Русская православная церковь объявила о создании экзархата в Африке, которая находится под церковной юрисдикцией Александрийского патриарха. Этому предшествовало признание патриархом Александрийским Украинской православной церкви, независимой от Московской патриархии. Синод РПЦ заявил, что патриарх Александрийский Феодор II "уклонился в раскол".
"Экзарх" – от того же греческого "экзо", что "экзотика", представитель церковной власти в другой стране. Создание экзархата означает появление параллельной церковной структуры: часть православных Африки подчиняется Александрийскому патриархату, а часть – Московскому. Немалая часть, примерно сотня священников, переходит из одной структуры в другую.
Патриарх Александрийский Феодор (Хорефтакис) назвал это неожиданным, аморальным, неканоничным и бесчестным вторжением патриарха Московского Кирилла (Гундяева) в Африку.
Событие вызвало отклики даже у вполне атеистически настроенных людей. Ярослав Головин, философ, председатель Российского гуманистического общества, сказал: "Прямо на наших глазах оформляется раскол мирового православия. Раскол времен Никона был местечковым, а нынешний по масштабу равен расколу 1054 года между католиками и православными. Вот в какие времена нам выпало жить!"
Это, конечно, взгляд не историка, а философа и атеиста. Раскол русского православия был отнюдь не местечковым, старообрядцев насчитывалось к 1917 году 20 миллионов человек. Для сравнения: Александрийский патриархат – менее миллиона верующих. А раскол между католиками и православными, который символически датируют 1054 годом (хотя он начался раньше и завершился на полвека позже) был расхождением двух мощных по всем меркам цивилизаций.
К тому же экзархат в Африке – не первая подобная шалость Московской патриархии. Самый первый акт такого рода произошёл полвека назад, в 1970 году, когда эта организация создала в Америке из русских эмигрантов автокефальную Православную церковь в Америке.
Канонически Америка – территория Константинопольского патриархата, на практике там сосуществует дюжина православных Церквей, представляющих разные эмигрантские общины. Создавать там полноценную, автокефальную Церковь может лишь Константинопольский патриархат. Так что и тогда было "аморальное", "бесчестное", "неожиданное" вторжение.
"Раскол"
Слово "раскол" в стране с установкой на "один Бог на небе, один князь на земле" – это страшное слово
Вторжение было, а раскола не было. Для русского уха это звучит непривычно. Слово "раскол" в стране с установкой на "один Бог на небе, один князь на земле" – это страшное слово. Часто – смертный приговор тому, кто посмел учинить раскол. Гонения на раскольников церковных, может, уже и подзабылись, но слово "раскольник" сделал жупелом Ленин. Диссиденты – отщепенцы, все неугодные – раскольники. Две власти на одной территории – раскол!
Это не только русская, это очень архаичная психология, которая когда-то была всюду. Именно отсюда растёт церковная традиция, одинаковая для католиков и православных, полагающая, что в одном городе, в одном регионе может быть лишь один-единственный епископ. Если кто-то без его разрешения объявляет себя епископом, это раскол, и раскольника следует анафематствовать.
Традиция жёсткая, она отражает стройную вертикаль власти Римской империи, которая послужила матрицей и для католиков, и для православных. Все церковные слова из того, древнеримского обихода: епархия, диоцез, митрополия, епископ. Светские термины, обозначавшие когда-то светскую власть. Только у той архаической культуры была ещё одна особенность. Чтобы анафематствовать, недостаточно было факта безобразного поведения. Надо было провести суд, объявить раскольником.
И на Марсе будут цвести понятно чьи автокефалии
Тут и вышла забавная ситуация. Патриарх Александрийский выругался, но судить не стал и раскольником патриарха Кирилла не объявил. Так было и с американским казусом 1970 года. Константинопольский патриарх Афинагор Спиру – тот самый, который в 1965 году совершил с папой Римским церемонию взаимного снятия анафем тысячелетней давности, – проигнорировал рейдерский захват Москвы. Не стал никого анафематствовать и объявлять раскольником.
В сущности, это одна из форм исполнения евангельской заповеди о подставлении щеки. Спрашивают: а не поощрит ли это негодяя? Не ударит ли он по этой, подставленной щеке? Московская патриархия – ударила. Именно таким ударом был её отказ признавать автокефалию, которую Константинопольский патриархат предоставил Православной церкви Украины в 2019 году. И Америка – территория Москвы, и Украина – территория Москвы. И на Марсе будут цвести понятно чьи автокефалии.
Патриарх Кирилл разразился потоком проклятий, только вот ему никто не ответил проклятиями. Мировое православие – и патриарха Константинопольского поддержали многие, в том числе и Александрийский патриарх, – подставило щеку. Это можно назвать как угодно, но только не дракой. Отсутствие симметричного ответа страшно раздражает того, кто спровоцировал драку, и тем сильнее исступление единственного хулигана на мировой православной арене.
