"Бабушка с флагом" не оправдала оказанного ей высокого доверия: она отказалась соответствовать придуманному кремлевскими пропагандистами образу и обессмыслила "памятники" себе, понаставленные в городах России и на оккупированных территориях Украины. Но пропаганде не привыкать: она всегда работала с мифами, а не с фактами и живыми людьми. Откуда берутся и как трансформируются мемы войны? Вот несколько экспонатов длинной галереи.
Витязь-монах
В 1946 году живописец-баталист Михаил Авилов получил Сталинскую премию первой степени за полотно, изображающее поединок, предваряющий Куликовскую битву.
Картина была написана в 1943-м. Она стала одним из символов русской военной доблести и растиражирована в великом множестве репродукций. Я еще помню это изображение на коврике, украшавшем стены бедных коммуналок и превратившемся сегодня в предмет коллекционирования советского поп-арта. Именно авиловская версия поединка, предварявшего Куликовскую битву, запечатлена на памятной монете трехрублевого достоинства, выпущенной в 1996 году.
Обратившись к более ранним вариантам этого сюжета, прежде всего картине Виктора Васнецова, мы увидим, что русский витязь Александр Пересвет облачен не в кольчугу и шлем, а в монашескую рясу и клобук, хотя поверх рясы имеется и кольчуга.
Версия Васнецова исторически точнее: согласно источникам, он был иноком Троице-Сергиевского монастыря, которого благословил на участие в битве Сергий Радонежский. Вместе с Пересветом на Куликово поле отправился и другой воин-монах – Родион Ослябя.
...и тогда выехал злой печенег из большого войска татарского, перед всеми доблестью похваляясь, видом подобен древнему Голиафу: пяти сажен высота его и трех сажен ширина его. И увидел его Александр Пересвет, монах, который был в полку Владимира Всеволодовича, и, выступив из рядов, сказал: "Этот человек ищет подобного себе, я хочу с ним переведаться!" И был на голове его куколь, как у архангела, вооружен же он схимою по велению игумена Сергия. (Перевод Владимира Колесова).
Так гласит "Сказание о Мамаевом побоище". Для сталинской пропаганды такой вариант был, конечно, неприемлем.
Но есть сомнения и в том, что ключевое событие Куликовской битвы, изображением которой по сей день иллюстрируются школьные уроки, вообще имело место в действительности. Вот продолжение "Сказания":
Печенег же устремился навстречу ему, и христиане все воскликнули: «Боже, помоги рабу своему!» И ударились крепко копьями, едва земля не проломилась под ними, и свалились оба с коней на землю и скончались.
"Сказание" написано спустя два века после описываемых событий и потому наполнено анахронизмами и художественным вымыслом. Самый ранний источник, "Задонщина" в Кирилло-Белозерском списке 1470-х годов, рисует иную картину. Поединка с Челубеем в нем вообще нет, а Пересвет жив уже после того, как битва началась:
И сказал Пересвет-чернец великому князю Дмитрию Ивановичу: "Лучше нам убитым быть, нежели в плен попасть к поганым татарам!" Поскакивает Пересвет на своем борзом коне, золочеными доспехами сверкая, а уже многие лежат посечены у Дона Великого на берегу. (Перевод Льва Дмитриева).
Наконец, существует описание схватки, которое приводит Википедия без каких бы то ни было ссылок. Будто бы, видя, что копье Челубея такой длины, что не позволяет противнику достать его, Пересвет дал Челубею пронзить себя и такой ценой все же приблизился к нему и нанес смертельный удар. Эта теория, несомненно, позднейшего происхождения: она слишком напоминает предание о гибели короля Артура в поединке с Мордредом в изложении Томаса Мэлори, только там по копью скользит отрицательный герой:
Вот взял король копье обеими руками и побежал на сэра Мордреда, крича так:
– А, предатель! Пришел твой смертный час!
Но сэр Мордред, увидя бегущего на него короля, устремился ему навстречу с обнаженным мечом в руке. Король Артур достал сэра Мордреда из-под щита и пронзил его насквозь острием своего копья. Но, почуяв смертельную рану, из последних сил рванулся сэр Мордред вперед, так что по самое кольцо рукояти вошло в его тело копье короля Артура, и при этом, держа меч обеими руками, ударил он отца своего короля Артура сбоку по голове, и рассек меч преграду шлема и черепную кость. И тогда рухнул сэр Мордред наземь мертвый.
(Перевод Инны Бернштейн).
