Ирина Лагунина: Во вторник секретарь кабинета министров Японии Юкио Эдано вновь подчеркнул, что поводов для паники реакторы атомной станции "Фукусима" пока не дают.
Юкио Эдано: В этих районах, конечно, не следует ожидать немедленного воздействия [радиации] на здоровье людей, да и в более отдаленной перспективе это не будет оказывает влияния на людей.
Ирина Лагунина: Почему есть беспокойство, к каким последствиям приведет авария на АЭС в Японии в столь отдаленных регионах, как западное побережье Соединенных Штатов, почему на российском Дальнем Востоке люди кинулись покупать йодосодержащие препараты, а в самой Японии реакция на происходящее весьма сдержанна. В Соединенных Штатах есть фирма, которая специализируется на том, что определяет степень радиационного и химического угрозы для здоровья людей. Причем делается это в коммерческих целях. Компания называется SENES Oak Ridge. Возглавляет эту группу ученых Оуэн Хоффман, отдавший своей профессии 30 лет жизни. Он стоят во главе международных усилий составить модель воздействия радиационных утечек на основании информации, полученной после аварии на Чернобыльской АЭС. Эти работы проводились под патронажем МАГАТЭ и Шведским национальным институтом защиты от радиации. Его исследование воздействия изотопа йода-131 на организм человека использовалось для выявления последствий ядерных испытаний в Неваде. Модель его расчетов сейчас используется Национальным институтом раковых заболеваний США. Оуэн Хоффман – гость сегодняшнего выпуска программы. До начала этого интервью я предупредила его, что вопросы, которые я буду задавать – это вопросы ни в коем случае не специалиста. Эти вопросы диктует жизнь, случившаяся трагедия, в которой для обывателя много непонятного и необъясненного. Вот, например, есть несколько видов радиационного излучения – альфа, бета, гамма. Есть еще нейтронное, но мы о нем сейчас не будем говорить. При внешнем воздействии небольшие дозы альфа и бета излучения довольно безопасны из-за малой проникающей способности. Конечно, как показала смерть Александра Литвиненко, если вам подбрасывают в еду Полоний-210, то и отравление альфа радиацией может привести к смерти. Так о какой излучении идет речь, когда говорят об аварии на станции "Фукусима"? Оуэн Хоффман.
Оуэн Хоффман: Уровень радиации вокруг станции вполне легко измерить, и в основном это различного рода изотопы с весьма коротким периодом полураспада. Некоторые из них выделают бета лучи, некоторые – гамма. Но есть также и изотопы с более продолжительным периодом полураспада, например, цезий-134 и цезий-137. Период полураспада цезия-134 составляет несколько лет. Цезия-137 – около 30 лет. В подобных случаях, когда происходят такого рода аварии, что частично плавится активная ядерная зона реактора, территория в радиусе нескольких километров вокруг подвергается воздействию изотопа йода-131. Йод-131 – это радиоактивный изотоп химического элемента йод. Период его полураспада составляет всего восемь дней. Так что как только выброс этого вещества прекращается, уровень радиации через пару недель приходит в норму. Однако известно, что йод-131 повышает риск рака щитовидной железы. Но это касается далеко не всех людей. В зрелом возрасте даже серьезное облучение этим изотопом не приводит к раку. А вот если ребенок в возрасте до 18 лет получает это излучение, то риск заболевания раком щитовидной железы во взрослом возрасте значительно повышается. На то, чтобы это проявилось, уйдут годы. Даже после чернобыльской аварии первые случаи заболевания раком щитовидной железы у детей, которые получили облучение йодом-131, были выявлены только через 5 лет.
Ирина Лагунина: Насколько высок уровень концентрации этого изотопа йода вокруг станции "Фукусима"?
Оуэн Хоффман: Уровень концентрации йода-131, в соответствии с данными, которыми мы сегодня располагаем, даже близко не подходит к тому, что было после чернобыльской аварии. А это значит, что воздействие его значительно меньше, чем после аварии на Чернобыльской АЭС.
Ирина Лагунина: Напомню, мы беседуем с Оуэном Хоффманом, президентом компании SENES Oak Ridge. Ходят такие расхожие утверждения, что до определенного уровня радиоактивного заражения радиацию можно просто смыть. Это правда?
