Главный редактор передачи "Как стать миллионером" Илья Бер по сути обвиняет Александра Друзя в попытке получить призовые деньги обманным путем. Отразится ли репутационный удар по знаменитому игроку "Что? Где? Когда?" на репутации интеллектуальных игр в целом? В разговоре участвуют: Илья Бер, главный редактор программы "Как стать миллионером", телекритик Александр Мельман, президент международного клуба "60 секунд" Леонид Эдлин. Ведущая Елена Рыковцева.
Полная видеоверсия программы
Елена Рыковцева: Удивительные события происходят на Первом канале, который не имеет к этому прямого отношения, он только вещатель двух проектов, которые называются "Кто хочет стать миллионером?" и "Что? Где? Когда?", он предоставляет им площадку. А скандал между ними разгорелся нешуточный. С нами Александр Мельман, телекритик, Леонид Эдлин, президент ассоциации клуба "60 секунд". С нами на связи Илья Бер, телеведущий и член клуба "Что? Где? Когда?", который, собственно говоря, и выступил с обращением к комиссии по этике этой ассоциации. Сразу скажу, что Иван Ургант вчера это уже обшутил в своем эфире "Вечернем Урганте", сказав, что Илья Бер пожаловался на Александра Друзя в комиссию по этике, которую тот же Друзь и возглавляет. Александр, вы доверяли до сих пор честности таких игр, как "Что? Где? Когда?", "Своя игра", "Кто хочет стать миллионером?"?
Александр Мельман: Я разделяю эти игры, потому что для меня "Что? Где? Когда?", начиная с моего детства, это моя жизнь практически. Владимира Яковлевича Ворошилова я всегда буду помнить, я был близко с ним знаком, это был замечательный человек. Это для меня нечто святое. Что касается других игр, которые вы перечислили, даже "Своя игра" – это уже не совсем мое, а "Кто хочет стать миллионером?" совсем не мое. "Что? Где? Когда?" – это важная для меня часть жизни, поэтому мне очень обидно из-за того, что сейчас получилось и случилось вокруг всего этого.
Елена Рыковцева: Когда вы смотрели "Что? Где? Когда?", вам в голову приходило, что там сидят люди, которые вдруг могут знать ответ на этот вопрос заранее, потому что редактор с ними поделился?
Александр Мельман: Может быть, я очень наивный человек, но никогда. Я смотрел записи игр 1976, 1979, 1980-х годов и сейчас, никогда я с этой точки зрения не смотрел на эту игру. При этом я не старался отвечать на эти вопросы, я просто смотрел это как зрелище, а как зрелище это великолепно. Владимир Яковлевич придумал замечательную игру на самом деле.
Елена Рыковцева: Леонид, вы человек изнутри больше, чем Александр, вы об этом знали, что такое возможно, вы это подозревали или даже видели когда-нибудь именно в телевизионных играх?
Леонид Эдлин: Видеть это я, конечно, не мог, поскольку в самих телевизионных играх изнутри не нахожусь. У меня много друзей, знакомых, которые присутствовали и присутствуют там. Я много слышал об этом, что есть разные подозрения некоторых игроков в нечестной игре и, соответственно, редакторов. Потому что, чтобы играть нечестно, надо узнать вопросы. Вопросы в любой из названных вами передач доступны очень узкому кругу людей. Их пишут специально обученные люди, и их единицы, несколько человек. До вчерашнего дня ни одно из этих подозрений не было доказано, никто даже не предпринимал никаких попыток представить настоящие доказательства, как то видеозаписи или переписка в электронной почте, да хоть что-нибудь. Я относился всегда к этому очень просто и говорил многим моим знакомым, в том числе и Илье: ребята, пока вы ничего не доказали, этот человек для меня чист, невинен как агнец. Сейчас вроде как доказали, поэтому это ситуация совсем иная.
Елена Рыковцева: Главное, что вы нам сказали, что она для вас первая доказанная история.
Леонид Эдлин: Были подозрения, были слухи, были конкретные истории, я ни в коем случае не буду сейчас в эфире говорить, поскольку они не доказаны. Кому интересно, могут что-то найти в интернете. Да, были.
Елена Рыковцева: Илья, мы покажем историю вашего обращения. Я хочу вас спросить о предыстории. Вы 10 лет работаете главным редактором передачи, в которой есть вопросы, подготовленные заранее, ответы, подготовленные заранее. Как сохраняется тайна вокруг этого? Ведь действительно может возникнуть соблазн у кого-то поделиться чем-то? Как вы это храните? Потому что если вспомнить известный фильм "Телевикторина" 1994 года американский, там они хранили в сейфе, но все равно все всё знали.