Пересвет должен был победить такого же эпического противника, каким рисовался и он сам
Современный исследователь Андрей Никитин, подробно проанализировавший все существующие тексты, приходит к выводу, что поединок выдуман позднейшими летописцами:
В самом деле, кто еще, кроме посланца игумена Троицкого монастыря мог совершить главный подвиг? Поэтому появление перед Пересветом "печенега”, единственного известного летописи и фольклору противника-поединщика, не должно вызывать удивления. Русский богатырь, по воле автора облаченный в схиму с крестом, просто не мог вступить в борьбу с обыкновенным ордынцем. Слившись в народном сознании с порождениями русского эпоса, Пересвет должен был победить такого же эпического противника, каким рисовался и он сам!
Мало того. Изучив все обстоятельства, историк утверждает, что они не только "позволяют окончательно отказаться от легенды с поединком", но и ставят вопрос о действительном месте Куликовской битвы.
Научное "развенчание" героя, причисленного к лику святых, уже ничего не могло поделать с мифом. В честь Пересвета и Осляби были названы броненосцы Российского флота, потопленные во время Русско-японской войны. В наше время имя Пересвета носят большой десантный корабль Тихоокеанского флота, пассажирский поезд Санкт-Петербург – Брянск, тепловоз Брянского машиностроительного завода, город в Московской области, улицы в Москве, Брянске и Томске, а также 33-й отряд спецназа Росгвардии, предназначенный отнюдь не для борьбы с внешним врагом.
Курьер революции
Один из самых легендарных эпизодов Американской революции – "скачка Ревира". Поль Ревир, выходец из семьи гугенотов, серебряных дел мастер, гравер и "дантист-любитель" из Бостона, был, как мы сказали бы теперь, гражданским активистом, а тогда борцы с колониальной политикой Великобритании называли себя патриотами. В 1773 году Ревир участвовал в Бостонском чаепитии – акции протеста, с которой началась революция.
Как в полночь глухую скакал Поль Ревир
В ответ британский парламент объявил Массачусетс мятежной колонией. В апреле 1775 года отряд английской пехоты получил приказ скрытно выступить из Бостона к Конкорду и захватить там арсенал патриотов. Узнав об этом (по некоторым сведениям, осведомителем стала жена губернатора Маргарет Гейдж, по другой версии патриоты узнали о предстоявшей экспедиции от источников в Лондоне), Ревир вскочил на лошадь и скакал всю ночь, чтобы предупредить соратников. Благодаря предупреждению они встретили англичан во всеоружии у Лексингтона, затем у Конкорда. Англичане отступили к Бостону, после чего началась осада города повстанцами.
Это были первые вооруженные столкновения Войны за независимость, вселившие в патриотов уверенность в своих силах. Подвиг Ревира воспел Генри Лонгфелло:
Запомните, дети, – слышал весь мир,
Как в полночь глухую скакал Поль Ревир...
То было в семьдесят пятом году,
Восемнадцатого апреля, – день тот
И сейчас предо мною так ясно встает.
... То слово из Прошлого ветер ночной
Разносит всегда над нашей страной,
И в час тревоги, нарушившей мир,
Народ весь, поднявшись, слышит сквозь тьму,
Как в полночь с призывом несется к нему
На скачущей лошади Поль Ревир.
(Перевод Михаила Зенкевича).
На самом деле из Бостона в Конкорд было послано двое гонцов. Ревир действительно прибыл в Лексингтон первым и перебудил весь город. По легенде, когда его попросили не шуметь среди ночи, он будто бы воскликнул: "Шуметь? Скоро вы тут услышите достаточно шума – британцы идут!" Эта фраза стала крылатой, но Ревир произнести ее не мог: колонисты считали себя тоже британцами и не думали об отделении от метрополии. По свидетельству сержанта Уильяма Манро, слышавшего реплику Ревира собственными ушами, он сказал: "Регуляры выступили!" – то есть регулярные войска. Ревир и сам описал свою скачку в подробном письме, но там эта реплика отсутствует вовсе. Подмена регуляров британцами произошла уже в XIX веке.
Но на этом мифологизация не кончается. Из Лексингтона в Конкорд курьеры отправились уже втроем. Ревир был схвачен английским патрулем в Линкольне, на полпути к Конкорду. Его напарнику Уильяму Доувсу и доктору Сэмюэлу Прескотту удалось оторваться от погони, но Доувс упал с лошади. В итоге до Конкорда доскакал один Прескотт.
По другой теории, к концу гонки в ней участвовало до 40 всадников. Но Ревира среди них точно не было. Однако же в святцы Американской революции попал именно он.