Оуэн Хоффман: Ну, кто-то, действительно, говорит, что овощи и фрукты можно просто тщательно промыть, и никакой радиации не будет. Но реальность состоит в том, что, когда вы пытаетесь промыть растения, которые подверглись облучению, как, например, шпинат, то вы можете смыть половину, две трети, до 90 процентов радиоактивных веществ. Но вы все равно полностью от них не освобождаетесь. Лучшее средство уберечься от того же йода-131 – не выпускать коров в течение двух недель на поля, кормить их припасенным кормом. А через две недели, если не будет новых выбросов, у вас и молоко будет свежее, и коровы смогут вновь питаться травой. Но впадать в панику и скупать и принимать йодид калия абсолютно бесполезно. На самом деле это может только навредить организму. К сожалению, ситуация усугубляется сейчас отсутствием детальной информации. И поэтому если у людей есть хоть малейшее недоверие к правительственным источникам информации или к местной прессе, то им трудно принять взвешенное решение – информации, которая распространяется, для этого явно не хватает.
Ирина Лагунина: Какое влияние оказывает все происходящее на станции "Фукусима" на окружающую среду, на подземные воды, на океан? Сколько времени потребуется, чтобы стереть следы аварии? Если, конечно, ситуация сохранится относительно стабильной и если удастся в ближайшее время остудить топливные элементы.
Оуэн Хоффман: Требуются огромные дозы радиоактивного излучения – намного, несравненно большие, чем сейчас – чтобы оказать хоть какое-то воздействие на окружающую среду. По всем данным, которые я видел, ничего подобного пока нет. Как я уже сказал, возможный эффект для населения на данный момент – увеличение риска рака щитовидной железы. Но что касается воздействия на экологию, на животный и растительный мир вокруг – об этом говорить не приходится. На самом деле можно посмотреть на пример Чернобыля. Экологическая ситуация вокруг чернобыльской станции за последние годы значительно улучшилась. Она лучше, чем была до аварии. И произошло это во многом из-за того, что дикая природа заменила то, что было социалистическим сельским хозяйством. Сейчас вокруг Чернобыля дикие леса, каких никогда не было. То же самое относится и к японской станции. Это огромное заблуждение, считать, что нынешний уровень радиации может хоть как-то повлиять на океан, на морских животных, йод растворяется в океане. Повторяю, единственная проблема сейчас – дети, которые могут получить облучение йодом-131. Вот для них опасность появления рака щитовидной железы в более зрелом возрасте повышается.
Ирина Лагунина: Я понимаю, конечно, что все зависит от скорости ветра, но все-таки: как далеко может разлетаться изотоп йода-131? Это – легкое вещество?
Оуэн Хоффман: Да, и ветер может переносить его на довольно дальние расстояния. Но вместе с этим йод растворяется в воздухе. И по мере того, как ветер несет его на сотни километров, происходит процесс растворения. Например, этот изотоп уже зафиксирован в нескольких районах Соединенных Штатов, но концентрация его составляет лишь толику от концентрации вокруг японской атомной станции.
Ирина Лагунина: Сейчас, конечно, многие проводят параллели с аварией на Чернобыльской АЭС. В основном эти сравнения сводятся к тому, что никаких сравнений с чернобылем в Японии быть не может. Почему? Это зависит только от типа реактора? От его конструкции, которая исключает возможность такого взрыва? Или от материалов, из которых изготовлены составляющие компоненты реакторов тоже?
Оуэн Хоффман: Имеется в виду масштаб катастрофы. Катастрофа на Чернобыльском реакторе была огромной. Японская станция даже близко к ней не подойдет. Что же касается изотопов, которые сейчас выделяются реакторами "Фукусимы", то, как я уже сказал, это изотопы йода, цезия и некоторые изотопы с весьма коротким периодом полураспада. Это мало чем отличается от того типа радиации, которая возникла в результате аварии на Чернобыле. Однако в случае с Чернобылем был еще один элемент, который поразил территорию в несколько сот километров. Я не думаю, что с японских реакторов произойдет утечка этого элемент. Здесь играет роль разница в реакторах и разница в поломке. Например, я не думаю, что произойдет утечка стронция-90.
Ирина Лагунина: А что такое стронций-90?
Оуэн Хоффман: Стронций-90 – это радиоактивный изотоп, характерный при применения ядерного оружия, одно из последствий ядерного взрыва. Стронций-90, повторяю, был зафиксирован измерительными приборами на расстоянии нескольких сотен километров от Чернобыльской АЭС. В японских реакторах нет такой температуры, и вряд ли будет. Так что я не думаю, что в данном случае возможно появление стронция-90.
Ирина Лагунина: Мы беседовали с Оуэном Хоффманом, президентом компании SENES Oak Ridge. Именно его исследование воздействия изотопа йода-131 на человека, сделанное на основе данных, полученных в Неваде и Чернобыле, принято за основу Национальным институтом раковых заболеваний США.