Илья Бер: В случае непосредственно игры "Кто хочет стать миллионером?" секретность, мы о ней все время думаем. У нас сложившаяся все эти 10 лет практически одна и та же редакторская группа работает, мы все абсолютно друг другу доверяем. И сейчас ничего не изменилось, нет никаких оснований кому-то между собой не доверять. Кроме того, у нас процесс построен таким образом, что даже полная кража, например, база вопросов не то, что не гарантирует, а не дает особенных преимуществ человеку, который это сделает. Потому что для каждой конкретной игры вопросы выбираются буквально за 10–15 минут до съемок. Выбираю их я, плюс еще один редактор, который в данный момент перед съемками сидит рядом со мной. Если у меня возникает хоть малюсенькое подозрение, ощущение, что что-то идет не так, это не то, что я параноик, я должен думать о секретности, если у меня возникает ощущение, я тут же могу поставить вопрос, который кроме меня вообще ни один человек, ни одна живая душа не видела.
Елена Рыковцева: То есть сами себе вы доверяете, естественно. На полном доверии к самому себе строится ваша передача. Теперь мы смотрим сюжет о том, что Илья потерял доверие к ведущему игроку клуба "Что? Где? Когда?" Александру Друзю.
Елена Рыковцева: Мы звонили и Александру Друзю целый день, и Виктору Сидневу. Мне только что сказал Александр Мельман, что ему удалось дозвониться счастливо до Друзя, нам не удалось. Мы хотели, чтобы они участвовали в нашем эфире, но они не ответили оба. Я думаю, этот эфир передачи "Как стать миллионером" будут исследовать психологи, аналитики, как они себя вели, как они играли, каковы актерские способности, когда один из них – Александр Друзь, хотя он сказал сейчас, что и Виктор Сиднев был в деле, но по крайней мере, один знал ответы. Первое, что мы видим сейчас, что на шестой вопрос, ответ на который был им известен, они попросили помощь зала. Это тоже была часть игры их собственной? Зачем они тратили подсказку?
Илья Бер: Если вы послушаете запись номер три, которая выложена в моем посте, то вы услышите как раз, когда я этот вопрос рассказывал Друзю, я сделал предположение, что, возможно, ответ на этот вопрос как раз могут не знать. И угадал, Друзь не знал ответ на этот вопрос. Я ему предложил на нем взять подсказку зала, это логично, поскольку вопрос касался популярной песни, люди в зале вполне могли ее знать. Логично, если делать вид, что ты играешь по-честному, где-то ты подсказки должен брать. Почему не здесь? Вот он так и сделал.
Елена Рыковцева: Это важный момент, что он сделал ровно так, как вы сказали. Теперь он говорит, что все было с точностью до наоборот, что это он вас разводил, он делал все, как вы сказали, только для того, чтобы потом обвинить вас в том, в чем он вас и обвинил, что это вы ему предложили всю эту историю.
Илья Бер: То, что будет говорить Друзь, я в своем посте написал, потому что больше ему сказать вообще нечего. История про то, что он знал ответ на 15 вопрос, но специально его не дал, любой игрок, который имеет хоть какой-то опыт, не может к этому отнестись серьезно. Ссылка на то, что он писал такой вопрос для какого-то чемпионата, ну я не знаю. Любой редактор или автор никогда не помнит все свои вопросы. В базе вопросов "Что? Где? Когда?" есть один вопрос, он не принадлежит Друзю. А что там у него в личном загашнике – это я проверить не могу. У меня есть скепсис в этом отношении. Но даже если он когда-то писал – это совершенно не значит, что он запомнил факт, относящийся к области знаний, в которой он не особенно эксперт. А вопрос про шахматы такой я поставил совершенно неслучайно, вообще я не совсем случайно ставлю в игре вопросы, потому что у меня было какое-то общее предположение, конечно, это все вещи не точные. В этом состоит моя работа – пытаться как-то угадывать. Здесь у меня было предположение, что ни Друзь, ни Сиднев не знают шахматы на уровне какого-то первого разряда. А насколько я бегло смотрел, эта комбинация проходится в шахматной школе, но люди, условно, первого разряда и выше ее точно знают, может быть, кто-то и с более низким разрядом. Но люди, которые шахматами специально не занимались или занимались много лет назад, потом особенно не интересовались, по моим представлениям не должны были знать точного ответа. Я мог бы и ошибиться. Я в каждый момент времени с каждым вопросом могу ошибиться – это очень вероятностная история.
