Дорога на Славянск от Донецка занимает 4 часа, хотя расстояние по прямой – всего 120 километров. Но от Краматорска приходится давать крюк километров в 200, чтобы объехать украинские блок-посты, на которых проверка документов может длиться два часа и больше. На отдельных участках уже под Славянском дороги нет вовсе, под колесами жирная глина, машину постоянно кидает в занос, поэтому едем со скоростью не более 10 километров в час. На отдельных ухабах и кочках авортизаторы «Шкоды-Октавии» пробивает по полной и порой кажется, что еще один такой удар и никто уже никуда больше не поедет.
Уже сразу на въезде в город – следы артобстрела. Разрушенные жилые дома и магазинчики, разбитая артиллерийским ударом автозаправка, оборванные троллейбусные провода вдоль дороги. Отдельные здания стоят полностью без стекол. Город почти полностью обесточен, хотя в некоторых районах электричество есть. На улице Шевченко горят несколько фонарей уличного освещения, никто не выключает их в светлое время суток. Город выглядит пустым, но люди в нем все-таки остались. Один из ополченцев говорит мне, (хотя, конечно, никто такой статистики не ведет), что по ощущению местных город покинуло порядка 60-70 процентов жителей.
В Славянске точно понимаешь, что война уже идет по-настоящему. «Наши идиоты, - кричит какая-то женщина на улице, - сбили вертолет вчера. Те идиоты в ответ подожгли поле пшеницы и не давали его тушить. Это что вообще такое!?»
Пытаюсь аккредитоваться в местном штабе, который все по привычке продолжают называть СБУ. Без подписи и печати так называемого министра обороны ДНР Игоря Стрелкова на аккредитации ДНР в Славянске работать нельзя. Выясняется, что Стрелкова нет и надо ждать, возможно, до вечера. Ну что же, придется обойтись без аккредитации. Меня интересуют настроения жителей города, а с ними можно и так общаться. Но пока стою у СБУ, разговариваю с охраной. Интересуюсь, сколько не местных в ополчении. «Процентов 5, наверно», - отвечает бородач с автоматом. Баррикада у здания оснащена музейным пулеметом «Максим», такой можно увидеть в фильмах о гражданской войне в России начала 20-х годов прошлого века.
«Хотите котенка?» - спрашивает моего коллегу из Чехии официантка в единственном продолжающем работать городском кафе под названием «Абсолют». «Ну как же я его повезу отсюда?» - теряется тот. «Забирайте, - настаивает девушка, - у вас будет котенок из самого Славянска». По интонации хорошо слышно, что она безмерно гордится собственным городом.
Рядом с кафе раздают воду. В очереди в основном - пожилые люди. Машину заполняют на скважине в районе Артема. Это окраина Славянска, которая подверглась самой первой артиллерийским обстрелам.
Спрашиваю на улице у мужа с женой, которые прогуливаются с шестилетним сыном, не страшно ли им оставаться здесь, не собираются выезжать. «Это наш город, - говорит девушка, - почему мы должны его покидать! Не мы к ним пришли, а они к нам».
Те люди, с которыми я общался, настроены в целом одинаково. Они поддерживают ополчение и в очень энергичных выражениях осуждают Киев. Вместе с тем, все почему-то абсолютно уверены, что скоро ДНР и ЛНР разгромит украинскую армию, называют даже определенную дату. Победа будет одержана 12 июля. Так предсказал один монах, который еще ни разу не ошибся. В городе ходят слухи, что 27-го июня, после окончания перемирия украинские военные используют все имеющиеся у них ресурсы, чтобы сломить оборону Славянска. «Говорят, будет что-то страшное», - ежится девушка лет 23.
В отсутствии новостей горожане живут слухами, один нелепей другого. «Украинцы ушли с горы Карачун, сейчас там остались только поляки и негры», - хором убеждают меня люди из очереди за водой.
Во дворе разрушенного дома сидят несколько стариков. Женщина набрала связку дров, будет готовить обед на самодельной печке, выложенной на земле из кирпичей.
Голода в городе нет, хотя большинство магазинов закрыто. Всех желающих бесплатно кормят в общественной столовой, которую открыли в самом центре. «В день, - говорит мне ее директор, - мы обслуживаем 500 человек. Было бы больше, но с окраины сюда тяжело многим добираться. Деньги на столовую выделил Стрелков».
Пора ехать. Обычно обстрелы начинаются в 4 часа дня. Выясняется, однако, что пока мы находились в Славянске, на дороге украинские военные установили блок-пост и полностью перекрыли движение, чтобы оборудовать новую дислокацию всем необходимым. Таксист, женщина 54
лет говорит, что придется проехать через пост украинской армии, там к журналистам относятся довольно спокойно. Опасными, по ее словам, являются блок-посты на которых несут дежурство бойцы Нацгвардии или разномастных батальонов – «Днепр», «Донбасс» и т.д. Один раз, рассказывает Таня, французских журналистов, которых она возила в Славянск, продержали там несколько часов. Допрашивали, отсматривали весь снятый материал. Она оказывается права, через армию проезжаем без проблем. Проверка занимает около 5 минут. «Пусть едут, машина чистая», - кричит офицер солдату. Тот дает нам отмашку.
Все-таки перемирие ощущается. Обстрелы хотя и продолжаются, но в режиме крайне низкой интенсивности. В Краматорске прошу таксиста Таню завернуть к аэропорту. Его держат украинские военные, а их в свою очередь взяли в оцепление ополченцы. Но дорога к аэропорту закрыта двумя тягачами. В Донецке, кстати, тоже к аэропорту не пускают. А когда начинается обстрел, сотрудники ГАИ вообще перекрывают движение в опасных районах.
Но в принципе связь между городами есть. Славянцы могут выезжать из города и возвращаться. В пятницу Наташа, худенькая, маленькая девушка 24 лет повезет в Донецк свою бабушку, у которой в связи с последними событиями обострилось психическое заболевание. Наташа живет с родителями и шестилетней дочкой. Брат записался в краматорское ополчение. «А есть среди ваших знакомых те, кто не поддерживает ДНР и ЛНР и хотели бы, чтобы Киев навел здесь порядок?» - спрашиваю я ее. «Да, - говорит она, - такие были, но немного. Они первыми уехали. Остались в основном те, кто полностью на стороне ополчения. Ну и старики, которым и некуда ехать, и не на что».
