Президент Игорь Додон на встрече с послом по особым поручениям МИД России Сергеем Губаревым заявил, что официальный Кишинев примет все необходимые меры для того, чтобы исключить финансовые или экономические риски для физических и юридических лиц из Приднестровья. В интервью Свободной Европе бывший спецпредставитель Евросоюза в Кишиневе, дипломат Кальман Мижей поразмышлял о путях урегулирования приднестровского конфликта.
Свободная Европа: Сейчас обсуждается возможная повестка переговоров в формате «5+2» и сроки их возобновления. Прозвучало заявление, что Австрия как председатель ОБСЕ будет продолжать стратегию Германии, – политику малых шагов, которая предполагает переход от простых действий к решению более сложных проблем. Что вы можете сказать по поводу активизации переговоров в формате «5+2»?
Кальман Мижей: Как спецпредставитель Евросоюза в переговорном процессе «5 + 2» в конце 2009 года я настаивал на мерах по укреплению доверия между сторонами через политику малых шагов. Но, разумеется, в переговорном процессе было много всяких обстоятельств. Я приветствую, что ОБСЕ намерена и впредь идти этим путем. Но должен сказать, что очень нужно знать контекст – специфику и детали. Потому что, как во всяком конфликте, без знания истории его развития, культурных измерений очень легко свести все усилия к нулю – и сорвать процесс.
Если четырем игрокам — США, Евросоюзу, России и Украине — удастся договориться, то Тирасполю придется подчиниться
Но и ОБСЕ, и Евросоюз, который всегда был главным мотором, придерживались политики малых шагов, учитывая сложившийся контекст. Политика малых шагов важна еще и потому, что дает возможность обсуждать большие, серьезные проблемы. Еще точно неизвестно, какую политику будут проводить Соединенные Штаты в Восточной Европе. Но складывается впечатление, что политика США возвращается в нормальное русло, и это важно, хотя многие детали еще непонятны. Поэтому политика малых шагов дает возможность стабилизации ситуации, а игроки формата «5+2» могут лучше понять мотивы и интересы друг друга.
Экономические, политические и социальные достижения являются предпосылками для укрепления взаимного доверия. Но в последние годы Республика Молдова не была достаточно привлекательной с этой точки зрения для Приднестровья. Разумеется, это не способствовало повышению интереса жителей региона. Важно, чтобы Республика Молдова построила экономическую, политическую и социальную систему, привлекательную для жителей левобережья Днестра. А без этого трудно рассчитывать на быстрое урегулирование приднестровского конфликта.
Свободная Европа: Дела в Тирасполе сейчас идут не слишком хорошо, особенно в экономическом плане. Недавно украинский и молдавский премьеры договорились ввести до конца этого года совместный контроль на отдельных пограничных постах, из которых как минимум один находится на приднестровском участке границы. Если Кишинев и Киев договорятся, в процессе приднестровского урегулирования могут появиться новые элементы, необходимые для ускорения поиска решения?
Кальман Мижей: Да, это очень важный момент. Потому что практически за весь период конфликта Украина играла слабее своего потенциала. Поэтому есть и хороший момент в этой конкретной и более содержательной договоренности между Украиной и Республикой Молдова, несмотря на то, что просматривается и менее приятная составляющая – олигархическая. Но договоренность по совместному контролю на молдавско-украинской границе очень важна. Если сотрудничество между Украиной и Молдовой будет продолжительным, тогда это действительно может стать важным элементом динамики.
У России нет способностей для того, чтобы стать настолько амбициозным игроком, как ей того хотелось бы
Свободная Европа: Г-н Красносельский заявил, что единственно возможный вариант для Приднестровья – это независимость и ориентация на Россию. Выработка особого статуса предполагает довольно продолжительный период, и говорить сейчас о том, каким должен быть этот статус, довольно трудно. Где общая точка между Кишиневом и Тирасполем?
Кальман Мижей: Это продолжение тактики Смирнова – отклонять объединение с Республикой Молдова. Но это лишь риторика, значение которой невысоко. Потому что, с одной стороны, интеграция страны должна идти снизу, я имею в виду меры по укреплению доверия, объединения де-факто. И в этом смысле Молдова должна делать гораздо больше того, что делается сейчас. Но, с другой стороны, существует и внешний фактор: интересы и договоренности между четырьмя важными игроками: Соединенными Штатами Америки, Евросоюзом, Россией и Украиной. И здесь ОБСЕ играет роль наблюдателя, организация является модератором взаимодействия, своеобразным мостом между четырьмя участниками.
Если этим четырем игрокам удастся договориться, Тирасполю придется подчиниться. В Приднестровье сейчас проживают 300 тыс. граждан – в начале конфликта их было порядка 750 тыс. Это значит, что население региона сократилось наполовину. Экономика развита крайне слабо.
Маловероятно, чтобы Россия захотела договариваться, но исключать этого никогда нельзя
Тирасполь, конечно, является одним из факторов урегулирования, но существует возможность реинтеграции снизу, со стороны обнищавшего населения, которое стало заложником сложившейся неприятной ситуации. Впрочем, если речь идет о политических вопросах, то они существуют, и наши российские коллеги всегда будут о них говорить. Разумеется, конфликт урегулировать можно – если Россия к этому готова.
Свободная Европа: Как вы полагаете, для России сейчас выгодно разрешить этот вопрос?
Кальман Мижей: Об этом очень трудно судить со стороны. Нужно видеть и анализировать ситуацию изнутри, я же ее вижу со стороны. То, что я могу сказать, может кому-то показаться спекуляцией… У России сейчас очень амбициозная глобальная игра – я думаю, что ошибочная. Прежде всего, потому, что это очень негуманно, то, что происходит в мире сегодня, после химической атаки против населения Сирии… Но у России нет способностей для того, чтобы стать настолько амбициозным игроком, как ей того хотелось бы. Поэтому она менее склонна договариваться.
Но я хочу припомнить 1955 год и Австрию. Тогда Советский Союз тоже был амбициозный, но в определенный момент появилась же возможность для того, чтобы одна маленькая страна договорилась с западными партнерами.
Если в стране нет контроля и нет институтов, которые бы контролировали решения, тогда человек, которому принадлежит право принимать эти решения, может решить и так, и этак. Поэтому предсказывать трудно. Маловероятно, чтобы Россия захотела договариваться, но исключать этого никогда нельзя. И нужно сделать все возможное для того, чтобы им было выгоднее договариваться, чем не договариваться.
