В понедельник в Екатеринбурге несколько тысяч человек вышли на митинг против законопроекта, отменяющего прямые выборы мэра города. Региональный парламент Свердловской области рассмотрит этот законопроект во вторник. В митинге участвовали политик Дмитрий Гудков-младший, режиссер Алексей Федорченко, соратник Алексея Навального Леонид Волков. Пост мэра Екатеринбурга сейчас занимает популярный политик Евгений Ройзман, избранный на эту должность в 2013 году. При этом основные рычаги управления городом находятся в руках сити-менеджера (главы городской администрации) Александра Якоба.
Корреспондент телеканала "Настоящее Время" Алена Вершинина расспросила Евгения Ройзмана о том, зачем областным властям понадобилось лишать екатеринбуржцев возможности выбирать мэра самим и каковы шансы, что выборность мэра удастся отстоять с помощью митинга:
Митинг в Екатеринбурге – запись прямой видеотрансляции:
– Почему именно сейчас пошло такое наступление не местное самоуправление? У вас же, по сути, нет никаких полномочий. Все, что вы делаете в городе, вы делаете в силу собственного авторитета и того, что вас люди уважают. Зачем им сейчас наступать на вас?
– На самом деле, 131-я статья Конституции впрямую говорит о том, что основа местного самоуправления – это выборность. Мало того, мы в 1998 году подписали Европейскую хартию местного самоуправления, где тоже в основе выборность. Но вообще выборы мэра – это основа местного самоуправления. На самом деле, вертикаль выстраивается до самого низа. И я считаю, что это две разные ветви власти – государственная власть и местное самоуправление. Сюда лезть нельзя! Местная власть важна тем, что она напрямую контактирует с людьми и очень быстро может реагировать на все вызовы: хоть на какие-то негативные федеральные тренды, хоть на мировые. На уровне местной власти это все можно нивелировать. Но поскольку вертикаль строится жесткая, "федералы" не всегда хотят нарушать Конституцию и не отдают права нарушать Конституцию на региональный уровень. Действительно, в России осталось не так много городов, где существуют прямые выборы мэров. По иронии судьбы – это самые успешные города. Что касается Екатеринбурга...
У нас губернатор (Евгений Куйвашев. – Прим. РС) – человек приезжий, он пришел из Тюмени, он "собянинский". Ему не хватает образованности, широты кругозора. Он по своему интеллектуальному уровню не соответствует Екатеринбургу. Это для него очень серьезный комплекс. Ему все время надо победить Екатеринбург теми или иными способами. Сейчас хотят отменить прямые выборы мэра и сделать назначенца, то есть прямого своего ставленника. Ему его уже представили. А для Екатеринбурга эта традиция очень давняя – с 1766 года в Екатеринбурге выбирается глава города. В Екатеринбурге всегда местное самоуправление играло свою серьезную роль. В свое время, во времена Аракчеева, попытались сломать влияние екатеринбургской городской Думы, отменить выборы – не получилось. Потом при Николае Первом была такая же попытка. Екатеринбург сумел отстоять. Екатеринбург на сегодняшний день один из лучших городов России, однозначно лучше из всех миллионников. Мало того, это город, у которого нет долгов. Это большая редкость на сегодняшний день. И вот я смотрю пояснительную записку. Губернатор выходит с предложением отменить прямые выборы мэра. Я смотрю пояснительную записку, и там нет обоснования. Ну, непонятно – а почему отменять-то?! Город один из лучших в стране. Город, который формирует до трех четвертей регионального бюджета. Город, у которого нет долгов. И вдруг губернатор области, которая закредитована, пол-области просто тонет (ни больниц, ничего не хватает, просто ухудшается ситуация стремительно), вдруг с чего-то хочет еще управлять и Екатеринбургом. Понятно, что совершенно трезвые мысли говорят: "Ну, ты хочешь чего-нибудь поднять, переформатировать? Перезагрузкой области займись! Екатеринбург как-то стоит на ногах, справляется и идет вперед". Здесь очень много личного. Плюс все ловят федеральные тренды. Причем интересно: президент во время прямой линии очень четко сказал, что мэров городов надо избирать, что это очень важно, вот эта близость народу, постоянная работа с людьми. Тут очень серьезное противоречие.
