Спецпредставитель по приднестровскому урегулированию действующего председателя ОБСЕ Франко Фраттини заявил в среду под занавес своего визита в Кишинев и Тирасполь, что стороны на самом высоком уровне выразили политическую волю и готовность найти способ признания номерных знаков приднестровских автомобилей и решить другие проблемы, предусмотренные протоколом по укреплению мер доверия.
В рамках своего первого визита в Республику Молдова в качестве представителя итальянского председательства ОБСЕ бывший министр иностранных дел Италии заявил, что приоритетом его мандата в этом году является выполнение восьми соглашений по укреплению доверия между двумя берегами Днестра, которые стороны подписали или обещали подписать. Помимо признания номерных знаков приднестровских автомобилей сторонам не удалось пока прийти к общему знаменателю в вопросе восстановления фиксированной телефонной связи между двумя берегами Днестра и обеспечения доступа молдавских фермеров к земельных участкам, расположенным за трассой Дубоссары – Тирасполь.
О последних событиях вокруг приднестровского конфликта корреспондент Свободной Европы Лина Грыу беседует с экспертом Центра постсоветских исследований Института экономики РАН Андреем Девятковым.
Свободная Европа: С вашей точки зрения, что изменил визит Фраттини? В Кишиневе, например, заметили, что он нюансировал свой постулат о несвоевременности вывода российских войск из Приднестровья.
Андрей Девятков: Фраттини – политик высокого ранга, он все-таки бывший вице-президент Европейской комиссии и бывший министр иностранных дел Италии. И, собственно говоря, сейчас, с возвращением партии Берлускони к власти, так или иначе он все равно воспринимается как человек, который еще может занимать посты…
Так вот, он приехал в Молдову, и на самом деле, Демократическая партия – правящая – фактически использовала этот визит по-полной. Плахотнюк лично выступил с заявлением за две недели до визита Фраттини с интерпретацией того, что сказал Фраттини по поводу вывода российских войск. На фоне этого Фраттини был вынужден встретиться с Плахотнюком, когда приехал в Кишинев, хотя раньше визиты, скажем, Штайнмайера или Курца никогда не предполагали встреч, по крайней мере, публичных, с председателями парламентской коалиции, в данном случае – с председателем Демократической партии. Плюс, естественно, Молдова могла полностью изъявить свою позицию по поводу свободы передвижения.
Что сейчас может сделать итальянское председательство – это, что называется, не уронить эстафету
Фраттини не только переподтвердил позицию ОБСЕ по выводу российских войск, но он так же заявил, что Россия, а также Приднестровье должны сделать все для облегчения свободы передвижения, чтобы не было таможенного поста возле моста в Гура-Быкулуй – Бычок. На самом деле, было видно, что Фраттини и Скэнлан [глава Миссии ОБСЕ в Молдове] все те пункты, которые были принципиальными для Демократической партии, для Молдовы в целом, переподтвердили.
То есть, на самом деле, мне кажется, визит Фраттини важен с точки зрения того, что правящая партия полностью использовала этот визит в своих целях, показала, кто в доме хозяин, и с чьей подачи осуществляется приднестровское урегулирование. И, конечно, что Фраттини якобы вынужден был изменить свою позицию – хотя он ее не менял, просто выразился иначе, – это очень примечательно, и показано было по всем молдавским каналам, Prime, Canal 2 и так далее, что, вот, якобы, под давлением правительства Молдовы Фраттини изменил свою позицию....
Свободная Европа: Ну, раз вы упомянули о встрече с Плахотнюком… Много говорилось о роли олигархов в достижении определенных соглашений между Кишиневом и Тирасполем в конце прошлого года. Вы видите такие неформальные договоренности между Кишиневом и Тирасполем, Владом Плахотнюком и Виктором Гушаном со стороны «Шерифа» в Тирасполе?
Андрей Девятков: В конце прошлого года, когда были достигнуты соглашения венские в рамках австрийского председательства ОБСЕ, там, по крайней мере, со стороны Плахотнюка было признано, что, действительно, он сыграл как бы ключевую роль. Насколько здесь данный формат 1+1 на каком-то олигархическом уровне, насколько он работает постоянно – я, честно говоря, не уверен.
Я думаю, что есть просто принципиальные вопросы, по которым, возможно, в ходе такого общения были очерчены определенные «красные линии». Ну, например, связанные с той же электроэнергетикой – что сейчас Молдова продлила закупки электроэнергии Молдавской ГРЭС до марта 2019 года. Что, в принципе, вокруг Приднестровья была разряжена ситуация – что касается размещения таможенных постов, в том числе в Кучурганах, и другие вещи, по которым, возможно, принципиальные решения как бы согласованы. А сейчас, мне кажется, больше идет общение уже на уровне правительств, специальных лиц.
