Владимир Путин первую часть послания Федеральному собранию 2019 года посвятил льготам многодетным ради роста рождаемости, индексации пенсий сверх прожиточного минимума, обещал наладить и сделать доступной медицину, отменить налог на прибыль для учреждений культуры, здравоохранения, образования. Приказал правительству за 2 года решить проблему теплых туалетов с канализацией в школах, разрешить мусорный кризис и сделать Россию одним из мировых научных лидеров. Про поднятый пенсионный возраст глава государства умолчал, а в связи с ростом налогов потребовал от денежных властей сдержать разгулявшуюся инфляцию.
Правильный бизнес "не должен ходить под статьей", неправильный – сидеть по 3 месяца без допросов: число следователей будет увеличено, а года через 2 будут отменены препятствия для работы предпринимателей и экономический рост достигнет 3% ВВП.
Вторая часть была посвящена миролюбивой внешней политике: "Россия никому не угрожает", "мы не заинтересованы в конфронтации". Путин обещал дать ответ США новыми ракетными системами и подводными лодками. На боевое дежурство выйдут ракеты "Авангард", "Кинжал", "Буревестник", лазеры "Пересвет" и подлодка с "Посейдонами". Меры носят "ответный и оборонительный характер": "Пусть США посчитают дальность и скорость наших систем оружия. Пусть сначала посчитают, а потом принимают решения по угрозам в адрес нашей страны". Готовы к переговорам, но "стучаться в закрытую дверь больше не будем". О цене масштабного перевооружения не сообщается.
Президент дипломатично сообщил, что "сателлиты США подхрюкивают Вашингтону", лишь раз упомянул "незаконные санкции". Зато вполне доброжелательно говорилось об Индии, КНР, а Японии снова был предложен мирный договор. Лидер страны, ведущей гибридную войну с Украиной, своим вниманием соседей не удостоил.
Чего на самом деле россиянам ждать от президентского курса? Обсуждают социолог Георгий Сатаров, политолог Леонид Радзиховский, экономист Алексей Михайлов.
Ведет передачу Михаил Соколов.
Михаил Соколов: Владимир Путин первую часть послания Федеральному собранию посвятил сбережению народа, многочисленным и не очень затратным льготам многодетным и бедным, а вторую – защите суверенитета России, обидам на Америку, незаконным санкциям и угрозам ракетами США. Что на самом деле обещано России? Вот первая цитата Путина: "Деньги есть, вы держитесь, вот-вот заживем".
Михаил Соколов: Началось все фактически сразу с обещаний. Послание должно быть в каком-то смысле отчетом, что сделано, в том числе в экономике. Вы нашли какие-то элементы анализа событий 2018 года, предыдущего, почему опять снизился уровень жизни или почему с рождаемостью стало плохо? Я вот не нашел.
Алексей Михайлов: Этого не может быть, это вы просто в неправильном месте искали. Дело в том, что это же Путин, человек, который никогда не признает своих ошибок, который не ошибается, даже мысли нельзя допустить, что он в чем-то ошибся. Он безгрешен. В этом отношении какой может быть анализ? Все, что он делал, и все, что он делает, все, что он собирается делать, – это прямо мечта каждого российского человека.
Михаил Соколов: То есть каждый год начинается как новый?
Алексей Михайлов: Посмотрите, майские указы 2012 года выполнены? Кто-нибудь вообще всерьез проанализировал, насколько они выполнены? Никто на это не смотрел. Майский указ 2018 года, в 2024-м его забудем, выпустим майский указ 2025 года, этим все закончится. Никакого отчета, никакого анализа прошедшего, этого просто нет в принципе в мозгах у нашей власти. Зачем им это?
Михаил Соколов: Леонид, вы работали с политиками в свое время, понимаете, что происходит, действительно, хорошо ли такое полное отсутствие работы над ошибками и какого-то объяснения неких неудач? Просто получается опять старт с нуля на почти 20-й год этого режима.
Леонид Радзиховский: Это риторические вопросы, ты сам прекрасно знаешь на них ответ. 150 миллионам терпил абсолютно наплевать на все это действие, которое происходило, на все это ритуальное словоблудие. Давным-давно никто, кроме нанятых людей и очень узкой группы городских сумасшедших, как со стороны демшизы, так и со стороны нацпатриотов, вообще этому словоблудию ни малейшего значения не придавал и придавать не может. "Я давно не слушаю посланий, хотя мне времени ничуть не жаль" – знаменитое стихотворение.