В чём причины такого поведения? На поверхности самая очевидная: Московская патриархия обслуживает Кремль. Что скажут, то и сделает.
С Африкой, видимо, столкновение вышло прежде всего из-за того, что Москва светская решила поднять на новый качественный уровень своё присутствие в Центральноафриканской Республике. Уже в мае 2021 года на премьере в Банги фильма "Турист", пропагандирующего братскую помощь Кремля, выступал, среди прочих, православный русский священник.
История
Началось это обслуживание, вопреки тому, что заявил патриарх Феодор, отнюдь не сейчас. В 1996 году патриарх Алексий II объявил о разрыве с Константинополем из-за Эстонии. До повторного завоевания Эстонии СССР в 1944 году в стране была независимая от Кремля Церковь. Эстонцы освободились в начале 90-х – им вернули и церковную свободу от завоевателей. Но завоеватели возмутились, поскольку чувствовали себя не завоевателями, а освободителями. Тот "раскол" (опять же, односторонний) продлился всего три месяца. Алексий Ридигер дал задний ход: стало понятно, что эстонцы от своего не отступятся. Так и существуют в Эстонии две православные группы, одна кремлёвская, другая константинопольская.
Десятки тысяч золотых рублей заплатил Сталин восточным патриархам
Патриарх Феодор должен всё это хорошо помнить, потому что он много лет был в Москве представителем своего патриархата. Иметь в Москве представительства других православных церквей – проект Сталина, после Второй мировой войны решившего побороться с британцами и американцами за лидерство на Ближнем Востоке. Десятки тысяч золотых рублей заплатил Сталин восточным патриархам. Все взяли, кроме Константинопольского, который понял, что у него хотят купить право первородства.
Впрочем, и 1996 год, и 1970 год, и 1948 год – отнюдь не начало, да и расколы эти были опереточные. Настоящий раскол был в 1467–1561 годах. Более столетия Русская православная церковь была в расколе. Этому было три причины: две поверхностные, одна глубокая. Поверхностные – это обвинения греков в заключении союза (унии) с папой Римским и в утрате государственности. Нет империи – нет прав руководить! Но глубинная причина была другая, на сто лет старше. Московские правители уже тогда претендовали быть и повелителями Украины. Пусть символически, но повелителями. Они переманили в Москву митрополитов Киевских и настаивали на том, что налицо единое церковное пространство. Константинополь же придерживался принципа соответствия церковных границ государственным.
Децентрализация
Здесь происходит возврат к исходной точке: власть церковная должна синхронизироваться с властью светской. В одном городе – только один епископ, как в одном городе один императорский наместник.
На самом деле эта простая концепция всегда была недостижимым идеалом. Всегда были и есть христиане, которые существовали обособленно. Вопрос лишь в том, насколько церковные лидеры способны к гибкой политике. Ответ: способны настолько, насколько это не грозит их власти.
Один занимается воскресными школами, другой – кадровик, третий по хозчасти. И ещё немножечко молятся Богу
Даже в Католической церкви сплошь и рядом в одном городе несколько епископов. Просто эти епископы носят титулы по разным городам. Зачем нужны разные епископы? Прежде всего, Католическая церковь интернациональна, но не безнациональна. Один епископ для римо-католиков, другой для украинских греко-католиков, третий – для сирийских католиков.
В условиях глобализации, существования мощных миграционных потоков и огромных национальных общин отдельная забота о пуэрториканцах и поляках в каком-нибудь американском городке – правильная забота. А есть ещё епископы для отдельных интернациональных движений вроде Opus Dei. Ничего дурного в этом нет.
В Московской патриархии в одном городе может быть несколько епископов по другой причине: город – мегаполис, как Москва. Несколько сотен храмов. Так появляются "викарные епископы", "вице". Термин взят у католиков, у которых тоже викариев может быть много. Один занимается воскресными школами, другой – кадровик, третий по хозчасти. И ещё немножечко молятся Богу и рассуждают о единстве Церкви.
Идеальной можно считать ситуацию в Америке, где функционирует Ассамблея канонических православных епископов Америки (включая и Канаду, и Латинскую Америку). Она объединяет епископов полутора десятков разных национальных православных конфессий. Отдельный епископ у американцев с греческим "бэкграундом", отдельный у американцев-сербов, американцев-болгар, американцев-украинцев, американцев-русских, американцев-румын. Входит сюда и созданная Кремлём Православная церковь Америки. Она каноническая? В каком-то смысле да, в каком-то нет, но все предпочитают компромисс.
