В экспертном сообществе бытует мнение о том, что Запад «опоздал» с Крымом не просто потому, что не ожидал от России такой быстроты и жесткости, но и потому, что совершенно сбросил со счетов «старое мышление» - а именно, приверженность держав старой доброй территориальной политике – стало быть, геополитике.
Как отмечают по этому поводу «Аргументы и факты», в Европе «геополитический менталитет» остался в прошлом, а в США думали, что и так будут владеть миром. Но ведь мир не ограничивается только США и Европой, а России сам Запад неоднократно показывал, что не видит ее рядом, в сонме великих. Потому Москва и вернулась к старой геополитической модели, которая где-нибудь в Азии вовсе и не старая. «Мир вернулся на круги своя. Это, может, не очень хорошо, но это так. Одна из старых западных либеральных концепций гласит, что всё идет к лучшему, прогресс неумолим и человечество будет только совершенствоваться. Увы, это не так. И сейчас мы переживаем время возвращения геополитики, которую уже успели похоронить и заклеймить как устаревшую и даже реакционную», - пишет «АиФ».
Вот и эксперты Всемирного экономического форума назвали именно геополитические риски крупнейшей угрозой человечеству. «По мнению специалистов, в минувшие годы геополитика не была столь сильным дестабилизирующим фактором. Однако через четверть века после падения Берлинской стены подобные риски вновь в центре мировой повестки. Одной из главных причин изменения ситуации эксперты ВЭФ считают присоединение Крыма к России», - пишет «Коммерсант» со ссылкой на доклад.
Вместе с тем, почетный председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике Сергей Караганов полагает, что специалисты ВЭФ «опоздали на несколько лет». «Я думаю, что эксперты ВЭФа, к сожалению, просто идут за газетными заголовками. Совершенно очевидно было, что уже и в прошлом году геополитические риски зашкаливают, впрочем, и в позапрошлом тоже. Просто в прошлом году была выбрана эта тема, в нынешнем году выбирается другая тема. Кардинально ситуация не изменилась. Уже несколько лет, особенно после событий «арабской весны», значительная часть мира вступила в период быстрых смен режима и, может быть, даже развала государств», - сказал политолог в интервью «Коммерсант FM».
«Геополитическая нестабильность возросла, но она возрастала с момента войны в Югославии, когда шаг за шагом демонтировалась система международного права. Сейчас, на мой взгляд, она фактически уже не существует. Естественно, подобного рода напряжение усиливается в условиях кризиса. Я думаю, что, конечно, события в Украине, да и не только в Украине, но и на так называемом расширенном Ближнем Востоке, создают очень высокий уровень турбулентности. Я думаю, что это показатель слома одной модели и перехода к новой, контуры которой мы пока различаем очень смутно», - заявил, в свою очередь, директор Международного института политической экспертизы Евгений Минченко.
«Россия впервые, пожалуй, за эти 25 лет нарушила тот порядок, который существовал в мире, аннексировав Крым и устроив забардачивание ситуации на юго-востоке Украине. Система принятия политических решений для Запада остается пока непонятной. У нас нет системы сдержек и противовесов, как это существует в Соединенных Штатах и других странах. Решение принимает один человек, и что у него в голове, одному богу известно. Поэтому, на мой взгляд, эти опасения и высказаны в докладе», - полагает генеральный директор Совета по национальной стратегии Валерий Хомяков.
Примерно в этом же духе выражаются эксперты Европейского совета по международным делам. В ноябре 2014 года они обнародовали обширный доклад на тему международной политики. Приведу несколько наиболее ярких цитат из документа, который был опубликован на русском языке на сайте издания «Россия в глобальной политике»:
После 1989 года, укрывшись в своей постмодернистской экосистеме, Европа потеряла интерес к тому, как Россия видит мир, и к ее планам. Ей не удалось осознать накал морального негодования Москвы по поводу возглавляемого Западом европейского порядка, потому что они предпочитали воспринимать отношения России и Европейского союза как победу обеих сторон. Они не могли взять в толк, что тот порядок, который они считали лучшим из возможных, многим россиянам казался лицемерным и нестабильным. Аннексия Крыма показала, что Запад неправильно истолковывал поведение России по целому ряду вопросов.