Какие послания, кого он куда послал? Единственное, итог всему этому действу подвел господин Силуанов, который сказал очень четко, они же считали, это же не просто так экспромты, импровизации Путина, что реализация положений, которые внес Путин, будет стоить бюджету дополнительно 110–120 миллиардов рублей в год. Поскольку бюджет Российской Федерации на этот год составляет более 16 триллионов рублей, то легко понять, что речь идет про 0,8% от бюджета. 0,8% – это ошибка измерения. Небольшое изменение курса рубля, небольшое изменение стоимости нефти – и все эти расходы полностью входят в бюджет. Тем более что речь, как сказал Силуанов, идет о расходах в год, то есть каждый год. Соответственно, при дальнейшем падении курса рубля по отношению к доллару и при дальнейшем повышении стоимости нефти опять же в долларах то, что сегодня было сказано, просто исчезает как вода на сковородке. Стоит этот разговор, повторяю, 0,8% от бюджета в сегодняшних ценах. Соответственно, 0,8% – чего их обсуждать?
Михаил Соколов: Алексей, вы согласны с такими расчетами, что это все полная ерунда, копейки, ничего это не стоит?
Алексей Михайлов: Был такой анекдот про Хаджу Насреддина. Ушлый торговец потребовал с него денег за то, что он понюхал его пищу. На что Хаджа Насреддин сказал: "Слышишь звон монет? Будь доволен". То, что нам дали послушать, – это звон монет.
Сравнивать эту цифру – 100–120 миллиардов – надо даже не с текущими расходами бюджета, текущие расходы бюджета расписаны до копейки по статьям, ее сравнивать надо с теми деньгами, которые лежат свободно совершенно у Минфина на счете. Согласно данным Центрального банка, у него на счете лежит 14 триллионов рублей. Это меньше 1%, Леонид прав, от тех денег, которые у них лежат свободно, которыми они могут свободно распорядиться, направить куда хотят.
Михаил Соколов: Но они все не могут направить куда хотят, инфляция будет.
Алексей Михайлов: Все могут направить куда хотят. Инфляция – это другой вопрос. Если у нас есть черта бедности, прожиточный минимум, если за ним живет 19 миллионов человек, вывести их из-за этой черты стоит 700 миллиардов, а у правительства лежит 14 триллионов. Вы понимаете, что они могли бы завтра сделать так, чтобы ни один россиянин не жил за чертой бедности? Вчера могли сделать, год назад могли сделать.
Михаил Соколов: А там речь идет об этом, там говорится о бедности, о 9-миллионном социальном контракте, давайте их кормить.
Алексей Михайлов: Это вообще моя любимая часть. Все бедные, с точки зрения власти, – это негодяи, которых надо преследовать и заставлять работать. Они бедные, потому что они не хотят работать, они сами виноваты в том, что они бедные. Именно поэтому с ними надо заключать социальный контракт, потому что иначе он не захочет работать, по социальному контракту он обязан будет на кого-то выучиться, где-то начать работать и так далее. Половину этих бедных они собираются пропустить через социальный контракт – бред какой-то.
Вторая часть этих инициатив – льготы по ипотеке в разных формах. Это человек сначала должен взять ипотеку, банк должен сначала дать эту ипотеку. Человек влезает в долговую яму. Вот тут ему государство помогает в этой яме немножечко копошиться, жить там, что-то делать, но сначала влезь в долговую яму. И так практически по всем направлениям, по которым Путин обещал, кроме, наверное, повышения пособий детям и инвалидам.
Большая часть этих денег обусловлена, эти условия такие, что эти деньги бедные люди получить не смогут. Поди получи этот социальный контракт, а что там чиновник напишет в этом социальном контракте? Сколько я должен будут отработать по этому социальному контракту? Где отработать? Это все выглядит: нам дали послушать звон монет, на наши лохмотья пришили заплатку.
Михаил Соколов: Георгий Александрович, получается в каком-то смысле, что этот жанр, созданный вами под Бориса Ельцина в 1990-е годы, выродился даже в каких-то деталях. Выходит Путин на эту сцену и забывает, что это заседание Федерального собрания, двух палат, которое должен открыть по регламенту председатель одной из палат. А тут просто они сели, встали, он пришел и что-то такое им говорит. Уже в этом что-то, мне кажется, характеризующее современный режим?
Георгий Сатаров: Начнем с того, что по конституции это послание о положении в стране и основных направлениях. Положения в стране там никакого не было. Вообще это послание отличается очень интересным свойством.
Дело в том, что Путин очень любит бравировать осведомленностью, в том числе осведомленностью, выраженной в цифрах. Здесь он привел за все время, за эти полтора часа всего две цифры. Я сразу остановлюсь на одной из них, она очень интересная. Был момент, когда он очень жалел наш бизнес, говорил, как его преследуют и так далее, назвал замечательную цифру, что 45% возбужденных дел прекращается, не дойдя до суда. Он назвал две причины. Первая причина – это низкое качество правовое, а вторая причина – неизвестно что. Так ровно было сказано, может быть, я чуть-чуть перевираю слова, но цитирую по смыслу точно.