Общение «лиц» было в прошлом году, когда были очерчены определенные взаимные уступки, взаимные какие-то договоренности, разрядка, нормализация ситуации вокруг Приднестровья, которая очень накалилась летом прошлого года, весной прошлого года. А сейчас уже идет такой, скорее, бюрократический процесс. Конечно, надо понимать, что Плахотнюк от приднестровского урегулирования не отошел в личном качестве, он активно его использует в предвыборной кампании. В принципе, он понимает, что должен перехватить инициативу у правых, у правой оппозиции, поэтому важно контролировать это поле.
Свободная Европа: Г-н Фраттини заявил в Кишиневе, что 2018 год – исторический для приднестровского урегулирования. Вы разделяете эту точку зрения? Имея в виду, что, как отметили и вы, в Республике Молдова предстоят парламентские выборы…
Андрей Девятков: Конечно, Фраттини, как я уже сказал, это политик лучшего ранга и, естественно, что было очень заметно по его речам, у него очень высокие ожидания, которые должны быть реализованы в кратчайшие сроки.
Демократическая партия, несмотря на все изъяны, добилась нескольких ключевых достижений для себя
В принципе, сложно сказать, что это будет исторический год, потому что, скорее, немецкое и австрийское председательство уже задали очень высокую планку, которую перепрыгнуть очень сложно с точки зрения мер доверия в двухсторонних отношениях «Тирасполь-Кишинев».
Что сейчас может сделать итальянское председательство – это, что называется, не уронить эстафету. Сейчас, мне кажется, задача-максимум заключается в том, чтобы договориться по автомобильным номерам, техническим паспортам и символике Республики Молдова, таможенным пошлинам, акцизам. То есть, там очень много разных вопросов, которые необходимо решить, связанных с международным движением.
Или вот вопрос, связанный с полноценным открытием моста для большегрузов: сейчас это максимум 10 тонн, насколько я знаю, но международное движение предусматривает двадцатитонники – то есть, там необходимо, чтобы не было этого международного терминала со стороны Приднестровья, плюс – реставрация моста на европейские деньги. И только потом будет запущен этот мост полноценно.
Я не вижу по другим направлениям реальной готовности к какому-то прорыву. То есть, мне кажется, что если они хотя бы достигнут этих двух договоренностей, которые на самом деле являются очень чувствительными для обеих сторон и затрагивают моменты, связанные с суверенитетом, то это уже будет хорошо. Это поддержит повестку мер доверия, которая в рамках уже третьего председательства развивается...
Свободная Европа: В Кишиневе говорили очень много о схожести позиции г-на Фраттини и позиции России. Были даже эксперты, которые спрашивали, кого представляет г-н Фраттини – ОБСЕ или Россию? В Тирасполе он был очень тепло встречен... У вас тоже сложилось такое впечатление, что г-н Фраттини больше представляет интересы России, чем ОБСЕ? Он заявлял и о дружбе с Лавровым, и так далее…
Андрей Девятков: Мне кажется, что все эти моменты исключительно спекулятивные. И на этом заварена очень большая кампания информационная в Молдове. Что ОБСЕ является филиалом российской политики, филиалом российского МИДа, еще что-то в этом роде. Мне кажется, это все спекуляции, так же как, например, говорить о том, что Италия – это друг России, так называемый.
Надо понимать, что итальянцы, в рамках общей европейской внешней политики, – большие прагматики. Да, с одной стороны у них есть интересы, связанные с торговлей с Россией, инвестициями, естественно, с российскими туристами. Естественно, российский рынок важен для сельхозпроизводителей, для производителей продовольствия, и так далее.
Но ведь надо понимать, что на противоположной чаше весов у итальянцев тоже есть интересы, связанные с тем, что Италия – это член Европейского союза и НАТО, и что она будет в принципе проявлять полную солидарность с тем, что делается. Мы видим сегодня, что Италия тоже выслала российских дипломатов, так же, как и Венгрия, кстати. На самом деле, Италия никогда не выпадает и не проводит какую-то самостоятельную политику, которая радикально отличалась бы от политики других западных государств. Италия до сих пор не поставила вопрос в европейской политике о частичной отмене антироссийских санкций, не проводила никаких инициатив, которые выбивались из общей европейской или общей трансатлантической политики.