Елена Рыковцева: Вы сразу сказали, что не будете подавать ни в какие органы, судиться, потому что вы считаете историю этической, не криминальной, с вашей стороны никаких исков не будет. Вы прекрасно понимаете, что иск возможен с той стороны, потому что это тяжелый удар по репутации. Иск возможен, обвинение в клевете возможно. Вы в своем посте сразу пишете, что первый разговор вы доказать не можете, что он был, потому что вы его, естественно, не записывали. Вы строили свой второй разговор так специально, чтобы было понятно, что инициатива принадлежала первично звонящему. И мы это поняли. Тем не менее, вы также знаете, что по законодательству записи, сделанные без согласия, без санкции правоохранительных органов, в расчет судом не принимаются. Как вы будете доказывать свою правоту в таком случае, если суд не примет во внимание ваши записи?
Илья Бер: Последнее ваше утверждение, насколько мне объясняли юристы, не совсем верно. В некоторых случаях по некоторым составам записи принимаются, есть прецеденты. Я, конечно, не юрист, если на меня подадут в суд, я найду адвоката и буду защищаться, у меня никаких других вариантов нет.
Елена Рыковцева: Считаете ли вы аргументы Ильи достаточными, чтобы им поверить? Я понимаю, что журналист должен быть объективным, но по-человечески, этическая история, вы склоняетесь, что кто-то как-то поступил не очень правильно? Если да, то кто?
Александр Мельман: Вначале, когда все это раскручивалось, я разговаривал вчера с Ильей, прочитал, что он написал, не дозвонился Александру Друзю вчера, сегодня все наоборот. Я был как раз на стороне Ильи. Сегодня, поговорив с Александром, как-то мне его стало жалко. С другой стороны объяснения сейчас Ильи, я еще раз удостоверяюсь в том, что это довольно мутная история, мне кажется, извините, Илья, с обеих сторон. Как-то вы, ребята, заигрались. "Что наша жизнь? Игра" – это такой девиз в вашем случае.
Елена Рыковцева: Почему она мутная со стороны Ильи?
Александр Мельман: Действительно и у Натальи Стаценко такие же вопросы, и у Первого канала: почему это не было высказано сразу? Меня интересует, о чем Илья договаривался с Натальей Стаценко, когда он ей все это рассказал, что она ему ответила, после чего Илья вынужден был все это пустить в публичное пространство. Если Александр Друзь, а он пока равноценная сторона, пока ничего не доказано, говорит, что это провокация. Я точно не знаю, но, мне кажется, Илья должен доказать, что это не провокация. Есть такая версия, что есть некий наезд на господина Друзя, что таким образом это сделано намеренно для того, чтобы его отцепить от статуса знатока. Я не знаю, я не проверял, но как версия. Поэтому у меня многогранное отношение. В принципе мне очень обидно, мне кажется, что люди заигрались.
Елена Рыковцева: Илья, я понимаю, почему вы о своем следственном эксперименте не ставили в известность обе компании, потому что они бы вам его не разрешили. В отличии от полиции, которая говорит: хорошо, будьте подсадной уткой, мы вас прикроем и так далее. Вам эту идею в зародыше бы пресекли – играться в эти игры в эфире Первого канала, история осталась бы нераскрытой, а вы хотели ее все-таки раскрыть. Но ведь был такой вариант, что вы со своими записями идете, например, к Эрнсту, и он с "Игрой" пытается поговорить, с той же Стеценко напрямую Константин Львович разговаривает: что-то там с этим Друзем не так, разберитесь, пожалуйста. Она, может быть, разбирается. Такой вариант вы рассматривали для себя, что вы им объясняете, что тут очень плохая история, и они разбираются между собой?