– Получается какой-то абсурд. У вас во втором городе области (Нижнем Тагиле. – Прим. РС) мэра будут избирать, а в самом Екатеринбурге будут назначать.
– Это удивительно, да. Здесь очень много личного. Это определенная реализация каких-то своих комплексов. Но этим Екатеринбург очень сильно отличается [от других городов]. Представьте себе Казань. Там президент Минниханов и мэр Казани Медшин. У них могут быть какие угодно между собой где-то несогласия, все. Но в том, что касается Казани, они понимают: это лицо республики, Казань надо прославлять, превозносить, продвигать. И они этим занимаются вместе. А у нас, что ни губернатор приходит, у него мысль, что Екатеринбург надо "победить". Вот такая разница. А так Екатеринбург хороший город, город на подъеме, открытый европейский город.
У нас что ни губернатор приходит, у него мысль, что Екатеринбург надо "победить"
– Екатеринбургу очень много дал Ельцин-центр. После Петербурга все [туристы] хотят поехать в Екатеринбург, просто посмотреть на него.
– Скажем так, нам реально повезло. Когда президент разговаривал с Наиной Иосифовной... Вообще, мне Наина Иосифовна нравится. Она больше 30 лет проработала в Проектном институте. Она ельцинскими привилегиями не пользовалась. Она не пользовалась его машиной. Она ходила за Таней и Леной (дочерями Ельцина Татьяной Юмашевой и Еленой Окуловой. – Прим. РС) в садик, с авоськами бегала. Я встречал людей, которые с ней работали. Ее любят. Она хорошая. Мало того, она всегда умела держаться. И если ее с королевой Великобритании рядом посади, еще неизвестно, где королева, а где Наина Иосифовна. У нее совершенно ясный ум. Ее любят у нас. Когда у президента с ней зашел разговор, где делать Президентский центр... Вообще, Президентский центр – это очень важно. Это закладывается такой краеугольный камень в будущий мощный институт демократического общества, где одна из основ – это бескровная и регулярная смена власти. Поэтому Ельцин-центр – это важная история.
Наина настояла, что Ельцин-центр должен быть в Екатеринбурге. Нам здесь очень сильно повезло. Екатеринбург не вложил в это ни копейки! Естественно, мы помогали чем можно, но городу это не обошлось ни в одну копейку. И вдруг в центре города появляется музей европейского уровня, причем, как уже отмечено в 2016 году, – лучший музей Европы. Огромный поток туристов. У них там посещаемость – человек по 700 в будний день и 2000 человек в выходные. Очень мощные лекции, сильные фильмы, спектакли, лучший книжный магазин. Конечно, нам повезло. Ельцин-центр – это один из очень сильных центров притяжения. До этого Екатеринбург был известен лишь как место расстрела царской семьи. Понятно, что когда твой город прославлен только тем, что там убили царя, это так себе история. А когда появился еще Ельцин-центр... Город, конечно, набирает мощность. Город на подъеме. Я вообще Екатеринбург люблю.
– Вернемся к митингу. Ваш местный политолог Федор Крашенинников в колонке для издания New Times накануне митинга писал о том, что сколько бы людей ни вышли на площадь, это не переломит решения облсовета отменить эти выборы. Но это, с его точки зрения, важный пример борьбы для всей остальной России. У вас нет опасения того, что может повториться судьба 2012 года, когда люди выходили на улицы и требовали честных выборов, а в итоге власть, наоборот, закрутила гайки?