Молдова выслала трех дипломатов, хотя даже Румыния выслала одного…
Свободная Европа: А как меняется парадигма приднестровского урегулирования в контексте конфликта вокруг отравления бывшего российского агента Сергея Скрипаля? Запад обвиняет Россию в применении химического оружия, последовали высылки дипломатов из ряда стран… На этом фоне что-то меняется в приднестровском вопросе, приоритеты как-то смещаются?
Андрей Девятков: В прошлом году правительство Молдовы пыталось смешивать эти два вопроса – российско-молдавские отношения и приднестровский вопрос. И отношения с Приднестровьем воспринимались как, скажем так, элемент отношений с Россией. И для Украины, кстати, то же самое…
Мне кажется, с помощью тех соглашений протокольных, которые были подписаны в конце года, эти два направления были разделены. И сегодня мы имеем отдельно повестку российско-молдавских отношений, где мы, условно говоря, высылаем дипломатов, принимаем парламентские заявления всякие, где много шума, эмоций, – и у нас есть повестка приднестровского вопроса. Два этих направления сегодня разделены.
Диалог с Приднестровьем не воспринимается как элемент давления на Россию или создание для нее неких проблем, для ее малого, якобы, союзника. То есть, налицо более прагматичный подход. Я думаю, что это сделано в основном с подачи Соединенных Штатов и Европейского союза, которые, конечно же, не хотят втягивать Приднестровье в эти российско-молдавские разборки. Поэтому, я думаю, что Демократической партии был дан со стороны Запада очень ясный сигнал, особенно когда их инициатива по поводу вывода войск в Генассамблее не прошла, что как бы приднестровский вопрос лучше не трогать, лучше его не размораживать, лучше, наоборот, усаживать стороны за стол переговоров и говорить о мерах доверия.
Свободная Европа: Есть в Кишиневе идея насчет того, что Россия просто играет на перспективу в том плане, чтобы сейчас перетерпеть эти козни Кишинева, пока придет к власти Игорь Додон, и тогда уже решить проблемы по образу и подобию и по интересам России…
Андрей Девятков: Я, когда был в Кишиневе недавно, очень сильно почувствовал, что Кишинев – город разного рода заговоров и спекуляций.
Мне кажется, что Россия очень хорошо показала, что она готова разговаривать со всеми политическими силами
Мне кажется, что сегодня Демократическая партия, несмотря на все изъяны, добилась нескольких ключевых достижений для себя – не просто изменила избирательную систему, но и фактически добилась признания себя как ведущего союзника, прежде всего, Соединенных Штатов в регионе. Это было – по докладу разведки американской, недавно опубликованному – очень заметно. И со стороны Европейского союза вроде как уже подают сигналы о разморозке макрофинансовой помощи в ближайшее время...
То есть, на самом деле, то, что придут к власти пророссийские силы, это, знаете, такой предвыборный элемент пропаганды со стороны той же Демпартии, правых сил, унионистов, которые таким образом мобилизуют свой электорат против так называемых «русских танков».
Не знаю, насколько у Партии социалистов есть возможность собрать конституционное большинство, при том, что большая часть мандатов распределяется в одномандатных округах, где явно финансовый ресурс Демпартии сыграет ключевую роль. Поэтому мне кажется, что нет здесь какого-то ожидания, что парламентские выборы сыграют какую-то рубежную роль, после которой якобы начнется какой-то медовый месяц в отношениях между Москвой и Кишиневом.
Почему Москва не пытается как-то ярко ответить? Ну, а какой может быть ответ? Все говорят о возможной высылке мигрантов. Но ведь на самом деле высылка мигрантов или запрет ретрансляции российского телевидения – это бьет по интересам самой России, по присутствию самой России в регионе. То есть, это стрельнуть себе в ногу. Как бы смысла в этих действиях на самом деле нет, и естественно, что это еще больше уронит потенциал Партии социалистов.
Мне кажется, что Россия с визитом Карасина очень хорошо показала, что она готова разговаривать со всеми политическими силами. Но, к сожалению, Молдова выслала трех дипломатов, хотя даже Румыния выслала одного… Это показывает степень неконструктивности. И особенно – когда Канду заявил по поводу трагедии в Кемерово, что «смотрите, какой в России закон, и как он соблюдается, поэтому там такое и происходит!» – я думаю, после таких заявлений надеяться на то, что нынешнее парламентское большинство будут воспринимать той же Россией как договороспособное, вряд ли возможно.
Можно пиариться, конечно, на каких-то вещах, даже высылать дипломатов, но когда речь идет о инструментализации кемеровской трагедии, это уже просто выходит за рамки – для российских, я имею в виду, людей, – это уже выходит за рамки добра и зла.
