Авиакатастрофа в Ярославле вновь заставляет вспомнить о системных проблемах управления, с которой сталкиваются российские власти. О какой модернизации и инновативном развитии страны можно говорить в стране падающих самолетов и тонущих пароходов?
Собеседник Радио Свобода – декан факультета политологии московской Высшей школы экономики Марк Урнов:
– Оборудование стареет. В свое время Медведев огласил цифру, которая в экспертном сообществе давно крутилась: порядка 70 процентов основных фондов морально или физически изношено. Это было год назад. Качество труда ухудшается. Трудовая этика, судя по оценкам социологов, из года в год падает, потому что люди хотят меньше работать, больше получать. Плюс утечка умов и активных кадров. Надо, во-первых, отдавать себе отчет в масштабах этой проблемы, понимать, что для ее решения своих собственных сил, внутренних, совершенно очевидно, не хватит. Понять, что надо выбирать между пушками и маслом.
Невозможно одновременно говорить о том, что мы создадим военную супердержаву, невозможно конкурировать с Западом, хотя и не нужно конкурировать. Те деньги, которые на ветер выбрасываются, вкладываются во всякого рода суперавианосцы... Наверное, надо вкладывать их в обновление гражданской инфраструктуры, в обновление основных фондов плюс в решение самой фундаментальной проблемы - в оздоровление населения. Только на этом фоне, на четком совершенно приоритете социальных программ и программ обновления основных фондов можно разговаривать о модернизации.
Но если так, нужно понимать, что мы одни в этом мире не можем существовать, что нам нужны стратегические союзники, а эти стратегические союзники, с моей точки зрения, только на Западе находятся. Надо открывать границы для иностранного капитала, чтобы он шел в Россию, в ключевые отрасли, чтобы были массированные инвестиции - и финансовые, и технологические, и управленческие. Нужно активнейшим образом бороться с коррупцией. Нужно создавать более комфортную политическую атмосферу.
Происходят совершенно жуткие катастрофы - то корабль тонет, то падает самолет – при этом на полном серьезе обсуждается ситуация, что он упал, потому что в него закачали плохое топливо… Нужно понимать, что нам необходима ментальная революция, глубокое понимание чудовищных сложностей проблем, которые невозможно решить, находясь в старой системе миропредставления о своем собственном величии, в условиях, когда доминируют государственные компании, находящиеся в руках у очень узкого круга людей, и ни о какой конкуренции речи не идет, когда они непрозрачны, когда они коррумпированы… Вот либо это мы все сломаем и поменяем, либо вся эта модернизация – просто пустые слова, которые будут прикрывать постепенную деградацию страны с последующим ее развалом.
– Вы обозначили некоторые кризисные точки: сокращение военных расходов, изменение приоритета в бюджетной политике, поиск стратегических союзников за рубежом. В общем, все это можно свести еще и к одной формуле: создание современной системы управления страной. Как это связано с современной политической системой?
– Говорить о модернизации в условиях коррумпированного, непрозрачного, авторитарного режима смешно. Это надо менять. Но сложность проблемы состоит в том, что она не сводится к институциональным изменениям. Мы страдаем в значительной степени от чудовищно низкого качества политической элиты, а она не может быть сформирована за 10 лет. Управление паршивое, потому что элита такая. А институты паршивые, потому что тоже элита такая, а у населения авторитарный строй в голове. Для изменений нужна мощная политическая воля хотя бы части элиты.
– А где ее взять, эту политическую волю?
– В этом и вопрос. Сегодня мы находимся в ситуации очень трагичной, когда будущее страны отнюдь не гарантировано.
– Где точка невозврата, после которой настанет всеобщая расплата? Она видна уже?
– Я думаю, осталось лет десять.
– Это внутреннее ощущение или есть какой-то политологический прогноз?
– У меня есть одно гнусное свойство для политического эксперта: я, как правило, интуитивно называю правильные тенденции. Что тут происходит? Накапливаются безумные долги, качество армии – сами знаем какое. Если сегодня большая часть малого предпринимательства собирается съезжать куда угодно, хоть в Китай, если качество образования за последние несколько лет опустилось на несколько пунктов, если конкурентоспособность страны за последние три года существенно ухудшилась...
– Может быть, это естественный исторический процесс?
– Быть может, и естественный. Потому что на самом деле такого чудовищного эксперимента со своим собственным населением, какой у нас был на протяжении 75 лет коммунистической диктатуры, в новом времени не было: когда сознательно истреблялась лучшая часть населения, когда остальная часть населения жила в страхе и спивалась. Ведь нынешний уровень потребления алкоголя, по официальной статистике, 18 литров на душу населения в год. При красной черте, которую дает Всемирная организация здравоохранения в 8 литров (дальше начинается деградация). Мы можем постараться, мы должны постараться, но какой будет эффект, право слово, для меня вопрос большой. Может быть, эти процессы уже сейчас необратимы.
– Не хотелось бы завершать беседу на такой трагической ноте. Вы говорите, что "мы должны постараться". "Мы" – россияне? Это 140 миллионов человек, которые по-разному представляют себе направление этих стараний.
– Я хочу верить, что в России существует, по крайней мере, тысячи три-четыре порядочных людей, понимающих глубинный трагизм нынешней ситуации. Часть из них наверняка находится во власти, часть из них – в интеллектуальной среде. Если не объединятся эти силы, понимающие, что срочно необходимо обединиться (срочно не в том смысле, что "весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем..."), и начать действовать. Как? Пока не знаю, но для этого сначала надо объединиться.
