ведь сильный может защитить, а слабый – нет. Поэтому я пристроюсь к сильному и задним числом увижу в нем хорошего.

– А все эти особенности российской ментальности как-то отражаются на доверии людей в обществе друг к другу?

– Чтобы инфантильному человеку кому-то доверять или не доверять, ему всегда нужны "папа" или "мама", которые скажут: вот этому можно доверять, а этому нет. Но "папа" и "мама" всегда скажут только одно: доверять можно только нам. Это как Мюллер говорил Штирлицу: "В наше время никому нельзя доверять, даже себе. Мне – можно". И у такого человека есть тенденция – выбирать себе некоторый авторитет, лидера мнений, некоего "папу", и потом уже доверять ему, вне зависимости от того, что он говорит, пусть даже чудовищные вещи. Если происходят какие-то бурные события, и при этом нет такого очевидного "папы", тогда начинается конспирология, и подобный образ придумывается: есть кто-то, кто всем управляет. И в этой ситуации люди начинают просто глючить, выдумывать некие тайные силы, закулисное мировое правительство.

– Похоже, что 48% россиян, доверяющих теленовостям, в роли такого "папы" видят того, кто вещает из телевизора.

– Конечно! А это – младшие братья и сестры главного "папы". Это все к вопросу о доверии. Сложно доверять равным себе: они ведь такие же, как ты! Это примерно то же самое, что доверять самому себе, а про себя ты знаешь, что можешь ошибаться. Тут, кстати, возникает и проблема интернета, потому что там куча разной информации, и какой доверять? Люди думали, что интернет даст возможность получать некую достоверную картину, а столкнулись с тем, что решать-то все равно им самим.