Илья Бер: У меня с Эрнстом несколько разные уровни проживания, я с ним общался один раз в жизни. Поэтому каким-то образом пытаться задействовать незнакомого человека, который живет другими проблемами, я не понял, зачем. Почему-то люди поленились прочесть пост, то ли правда я что-то не до конца объяснил. Я это сейчас сделаю. Вопрос главный, почему я столько времени тяну. Давайте еще раз пройдемся по датам. Запись программы была 23 ноября, в эфир вышла программа 22 декабря – это уже праздники, заниматься этим после Нового года никакого желания у меня не возникало, главное, непонятно зачем. После этого я хотел все решить, я до самого конца, до позавчерашнего вечера хотел все решить, не прибегая к огласке, потому что издержки ее мне были понятны, очевидны, по-прежнему неизвестно, чем это все кончится. Встретиться Натальей Ивановной Стеценко я смог только в конце января, потому что ее не было в России. На встрече выяснилось, когда я ей дал послушать запись, остальное своими словами рассказал, у нас состоялся диалог, где стало понятно, что я своей цели с помощью руководства телеканала "Игра" не добьюсь. Моя цель, я ее формулировал и в своем посте, и с самого начала всем говорил и продолжаю говорить, у меня две цели было: общая цель очиститься от Друзя в пространстве интеллектуальных игр, а именно, чтобы он не играл в телевизионное "Что? Где? Когда?". Я даже не против, чтобы он стоял сзади и продолжал быть магистром. Мне было бы неприятно, но окей. И чтобы он не был членом правления международной ассоциации клуба "Что? Где? Когда?". Это были два моих условия, я их высказал руководству телекомпании "Игра". Они сказали, что они ничего в этом направлении делать не будут, я больше виноват, нам надо разбираться вдвоем с Друзем. Когда я эту возможность использовал, она оказалась нереализуемой, я стал потихоньку готовить свой пост, общаясь и советуясь со своими близкими друзьями. Я занятой человек, "Кто хочет стать миллионером?" далеко не моя единственная работа, у меня есть разные занятия, разные работы, семья, отъезды и так далее. Я совершенно не готов был 24 на 7 заниматься этой историей. Поэтому пост появился только 12 февраля, когда я был окончательно к этому готов. 11 февраля вечером я позвонил Александру Друзю и предупредил его о том, что я завтра буду публиковать этот пост, с тем, чтобы последний раз попытаться добиться своей цели, чтобы он ушел сам по-тихому, тогда бы я ничего не опубликовал. Этот разговор у меня записан, я его никуда не выкладывал. Больше того, он записан с ведома Друзя. Друзь сказал то же самое, что потом сказал журналистам, что я провокатор, он ни в чем не виноват. И вообще он хотел помочь мне поправить мое материальное положение.
Александр Мельман: Илья, насчет того, что господин Друзь говорит, что это провокация, то есть Друзь неубедителен в своем ответе, двух мнений быть не может. Вы говорите, что хотели бы, чтобы господин Друзь не имел статус знатока, не возглавлял комиссию по этике и так далее. Это у вас появилось после того, что вы нарыли на него компромат в этот момент или это было до? Первый канал говорит, что это некое сведение счетов, некий личный конфликт.
Илья Бер: Давайте будем немножко аккуратнее со словами, Первый канал не говорит, что это был личный конфликт. Первый канал говорит о том, что это возможно, потому что Константин Львович не знает всей ситуации и не разбирался. В жизни не всегда все происходит совсем уж логично. Хотя с моей точки зрения это логично, но мою логику не все считают обычной и жизненной. Я к этому спокойно отношусь. У меня нет никаких личных претензий к Друзю, но у меня были подозрения, про один случай я знаю точно довольно давний, он играл на известных ему вопросах. Поэтому некое предубеждение к этической стороне его личности у меня было, когда я получил на своем опыте подтверждение, что это так и это продолжается, возможно. Этот намек мог показаться шуткой, в начале разговора на мой вопрос, шутка ли это была, я мог получить ответ: конечно, шутка. А ты что, жулик, действительно сдаешь ответы? На этом бы разговор закончился, ничего бы не случилось.
Елена Рыковцева: Леонид, какие у вас возникают ощущения по итогам?
Леонид Эдлин: Я тоже рассчитываю, что в суде эта история не окажется, Илья таких целей не ставил. В принципе, части целей Илья добился, за что ему спасибо. То, что все это происходит, то, что такую персону, такой памятник, как Александр Друзь, обсуждается на таком уровне — это уже хорошо. Что касается моего личного отношения, я неплохо знаю обоих участников этой истории, я не зря говорил об этой тусовке, потому что она действительно существует, она довольно большая, к ней чувствуют себя причастными, наверное, тысячи человек, все друг друга более-менее знают. Внутри этой группы уже сложилось впечатление об Илье Бере, как о человеке, о его личных качествах, и о качествах Александра Друзя тоже мнение сложилось. Когда эта новость вышла, у большинства членов тусовки, как я выражаюсь, никаких сомнений не возникло в том, что все примерно так и было. Можно задавать вопросы о способах, можно задавать вопросы о последствиях, но то, что в основе лежит факт о неэтичном, мягко говоря, поведении Александра Друзя, у большинства членов тусовки сомнений нет.