Во-первых, европейцы ошибочно приняли неспособность России блокировать создание нового порядка после холодной войны за согласие с ним. Слабость посчитали сменой убеждений.
Во-вторых, европейцы полагали, что интеграция России в мировую экономику обеспечит консервативную внешнюю политику. (…) Российская элита больше, чем европейская, склонна думать о своей роли в истории и сочетает меркантильность с мессианством. Путинский ревизионизм оказался более глубоким, чем полагали европейцы. Крах Советского Союза был для Путина провалом советского руководства, а не исторической необходимостью.
В-третьих, европейцы не смогли оценить психологическое воздействие «цветных революций» и глобального финансового кризиса на Россию. (…) Кремль убежден, что все «цветные революции» на постсоветском пространстве, включая протесты в России, готовились, спонсировались и направлялись Вашингтоном. Наибольшую обеспокоенность Путина вызывает угроза политической идентичности России, а не ее территориальной целостности. Неудивительно, что присутствие ЕС на постсоветском пространстве сейчас рассматривается Москвой наравне с угрозой расширения НАТО.
В-четвертых, Европа сделала неправильные выводы о соотношении сил. Аналитические выкладки, посвященные сопоставлению Запада и России, были полны графиков, демонстрирующих преимущества в экономике, технологическом развитии и даже в военных расходах. Это правда, что Запад сильнее России, однако европейцы проигнорировали замечание Дэвида Брукса о «восстании слабых». (…)
Парадокс российского изоляционизма в том, что чем эффективнее будут санкции, тем сильнее они подорвут долгосрочные цели ЕС. (…) Кризис европейского порядка во многих отношениях является кризисом политического воображения. Европейцам трудно представить, что страна может не мечтать о присоединении к Европейскому союзу или о преимуществах, которые дает его регулятивная база.
Эти мнения наводят на избитую мысль о том, что всё новое – это хорошо забытое старое. Даже Европа, преодолевшая, казалось, догматы геополитического мышления, вынуждена признать, что ее ценностный базис размывается под тяжестью собственных социально-экономических и культурных проблем (миграция, исламизация, провал мультикультурализма, хронические кризисы в «малых» странах ЕС).
Громкий проект «Восточное партнерство» хромает на обе ноги. Как-то я в Тбилиси разговорился с одним европейским чиновником, курирующим постсоветские страны, и задал ему откровенный вопрос: «Факт подписания Соглашения об Ассоциации лишь тремя из шести стран ВП – это успех или провал?». «Конечно, провал», - подумав, ответил мой собеседник.
Нравится это кому или нет, кризис европейского политического мышления объясняется тем, что не всем нравится «экспансия ценностей». А во вторую очередь приходится признать, что примат ценностей трансформировался в приоритет интересов. Например, в Молдове мы видим яркий пример того, как европейская бюрократия поддерживает коррумпированную власть и закрывает глаза на ее шалости лишь затем, чтобы в РМ не усилилось влияние России. Проще говоря, ценности принесены в жертву интересам. А где интересы, там и геополитика.
Главный вывод из нынешней ситуации в Евразии основывается отнюдь не только на аннексии Крыма Россией, но и на том, что западные страны слишком быстро ушли вперед, к постмодернистскому восприятию мира, который чужд России, Азии, исламскому миру и другим. США и Европа удивляются тому, что не все, оказывается, считают западные ценности самоцелью и главным «компасом». Похоже, в западных столицах придется вновь пересмотреть парадигмы международного развития и вернуться к «старомодным» геополитическим лекалам. Когда Россия зубами держится за Крым, Китай создает искусственные острова на спорных территориях, а джихадисты провозглашают средневековый халифат, одним постмодернизмом сыт не будешь…