Последняя неделя сентября и начало октября выдались настолько богатыми на международные события, что автор этих строк теряется в объеме информации и не может решить, с чего начать повествование. Впрочем, нам на помощь идет сам календарь. 24 сентября прошли частичные выборы в Сенат Франции и очередные выборы в немецкий Бундестаг. На следующий день состоялся во многом революционный референдум о независимости Иракского Курдистана, а 1 октября Каталония проголосовала за выход из состава Испании.
Между Францией и Германией в качестве стартовой темы я решил выбрать Францию, потому что страна всё еще пребывает в выборной лихорадке – 23 апреля и 7 мая состоялись два тура президентских выборов, а 11 и 18 июня – два тура голосования в Национальную Ассамблею. И вот завершение электоральной трилогии – смена почти половины состава Сената – 171 из 348. Заодно мы посмотрим, как меняется рейтинг президента Эмманюэля Макрона и реализуется его программа.
Французская пресса, активно поддержав самого молодого в истории хозяина Елисейского дворца в ходе президентской кампании, теперь беззастенчиво пригвоздила его констатацией крупного поражения на выборах в Сенат, где уверенно победили кандидаты от правых сил. Лояльная Макрону партия «Вперед, республика!» (La République en marche) не достигла поставленных целей, пишет влиятельная газета Le Monde. Так, Франсуа Патриа, лидер сенатской фракции «ВР», в июле говорил о 50-60 креслах в Люксембургском дворце, но в итоге партия президента получила жалкие 20 мест, в то время как правые республиканцы – почти 150. С учетом второй половины Сената (напомню, выборы касались только половины состава) сторонники Макрона в совокупности имеют 27 кресел, а правые республиканцы – 159. Некогда правившие социалисты теперь контролируют 79 место. «Союз демократов и независимых» имеет 51 кресло. У Национального фронта Марин Лё Пен осталось два кресла.
«Верхняя палата парламента избирается не прямым голосованием: к избирательным урнам приходят так называемые большие выборщики – депутаты региональных и муниципальных советов, мэры городов. Их избирали на волне правого подъема, и «Республиканцы» там в большинстве», - отмечает по этому поводу газета «Коммерсант». Между тем, для Макрона это холодный душ, потому что во Франции для принятия законопроекта нужно не отдельное одобрение в Национальной Ассамблее и затем в Сенате, а совокупная поддержка трёх пятых состава парламента в целом (555 депутатов и сенаторов). И теперь президенту, имеющему лояльное большинство (360 мест из 577) в Бурбонском дворце, где находится нижняя палата, придется договариваться с Люксембургским дворцом, где заседает верхняя.
Упомянутый Франсуа Патриа опасается, что в таком составе Сенат будет тормозить предлагаемые Макроном реформы. «Если Сенат ограничится своей оппозиционной функцией, то это будет только тормозить Францию. Французы ждут, чтобы в стране возросла экономическая активность, чтобы ей придали динамизма, а не то, чтобы в стране существовал противовес власти», - цитирует политика Radio France Internationale.
Чем объясняется такой провал? С учетом того, что на выборах в Сенат голосуют выборщики из числа представителей местных властей, от их настроений зависело очень многое. «В первые осенние дни правительство и президент сделали ряд заявлений, напугавших депутатов местных органов управления, - поясняет радиостанция. – В первую очередь, речь идет о снижении государственных дотаций муниципалитетам, о которых Макрон объявил в рамках формирования бюджета на будущий год. В рамках закона «о доверии к политике» был упразднен так называемый «парламентский резерв», который позволял каждому депутату тратить ежегодно по несколько десятков тысяч евро на различные субсидии в своем избирательном округе. И наконец, это пресловутый закон о труде, согласно которому местным органам управления не будут выделяться средства на помощь безработным». Таким образом, непопулярные планы исполнительной власти повлияли на отношение к лояльной ей партии, что и обусловило провальный результат в Сенате.
Но так думают эксперты. А как полагает сам французский президент? В начале сентября он дал обширнейшее интервью изданию Le Point, где дал понять, что снижение популярности за первые 100 дней президентства не особо его огорчает. «Когда приходишь к власти, нельзя ничего сделать за сто дней… Все, кто требуют результатов прямо сейчас, это те же самые люди, которые называли меня чужаком и оппортунистом, утверждали, что у меня ни за что не получится победить и получить большинство в Национальном собрании. В этой связи отмечу, что силы старого мира никуда не делись и все еще борются за то, чтобы все начинания Франции обернулись провалом», - сказал господин Макрон, не уточнив, кто подразумевается под «силами старого мира».
Один из самых болезненных вопросов во французском обществе в последние несколько десятилетий – регулирование трудовых отношений, причем в самом широком смысле: от продолжительности рабочего дня до порядка увольнения и найма сотрудников. «Мы живем в период неизбежных преобразований труда, поскольку вступили в экономику, где ключевое место отводится инновациям, компетентности и цифровым технологиям, - продолжил президент. – Безработица является не просто неприятной случайностью, а фактором риска, который становится лишь серьезнее в условиях необходимой профессиональной гибкости». Он назвал это «коперниковской революцией» и выделил четыре главные экономические функции: учиться на протяжении всей жизни, выпускать промышленную продукцию или предоставлять услуги, создавать и продвигать инновации и признать в производственной сфере помощь и взаимопомощь, «которые чрезвычайно важны в условиях ослабления связей в обществе».
Продолжение следует…
* Мнения автора, высказанные в блоге, не обязательно совпадают с позицией редакции Radio Europa Liberă