Собеседник Радио Свобода – декан факультета политологии московской Высшей школы экономики Марк Урнов:
– Оборудование стареет. В свое время Медведев огласил цифру, которая в экспертном сообществе давно крутилась: порядка 70 процентов основных фондов морально или физически изношено. Это было год назад. Качество труда ухудшается. Трудовая этика, судя по оценкам социологов, из года в год падает, потому что люди хотят меньше работать, больше получать. Плюс утечка умов и активных кадров. Надо, во-первых, отдавать себе отчет в масштабах этой проблемы, понимать, что для ее решения своих собственных сил, внутренних, совершенно очевидно, не хватит. Понять, что надо выбирать между пушками и маслом.
Происходят совершенно жуткие катастрофы - то корабль тонет, то падает самолет – при этом на полном серьезе обсуждается ситуация, что он упал, потому что в него закачали плохое топливо… Нужно понимать, что нам нужна ментальная революция.
Невозможно одновременно говорить о том, что мы создадим военную супердержаву, невозможно конкурировать с Западом, хотя и не нужно конкурировать. Те деньги, которые на ветер выбрасываются, вкладываются во всякого рода суперавианосцы... Наверное, надо вкладывать их в обновление гражданской инфраструктуры, в обновление основных фондов плюс в решение самой фундаментальной проблемы - в оздоровление населения. Только на этом фоне, на четком совершенно приоритете социальных программ и программ обновления основных фондов можно разговаривать о модернизации.
Но если так, нужно понимать, что мы одни в этом мире не можем существовать, что нам нужны стратегические союзники, а эти стратегические союзники, с моей точки зрения, только на Западе находятся. Надо открывать границы для иностранного капитала, чтобы он шел в Россию, в ключевые отрасли, чтобы были массированные инвестиции - и финансовые, и технологические, и управленческие. Нужно активнейшим образом бороться с коррупцией. Нужно создавать более комфортную политическую атмосферу.
Происходят совершенно жуткие катастрофы - то корабль тонет, то падает самолет – при этом на полном серьезе обсуждается ситуация, что он упал, потому что в него закачали плохое топливо… Нужно понимать, что нам необходима ментальная революция, глубокое понимание чудовищных сложностей проблем, которые невозможно решить, находясь в старой системе миропредставления о своем собственном величии, в условиях, когда доминируют государственные компании, находящиеся в руках у очень узкого круга людей, и ни о какой конкуренции речи не идет, когда они непрозрачны, когда они коррумпированы… Вот либо это мы все сломаем и поменяем, либо вся эта модернизация – просто пустые слова, которые будут прикрывать постепенную деградацию страны с последующим ее развалом.
– Вы обозначили некоторые кризисные точки: сокращение военных расходов, изменение приоритета в бюджетной политике, поиск стратегических союзников за рубежом. В общем, все это можно свести еще и к одной формуле: создание современной системы управления страной. Как это связано с современной политической системой?
– Говорить о модернизации в условиях коррумпированного, непрозрачного, авторитарного режима смешно. Это надо менять. Но сложность проблемы состоит в том, что она не сводится к институциональным изменениям. Мы страдаем в значительной степени от чудовищно низкого качества политической элиты, а она не может быть сформирована за 10 лет. Управление паршивое, потому что элита такая. А институты паршивые, потому что тоже элита такая, а у населения авторитарный строй в голове. Для изменений нужна мощная политическая воля хотя бы части элиты.
– А где ее взять, эту политическую волю?
– В этом и вопрос. Сегодня мы находимся в ситуации очень трагичной, когда будущее страны отнюдь не гарантировано.
– Где точка невозврата, после которой настанет всеобщая расплата? Она видна уже?
– Я думаю, осталось лет десять.
– Это внутреннее ощущение или есть какой-то политологический прогноз?
– У меня есть одно гнусное свойство для политического эксперта: я, как правило, интуитивно называю правильные тенденции. Что тут происходит? Накапливаются безумные долги, качество армии – сами знаем какое. Если сегодня большая часть малого предпринимательства собирается съезжать куда угодно, хоть в Китай, если качество образования за последние несколько лет опустилось на несколько пунктов, если конкурентоспособность страны за последние три года существенно ухудшилась...
– Может быть, это естественный исторический процесс?
– Быть может, и естественный. Потому что на самом деле такого чудовищного эксперимента со своим собственным населением, какой у нас был на протяжении 75 лет коммунистической диктатуры, в новом времени не было: когда сознательно истреблялась лучшая часть населения, когда остальная часть населения жила в страхе и спивалась. Ведь нынешний уровень потребления алкоголя, по официальной статистике, 18 литров на душу населения в год. При красной черте, которую дает Всемирная организация здравоохранения в 8 литров (дальше начинается деградация). Мы можем постараться, мы должны постараться, но какой будет эффект, право слово, для меня вопрос большой. Может быть, эти процессы уже сейчас необратимы.
– Не хотелось бы завершать беседу на такой трагической ноте. Вы говорите, что "мы должны постараться". "Мы" – россияне? Это 140 миллионов человек, которые по-разному представляют себе направление этих стараний.
– Я хочу верить, что в России существует, по крайней мере, тысячи три-четыре порядочных людей, понимающих глубинный трагизм нынешней ситуации. Часть из них наверняка находится во власти, часть из них – в интеллектуальной среде. Если не объединятся эти силы, понимающие, что срочно необходимо обединиться (срочно не в том смысле, что "весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем..."), и начать действовать. Как? Пока не знаю, но для этого сначала надо объединиться.