Елена Рыковцева: Для этой компании «Игра» существуют некоторые вещи репутационного характера, когда она не считает нужным держать в членах клуба некоего игрока. Мы сейчас одну такую историю расскажем.
Елена Рыковцева: Илья, вы много лет знаете этот клуб, это сообщество, можно перечислить, что для них является репутационным грехом? Я понимаю, что репутационно большой грех и пятно на честь клуба — это когда человек защищает Савченко, убийцу журналистов, хотя имидж подчищен ее самими федеральными каналами очень быстро был, но тем не менее. Что еще может явиться таким репутационным пятном, которое заставит клуб отказаться от этого члена?
Илья Бер: Это вопрос не ко мне, я, к сожалению, не могу на него ответить, я не знаю. Я играл в телевизионном клубе «Что? Где? Когда?», в том числе и в российском один раз, еще несколько лет играл в украинском телевизионном клубе «Что? Где? Когда?». Я был не исключен, а просто перестал играть в клубе по совершенно объективным причинам. Первая моя игра была, мягко говоря, не самой яркой, потом меня приглашали на отбор еще раз, и на отборе я проявил себя откровенно плохо. То, что в московский клуб меня не звали, в какие-то моменты мне было обидно, но тут совершенно очевидно ничего личного. Потом я начал играть в «Брейн-ринге» телевизионном, который производит та же компания, там я играл значительно успешнее, последние мои выступления в «Брейн-ринге» были буквально в прошлом году. Поэтому на своем опыте я не знаю, а опыт других людей настолько единичный и уникален по удалению не из-за игровых причин, что о каких-то правилах говорить нельзя. Единственная история про то, что политик не может играть в «Что? Где? Когда?», как вы сами показали, она тоже не совсем правило.
Елена Рыковцева: Смотря, какую политику, мы уже это поняли, важно направление этой политики. Александр Друзь возглавляет комиссию по этике, вы тоже в ней были, сейчас в дисциплинарной комиссии, какие случаи нарушений вы рассматриваете? Что это за нарушения, что за характер носят этические конфликты в вашем клубе?
Илья Бер: Давайте уточним: я никогда не был членом комиссии по этике, я был почти пять лет председателем дисциплинарной комиссии, сейчас остаюсь ее членом рядовым. Разница в том, что дисциплинарная комиссия занимается игровыми нарушениями и манипуляцией в играх спортивного «Что? Где? Когда?», которые приводят к искажению результатов, то есть все эти штуки как раз про жульничество, мошенничество, воровство вопросов, слив вопросов и так далее, вот этим я занимаюсь много лет. Поэтому сама ситуация нечестного отношения к вопросам мне довольно близка, я понимаю, что делать в таких ситуациях, как это происходит и так далее. А комиссия по этике занимается именно этическими нарушениями, ее полномочия в некотором роде шире, потому что она занимается как бы моральным обликом знатока, а знаток не только в игровом зале «Что? Где? Когда?», но и когда он выходит на улицу, он в каком-то смысле тоже остается знатоком. Например, в истории комиссии по этике был случай, когда был дисквалифицирован игрок за то, что он не отдавал денежный долг, официально зафиксированный на бумаге, решили, что это достойно дисквалификации.
Слушатель: У меня вопрос к Илье Беру: он планирует создавать новые игры, чтобы там было как можно меньше попыток подкупов, коррупции?
Елена Рыковцева: Дело в том, что он уже говорил, что не надо создавать ничего, есть уже честные игры.
Илья Бер: Это странная идея. Такой задачи не ставится. Те, кто в это не верит, в любом случае не поверят, невозможно убедить. Как ни странно может показаться, подавляющее большинство интеллектуальных игр, которые выходят на российском телевидении, насколько мне известно, честные. Люди бывают разные, попытки нечестной игры во многих играх бывают, но чаще всего неуспешные.
Елена Рыковцева: Леонид, мне говорили, что вы тоже в теме жульничества в таких играх, вы вклад свой борца в такие вещи вносите. Что такое жульничество в этих играх, как оно туда проникает, в чем оно выражается?
