В России 23 января прошли массовые несанкционированные акции протеста в поддержку Алексея Навального. Накануне следственный комитет завел уголовное дело о вовлечении детей в эти акции.
Какую роль молодежь и школьники играют в протесте и почему власть и общество не могут найти общий язык, в эфире Настоящего Времени пояснила Ирина Прохорова, главный редактор журнала "Новое литературное обозрение".
– Как вам сегодняшние кадры, которые в том числе мы показываем сейчас во время нашего эфира, да и вообще обстановка в регионах? Честно говоря, лично я не припомню вот такого большого количества людей, чтоб выходили на акции протеста в других российских городах кроме Москвы и Санкт-Петербурга.
– Вы знаете, целый день, не отрываясь от ютьюба, смотрю и вас, и "Нехту", и "Дождь" – в общем сравниваю. Честно говоря, с одной стороны, я испытываю большой подъем гордости за людей, которые вышли по всей стране, правда. Я думаю, что не все ожидали такого невероятного энтузиазма и сплоченности.
С другой стороны, я думаю о том, что мы так отвыкли от нормальной жизни, что вообще то, что происходит во всех городах, это и есть норма жизни – когда люди чем-то недовольны и требующие социальной справедливости и изменений выходят на улицы и обращаются собственно к власти. У нас это стало экстраординарным явлением, потому что в общем все протесты подавлялись довольно долго. И вот, мне кажется, это собственно возвращение к норме.
Я все время надеялась, что все протесты в разных городах пройдут без задержаний, и долгое время казалось, что полиция не очень зверствовала. Где-то вообще, кажется, в Уфе, даже хлопали полиции, которая не стала разгонять демонстрантов. И вот под конец в Москве все-таки не удержались и на Трубной площади начали, как говорится, винтилово, что, конечно, печально и позорно.
И я все время думала: ну не проще было бы, понимая, что все равно люди выйдут, разрешить этот митинг на проспекте Сахарова? Люди бы пришли, высказали свое мнение, все мирно бы разошлись. Нет, надо устроить обязательно вот это безобразие, набить автозаки, потом унижать и бить людей, и так далее.
На самом деле как-то тяжко на душе, и вся эта картинка бесконечных космонавтов, которые еще в начале митинга в Москве, еще он когда даже официально не начался, вытаскивали молодых людей из толпы и запихивали в автозаки, это какое-то печальное жалкое зрелище.
– А не пугает вас то количество уголовных дел, которое было заведено еще до начала самих протестов: о том, что вовлекают якобы молодежь, несовершеннолетних в эти акции протеста, притом нет никаких фамилий – просто возбуждено дело по какому-то факту, кажется, следственным органом. Сейчас тоже возбуждено новое уголовное дело по факту применения силы в отношении сотрудников правоохранительных органов.
– Знаете, кто бы удивился, чтобы сейчас опять не начали рассказывать, как снежок, попавший в полицейского, доставил ему какие-то невероятные физические и моральные муки. Думаю, наверняка это будет. Тем более, действительно, где-то видела, что кидали снежками в этих самых полицейских, которые до зубов вооружены и покрыты всякими защитными механизмами, одеждой и все прочее.
Вообще вся эта истерика по поводу детей была частью пропагандисткой кампании с криками, что вы такие безответственные родители. И правильно многие обсуждали и говорили, что если не хотите, чтобы били детей, так не давайте приказа бить этих детей. И как сегодня многие социологи, которые были на демонстрациях в разных городах, показывают, что никаких детей собственно и не было. Что основной контингент митингующих людей, самый активный – это от 18 до 46 лет. Детей там почти не было, подростки были в очень маленьком проценте, а людей старшего поколения тоже было относительно немного. Так что все это какая-то порочная мифология. Это все время попытки выставить под видом заботы о детях, устраивать подобного рода разгоны демонстраций.
Как вы видите, все эти страшилки в общем ни к чему не привели, а, мне кажется, наоборот, мобилизовали людей. И вышло значительно больше людей в большем количестве мест, я думаю, чем даже мы с вами ожидали. Потому что мне (неразборчиво) явно было совершенно понятно, сколько людей захотят выйти, меня совершенно изумило, по-моему в Якутске было -50°С, и все равно вышли люди. И это поразительно, это о многом говорит.
– Да, и в том числе выходили тысячи и тысячи людей в городах, которые вообще особо-то никогда не отличались своей протестной активностью. Об этом говорили многие политологи, которые в том числе специализируются на российских регионах и следят за этой политической активностью. Это действительно удивительно. Я бы еще хотел вас спросить, а эта реакция властей: силовой разгон, возбужденные уголовные дела – о чем может нам говорить?
– Я думаю, что такая реакция власти – это растерянность и неумение, нежелание, собственно, услышать, чего люди хотят. Да, люди многие вышли, с одной стороны, требовать освобождения Навального, но в более широком смысле это все-таки требование свободы, справедливости, и это невозможно скрыть.
Мы видим, что основной контингент протестующих – это в общем молодая и самая деятельная часть населения. И власть должна понять, что время изменилось, что это не Советский союз, сколько бы ни мечтали об этом покорном Советском союзе. Однако же, 1991 год показал, что и Советский союз оказался не таким покорным, как хотелось бы думать.
Это другое поколение вообще, другое время, что это не советский народ, который кричит "одобрям-с",это люди, которые понимают цену свободы, даже если они не называют это слово. Они хотят жить, действительно, в правовом справедливом государстве. И сколько ни разгоняй, и сколько ни винти, эта проблема остается. Это люди и скандировали по всем городам, требуя справедливой и достойной жизни. Можно это игнорировать, можно устроить какое-то совершенное насилие, но это ситуации не изменит.
Вся проблема в таком диком разрыве между тем поколением, которое сейчас в основном кормили власти, и населением. И это опять же напоминает мне мои юные годы, 70-80-е годы прошлого века, когда было полное ощущение, что вот там старые люди, стоящие на мавзолее во время парадов, которые что-то говорят, не имеют никакой связи с действительностью, с той современной жизнью, которой жили мы в свое время. И мне кажется, та же самая ситуация: этот разрыв углубляется, другая жизнь это, другие запросы людей, другое представление о нормальности. Как говорил Остап Бендер, "ремонт провала". Этот провал невозможно просто так ни перепрыгнуть, ни завалить чем-то. Да, нужны и должны быть изменения, в противном случае люди все равно будут выходить на улицу и имеют на это полное право.