Дубина народной войны
В 1812 году, в пору наполеоновского нашествия, начал выходить журнал "Сын отечества". Его издавал литератор Николай Греч. Именно в этом издании была впервые опубликована басня Крылова "Волк на псарне", написанная в октябре по случаю попытки Наполеона вступить в переговоры с Александром I. Нововведением журнала были карикатуры Алексея Венецианова и Ивана Теребенёва.
"Сын отечества" пользовался успехом и в войсках, и в обществе. Он особенно отличался в публикации "анекдотов" (в старинном значении этого слова), свидетельствующих о всенародном сопротивлении захватчикам, а также о наглости и трусливости французов. Вероятно, некоторые из этих сообщений имели реальную основу, иные же попросту выдумывались.
Поэт Михаил Дмитриев вспоминал:
"Сын Отечества" кроме известий о войне отличался тогда патриотическими статьями важного содержания и мелкими анекдотами, которые все клонились к тому, чтобы больше и больше возбудить ненависть и вместе презрение к французам... Я узнал уже после, спустя тридцать лет, их настоящее происхождение, узнал от Александра Ивановича Тургенева, бывшего тогда еще легким и живым молодым человеком. Тургенев, Воейков, Греч и другие собирались вместе после выхода неприятеля из Москвы и начали выдумывать эти анекдоты в Московской и Смоленской губернии, на обратном пути неприятеля. Так распространился рассказ о русском Сцеволе; о том, как старостиха Василиса перевязала голодных французов и привела их на веревке к русскому начальству; как один козак победил нагайкой троих артиллеристов и отнял у них пушку; как голодный француз на требование хлеба, услышав от старухи, что у нее осталась одна коза, принял это за слово "козак" и бежал с своими товарищами из деревни. Все это было ко времени и кстати и производило сильное действие.
Гай Муций Сцевола – легендарный римский герой, прославившийся тем, что под угрозой пытки сам положил правую руку на огонь. О русском же Сцеволе "Сын отечества" рассказывает следующее:
В армии Наполеона (как у нас на конских заводах) клеймят солдат, волею или неволею вступающих в его службу. Следуя сему обыкновению, французы наложили клеймо на руку одного крестьянина, попавшегося им в руки. С удивлением спросил он: для чего его оклеймили? Ему отвечали: это знак вступления в службу Наполеона. Крестьянин схватил из-за пояса топор и отсек себе клейменую руку. Нужно ли сказывать, что сей новый Сцевола был Руской?
В 1813 году скульптор-классицист Василий Демут-Малиновский, оставивший неизгладимый след в архитектуре Петербурга, изваял гипсовую статую русского Сцеволы, выставленную ныне в музее "Бородинская панорама". Персонаж "анекдота" в этой скульптуре имеет все внешние признаки античного героя, но с православным крестом на шее.
Никакого клеймения в наполеоновских войсках, разумеется, не было. Выяснять личность этого мифического крестьянина никто, кажется, и не пытался. Тем не менее анекдот о нем был невероятно популярен, дожил до сталинских времен и использовался как пример самоотверженного патриотизма в годы Великой Отечественной войны. В августовском номере ленинградского детского журнала "Костер" за 1941 год опубликован рассказ "Лапотный Муций Сцевола" фантаста Александра Беляева, автора "Человека-амфибии", "Головы профессора Доуэля" и других захватывающих романов, – по-видимому, это его последнее произведение. Беляев тогда был уже смертельно болен, не вставал с постели и умер в оккупированном Пушкине в январе 1942 года.
В версии Беляева о поступке русского мужика Наполеону и маршалу Даву рассказывает адъютант, презрительно добавляя: "Тоже, нашелся лапотный Муций Сцевола!" Но император воспинимает рассказ со всей серьезностью: "Этот безвестный мужик в лаптях, конечно, никогда не слыхал о Муции Сцеволе. Но в нем тот же дух. И если они все таковы, то это не смешно... ("а страшно", хотел сказать Наполеон, но удержался)".
Историческая параллель очевидна. Рассказ Беляева еще трижды издавался в том же 1941 году: в сборнике "Боевая эстрада", журнале "Ленинград" и антологии "Родина зовет". Вероятно, и исполнялся чтецами фронтовых концертных бригад.
