После просмотра первых кадров фильма "ДНР", или удивительная история о самодельной стране" британского режиссера Энтони Баттса начинаешь вспоминать эпоху 90-х – из-за поведения действующих лиц и отчасти из-за окружающей действительности. Это история нескольких жителей Донецка, проводящих митинги, собирающих дань с автозаправок, угоняющих автомобили и нападающих на органы власти в поисках оружия. У них нет имен – одни прозвища. Энтони Баттсу удалось почти невозможное: заснять камерой, что происходило на протяжении первых двух месяцев после того, как "ополченцы" заняли здание Донецкой областной администрации.
Один из главных героев фильма, Рома, располагает средствами "на нужды революции", он обеспечивает автобусы оплачиваемых "демонстрантов" во время штурма административных зданий Донецка, выдает "ополченцам" деньги на бензин и выписывает чек на покупку пистолета. К нему попадает и Владимир Рубан, ставший впоследствии переговорщиком по обмену пленными. Об этом задержании он рассказал год назад в одном из интервью Радио Свобода.
Еще один персонаж документального фильма, с позывным Ленин, ходит в военной форме и при оружии с самого начала сьемок, как будто любой протест начинается с того, что люди приобретают себе бронежилеты.
Все главные герои говорят, что ввязались в эту историю в надежде на лучшую жизнь: кто-то надеялся на передел собственности, кто-то – на получение работы в депрессивном регионе, где мало возможностей заработать денег. Поэтому они решились разыграть на сцене жизни "революцию", чтобы провести референдум, который даст легитимное право, по их же словам, "зайти сюда России".
Британский режиссер Энтони Баттс провел в Донецке 2 месяца, чтобы показать, с чего начиналось создание самопровозглашенной республики, закончившиеся настоящей войной:
– Я очень хотел снять фильм о создании новой страны. Потому что любая страна рождается непросто, и мне было интересно понять, какие люди берутся за такое дело. Я не хотел и сегодня не хочу судить о том, кто эти люди и правильно ли они действуют, мне просто были интересны процессы и персонажи.
– Один из героев вашего фильма руководит проведением митингов, организованно собирает на них людей. Не складывалось ли у вас во время съемок впечатление, что это не рождение страны, а искусственный проект, создающийся кем-то извне?
– Понятно, что Россия играла в этом ключевую роль, она дала надежду, что это будет часть России, что "ДНР" и "ЛНР" – это временно, что это один из шагов по присоединению к России. Известно, что на этих территориях много российского оружия, республики финансируются Россией и все это – вмешательство другой страны в дела Украины. Но очень важно понять, что люди в Донецке имели большую поддержку местного населения. Конечно, если сравнивать количество протестующих на Майдане и в Донецке, то в "ДНР" активную роль играл небольшой процент населения. Но была большая пассивная поддержка населения. Когда я был на фестивале в Киеве, то понял, что люди видят ситуацию через призму: Россия напала на Украину. И это все – конец истории. Действительно, в Украине есть русские войска, но я также вижу большую поддержку сепаратистов. Донбасс известен, я бы сказал, тем, что там есть криминалитет, это экосистема этого региона. И во время прошлогодних событий местные банды поняли, что будет переворот, и все хотели занять высшую позицию, вынуждены были участвовать в создании страны, потому что кто имеет в это время власть, тот и будет курировать все эти банды. В фильме упоминаются и 1,5 миллиона долларов… я сразу понял, что, наверное, это деньги из России. Потом я людям задавал вопросы, и они подтвердили эту "инвестицию", но непонятно, откуда были эти средства? Может, из России, а, может быть, от бывших политиков из Партии регионов или местного криминалитета. Эта история очень неоднозначная, а западные, украинские, российские СМИ очень любят все упрощать. Речь идет о переплетении разных причин, и это очень важно понять. Потому что, если мы хотим, чтобы эта кровавая история закончилась, мы должны понять, где истоки происходящего.
– Вам удалось снять на камеру только начало этих событий, когда активную роль играли представители местного населения. Позже появились граждане России, как, например, Бородай или Стрелков, почему вы не продолжили впоследствии свою работу?
