1 июня – 19-й день голодовки украинского режиссера Олега Сенцова. 31 мая с ним связалась по видеосвязи журналист и бывший кандидат в президенты России Ксения Собчак. Она дозвонилась до него из кабинета своей матери, сенатора Людмилы Нарусовой.
О состоянии здоровье Сенцова Ксения Собчак рассказала Настоящему Времени.
– Он выглядит очень плохо, он очень похудевший, у него впали щеки, бледный. Но очень уверенный в своем решении.
Я смогла этого добиться, пошла хитроумным способом через Совет Федерации, через мою маму. Они не имеют права отказывать членам Совета Федерации связываться с заключенными в местах лишения свободы, поэтому мы через нее сделали официальный запрос. Я просто приехала к ней в Совет Федерации в назначенное время, и мы сделали видеозвонок.
Я уговаривала его прекратить голодовку, старалась как-то привести аргументы, почему точно не нужно таким образом себя истязать. Я говорила, в том числе, что обсуждается возможность обмена, что эта тема сейчас активно педалируется, также что можно просто провести переговоры и добиться каких-то результатов. На что он непреклонно сказал: "Меня не интересует обмен, я принял решение, долго его обдумывал, я тот человек, который идет до конца".
"Сильно похудел, на глазах исчезает"
Это звучит страшно, мы были крайне расстроены – я и мама. Я его спросила про то, что стали говорить, что у него цинга и проблема с зубами. Он сказал: "Да нет, цинги никакой нет. Ну, два зуба выпало, ничего страшного. Остальные крошатся". Он ни на что не жалуется. Я задавала этот вопрос. "Сейчас, – говорит, – условия содержания такие же, как и были. Все как у всех. Условия сложные, но мне это уже не так важно".
Тоже как-то растрогался, когда моя мама, она у меня сердобольный человек, стала что-то говорить. Он говорит: "Ну да, у меня маму тоже Людмила зовут". Мы несколько раз повторяли про возможность обмена, что, может быть, он бы рассмотрел эту вещь. Он несколько раз повторил прямо вот так жестко: "Поймите, у меня нет никаких требований к этой власти. У меня есть просто условие прекращения моей голодовки. Прошу это разделять".
Он сильно похудел, видно, что человек просто на глазах исчезает. И, с другой стороны, такая спокойная абсолютная уверенность. Я ни на секунду не сомневаюсь, что в итоге он готов пойти на такое жуткое самоубийство. И от этого очень страшно.
Я его также спросила, он знает про акцию 1–2 числа, он в курсе. Нельзя сказать, что какая-то у него была реакция, он знал, говорит: "Да-да, я знаю". Я говорю: "Мы все будем пытаться вам помочь, мы будем все делать для того, чтобы переломить ситуацию". Он говорит: "Не надо переламывать, не волнуйтесь, я человек взрослый, я все решил". Будем и дальше над этим работать, следить за его судьбой, а я буду пользоваться этим каналом связи с ним.
