27 августа исполняется 25 лет со дня провозглашения независимости Республики Молдова. На три дня позже соседней Украины и спустя шесть дней после провала путча в Москве молдавская властная элита решила, что настал удобный момент для официального провозглашения независимости от союзного Центра. Так началась история нового свободного государства, одного из 14 осколков Советского Союза – если не считать России, ставшей продолжательницей СССР.
Территорию одной шестой части суши в скором времени назовут «постсоветским пространством» - с легкой руки литовского политолога и историка Альгимантаса Празаускаса. 15 «сестер» пойдут каждая своим путем, хотя некоторые объединят усилия во имя достижения общих целей. Последовавшие 25 лет были по-своему уникальными для каждой из постсоветских республик. Но, пожалуй, только Республика Молдова умудрилась так демонстративно глупо утратить не только промышленно-аграрный потенциал, но даже такое понятие, как «государственное мышление».
Во всяком случае, я не знаю ни одной страны в Европе и в бывшем Союзе (а может, таких нет и в мире!), где значительная часть населения, особенно молодежи, открыто желала бы ликвидации собственного государства. Но это лишь следствие – а что же послужило причиной? Начну я, наверное, с того, что ни в одной другой стране бывшего СССР элита не проявляла столько близорукости и инфантилизма, сколько в Молдове.
Даже в далеком и беднейшем Таджикистане никто никогда не ставил корпоративные или партийные интересы выше территориальной или этнорелигиозной интеграции общества (вспомним страшную гражданскую войну в этой стране в середине 90х годов). Сегодня это по-прежнему сама бедная республика в бывшем Союзе, но ее власть не ходит по миру с протянутой рукой, не кричит о русских танках и не прячет социальные проблемы за ширмой геополитических угроз.
Даже в более близкой нам Грузии, которая пережила три вооруженных конфликта де-факто с Россией, власть не поднимает кверху лапки, лопоча: «Ой, мы ничего не можем сделать с этой Россией, мы ее боимся, защитите нас, добрые американцы (европейцы)». После трех месяцев командировки в Тбилиси я твердо убедился в том, что грузины знают, куда хотят вести свою страну, не любят Путина, но при этом не выказывают даже тени русофобии – ты слышишь, Молдова?
Даже в спокойной Беларуси, где, казалось, законсервировался Советский Союз, умудряются сохранять достоинство в нелегком противостоянии с Западом, который все еще не любит «последнего диктатора Европы». Но этот диктатор обладает уникальным свойством регулярно щелкать по носу самого Путина (ты слышишь, Молдова?) и выбивать для себя преференции в торговле или энергетике. Белорусы не ноют – они просто работают, т.к. сумели сохранить богатое экономическое наследие Союза, которое в Молдове, увы, было благополучно разграблено и уничтожено за считанные годы.
Даже в моей родной Армении, которая пережила страшное землетрясение, войну в Карабахе, блокаду со стороны Азербайджана и Турции, темные холодные годы, сегодня общество пытается воспрепятствовать окончательной олигархизации страны и чрезмерной удушающей любви России. Кстати, знаете, чем отличаются молдавские политики от армянских? Молдавские политики видят руку Москвы там, где ее нет, а армянские политики не видят ее там, где она есть. В ситуации, когда Россия жестко контролирует внешнюю и внутреннюю политику Армении, ереванская элита не пишет жалобные статейки-кляузы на американских сайтах в духе «Спасите-помогите, возьмите нас к себе и решите наши проблемы». Армянская власть, при всем моем неуважении к ней, умудряется шаг за шагом ослаблять хватку Москвы и не попадать в ее капканы (Апрельская война и Июльский кризис тому подтверждение, но об этом мы поговорим отдельно).
А что же Молдова? Советская Молдавия по уровню капиталовложений со стороны Центра была на одном уровне с Прибалтикой. Молдавская ССР была витриной социализма, - мои знакомые из Украины рассказывали, как в советские годы, приезжая в МССР, «попадали как будто за границу». При наличии умной власти, а не хапуг, это наследие могло быть капитализировано в хороший базис для увеличения национальных благ.