То, что причиной является низкое качество, – это нулевая информация. Потому что, я напомню, прокуратура вела следствие и по делам, которые дошли до суда. А вот насчет 45%, то, что Путин проявил неосведомленность, – это довольно странно, потому что прекращается возбуждение дел по одной простой причине, потому что бизнесмены, поняв, что от них нужно, просто платят деньги, как это замыслом первоначальным предполагалось, дело прекращается.
Когда Путин заговорил о том, что это безобразие, начал намекать, что этот процент надо прекращать, надо сказать, что у чиновников в зале и так были довольно тусклые лица, довольно вялые непрерывные аплодисменты, но тут лица вообще сильно поскучнели.
Вообще общее впечатление от послания: Путин вернулся в Россию, но не понял, что это за страна. Потому что экономика, сказано было про некие макроэкономические условия развития, но Путин читал то, что ему давали экономисты по разным программам, у него неплохая память, он цепко хватает разные вещи, он давно уже знает, что ключевая проблема – это абсолютно поганые и разрушенные институты, начиная с судебной власти. Какая там к черту защита бизнеса от кого бы то ни было при такой судебной власти. Ни слова, не прозвучало слово "коррупция" – это такой типичный симптом советской власти. Вы уже обсуждали эти цифры – полпроцента бюджета, это стоимость просто его обещаний, это стоимость его самого, его внутренних усилий, на которые он рассчитывает, взяв на себя красивые формулы и обещания, переложив ответственность на правительство, неоднократно это в тексте послания упоминалось. Это стоимость вообще отношения власти к людям, отношения власти к своим квалификационным обязанностям – не более полпроцента.
Михаил Соколов: Может быть, это реакция на падение рейтингов? Они вас, социологов, услышали и сказали: надо меньше про внешнюю политику, что-то о повестке внутреннего развития сказать, немножечко кинуть кости этим самым уставшим, бедным, больным и прочим, как-то подкормить чуть-чуть рейтинг, а не людей.
Георгий Сатаров: Конечно, я согласен на сто процентов. Безусловно, конечно, Путин вернулся в Россию не потому, что ему тут стало вдруг интересно, он решил чем-то всерьез заняться – это нонсенс. Его сюда затолкали извне. Потому что как-то за пределами границ Российской Федерации несколько дружественных стран, пара туземных островов и пара соседних стран, ему за границей делать нечего. Затолкало отношение мирового сообщества к нему. И второе, конечно, это страх – то, что он станет не нужен этой условной вертикали власти, она его заменит.
Не случайно все это сработано где-то процентов на 60, если говорить о времени послания, это сработано на его ядерный электорат, малообеспеченные слои населения, живущие в малых городах, деревнях и так далее, он начал таять, и на него направлены все эти усилия. Вся чухня, которая там говорилась про высшее образование и высокие технологии, – какое высшее образование? Там, где осталось малейшее качество этого образования, выпускники мечтают только об одном – слинять из страны.
Михаил Соколов: Леонид, вы всегда скептически ко всему настроены, Георгий Александрович нам объяснил, что на самом деле работает Путин и его команда на ядерный электорат. Да, копейки, да, ерунда с точки зрения бюджета, но они попадают в нужные точки, эти люди на какое-то время полюбят власть, поверят. Они же все время верят телевизору, и эти кривые пойдут вверх, доверие, уважение и так далее. Это то, что нужно Кремлю.
Леонид Радзиховский: Мне влезть в голову Путина трудно — это в мои планы не входит. С точки зрения здравого смысла это абсурд какой-то. На хрена Путину доверие, что ему с ним делать? Складировать? Рейтинг Путина падает действительно — это факт. Кстати, не факт, что сегодня он больше, чем на 0,5% вырастет. На хрена ему этот рейтинг, на хрена ему это доверие?
Михаил Соколов: А на чем держаться, на штыках что ли? Неудобно.
Леонид Радзиховский: Ни на чем. Что значит держаться? «Держаться» слово, которое имеет смысл в том случае...
Михаил Соколов: Иметь свободу рук политическую.
Леонид Радзиховский: «Держаться» слово имеет какой-то смысл в том случае, если у тебя есть противники.
Михаил Соколов: Есть противники. С кем он боролся всю вторую часть послания — с мировым империализмом.