Это откровенное неуважение
– Это Екатеринбург. Там сильно ничего не закрутишь. Надо понимать, что Екатеринбург – это родина русской технической интеллигенции. В Екатеринбурге уже к 1750 году не было неграмотных. Таких городов в России просто больше нет. И вот эта прослойка научно-технической интеллигенции, творческой интеллигенции очень большая. Екатеринбург город думающий. Это первое. Второе. Вот представляете, мы екатеринбуржцы, нас 1,5 миллиона человек. И вдруг приезжий губернатор объявляет: "Мы у вас отменим выборы главы города". Первое ощущение, что это неуважение, это откровенное неуважение. Почему вдруг вы считаете, что вы откуда-то приехали и сейчас нам назначите кого-то хорошего, а мы сами не способны это сделать?! Вы отказываете нам в интеллектуальных возможностях? Почему так? Первая мысль – неуважение. Третье. Как-то на это надо реагировать. Потому что если бы мы отмолчались, то следующий шаг был бы еще какой-нибудь. Потому что на этом же не заканчивается. Поэтому у нас один из депутатов заявил митинг, и город откликнулся. Мы сегодня увидим, и мы сегодня ясно все поймем, как мы к этому относимся. Для меня это тоже тестовая картинка: если люди придут – да, надо отстаивать. Если люди не придут – значит людям не надо. Мне тоже интересно на это посмотреть. Но меня, сразу говорю, интересует возможность выбора мэра не потому, что я в этой должности нахожусь, а мне это интересно как институт. Я хочу, чтобы наши дети могли себе его выбирать. Потому что демократия – это, конечно, сложно, трудно, но никто ничего лучше не придумал. Я уже это говорил, но я еще раз скажу – это возможность как-то нивелировать негативные федеральные тренды. А их сейчас достаточно! Сильные города вызывают обеспокоенность и недоверие у федерального центра. С другой стороны, я, находясь внутри ситуации, понимаю, что сильные города – это сильная страна. Да, конечно, из Москвы можно удавить города-миллионники, поставив назначенцев, перенаправив денежные потоки из муниципалитетов в сторону регионов. Но! Не может быть такого, что города ослабили, города стали слабые, а страна от этого стала сильнее. Такого быть не может! Сильная страна – это сильные города. Сильные города – это сильная страна! Ну, не бывает по-другому!
– С этой точки зрения для вас важно, чтобы мэр другого сильного города, Новосибирска, Анатолий Локоть, поддержал вас в этой борьбе?
– Во-первых, я его знаю лично. Он был толковым депутатом. И он сейчас со всем этим столкнулся сам. Это же не в Госдуме, это же прямая совершенно работа. Новосибирск и Томск, кроме нас, – это два города, где остались прямые выборы. Я Питер и Москву не беру, потому что это субъекты.
– Это города федерального значения.
– Да! Из 80 субъектных городов выборы остались в 8. И конечно, за это надо бороться. Сильное местное самоуправления – это сильная страна.
– Чего вы все-таки ждете от сегодняшнего митинга?
– Я хочу увидеть людей. Я хочу увидеть Екатеринбург. Кроме всего прочего, мне это просто интересно.
– Спортивный азарт?
– Не спортивный, а, скажем, исследовательский. Мне очень важно понять. Но у нас нет телевизора. Меня из телевизора напрочь убрали почти два года назад. С другой стороны, я же не просто так заявил свой канал на YouTube, потому что меня нет в телевизоре вообще. Я понял, что мне надо что-то делать самому, иначе просто затопчут и задвинут. И я вижу, что сложно достучаться до старших. У нас до последней минуты работают волонтеры на улице (они все молодые) с пикетами, с плакатами, с листовками, со всем. И я понял, что сложно достучаться до старших, потому что молодые берут информацию из интернета, из соцсетей. Без телевизора сложно. Я хочу, во-первых, посмотреть, как оно работает, сколько народу выйдет, какое у Екатеринбурга внутреннее самосознание. Потому что городской патриотизм – вещь очень серьезная, это вещь ощутимая. Если есть достаточный градус, доля городского патриотизма, на этом можно вытаскивать любые, самые сложные проекты хоть по благоустройству, хоть политические. Скажу еще одну вещь. Если человек не любит свой город, он не может любить свою страну. Не бывает так, что человек не любит свой город, не любит место, где он родился, не уважает его, а страну при этом любит. Любовь к родине начинается с любви к своему городу, к месту, где ты родился. Не бывает по-другому. И я хочу это увидеть. Потому что это все равно для меня срез всей страны.
– В России большинство местных СМИ, так или иначе, связаны с губернатором, потому что они получают от него финансирование.
– У нас ровно то же самое.
– Как в Екатеринбурге и в области освещают этот митинг?
– У нас есть традиционно в Екатеринбурге очень много СМИ. И в последнее время идет всеобщее такое приведение к общему заменителю.
– Но это общая история для России.