Между прочим, Молдова начала путь к евроинтеграции одновременно с Прибалтикой – в 1994 году. Где теперь Прибалтика, а где Молдова? Что, снова русские помешали? В Латвии и Эстонии русские до сих пор составляют треть населения, но они там, как и в Молдове, почти поголовно поддержали независимость, за что в Балтии были вознаграждены паспортами «неграждан», а в Молдове – вечным клеймом «агентов Москвы». Скептики скажут: «но ведь в Балтии нет территориальных проблем». Действительно, нет. Но первый камень в основание «европейской» Молдовы был заложен 28 ноября 1994 года подписанием Соглашения о партнерстве и сотрудничестве – и это после завершения военной фазы приднестровского конфликта. Все последующие документы с Евросоюзом появились в разделенной Молдове – значит, Приднестровье всё же не было препятствием, не так ли?
Словом, Молдова не сумела воспользоваться тем багажом, который остался ей после распада Союза. Впрочем, один «чемодан» из этого багажа остался до сих пор и называется «правящий класс». Кем были все четыре президента Молдовы? Функционерами Компартии или иных ветвей властного эшелона Советской Молдавии. Кем были почти все нынешние «светила» молдавской науки, культуры, литературы, журналистики и т.д.? Инструкторами ЦК, комсомольскими вожаками, судьями, поэтами-ленинцами, председателями колхозов, разоблачителями капиталистических супостатов – а все вместе еще и стукачами КГБ. Словом, плоть от плоти советская система и ее шлаки. И мы хотим, чтобы они в одночасье переродились и поменяли не только партбилеты и политический экстерьер, но и менталитет с условными рефлексами? Рожденный воровать честно жить не может – аксиома.
Вот и получилось, что к 25-й годовщине своей независимости Республика Молдова подошла в состоянии, весьма далеком от подлинной независимости. Страна по-прежнему разделена, но это не очень волнует элиту. На ее территории по-прежнему стоят иностранные войска, но «спасибо» за это надо сказать молдавским президентам, которые последовательно, с 1992 года, подписывали соглашения и декларации, всё больше ставившие миротворческую операцию в прямую зависимость от урегулирования приднестровского конфликта, а само урегулирование – от политической воли России.
Молдова оказалась в худшем за все годы положении, которое называется «захваченное государство». Все ветви власти, включая силовые структуры, подконтрольны персонажу по прозвищу «Координатор» («Кукловод» уже не в тренде). Внешняя политика подчинена Румынии и США, приднестровский конфликт зависит от прихоти России, а экономика зависит от всех, кроме самой Молдовы. Впрочем, неверно: экономика зависит от Молдовы, но ровно в той степени, в которой власть способна взять на себя ответственность за поддержку важнейших отраслей. А если неспособна, то извиняйте.
Короче говоря, сегодня Республика Молдова не зависима от… независимости. У нее нет независимости, давайте говорить честно. Миллион трудоспособных граждан, покинувших страну, - лучшее доказательство того, что страна идет по гибельному пути. А 400 тыс. румынских паспортов – лучшее подтверждение того, что суверенный статус страны – химера для тех, кто предпочитает искать достойной жизни на чужбине. И я не могу осуждать их за это. Нельзя прокормить семью лозунгом о европейской интеграции, когда эта интеграция ограничивается исключительно пространством провластной прессы.
Какая европейская интеграция с украденным миллиардом, преследованием оппозиции, разбитыми улицами и нищим населением, которым управляют временщики и проходимцы? Какая независимость, когда государственность Молдовы не только отрицается на вербальном уровне, но и планомерно подрывается внутренними и внешними силами? И ведь эта вакханалия не закончится – мы вступаем в очередную избирательную кампанию, где главной темой будет не украденный миллиард, а борьба с русскими танками. Что ж, каждый народ заслуживает то правительство, которое…
Читайте также:
Страна непуганых координаторов
«Проевропейская автократия» - что думает Запад о Молдове
Когнитивный диссонанс по-американски: цифры против слов. Часть 1
Когнитивный диссонанс по-американски: цифры против слов. Часть 2
Униря: между проектом и жизнью