Леонид Радзиховский: Им, боюсь, настолько насрать, сколько денег он тратит на многодетных матерей, на бездетных матерей. Более того, я смею предположить, что им абсолютно наплевать на его «Посейдоны», на его «Нептуны», на весь этот металлолом. Рейтинг у них — да, это Путина волнует, безусловно. Это ни в малейшей степени не угрожает его власти, естественно, но поскольку его единственная референтная группа — это господа в пробковых шлемах, то то рейтинг у господ в пробковых шлемах его волнует. А рейтинг у них достигается только одним — суммой угроз в их адрес, но уж никак не разговорами о том, сколько денег по какой ипотеке какие нищеброды и терпилы в России получат.
Есть действительно такая полурелигиозная вера в то, что рейтинг имеет какое-то значение, сакральное значение. Рационального обоснования в этом нет, потому что «рейтинг» слово иностранное, придумали его на Западе, там, где есть политическая конкуренция. Если же ты являешься абсолютным и стопроцентным монополистом, то какой бы у тебя ни был рейтинг, нравится, не нравится, спи, моя красавица. На чем он держится? Не на рейтинге, не на штыках, а просто на том, что другого нет, на инерции, на общей системе. Что значит держится? Кто-то идет, как «желтые жилеты», громить администрацию?
Михаил Соколов: Пока не идет. Выборы в четырех регионах провалились, теперь с губернаторов будут спрашивать, хорошо ли они провели выборы, провели ли они много кандидатов от «Единой России».
Леонид Радзиховский: Что значит провалились выборы? Выбрали губернаторов.
Михаил Соколов: Не тех, кого запланировали, сбой системы, а система не должна давать сбой.
Леонид Радзиховский: Это сбой лично Кириенко. Но новые губернаторы, будь они коммунисты, элдэпээровцы, кто угодно, будут точно такими же исполнительными и равнодушными чиновниками, как другие. Ибо у нас нет и не может быть отдельной политики у губернатора Смоленска и отдельной политики у губернатора Томска. Поэтому внутри страны при наличии отсутствия пропитанных шпал, при наличии отсутствия любой конкуренции власти Путина не угрожает ничего при любом рейтинге. Кстати, даже когда есть небольшая политическая конкуренция, власть крепка и танки наши быстры.
Вспомним Ельцина: рейтинг ноль, состояние здоровья — опохмеление сплошное, некая политическая конкуренция, так сказать, была, в Думе кричат, шумят, популярный премьер Примаков. Мы все знаем эту историю. Популярный премьер Примаков, Ельцин не знает, что с ним делать, поскольку популярный премьер ищет контактов с коммунистами. И тут Волошин говорит: Борис Николаевич, гоните его в шею. Как известно, это вызвало большие волнения в окружении Ельцина, многие боялись. Ельцин адекватно воспринял гениальный совет Волошина, мгновенно выгнал популярного премьера и ничего.
Михаил Соколов: Зависело от того, какой премьер. Я хочу один сюжет посмотреть о ручном управлении. Есть тема мусора, которая между прочим людей волнует, люди выходят, митингуют и в Московской области, и в Архангельской, и по северу России, куда собираются вывозить. Тема стала актуальной. Еще и плату ввели специальную по мусору. Путин безразличный совершенно? Нет, он реагирует, даже рассказывает, как он лично руководит не установкой экранов сантехнических, а мусорными полигонами.
Михаил Соколов: Так есть же проблема, власть на нее реагирует как-то?
Леонид Радзиховский: Из «Берегись автомобиля»: «Артист, большой артист. Я давно говорил, что вор должен быть большим артистом». Это говорит Ефремов-следователь по поводу мутных структур.
Михаил Соколов: Которые мутные, потому что непонятные Кремлю.
Алексей Михайлов: Во-первых, надо понимать, что все мусорные конфликты локальные. Мусорные конфликты не выходят на Красную площадь.
Михаил Соколов: Сейчас идея вывезти много мусора на север в леса, она отнюдь не локальная. Люди задействованы очень серьезные.
Алексей Михайлов: В Архангельской области начали по этому поводу бастовать, где-то еще. Но это около полигонов бастуют. Кто эти мутные структуры? Чемезов, их дети, они рулят тут всем. Это они мутные структуры или те, кого они вытесняют из этого бизнеса?
Михаил Соколов: Скорее те, кого вытесняют.
Алексей Михайлов: Я думаю, что дальше тогда объяснять не надо, что это за борьба с мутными структурами в мусорном бизнесе началась.
Михаил Соколов: Ничто происходящее в России не влияет на ситуацию с устойчивостью режима, когда президент лично закрывает полигон.
Алексей Михайлов: То, что сверху льется нам в уши, оно не доходит до низу в том же самом виде. Посмотрите, валежник разрешили собирать.