– Да, это общая история. В конце концов деньги сосредотачиваются в одном месте и СМИ потихонечку сосредотачиваются в одних руках. Все на контракте сидят. Это называется контрактное освещение, информационное сопровождение и т.д. Вы понимаете, о чем я говорю, и все, кто в СМИ, понимают. Есть несколько независимых. Вот все, кто независимые, они поддержали, все остальные будут отрабатывать против.
– Местная ГТРК (государственная телерадиокомпания. – Прим. РС) как-то освещает этот митинг? Или этой проблемы не существует?
– Я много лет не смотрю телевизор, поэтому я не знаю.
– Но вы наверняка следите...
– Я не знаю. По митингу я слежу за другим. У меня постоянный контакт со всеми волонтерами. Для меня самое главное, что они нигде не встречают негатива. Они не встречают негатива, когда клеят листовки на подъезды, не встречают негатива, когда раскидывают их по ящикам, не встречают негатива, когда раздают людям. Это очень важный показатель. Все про митинг знают. Но люди могут не прийти просто потому, что лень, потому что рабочий день. Может быть, и поэтому. С этой инертностью тоже надо считаться.
– Почему вы назначили митинг на вечер понедельника, а, например, не на воскресенье?
– Времени не оставалось. Мы на воскресенье не успевали. Мы успевали только на понедельник. Но это тоже интересная история. Потому что в понедельник митинг, а во вторник они должны принять закон сразу во всех чтениях.
– Если на площадь выйдет не несколько сотен человек, а несколько тысяч, может быть, десятков тысяч, заставит ли это прислушаться к их мнению Облсовет?
Самый крупный митинг был, когда мы объявляли войну наркоторговцам
– На моей памяти самый крупный митинг был, когда мы объявляли войну наркоторговцам в 1999 году. Тогда мы вывели на площадь 10 тысяч человек. Сейчас ситуация будет напрямую зависеть от того, сколько выйдет людей. Поверьте, в Администрации президента идиотов нет. Они очень точно, очень чутко мониторят настроение. Если они увидят, что вышло много народу, то губернатора просто возьмут за ухо и скажут "успокойся", как уже бывало. Если они увидят, что город не отреагировал, ну и нормально, протащат этот закон. Я для себя, как глава города, не теряю в этой ситуации ничего, потому что я не держусь за эту должность. Мне не моя должность важна. Мне важен сам институт. Потому что для меня эта должность – это много тревог, забот, отсутствие денег. Деньги я умею сам зарабатывать. У меня зарплата 150 тысяч. Понятно, что мне ее не хватает. Я уйду в бизнес. Я умею сам зарабатывать. Я уйду в науку, мне есть чем заняться. Но я люблю свой город, где всегда должен присутствовать институт прямых выборов мэра. Это для города гарантия сохранения своего лица, гарантия сохранения своего статуса открытого европейского города. Такой ментальный статус. Для меня это очень важно, потому что я уйду, а город-то останется.
– В борьбе за прямые выборы мэра вас поддержали, с одной стороны, Леонид Волков, соратник Навального, который сам из Екатеринбурга, с другой стороны, Дмитрий Гудков, который сейчас вместе с Ксенией Собчак создал партию. А мы помним про ваши непростые отношения с Собчак в преддверии президентских выборов.
– У меня с Собчак отношения простые. Я ее знаю с юности. Я ее маму люблю, Людмилу Борисовну [Нарусову]. Она толковая, серьезная. У меня совершенно простые отношения. Для меня президентские выборы – это история не сакральная, но очень серьезная. В нее нельзя играть. Здесь у нас возникли какие-то противоречия. Но! У нее есть ряд своих плюсов. Я вижу у нее ряд своих плюсов. Она достаточно холодно, с ледяной головой умеет реагировать на какие-то внешние раздражители. Она умеет сохранять лицо. Она умеет учиться. Если так пойдет, если у нее рядом будут мудрые и серьезные советники, друзья, то она может стать достаточно серьезным и весомым политиком. Дима Гудков молодой, толковый. Я видел, как они собирали здесь людей на муниципальные выборы, как они вели эту кампанию. Это тоже достойно уважения. Она увенчалась успехом. Но на самом деле, нас совершенно неожиданно поддержали и ЛДПР, и "Справедливая Россия", и коммунисты, потому что это городская история. И для страны она прецедентная. Что касается Лени Волкова. Когда у нас у главы города пытались забрать эти полномочия, разделить должности, Леня в 2010 году был непосредственным участником тех событий. И конечно, он тоже понимает, что страна очень сильно изменилась. Он прямой интересант, потому что его родители живут в нашем городе. Он родом отсюда. Он кандидат физико-математических наук, за плечами университет. Это не просто так. Поэтому самые разные люди.