"Ну, злодеи французы! Во фрунт! "
В отличие от безымянного крестьянина, не менее легендарная старостиха Василиса Кожина получила полные "права гражданства" в СССР и России. Вот что сообщал о ней "Сын отечества":
Староста одной деревни Сычёвского уезда повёл партию пленных в город. В его отсутствие крестьяне привели ещё несколько человек французов, захваченных ими, и отдали их старостихе своей Василисе для отправления куда следует. Василиса собрала крестьян, села верхом на лошадь, взяла в руки косу и, разъезжая вокруг пленных, кричала важным голосом: "Ну, злодеи французы! Во фрунт! Ступай, марш!" Один из пленных офицеров, раздражён будучи, что женщина вздумала повелевать им, не послушался её. Василиса немедленно ударила его косою по голове, он упал мёртвый к ногам её, и она вскричала: "Всем вам, ворам, собакам, будет то же, кто только чуть-чуть зашевелится! Уж я двадцати семи таким вашим озорникам сорвала головы! Марш в город!" Вскоре о Василисе стали писать как об организаторе партизанского отряда подростков и женщин. "Сын отечества" сообщал, что "город Сычёвка и уезд оного приобрели бессмертную славу храбростию и постоянством, с каковыми мужественные жители оных противились всем проискам французов, являвшихся туда на грабеж".
Похоже, серьезные историки личностью Василисы не занимались. А популярная культура с энтузиазмом взялась за разработку образа.
В 1820-е годы живописец Александр Смирнов написал портрет героической старостихи, в названии которого у нее впервые появилась фамилия – Кожина. Картина выставлялась со следующей подписью: "Партизан 1812 года. Большую сделала для России пользу. Награждена медалью и денежной премией — 500 рублей". Денег на портрете, конечно, нет, а медаль на георгиевской ленте имеется. В реальность старостихи Василисы верил Лев Толстой, упомянувший ее в четвертом томе "Войны и мира". Ее именем названы улицы в Москве, Можайске и Сычёвке, деревни в Тверской и Смоленской областях, железнодорожная станция Василисино в Смоленской области.
Ее киновоплощение появилось еще в немом кинематографе. К столетию Отечественной войны компании "Братья Пате" и "А. Ханжонков и К°" выпустили эпическую ленту "1812 год". Старостиха Василиса занимает в ней видное место.
"1812 год". Режиссеры Василий Гончаров, Кай Ганзен, Александр Уральский. Продюсер Александр Ханжонков. 1912 год.
Василиса была мобилизована и на войну с Гитлером.
"Кутузов". Сценарий Владимира Соловьева. Режиссер Владимир Петров. Денис Давыдов – Борис Чирков. Бекетов – Владимир Ершов, Василиса Кожина – Александра Данилова. 1943 год.
В сентябре 2010 года кинокомпания "Всемирные русские студии" объявила об амбициозном проекте "Василиса". Его планировалось завершить к 200-летнему юбилею войны. Идея получила от Фонда поддержки кинематографии статус "социально значимого проекта". Он был включен в план юбилейных мероприятий. Режиссером значился Дмитрий Месхиев. Сюжет был заявлен откровенно вымышленный: "захватывающая история любви русской Жанны д'Арк – Василисы Кожиной и французского офицера Блие на фоне кровопролитной войны 1812 года".
В дальнейшем сценарий претерпел кардинальные изменения. Режиссером вместо Месхиева стал Антон Сиверс, а заглавная роль досталась Светлане Ходченковой. "Коммерсант" в свое время пытался выяснить, что происходит с первоначальным замыслом, и пришел к выводу, что тема оказалась политически чувствительной. Сообщая о грандиозности проекта ("одних только настоящих лаптей сделано около сотни мастером из Ельца"), журналист решил проконсультироваться со специалистами Института истории РАН и получил ответ: "Поскольку, объяснили нам, Василиса Кожина – скорее всего, мифический персонаж, то и претензий к создателям фильма, получается, никаких: что с мифа взять?" "Василиса" вышла в 2014 году. Старостиха превратилась в красавицу, супергероиню и кавалерист-девицу, лихо разящую врага:
Круг замкнулся: почти материализовавшаяся Василиса снова превратилась в миф.
Смерть за веру
В "Братьях Карамазовых" лакей Смердяков вступает в богословский спор со слугой Григорием.
Тема случилась странная: Григорий поутру, забирая в лавке у купца Лукьянова товар, услышал от него об одном русском солдате, что тот, где-то далеко на границе, у азиятов, попав к ним в плен и будучи принуждаем ими под страхом мучительной и немедленной смерти отказаться от христианства и перейти в ислам, не согласился изменить своей веры и принял муки, дал содрать с себя кожу и умер, славя и хваля Христа, – о каковом подвиге и было напечатано как раз в полученной в тот день газете.