Юкио Эдано: В этих районах, конечно, не следует ожидать немедленного воздействия [радиации] на здоровье людей, да и в более отдаленной перспективе это не будет оказывает влияния на людей.
Ирина Лагунина: Почему есть беспокойство, к каким последствиям приведет авария на АЭС в Японии в столь отдаленных регионах, как западное побережье Соединенных Штатов, почему на российском Дальнем Востоке люди кинулись покупать йодосодержащие препараты, а в самой Японии реакция на происходящее весьма сдержанна. В Соединенных Штатах есть фирма, которая специализируется на том, что определяет степень радиационного и химического угрозы для здоровья людей. Причем делается это в коммерческих целях. Компания называется SENES Oak Ridge. Возглавляет эту группу ученых Оуэн Хоффман, отдавший своей профессии 30 лет жизни. Он стоят во главе международных усилий составить модель воздействия радиационных утечек на основании информации, полученной после аварии на Чернобыльской АЭС. Эти работы проводились под патронажем МАГАТЭ и Шведским национальным институтом защиты от радиации. Его исследование воздействия изотопа йода-131 на организм человека использовалось для выявления последствий ядерных испытаний в Неваде. Модель его расчетов сейчас используется Национальным институтом раковых заболеваний США. Оуэн Хоффман – гость сегодняшнего выпуска программы. До начала этого интервью я предупредила его, что вопросы, которые я буду задавать – это вопросы ни в коем случае не специалиста. Эти вопросы диктует жизнь, случившаяся трагедия, в которой для обывателя много непонятного и необъясненного. Вот, например, есть несколько видов радиационного излучения – альфа, бета, гамма. Есть еще нейтронное, но мы о нем сейчас не будем говорить. При внешнем воздействии небольшие дозы альфа и бета излучения довольно безопасны из-за малой проникающей способности. Конечно, как показала смерть Александра Литвиненко, если вам подбрасывают в еду Полоний-210, то и отравление альфа радиацией может привести к смерти. Так о какой излучении идет речь, когда говорят об аварии на станции "Фукусима"? Оуэн Хоффман.
Оуэн Хоффман: Уровень радиации вокруг станции вполне легко измерить, и в основном это различного рода изотопы с весьма коротким периодом полураспада. Некоторые из них выделают бета лучи, некоторые – гамма. Но есть также и изотопы с более продолжительным периодом полураспада, например, цезий-134 и цезий-137. Период полураспада цезия-134 составляет несколько лет. Цезия-137 – около 30 лет. В подобных случаях, когда происходят такого рода аварии, что частично плавится активная ядерная зона реактора, территория в радиусе нескольких километров вокруг подвергается воздействию изотопа йода-131. Йод-131 – это радиоактивный изотоп химического элемента йод. Период его полураспада составляет всего восемь дней. Так что как только выброс этого вещества прекращается, уровень радиации через пару недель приходит в норму. Однако известно, что йод-131 повышает риск рака щитовидной железы. Но это касается далеко не всех людей. В зрелом возрасте даже серьезное облучение этим изотопом не приводит к раку. А вот если ребенок в возрасте до 18 лет получает это излучение, то риск заболевания раком щитовидной железы во взрослом возрасте значительно повышается. На то, чтобы это проявилось, уйдут годы. Даже после чернобыльской аварии первые случаи заболевания раком щитовидной железы у детей, которые получили облучение йодом-131, были выявлены только через 5 лет.
Ирина Лагунина: Насколько высок уровень концентрации этого изотопа йода вокруг станции "Фукусима"?
Оуэн Хоффман: Уровень концентрации йода-131, в соответствии с данными, которыми мы сегодня располагаем, даже близко не подходит к тому, что было после чернобыльской аварии. А это значит, что воздействие его значительно меньше, чем после аварии на Чернобыльской АЭС.
Ирина Лагунина: Напомню, мы беседуем с Оуэном Хоффманом, президентом компании SENES Oak Ridge. Ходят такие расхожие утверждения, что до определенного уровня радиоактивного заражения радиацию можно просто смыть. Это правда?