– Я считаю, что Стрелков – отдельный проект. Это российский неоимпериалист, пришедший в Славянск и другие города для того, чтобы начать гражданскую войну. Стрелков был сам по себе. Я не знаю, откуда он получал свои деньги и приказы, многое объясняет его интервью газете "Завтра". А вот люди в Донецке – это совсем другое, другой проект, я бы сказал. В то время, когда я делал съемку, со стрелковской бандой часто возникали разногласия. Только потом возникли батальоны "Восток", "Русская православная армия", другие банды. И все они претендовали на власть. В ОГА (Донецкая областная государственная администрация. – РС) мне дали согласие снимать, поскольку я знал там многих, но потом были созданы новые группы, к которым я не имел допуска и потому мои инсайдерские возможности сводились к нулю. С другой стороны, банд было так много, что просто не было возможности познакомиться со всеми. Потом был грабеж супермаркета "Метро", несколько группировок из ОГА участвовали в этом, поэтому "Оплот" и "Восток" приняли решение сделать зачистку. Это было за три недели до того, как я решил закончить съемки. "Оплот" и несколько других группировок тогда заявили: "Мы хотим стать новой властью". Было много интриг, и в какой-то момент сложилась ситуация, когда присутствовать там стало слишком опасно. Мы были друзьями группы Ромы, но в один прекрасный день они вдруг стали врагами "ДНР". Так мы потихоньку потеряли наш инсайдерский допуск. То, что у меня был допуск к парламенту, было щедрое и хорошее решение со стороны "парламента ДНР", но у него тоже было много проблем, мы вынуждены были несколько раз уезжать из ОГА. Когда был бой в аэропорту, ОГА была почти пустой, так как все боялись, что украинские власти войдут в Донецк. Я тогда подумал, что у меня много видеоматериалов, на которых люди без масок, а ситуация была непонятная, я подумал, что лучше уехать из Донецка, пока все не прояснился. К тому же мы устали, морально было очень тяжело, и мы подумали, что лучше взять отпуск. Когда я вернулся в Англию, в Донбассе началась война, и это был бы не просто документальный фильм, а военный репортаж.
Те, у кого было "железо", считались сильными людьми, они могли претендовать на власть
– Помимо Ромы, второй ваш герой – Ленин, решивший присоединиться к батальону "Восток". Как это происходило? Что вообще толкает людей на то, чтобы взять в руки оружие?
– Я постараюсь объяснить, как лично я это вижу, но не уверен в том, что я понимаю все до последних деталей. В ОГА была проблема: все хотели достать "железо" (оружие. – РС). Те, у кого было "железо", считались сильными людьми, они могли претендовать на власть. Каждая группа, которая имела допуск к оружию, побеждала в этом дарвиновском конкурсе на выживание. Достал оружие "Оплот", "Восток" – тоже нашел свой источник. Были источники оружия непосредственно из России. У Мозгового был лагерь на российской границе, через который он получал оружие. Ленин тоже достал оружие, но не сказал откуда. Он хотел сделать что-то серьезное, и мне казалось, что внутри он – добрый человек. Он выбрал "Восток", считая их серьезными людьми, и ушел из ОГА, потому что там не находил то, что искал. К тому же ходили слухи, что скоро будет зачистка ОГА, и, конечно, Ленин не хотел быть жертвой этой зачистки.
– Вы снимали ограниченное количество времени, но все же: известна ли вам судьба этих людей? В фильме говорится, что Рома бежал в Россию, поскольку начались внутренние конфликты и его жизнь была уже в опасности. А вот что касается Ленина, вам известна его судьба и его боевых товарищей?
– Ленин – жив-здоров, он был в одном из подразделений ополчения "ДНР". Насколько я понял, он ушел оттуда потому, что там просто не было для него места. Он сейчас не воюет. Рома сейчас в Крыму. Феликс был арестован на блокпосте, он сейчас сидит в тюрьме – за бандитизм, кстати.
Вопросы национальности, по-моему, играют меньшую роль, чем то, что лучше для каждого конкретного человека и его семьи
– Вы говорили, что ваша цель была показать появление новой страны. Если сравнить то, что происходило на ваших глазах, с тем, что произошло потом, как вы думаете, почему наступил крах надежд людей, которых вы сняли в фильме, ведь большинство из них либо сами покинули сепаратистское движение, либо были изгнаны из него силой, как это стало с первым "парламентом ДНР".
– Там все было перепутано, сливалось все в одно: гражданин Украины, гражданин России, гражданин "ДНР" или "ЛНР", гражданин Советского Союза. Потому и история получилась запутанная. Я думаю, что большинство людей, если говорить в общем, хотело бы такую страну, которая приносит им выгоду: работу, деньги, меньше – коррупции, больше – шансов реализовать себя. Я показываю в фильме, что все хотели просто жить в лучшей стране. А вопросы национальности, по-моему, играют меньшую роль, чем то, что лучше для каждого конкретного человека и его семьи. Вопрос национальности появляется только тогда, когда люди понимают, что им нужна новая политическая структура для реализации себя и будущего своих детей. Я хорошо помню, что до событий в Одессе большинство людей в ОГА хотели быть частью Украины. Потому получилось так, что чем больше Украина нападала, тем меньше люди стали видеть с ней свое будущее. В то же время надо понимать, что не все в "ДНР" или "ЛНР" хотят жить в таких самопровозглашенных образованиях, они хотят жить в Украине. И как раз эти люди не очень разговорчивы, потому что это – опасно. Для того чтобы ситуация изменилась, мы должны понимать друг друга, это очень важно – понимать мотивы, не судить, быть готовыми на компромисс. Когда у нас был терроризм из-за Северной Ирландии, Ирландской республиканской армии, нам пришлось освободить много людей, которые убивали детей и женщин. Это было очень несправедливо, но, если мы посчитаем, сколько людей могли быть убиты, если бы мы этого не сделали, это становится справедливым.