Газета называлась "Русский инвалид" и в ней действительно в номере от 27 апреля 1876 года было напечатано известие об унтер-офицере Фоме Данилове, который попал в плен к кипчакам, как называли тогда киргизов. Он был каптенармусом 2-го Туркестанского стрелкового батальона. По дороге из Ташкента в Наманган у него сломалась повозка. Он отстал от колонны и вместе с несколькими другими солдатами был захвачен кокандцами.
"В какой вере родился, в такой и умру"
В формально независимом Кокандском ханстве вспыхнул тогда мятеж против пророссийского правителя Худояр-хана. Русских солдат захватили именно мятежники, изгнавшие Худояра из Коканда. Пленников доставили в Маргелан, где правил "до бешенства жестокий" Абдул-Мамын. "Русский инвалид" повествует:
Абдул-Мумын двукратно предлагал Данилову перейти в мусульманство, обещая за это богатства и хорошие должности и угрожая, в противном случае, расстрелянием. Унтер-офицер Данилов оба раза с негодованием отверг эти предложения, причем на вторую попытку Мумына сказал: "В какой вере родился, в такой и умру, а своему царю я дал клятву и изменять ему не буду". Когда к нему подошли в третий раз с тем же, Фома, выбранив всех присутствующих, произнёс: "Напрасно вы надрываетесь, ничего с меня не возьмёте, а хотите убить, так убейте".
После третьего отказа Фому действительно расстреляли, но не насмерть: по нему нарочно был дан "неправильный залп", чтобы он был только ранен и подольше помучился. Прожил он после этого около часа.
Кокандское ханство в том же году было завоевано войсками генерала Скобелева. Его независимость кончилась. Вожака восстания Пулат-бека (это был на самом деле самозванец, выдававший себя за наследника узбекской династии Мингов) повесили на той самой площади, где замучили Фому Данилова.
Достоевского эта история потрясла. Он посвятил ей главу в "Дневнике писателя", в которой пишет, что геройский поступок Фомы – "эмблема России" и что "в народе, конечно, эта великая смерть не забудется". Из других публикаций романист узнал, что бедствующей вдове новомученика всемилостивейше назначена пожизненная пенсия, а дочь принята в одно из учебных заведений Самарской губернии, откуда Фома был родом. Он действительно реальное лицо. Благодаря самарским краеведам мы сегодня знаем много подробностей о нем и его семье. Но насколько достоверен рассказ "Русского инвалида" и что сталось с другими пленниками?
Обратимся к трехтомному труду военного историка генерал-лейтенанта Михаила Терентьева, который сам принимал участие в боевых действиях в Туркестанском крае. Во втором томе его "Истории завоевания Средней Азии" эпизод с Фомой Даниловым изложен с дополнительными подробностями. Терентьев пишет:
Раздраженные этими неудачами, предводители кипчаков задумали выместить свой гнев на наших пленных. Может быть, и рассчитывали поднять дух своих приунывших войск. 21 ноября в Маргелане устроено было торжество обращения русских в мусульманство. Пленных вывели на площадь; муллы приступили к увещаниям через переводчика; палачи стояли тут же...
Пленные наши остались глухи; но в особенно резко возражал унт.-оф. 2-го стрелкого баталиона Фома Данилов. Товарищей его просто зарезали (кажется, в их числе был и Святополк-Мирский и сотник Кузьмин), а Данилова подвергли предварительно мучительной пытке: отрубали по суставу каждого пальца, вырезали из спины ремни, поджаривали на угольях и т. п. Мученик все-таки остался непреклонным... Это не первый случай мученичества за веру среди наших простых и верных долгу и присяге людей.
Итак, Фома Данилов был не единственным, но и не одним из многих мучеников за веру.
До 17 октября 1905 года, когда был издан царский манифест о даровании прав и свобод, в том числе свободы вероисповедания, переход из православия в иную веру был в Российской империи уголовным преступлением. Но история свидетельствует, что пленные и дезертиры часто обращались в ислам, как принудительно, так и добровольно. После ликвидации Екатериной в 1775 году Запорожской Сечи тысячи казачьих семейств переселились во владения турецкого султана и учинили Задунайскую Сечь. В романе Юрия Тынянова "Смерть Вазир-Мухтара" выведен бывший вахмистр Нижегородского драгунского полка Самсон Макинцев, который в 1802 году перешел на сторону персов, стал Самсон-ханом и сформировал из русских военнопленных и дезертиров отборный полк: "Русские солдаты перебегали к нему сотнями. Их было уже там более трех тысяч человек. Это была шахская гвардия, бехадыраны, богатыри, гренадеры".