Михаил Соколов: В регионах принимают соответствующие законы, закрывающие возможность собирать валежник.
Алексей Михайлов: Они пожестче, чем выйти на митинг, сбор валежника. Надо с линеечкой ходить, чтобы было не больше метра, надо предупреждать за 15 дней, надо писать заявление, надо ждать чиновника, который придет проверить, сколько ты валежника собрал, какой он длины.
Михаил Соколов: А Путин обещал: все отменим, через два года все эти безобразия разрулим. И бизнес будет работать, и валежник собирать будут.
Хорошо, давайте мы не такого сторонника безнадеги, как наши гости, Георгия Сатарова спросим: так что, все это звон, бессмысленность и вообще ничего тут менять невозможно?
Георгий Сатаров: Я не считаю, что то, что происходит в России и будет происходить, объясняется представлениями о сущем конкретного политолога, даже такого видного, как Радзиховский. Я думаю, что то, что происходит в России, то, что может происходить дальше, скорее объяснятется представлениями о жизни того же Путина или его окружения и так далее. Те мифы, которыми они живут, мне кажется, гораздо важнее, чем мифы каждого из нас.
Теперь по поводу того, что достигает или не достигает ушей колоссального количества людей, которые должны охмуряться через телевизионные каналы. Я напомню, что такие мощные конструкции, как, скажем, гигантская плотина или что-нибудь в этом духе, которые обычно стоят очень крепко, так же крепко, как крепко, как по впечатлениям господина Радзиховского стоит путинская власть, обычно их проблемы начинаются с крошечных струек в маленьких дырочках этих самых плотин. Вдруг совершенно неожиданно начинают отваливаться куски, а потом начинает все рушится. Я подозреваю, что то, что сейчас происходит по отдельности, одно в Архангельской области, другое под Питером, третье в Москве, четвертое на Дальнем Востоке — это и есть те самые ручейки, которые дают свой эффект.
Дело в том, что сколько бы ни охмуряли через телевизор, остается такая вещь, как горизонтальная коммуникация, в конце концов она всегда побеждает, когда набирается некоторая критическая масса. Поэтому я бы не назвал себя оптимистом, я бы скорее назвал себя реалистом. Единственное, что я не могу точно предсказать, как и когда это рухнет.
Михаил Соколов: Важно, что, собственно, обошел господин Путин в своем выступлении? Вы сказали, что не было слова про коррупцию, по-моему, не было про судебную реформу, про конституционную реформу. Это тоже важно. Темы, про которые говорят периодически деятели действующего режима, Кудрин, Зорькин, Володин, кстати говоря, думский спикер, они абсолютно не присутствовали в тексте с такой, как сказала одна милая журналистка наивная, точнее написала: переход от милитаризма к национал-социализму. Это Тина Канделаки. Потом испугалась, стерла «национал», просто «к социализму» оставила.
Георгий Сатаров: То, что он не сказал, конечно, очень важно, но не с точки зрения воздействия через телевизор, а именно с точки зрения тех, кто его слушал. Потому что несмотря на их мрачность, на самом деле мрачность была вызвана абсолютной скукой, кто-то спал и так далее, это важно, потому что они поняли, что им от Путина никакая угроза не исходит, а мрачность их помимо скуки была вызвана тем, что они понимают, что это никак не повлияет на восстановление его рейтингов.
Потому что завтра в курилке в шлифовальном цеху мужики спросят Серегу, они знают, что он интересуется политикой, они спросят: как там твой Путин, что он там понаобещал? И важно, что скажет Серега, а чего не скажет тот или иной канал. А Сереги эти уже начинают разговаривать по-другому, потому что они, их доля где-то 2% максимум, но они знают, что происходит в Архангельске.
Михаил Соколов: Леонид, что вы скажете о невысказанном? Может быть действительно не сказанное важнее сказанного?
Леонид Радзиховский: Не сказанное столь же важно, сколь сказанное. Ноль равняется нулю, помноженного на любое число. Это пленум ЦК КПСС с очередными задачами по химизации металлургической промышленности, очередного подъема уровня жизни года эдак 1978-го. Материалы пленума ЦК КПСС. Леонид Ильич говорил очень плохо, у него была челюсть больная, но он тоже был артист, он тоже мог поднять голос, он мог опустить голос, и не только в тех местах, когда речь шла про американский империализм.