Но тут вновь возникает Московская патриархия. Казалось бы, после создания "автокефального" филиала Москва должна не вмешиваться в американские дела. Не тут-то было! В Америке есть отдельно Русская православная церковь заграницей, с 2007 года ставшая частью Московской патриархии, но и этого мало – есть ещё десятки приходов собственно Московской патриархии. В чём различия? В происхождении и в оттенках. Русского происхождения Православная церковь в Америке – это церковь уже ассимилировавшихся эмигрантов, церковь английского языка. Именно об этом мечтал священник Александр Шмеман, считавший, что Православие не должно быть национально-этнографическим заповедником, должно быть солью в тесте, а соль должна растворяться. "Зарубежники" – наследники белоэмигрантской традиции, сильно политизированной, зацикленной на монархии и консерватизме.
Приходы собственно Московской патриархии теоретически менее политизированы, а на практике происходит постепенно сближение на почве любви уже даже не к "русскости", а к "российскости", к жёсткому набору фундаменталистских идей: долой зачатие в пробирке, аборты, ЛГБТ, эвтаназию, пацифизм, политкорректность и толерантность.
Лубянка
Здесь начинается основная проблема. Не может быть раскола там, где нет цельности. Мыльные пузыри не раскалываются, а лопаются. Единство Церкви – не внутреннее, духовное, а внешнее – это мыльный пузырь. Есть католический пузырь, есть православный пузырь. Протестантского пузыря даже и нет, есть много разных пузырей.
"Продвижение интересов" – так это именовалось в отчётах Лубянки
Ещё с 1920-х годов Кремль отказался от идеи уничтожить религию и стал использовать религию во внешней политике. Это очень удобно – иметь опорный пункт за границей, вроде бы негосударственный, а по сути государственный. "Продвижение интересов" – так это именовалось в отчётах Лубянки. Когда будущий патриарх Кирилл был завербован с кличкой "Михайлов", это было связано именно с его работой в заграничных представительствах Московской патриархии.
Все, кто выезжал за рубеж, имели "дополнительную нагрузку". Конечно, были агенты и среди эмигрантов, наверное, самый известный случай – это венский епископ Ириней Зуземиль. А с 1991 года граница между "эмигрантом" и "неэмигрантом" стала очень условной.
Уже подзабылся скандал, связанный со строительством в центре Парижа "православного центра". Основные здания построены в 2014 году, но стройка продолжается. Стоимость – сотни миллионов евро. Это центр ещё одного экзархата Московской патриархии – Западно-Европейского. Причём этот экзархат изрядно прибавил в весе после завоевания Крыма: путём разнообразных спецопераций в него завлекли многих "патриотически настроенных" зарубежных русских православных. Чтобы не были под одной крышей с Константинопольским патриархом и "украинскими раскольниками".
Был и другой скандал, о котором даже трудно сказать "был". Вторжению в Украину предшествовала большая подпольная работа по подготовке "пятой колонны", и агенты в огромной части действовали по церковным каналам, изображая из себя сопровождающих разные святыни. Сопротивление украинцев сорвало, очевидно, план, по которому в самых разных городах должны были вспыхнуть "гибридные восстания" под разными пророссийскими лозунгами, в том числе под лозунгами защиты русского православия от "укрофашистов". В конце концов, нелегальные агенты не так уж важны. Но ведь дошло до того, что глава приходов Московской патриархии (т. н. "Украинская православная церковь Московского патриархата") отказался встать в Раде, когда там объявили минуту молчания о тех, кто погиб в "гибридной войне".
Проблема приходов, которые похожи на военные базы
Здесь и самый болезненный аспект церковных разделений. Московская патриархия в связке с Кремлём и его спецслужбами создаёт "русский мир", сеть приходов по всей планете? Так и у болгар, и у сербов, и, особенно, у греков есть такие сети, в чём разница?
Разница та, что греки не жили при тоталитаризме и что Греция не деспотическое государство. В Греции духовенство получает зарплату от государства и православие официально главная религия, но приходы за границей Греции создают сами греки, снизу, а не сверху. В России формально Московская патриархия – общественная организация вроде клуба кошатников, а реально – именно Кремль организует "русский мир". Деньги идут через посольства, и при многих посольствах функционируют православные церкви, построенные с 1991 года. Да и не только при посольствах – строят там, где найдутся энтузиасты из эмигрантов. Даже не национализм, а расизм и ксенофобия оказываются главным мотивом, побуждающим огораживаться, создать свою сеть, где можно чувствовать себя "как дома": попеть патриотические песни про День Победы, отдать ребёнка в кружок единоборств. Россия Путина – централизованное милитаристское государство, ненавидящее окружающих, и тут уже не проблема мыльного пузыря, а проблема приходов, которые похожи на зародыши военных баз. До поры до времени всё очень умилительно и по-домашнему, но под этой умилительностью кроется мутный потенциал, против которого сами российские православные противоядия не имеют, да и не хотят иметь.