Оуэн Хоффман: Ну, кто-то, действительно, говорит, что овощи и фрукты можно просто тщательно промыть, и никакой радиации не будет. Но реальность состоит в том, что, когда вы пытаетесь промыть растения, которые подверглись облучению, как, например, шпинат, то вы можете смыть половину, две трети, до 90 процентов радиоактивных веществ. Но вы все равно полностью от них не освобождаетесь. Лучшее средство уберечься от того же йода-131 – не выпускать коров в течение двух недель на поля, кормить их припасенным кормом. А через две недели, если не будет новых выбросов, у вас и молоко будет свежее, и коровы смогут вновь питаться травой. Но впадать в панику и скупать и принимать йодид калия абсолютно бесполезно. На самом деле это может только навредить организму. К сожалению, ситуация усугубляется сейчас отсутствием детальной информации. И поэтому если у людей есть хоть малейшее недоверие к правительственным источникам информации или к местной прессе, то им трудно принять взвешенное решение – информации, которая распространяется, для этого явно не хватает.
Ирина Лагунина: Какое влияние оказывает все происходящее на станции "Фукусима" на окружающую среду, на подземные воды, на океан? Сколько времени потребуется, чтобы стереть следы аварии? Если, конечно, ситуация сохранится относительно стабильной и если удастся в ближайшее время остудить топливные элементы.
Оуэн Хоффман: Требуются огромные дозы радиоактивного излучения – намного, несравненно большие, чем сейчас – чтобы оказать хоть какое-то воздействие на окружающую среду. По всем данным, которые я видел, ничего подобного пока нет. Как я уже сказал, возможный эффект для населения на данный момент – увеличение риска рака щитовидной железы. Но что касается воздействия на экологию, на животный и растительный мир вокруг – об этом говорить не приходится. На самом деле можно посмотреть на пример Чернобыля. Экологическая ситуация вокруг чернобыльской станции за последние годы значительно улучшилась. Она лучше, чем была до аварии. И произошло это во многом из-за того, что дикая природа заменила то, что было социалистическим сельским хозяйством. Сейчас вокруг Чернобыля дикие леса, каких никогда не было. То же самое относится и к японской станции. Это огромное заблуждение, считать, что нынешний уровень радиации может хоть как-то повлиять на океан, на морских животных, йод растворяется в океане. Повторяю, единственная проблема сейчас – дети, которые могут получить облучение йодом-131. Вот для них опасность появления рака щитовидной железы в более зрелом возрасте повышается.
Ирина Лагунина: Я понимаю, конечно, что все зависит от скорости ветра, но все-таки: как далеко может разлетаться изотоп йода-131? Это – легкое вещество?
Оуэн Хоффман: Да, и ветер может переносить его на довольно дальние расстояния. Но вместе с этим йод растворяется в воздухе. И по мере того, как ветер несет его на сотни километров, происходит процесс растворения. Например, этот изотоп уже зафиксирован в нескольких районах Соединенных Штатов, но концентрация его составляет лишь толику от концентрации вокруг японской атомной станции.
Ирина Лагунина: Сейчас, конечно, многие проводят параллели с аварией на Чернобыльской АЭС. В основном эти сравнения сводятся к тому, что никаких сравнений с чернобылем в Японии быть не может. Почему? Это зависит только от типа реактора? От его конструкции, которая исключает возможность такого взрыва? Или от материалов, из которых изготовлены составляющие компоненты реакторов тоже?
Оуэн Хоффман: Имеется в виду масштаб катастрофы. Катастрофа на Чернобыльском реакторе была огромной. Японская станция даже близко к ней не подойдет. Что же касается изотопов, которые сейчас выделяются реакторами "Фукусимы", то, как я уже сказал, это изотопы йода, цезия и некоторые изотопы с весьма коротким периодом полураспада. Это мало чем отличается от того типа радиации, которая возникла в результате аварии на Чернобыле. Однако в случае с Чернобылем был еще один элемент, который поразил территорию в несколько сот километров. Я не думаю, что с японских реакторов произойдет утечка этого элемент. Здесь играет роль разница в реакторах и разница в поломке. Например, я не думаю, что произойдет утечка стронция-90.
Ирина Лагунина: А что такое стронций-90?
Оуэн Хоффман: Стронций-90 – это радиоактивный изотоп, характерный при применения ядерного оружия, одно из последствий ядерного взрыва. Стронций-90, повторяю, был зафиксирован измерительными приборами на расстоянии нескольких сотен километров от Чернобыльской АЭС. В японских реакторах нет такой температуры, и вряд ли будет. Так что я не думаю, что в данном случае возможно появление стронция-90.
Ирина Лагунина: Мы беседовали с Оуэном Хоффманом, президентом компании SENES Oak Ridge. Именно его исследование воздействия изотопа йода-131 на человека, сделанное на основе данных, полученных в Неваде и Чернобыле, принято за основу Национальным институтом раковых заболеваний США.