Сидели абсолютно те же самые рожи с теми же самыми выражениями рож, точно так же аплодировали, точно так же все, и они, и мы знали, что это необходимое ритуальное действие, но это ритуальное действие, как любое ритуальное действие, абсолютно никакого значения не имеет. Я согласен с Георгием Александровичем в одном, что система путинизма вступила в свой завершающий период, в период своего системного кризиса, который не имеет никакого отношения к тому, что Путин говорит, что он обещает, чего он не говорит, чего он не обещает, что он будет говорить, что он не будет говорить — это ползет вниз.
Но в отличие от Георгия Александровича я могу абсолютно точно сказать, в какой момент произойдет смена этой системы, которая не имеет никакого отношения ни к каким ручейкам — в 2024 году Путин со стопроцентной гарантией уйдет по двум причинам. Первое: ему давно уже физически, физиологически, психологически, интеллектуально абсолютно нечего делать и абсолютно нечего говорить. Второе: в таком положении можно оставаться сколь угодно долго, нет вопросов, при одном единственном условии, если твое пожизненное пребывание у власти есть вещь легитимная. Но тебе в таком положении еще через четыре года в 72 года надо ломать существующую легитимность, выдумывать какую-то глупость.
Тут происходит некая мистическая вещь: те самые терпилы, которые никогда не воспрянут, которые никогда не выразят протеста, которые никогда не пойдут против, когда им скажут — вот этот 72-летний смертельно надоевший вам, которому смертельно надоели вы, человек, которому давно нечего делать и говорить, он будет править еще эн лет и для этого, чтобы он еще раз правил, надо поломать конституцию. Терпилы мостовую не разберут и как «желтые жилеты» хулиганить не будут, но тем не менее, этого не произойдет. Почему — не знаю. Это общественное настроение, не рейтинги дурацкие, а общественное настроение, с которым ничего не сделать.
Когда в 2008 году Путин должен был уходить, какая-то ткачиха грудью навалилась на трибуну, орала: не уходи, побудь со мной, на кого же ты нас оставишь? Это была, конечно, постановка, но она соответствовала настроениям десятков миллионов людей. Потому что путинизм был не исчерпан, у него была энергетика, он давал веру. Настроения этих десятков миллионов людей, плюс реальная власть и постановочный спектакль дали возможность.
Алексей Михайлов: Мне кажется, Леонид выдает желательное за действительное. Я совершенно не уверен, считаю, что низкая вероятность, что в 2024 году у нас сменится власть. Проблемы в другом — Путин перестал быть адекватным. То, что он говорит, уже потеряло свою адекватность. Не только я сейчас говорю о том, что Росстат ему врет, а он принимает за чистую монету — это естественно, сам обманываться рад.
Вопрос в том, что он стал ставить цели абсолютно недостижимые, не имеющие отношения к реальности. Например, естественный прирост населения, он сегодня тоже об этом опять заговорил. Не будет, потому что сегодня приходит к смерти многочисленное поколение бэбибумеров, родившихся в 1950-х — начале 1960-х годов, им как раз 70 лет исполняется, а умирает малочисленное поколение, на это же поколение пришелся удар 1990-х годов, бедности. Мало людей рождается, много людей умирает. Численность населения страны будет сокращаться. Не видеть и не знать этого не может ни один специалист-демограф.
Михаил Соколов: А президент может.
Алексей Михайлов: Президент может поставить перед правительством задачу обеспечить устойчивый рост естественный народонаселения, но это абсолютно задача, которая не имеет отношения к действительности. Вторая программа, которая проваливается сейчас с треском — жилищное строительство. В 2018 году объемы жилищного строительства сократились, порядка 10% упали.
Как можно начинать огромную программу выхода, в полтора раза начать больше строить жилья, если она начинается с того, что ты сокращаешь объемы строительства, а после этого вводишь дополнительно закончик маленький о запрете долевого строительства, который приведет к тому, что жилищное строительство удорожится процентов на 10-15 как минимум. А после этого ты еще Набиуллинойй говоришь: ты снижай инфляцию. А как она может снижать инфляцию? Повышая процентную ставку, а это повышение процентной ставки по ипотеке. Все факторы сложились на то, что у нас объемы жилищного строительства упали в 2018-м и еще упадут в 2019-м. Вместо этого мы считаем, что у нас все нормально, мы идем бодрыми темпами к тому, что у нас жилищное строительство в полтора раза вырастет.
Это абсолютно вещи, которые не имеют отношения к действительности уже на уровне целеполагания. Это начинает уже немножко выбивать из колеи даже профессионалов, которые следят за этим делом. Неадекватность на уровне целеполагания рано или поздно приведет в такой тупик, кончится таким грандиозным бенцем. Как Советский Союз, который распался в один миг фактически.
Михаил Соколов: Я одну цитату покажу, а вы ее прокомментируете.
Михаил Соколов: Адекват или неадекват?