Леонид Эдлин: Поскольку я не состою ни в каких комиссиях, спокойно занимаюсь своим делом, в нашем клубе тоже, конечно же, без этого не обходится. Любой человек, играющий в интеллектуальную игру, по разным причинам хочет в нее победить, некоторые это делают нечестно. Я не понимаю логику этих людей. Когда люди хотят полтора миллиона выиграть, я здесь хотя бы понимаю финансовую наживу, когда люди в клубе «60 секунд» хотят победить нечестно, я не могу проникнуть им в мозг и понять, зачем они это делают, возможно, перед девушкой выпендриться или перед друзьями, но они хотят. Уверен, что не обо всех случаях я знаю, потому что у нас такой строгости, в отличие от телевизионных игр, нет, она и не нужна, у нас люди приходят расслабиться, отдохнуть, а не для того, чтобы в эфире выиграть денег. Тем не менее, борьба ведется. Например, у нас в клубе на одних и тех же вопросах могут проводиться игры в среду и в воскресенье, все знают, что если ты сыграл в среду, нельзя идти играть в воскресенье, но тем не менее, были люди, которые пытались обходить этот запрет, побеждали, на их результаты обратили внимание, а потом просто наши фотографы сфотографировали человека в среду и в воскресенье. Шах и мат, до свидания, больше в клубе его нет. Гораздо проще просто во время игры открыть телефон и попробовать в интернете найти ответ на вопрос. В задачу менеджеров игры входит несколько раз пройтись по залу и посмотреть, не происходит ли нечестной игры. Повторюсь, если они захотят нечестно сыграть, они это сделают, просто никаких бонусов им это не принесет. А на длинной дистанции, если какая-то команда неожиданно начинает побеждать, мы тут же начинаем ее подозревать, проверим и виновного найдем. Но еще раз говорю, градус у нас не такой высокий, как на телевидении.
Елена Рыковцева: Друзь — это памятник. Раньше его не подозревали, что он создал памятник как раз за счет каких-то...
Леонид Эдлин: Да, памятник. Я тоже люблю эту игру, не то, чтобы я был персональный Друзя болельщик, но да, это икона была. Мои соболезнования тем, для кого это был памятник.
Елена Рыковцева: Давайте посмотрим опрос на улице: доверяете ли вы интеллектуальным играм, их честности?
Елена Рыковцева: Илья, вы автор и создатель по сути передачи, вы сами нанесли такой реальный удар по ее репутации, по доверию к ней. Вам не кажется, что эта история может отразиться на истории всех интеллектуальных шоу?
Илья Бер: Я об этом думал, я надеюсь, что нет, что так не произойдет. Людей миллионы, умных людей значительно меньше. Люди, которые считают, что все вокруг куплено, продано, поделено, миром правят только деньги, как сказала в опросе одна дама, мне таких людей искренне жаль. Но меня интересует мнение других людей, которые знают, что жизнь очень разная, жизнь интересная, везде есть люди хорошие, плохие. История про то, что все везде куплено, почти никогда не оправдывается и не доказывается. Это был конкретный случай с конкретным известным лицом, звездой «Что? Где? Когда?», что очень обидно. Я считаю, что от очищения и самоочищения любого сообщества в итоге сообщество выигрывает, а не наоборот.
Елена Рыковцева: Было так здорово, когда в «Кто хочет стать миллионером?» были люди с улицы, как же достали эти звезды, я перестала ее смотреть, потому что они и так всюду. Реально очень жаль, что вы сменили обычных людей на звезд.
Илья Бер: Мне тоже жаль.
Елена Рыковцева: Вы к этому руку не прикладывали?
Илья Бер: Я пытался приложить руку к обратному, но на телевидении все решает рейтинг, когда рейтинг померили, перевес был на стороне программ со звездами. Мне казалось, что перевес не так велик, чтобы жертвовать этим, но это не мои деньги, а деньги канала, и деньги продюсеров, я здесь ничего диктовать не могу. И вообще историей, связанной с игроками, я не занимаюсь, как я и говорил.
Елена Рыковцева: Одним словом, наши прохожие должны пенять на себя, что они плохо смотрели передачи, где участвовали такие же прохожие, как и они, иначе бы их оставили в эфире. Илья, вас не выгонят с работы после этого?
Илья Бер: Я не знаю.
Елена Рыковцева: Будем надеяться на хорошее.
ПРОГРАММУ ЦЕЛИКОМ СЛУШАЙТЕ В ЗВУКЕ И СМОТРИТЕ НА ВИДЕО