Казаки-мусульмане в сериале "Смерть Вазир-Мухтара". Самсон-хан – Дмитрий Поднозов. Автор сценария – Эдуард Володарский, режиссер – Сергей Винокуров. Кинокомпания "Аврора". 2009. 8-я серия.
В войнах на Северном Кавказе в рядах армии Шамиля сражались и терские казаки – перебежчики, принявшие ислам, и простые русские солдаты. Их насчитывалось несколько сот, если не тысяч. Были и офицеры, занимавшиеся обучением горцев военному делу. В какой-то момент речь уже шла о необходимости предотвратить массовый переход русских солдат на сторону горцев. В 1842 году Николай I издал указ об обмене перебежчиков на дефицитную соль, но Шамиль будто бы ответил ему: "Мы сильно нуждаемся в соли... Но мы обойдемся без соли и можем даже умереть от голода, чем предавать наших русских, перешедших добровольно к нам на помощь". Известны факты перехода пленных в ислам и по афганской войне, и по обеим чеченским.
Некоторое время назад у Фомы Данилова появился современный двойник – рядовой Евгений Родионов, попавший в плен на первой чеченской войне и убитый после пыток за отказ принять ислам. Он посмертно награжден орденом Мужества. Ему установлен памятник в городе Кузнецк Пензенской области, откуда родом Родионов. Некоторые иерархи и активисты Русской православной церкви настойчивл добиваются прославления Данилова и Родионова как новомучеников, но священноначалие воздерживается от этого. По словам секретаря синодальной комиссии по канонизации Максима Максимова, факт мученичества Родионова за веру отнюдь не доказан, единственный источник сведений об обстоятельствах его смерти – рассказ его матери, которой "движет безграничная до обожествления любовь к сыну".
Между тем уже в десятках храмов установлены иконописные портреты Евгения. Некоторые из них даже мироточат.
Удалой казак
Разумеется, не могла обойтись без героя-богатыря и война 1914 года. Она тогда еще не называлась первой мировой. На Западе ее звали Великой, в России – Второй Отечественной, а в просторечии – германской. Это была первая война России, в ходе которой была сделана попытка взять под контроль военную пропаганду, но из этого мало что получилось.
Зато герой нашелся очень быстро, за двое суток до того, как война была объявлена. Им стал донской казан Козьма Крючков. 30 июля 1914 года он в составе казачьего разъезда из четырех человек перешел границу и атаковал взвод немецких конных егерей на территории Восточной Пруссии.
Еженедельник "Искры" первым описал инцидент. Казаки переночевали на прусской стороне, а поутру увидели неприятеля.
Утром в нескольких верстах от них показался разъезд прусской кавалерии в 27 человек. Когда пруссаки приблизились на расстояние ружейного выстрела, казаки спешились и открыли огонь. Офицер, начальник немецкого отряда, что-то скомандовал. Прусские кавалеристы стали быстро удаляться.
Казаки вскочили на коней и с гиканьем помчались на неприятеля. Кузьма Крючков на своей резвой лошади обогнал товарищей и первый врезался в неприятельский отряд...
Кузьма Крючков один свалил 11 немцев и сам получил 16 ран. Ранен пулей. Шашкой разрублена рука. Остальные поранения пиками. Несмотря на все это, Крючков до самого конца боя оставался в строю.
А вот рассказ самого Козьмы:
"Схватился за шашку и начал работать"
Сперва немцы испугались, но потом полезли на нас. Однако мы их встретили стойко и уложили несколько человек. Увёртываясь от нападения, нам пришлось разъединиться. Меня окружили одиннадцать человек. Не чая быть живым, я решил дорого продать свою жизнь. Лошадь у меня подвижная, послушная. Хотел было пустить в ход винтовку, но второпях патрон заскочил, а в это время немец рубанул меня по пальцам руки, и я бросил винтовку. Схватился за шашку и начал работать. Получил несколько мелких ран. Чувствую, кровь течёт, но сознаю, что раны неважные. За каждую рану отвечаю смертельным ударом, от которого немец ложится пластом навеки. Уложив несколько человек, я почувствовал, что с шашкой трудно работать, а потому схватил их же пику и ею поодиночке уложил остальных. В это время мои товарищи справились с другими. На земле лежали двадцать четыре трупа, да несколько нераненных лошадей носились в испуге. Товарищи мои получили лёгкие раны, я тоже получил шестнадцать ран, но все пустых, так — уколы в спину, в шею, в руки. Лошадка моя тоже получила одиннадцать ран, однако я на ней проехал потом назад шесть вёрст.