Алексей Михайлов: Абсолютно неадекватно. Спросите любого нормального экономиста, который имеет дело с реальными вещами, какие были 3% роста ВВП в прошлом году? Это смеху подобно. В полтора раза меньше — вот реальность, с которой мы имеем дело. Центральный банк давно уже сказал — 1,5-2% в год, это все, что может российская экономика дать сейчас.
Михаил Соколов: Нам говорят, что мы бесполезно здесь разговариваем, а мы очень полезно разговариваем. Вот соврал человек, глава государства — неадекват. Разобрались? Разобрались.
Алексей Михайлов: Вопрос не в том, что он соврал, а в том, что он становится неадекватен на уровне постановки задач. Это кончится очень плохо рано или поздно. В этом смысле он входит в свою некую завершающую стадию, но я совершенно не верю господину Сатарову, что эта завершающая стадия придет из-за этих ручейков, мусорных протестов, дальнобойщиков или еще кого-то.
Михаил Соколов: Я имею в виду, что про внешнюю политику президент тоже не удержался, ждали, что все будет очень социальное, но последние 15 минут были про миролюбивую политику.
Леонид Радзиховский: Абсолютный адекват. Он проснулся, ему стало на минуту интересно, он заговорил о том, что его волнует. Потому что терпилы его достали со своими ипотеками.
Михаил Соколов: Кто терпилы — народ России?
Леонид Радзиховский: 150 миллионов терпил с их мусором. Я не мусорщик, я не дворник.
Алексей Михайлов: Вы себя к терпилам тоже относите?
Леонид Радзиховский: Конечно, естественно, к кому же еще, не к пацанам же. 10 тысяч пацанов и 150 миллионов терпил. Терпилы достали, а вот господа в пробковых шлемах — это действительно референтная группа.
Михаил Соколов: Им надо говорить, что они «подхрюкивают». Со времен Хрущева, по-моему, никто Запад не называл свиньями.
Леонид Радзиховский: Башмаком по их лысинам, по их пробковым шлемам. Это жизнь. Это тоже ерунда, это тоже словоблудие, это тоже блеф, но по крайней мере, это жизнь, есть, с кем спорить, есть, с кем говорить. Это игра. А на остальных ему мусором покидать.
Михаил Соколов: На улице мы спросили, все-таки есть такой выбор, что делать — повышать социальные или военные расходы, все эти льготы, скидки и прочее или на «Цирконы» и всякие «Посейдоны» тратить.
Михаил Соколов: Георгию Сатарову как социологу дадим слово для комментария. У нас в Твиттере есть опрос, там результаты такие: за военные расходы в чистом виде 6%, 14% за те и другие, 80% за социальные. Немножечко расходится с тем, что на улице. На ваш взгляд, настроения меняются в пользу войны или собственного кошелька?
Георгий Сатаров: Дело не только в ваших цифрах, любая социология показывает уменьшение милитаристских настроений среди граждан. Это сказалось и на послании президента, на доле, так сказать, всей этой международной милитаристской риторики и на содержании самой риторики. Поэтому я не вижу ничего удивительного в результатах вашего Твиттера.
Что же касается содержания этой части, она довольно небольшая была, то неоднократно Путин возвращался к двум сюжетам - «Томагавки» и Румыния. Вот это для него на самом деле ключевая проблема, такой гвоздь, который забит в мозг нашими военными, что Румыния и «Томагавки» - это прямая угроза режиму Владимира Владимировича.
С другой стороны вот это его возбуждение, вызванное прежде всего этим страхом, оно связано и с неким недовольством, с неким контрастом, который он, безусловно, ощущает между тем, как ему жилось в этой компании пробковых шлемов, где у него тоже какой-то шлемчик маленький был на голове, когда они вместе встречались. А сейчас он изгнан. Вот эти слова про то, что он хочет дружить, что у нас миролюбивая политика, мы только отвечаем, когда нам угрожают, корабли тараним, Крым захватываем и так далее, а так-то мы миролюбивые. Я думаю, что он говорил это абсолютно искренне, он действительно считает себя миролюбивым.
Михаил Соколов: То есть одинокий человек на острове России, потерявший Украину, как дружественную страну, у которого сложные отношения с Лукашенко и Белоруссией, которого он заманивает в альянс. Европа отвернулась, с Америкой только с помощью «Кинжалов» приходится.
Леонид Радзиховский: Это хорошо — это жизнь, есть о чем думать, страдать, чувствовать, любить.
Алексей Михайлов: Какая жизнь? Пацан дорвался до игрушек и начал в эти игрушки играть. У него куча денег нефтяных, он начал их вкладывать только в эти игрушки, только в свою манию, в эти кораблики, подлодочки, ракетки. Больше за этим ничего нет. Это абсолютно неадекватно.