– Чья поддержка для вас важнее? Для вас сейчас главное собрать вокруг себя силы, чтобы добиться непринятия этого закона?
– Даже не вокруг себя. Я один из тех, кто не готов с этим мириться. Для меня сейчас очень важна позиция жителей Екатеринбурга. Самое главное – позиция жителей Екатеринбурга. Потому что даже если отменят сейчас выборы, даже если не примут во внимание мнение жителей, то все только начинается. Надо понимать, что эти вещи не исчезают. Это закон сохранения энергии. Это не исчезнет никуда. Это и настроение, и ощущение, и очень важный момент. Этот митинг – вопрос человеческого достоинства.
– В истории с организацией вашего митинга многие увидели гипотетическую возможность объединить два лагеря: с одной стороны, тех, кто поддерживает Собчак и Гудкова, с другой стороны, лагерь сторонников Навального. Эти лагеря после президентских выборов просто разъединены.
– На самом деле, у Навального достаточно мощная деятельная структура по всей стране. Мало того что она мощная и деятельная, она молодежная, и она абсолютно позитивная. Это нормальные хорошие молодые люди. У Гудкова, у Собчак этого нет. По стране у них нет вообще ничего. Мало того, они еще достаточно разные. Но я вот перечислил те плюсы, которые я вижу у Собчак, у Гудкова есть свои плюсы. Он молодой, он позитивный, достаточно гибкое мышление. Для политика у него вообще не возраст. Гудков умеет разговаривать, договариваться. Он умеет не заходить лишний раз в конфликты и долго терпеть, что тоже важно. Вполне возможно, у него хорошее политическое будущее, но их в регионах нет! Как политик, то, что Дима позвонил и сказал: "Я к вам на митинг прилечу!" – пожалуйста! Никто же не запретит. Ну как ты можешь сказать: "Нет, не прилетай, не поддерживай!" Прилетит, значит прилетит. На самом деле, если из Москвы видно то, что происходит в Екатеринбурге, – это уже хорошо.
– Их присутствие, Волкова и Гудкова, поднимает сегодняшний митинг на федеральный уровень?
– У Волкова совершенно свой интерес – он екатеринбуржец, он был депутатом городской думы. Он рубился за местное самоуправление.
– Все-таки это правая рука Навального.
– Нет, нет. Это Леонид Волков, в прошлом депутат городской думы и житель Екатеринбурга. Он занимался проблемами местного самоуправления. Он едет не как представитель Навального, а как Леонид Волков, который этим занимался, у которого родители живут в Екатеринбурге. У Гудкова другое. Политики, в принципе, должны реагировать на все федеральные события. Молодые могут себе позволить прилететь, бросив все дела. Совершенно нормальная реакция.
– Что для вас будет успехом этого митинга?
– В данном случае количество вышедших людей покажет ситуацию. У нас, я думаю, много кто говорить там не будет. Нам достаточно собраться и друг на друга посмотреть. Регламент будет – не более 3 минут на выступление, кому есть что сказать. Я думаю, что там будет слово предоставлено представителям и ЛДПР, и "Справедливой России", и коммунистам, всем, потому что это наш город. Мы все здесь родились и выросли, все здесь живем.
– Нет опасений того, что если выйдет даже несколько тысяч, проблемы вам обеспечены – ведь митинг согласован всего лишь на 99 человек, на смешную цифру!
– Это сейчас традиционно, все это знают. Когда идет такое согласование, то не ставят загородки. Поэтому те, кто подает, они всегда знают, как они подают. Для меня любая информация будет важна. Если придет 100 человек, мне станет все ясно. Я пойму, что я рублюсь совсем не за то. Людям это неинтересно. Я свое мнение не поменяю, я останусь при своем мнении, для себя буду знать, что я прав, но людям это не надо. Но если я увижу, что придет 5–10 тысяч – это уже совсем другое для Екатеринбурга. Увидим.