О молодецкой удали казака прослышал сам командующий 1-й армией Северо-Западного фронта генерал фон Ренненкампф. Он самолично прибыл в расположение части Крючкова и наградил его, сняв с себя георгиевскую ленточку.
Слава бравому казаку досталась невероятнейшая. Его портреты печатали на коробках конфет, папирос и спичек. Число сраженных им немцев все время увеличивалось и наконец достигло 32 человек. Знаменитый исполнитель романсов Юрий Морфесси записал песню "Казак Крючков" (текст Марка Ярона, музыка Юрия Рика):
На одного напали разом
Тринадцать немцев, и казак Крючков
Вступил в борьбу и, не моргнувши глазом
Стрелял, рубил, колол врагов.
Желаньем быть в бою сгорая
Чрез две недели он вернулся в строй.
За Бога, за Царя, за честь родного края,
Казак Крючков – казак-герой.
Естественно, подвиг казака экранизировали. Картину "Донской казак Крючков, или Не перевелись богатыри на святой Руси" сняли за один день. Она имела бешеный успех, но, увы, не сохранилась.
После революции прославлять Крючкова стало не с руки, поскольку в Гражданской войне он участвовал на стороне белых и погиб во время подавления Красной армией Вёшенского восстания. К Крючкову стали относиться иронически. В романе Михаила Шолохова "Тихий Дон" казачий разъезд убивает лишь одного немца, офицера. Остальные, "все израненные нелепыми ударами", спаслись бегством.
Из этого после сделали подвиг. Крючков, любимец командира сотни, по его реляции получил георгия. Товарищи его остались в тени. Героя отослали в штаб дивизии, где он слонялся до конца войны, получив остальные три креста за то, что из Петрограда и Москвы на него приезжали смотреть влиятельные дамы и господа офицеры. Дамы ахали, дамы угощали донского казака дорогими папиросами и сладостями, а он вначале порол их тысячным матом, а после, под благотворным влиянием штабных подхалимов в офицерских погонах, сделал из этого доходную профессию: рассказывал о "подвиге", сгущая краски до черноты, врал без зазрения совести, и дамы восторгались, с восхищением смотрели на рябоватое разбойницкое лицо казака-героя. Всем было хорошо и приятно.
Приезжал в ставку царь, и Крючкова возили ему на показ. Рыжеватый сонный император осмотрел Крючкова, как лошадь; поморгал кислыми сумчатыми веками, потрепал его по плечу.
– Молодец казак! – и, повернувшись к свите: – Дайте мне сельтерской воды.
Может быть, истина где-то посередине? Но в книге Валерия Арамилева "Записки вольноопределяющегося" ("Молодая гвардия", 1930) есть такой диалог со штабным ординарцем:
– Прогремел на всю Россию, байстрюк. На папиросных коробках его портреты печатают... А последний казачишко был из нестроевых и подвигов никаких во сне не видывал. Вот ведь пофартило человеку.
– Как же так?
– Очень просто. Ездили наши казаки в разъезд, напоролись на немецкую кавалерию и айда назад. Немцы взялись преследовать. У Кузьмы Крючкова лошаденка была нестроевая, хуже всех, он и поотстал. Немцы догонят его, ткнут слегка кончиком пики, он от того укола гикнет, как сумасшедший, пришпорит лошаденку и оставит немцев на некоторое время позади… Лошади-то у немцев заморенные были. Так вот немцы и гнали наш разъезд верст пять. Кузьку все время ковыряли пиками в задницу, ну и наковыряли ему ран пятнадцать. А все из-за лошади. Будь у него хороший конь, он бы ни одной раны не получил, угнал бы вперед всех. Через лошадь ему и счастье привалило, ходит теперь в крестах, как индюк, не здоровается с нашим братом.
– Ну а как же писали, что он убил больше дывадцати человек немцев.
Казак звонко хохочет. Дородное тело его раскачивается в маленьком желтом седле.
– Да кто их видел? Байки бабьи. Вранье! Все казаки об этом знают. И офицеры знают, да молчат. Свои соображения имеют. Тут политика хитрая. Всем выгода от этого.
Изучив все имеющиеся версии геройского подвига, историк донского казачества Андрей Венков заключает:
Вывод банален. Не имея на руках первых официальных донесений ни из полка, где служил К. Крючков, ни от соседних частей, чьи передовые посты могли наблюдать эту короткую схватку, само это событие, уже многократно разукрашенное и искажённое, не воспроизвести.