Михаил Соколов: Есть война, например, с Украиной, 10 тысяч человек погибших. Извините, это не игрушки.
Алексей Михайлов: Очередное проявление неадекватности во внешней политике.
Леонид Радзиховский: Я не оцениваю Путина, я говорю с его точки зрения — это жизнь.
Михаил Соколов: А можете, Леонид, оценить внешнюю политику Владимира Путина?
Леонид Радзиховский: Могу. Это пиар стопроцентный, его личный стопроцентный пиар. Вся его внешняя политика — это только его политика. Естественно, Лавров и компания могут проводить любые указания в любую сторону. Это его стопроцентный пиар, который доставляет ему огромное удовольствие, но который при этом нравится огромному количеству этих самых терпил, что мы видели в вашем сюжете. Раньше он нравился 86% терпил, а сейчас, наверное, 15-20%. Это будет уменьшаться.
Михаил Соколов: Процесс идет?
Леонид Радзиховский: Какой процесс? Путину на них наплевать, он от них не зависит.
Михаил Соколов: А струйки текут через плотину?
Леонид Радзиховский: Струйки могут течь куда угодно, плотине от этого не тепло, не холодно.
Михаил Соколов: Алексей, вы говорите — неадекватная внешняя политика. Тем не менее, изображая конфронтацию со всем миром, удается образ осажденной крепости продавать населению. Что будет дальше при текущей экономической ситуации?
Алексей Михайлов: На самом деле рейтинги откатились на докрымский уровень, можно говорить о том, что этот период тоже закончился, когда наш народ был готов почувствовать себя в осажденной крепости, был готов вооружиться до зубов и так далее.
Сейчас до народа начинает доходить: стоп, 2019 год, снова падают реальные доходы населения, шестой год подряд падают реальные доходы населения. Мы живем на 12% хуже, чем в 2013 году. Сколько это можно терпеть?
Рано или поздно этот негатив пробивает себе дорогу, хочет Путин, не хочет Путин. Не стоит, наверное, считать, что Путину совсем все равно до рейтингов, я не думаю. При прочих данных ему рейтинги очень даже по душе.
Леонид Радзиховский: Алексей, вы сами себе противоречите. Вначале вы мне сказали, что не имеет это никакого значения, захочет в 2024 году — останется. А я вам ответил: нет, захочет, не захочет, остаться не сможет. Это не ручейки в смысле действия, это не рейтинги сами по себе, это то общественное настроение, то поле силовое, психологическое, физиологическое, в котором он находится. В этом поле через пять лет ломать, менять конституцию для того, чтобы остаться до конца жизни, опять ничего не делать, рассказывать про ракеты и что-то обещать, будет невозможно.
Алексей Михайлов: Дело в том, что в рамках своего внутреннего мира для Путина может быть это и так. Путин неадекватен, в этом отношении то, что происходит в реальном мире, его совершенно не интересует.
Соединенные Штаты для него тоже некий миф, это тоже некий мифический враг, с которым он борется, точно так же, как агенты Госдепа, «иностранные агенты» в наших СМИ и так далее. Это абсолютно неадекватное восприятие ситуации. То, что происходит в жизни, и то, что происходит в мозгах и окружении Путина, эти две вещи расходятся все дальше и дальше друг от друга.
В своем мире Путин в 2024 году будет считать, что он замечательный лидер, что никто, кроме него, этого не сможет сделать, что он нужен всем, что он нужен этому народу, что он нужен этой стране, он вынужден еще пойти на новый срок, даже если он сам не хочет и устал от этого. А то, что происходит на самом деле, не будет иметь к этому никакого отношения.
Эти все ручейки не сольются в одну волну и не собьют плотину по простой причине — посмотрите на образец, как развалился Советский Союз. Да, были миллионные митинги в Москве, но не они свергли Советский Союз. Советский Союз совершил акт самоубийства во время ГКЧП. Верхи не смогли править по-старому.
Леонид Радзиховский: ГКЧП и было ответом на эти митинги, не просто так появилось.
Алексей Михайлов: Естественно. Но это было опять искаженное восприятие действительности, что стоит им прийти, стоит им сказать «давайте наведем порядок», сразу порядок наведется, как это было 20 лет назад. Но в один момент это оказалось не так. Точно так же будет и с путинским режимом. То, что это будет в 2024 году, я почти уверен, что в 2024 году Путин будет снова главой государства в том или ином виде.
Леонид Радзиховский: Бумага рвется по сгибу, сгиб в 2024 году.
Михаил Соколов: Не договорились с прогнозами.