Гроза самураев
В 1938 году у советской власти появился свой эпический герой-богатырь. В боях у озера Хасан отличился красноармеец Федор Зырянов. Его отважные действия при штурме сопки Заозерной описала газета Дальневосточного военного округа "На защиту родины". Заметку перепечатали многие другие газеты.
За Конституцию и товарища Сталина
С большим желанием шел в бой защищать родину храбрый кавалерист... Жгучая ненависть к зарвавшемуся врагу и любовь к родине – вот что всегда занимало тов. Зырянова. Взяв в одну руку пистолет, в другую клинок, со словами: "За Сталинскую Конституцию", "За товарища Сталина", он шел на самураев.
Вот его окружает десяток зарвавшихся самураев. Все они с ног до головы вооружены. Тов. Зырянов хладнокровно расправляется с ними. Он направо и налево рубит их как капусту. За время атаки он зарубил 37 самураев. Готовился зарубить 38-го, но в это время вражеская пуля сразила его насмерть. Перестало биться горячее сердце храброго воина.
Этот эпизод поистине былинного масштаба не мог остаться без внимания сказителей, которые именно в те годы стали по настойчивом просьбам властей сочинять "новины" про Ленина, Сталина, Чкалова, папанинцев, челюскинцев, стахановцев. Сказитель Никифор Кигачёв, колхозник карельского колхоза "Заря Утра", создал под присмотром опытных литераторов повествование о беспримерном подвиге Зырянова:
Он направо махнёт – летят головы,
А налево пальнёт – трупы валятся.
Прибил он их чуть не до единого,
А остальные самураи на бег пошли,
И сами они заклинаются:
"Не дай ты нам, боже, бывать
На русскозсоветской земле.
Не дай ты нам, боже, видать
Русско-советских людей.
Неужели в России все таковы,
Что один человек наших тридцать семь убил".
Почти год спустя в журнале "Смена" появился текст командира Зырянова, полковника Константина Провалова, получившего звание героя Советского Союза именно за хасанские бои, под названием "...ягодки" еще впереди!" Полковник рассказывает:
Младший командир взвода моей части комсомолец Зырянов получил боевое задание. В овраге он наткнулся на группу японцев. Отступать было бессмысленно. Зырянов вступил в неравный бой и был убит.
Спустя некоторое время наши бойцы нашли тело героя. Вокруг Зырянова лежали трупы японцев, зарубленных его шашкой. Их было десять. Сам Зырянов лежал на трупе одиннадцатого.
11, а не 37. Уже легче.
Следующий вариант легенды находим в сборнике "Бои у Хасана" (Воениздат, 1939). Там имеется заметка красноармейца А. Унчикова, в которой говорится:
Японцы укрепились на Пулеметной горке, и нам предстояло атаковать их. Быстрыми перебежками мы бросились к высоте. Впереди бежал Зырянов и подавал команду:
– Приготовиться, бросать гранаты!
Только мы успели вынуть из сумок гранаты, слышим новую команду:
– Бей гранатами самурайскую сволочь!
Гранаты наши полетели прямо в окопы к японцам. Те, как мыши, забегали по высоте, засуетились.
Подходившее к японцам подкрепление открыло сильный пулеметный огонь. Мы залегли в лощине. Тов. Зырянов стрелял из ручного пулемета, а мы – из винтовок. Сколько ни пытались японцы приблизиться к нам, ничего у них не выходило. Меткий огонь пулеметчика Зырянова уничтожал японцев.
Но вот внезапно пулемет смолк. Мы подбежали и увидели картину, которой просто не хотелось верить: командир был убит.
Куда же делись шашка в одной руке, пистолет в другой? Странно.
Как бы то ни было, старшина Зырянов Федор Порфирьевич 1911 г.р., уроженец с. Табат Бейского района Хакасской авт. обл. Красноярского края, погиб 6 августа 1938 года в бою у озера Хасан. Похоронен в братской могиле на подступах к сопке Заозерная. Он стал одним из 759 красноармейцев, сложивших головы в пограничном конфликте с Японией.
Современные технологии неизмеримо умножили возможности пропаганды. Тем не менее Россия безнадежно проигрывает информационную войну Украине. И не только потому, что мозг ее пропагандистов остался по-прежнему неповоротливым. Прежде всего, очень трудно оправдать очевидный факт агрессивной войны, и никакие мемы тут не помогают.
