Новые роли Познера и Макаревича, "Нуреев" на свободе и Серебренников под арестом, юбилей Щедрина и смерть Хворостовского, а также: где лучше учиться на режиссера и музыканта - в России или за границей - в разговоре об итогах "культурного года" дирижера Дмитрия Ситковецкого и режиссера Михаилая Кислярова.
Елена Рыковцева: У нас сегодня совершенно замечательное событие — у нас сегодня Россия без Путина. Наконец-то один раз в сто лет повезло вам накануне Нового года. С нами музыканты, артисты, режиссеры — Дмитрий Ситковецкий и Михаил Кисляров. Мы подводим итоги культурного года, музыкального года и театрального года. Сразу скажу, тут никакой не сюрприз, одно событие года лежит прямо у меня на столе — это книга Дмитрия Ситковецкого, красивая безумно. Это мы тоже обсудим, как она сделана и о чем. Я очень рада за вас, что это состоялось. Начнем с ваших суждений, что вы считаете главным культурным событием уходящего 2017 года?
Михаил Кисляров: Мне легко ответить на этот вопрос, поскольку я недавно был на премьере в Большом театре на спектакле «Нуреев», я считаю, что это выдающееся произведение, с чем я поздравляю Большой театр и его постановщиков многочисленных. Я считаю, что это просто выдающееся событие культурного года.
Полная видеоверсия программы
Елена Рыковцева: Это очень здорово. Это было понятно еще в июле, когда мы увидели кусочки, маленькие фрагментики репетиций, что это действительно очень талантливо.
Михаил Кисляров: Я не могу с вами согласиться, я тоже смотрел эти маленькие фрагментики, по которым мне не было понятно, насколько это может произвести такое очень большое, серьезное культурное, художественное впечатление.
Елена Рыковцева: Мне казалось, что нужно срочно рваться, смотреть именно потому, что я увидела эти фрагменты. Это была мечта.
Михаил Кисляров: Рваться надо начинать сейчас, поскольку в мае будет еще.
Елена Рыковцева: Уже началась интрига очередная, что может быть будет, а может быть не будет, а может быть Большой театр оставит это для истории. Вам как кажется, они это сохранят только для потомков, что мы были два раза на этих спектаклях, или все-таки продолжат ?
Михаил Кисляров: Я все-таки надеюсь, это любимое слово нашего президента, надеюсь, что все-таки этот спектакль останется.
Елена Рыковцева: Без президента все-таки не обошлось.
Михаил Кисляров: Я надеюсь, что Большой театр все-таки не упустит возможности этот спектакль показывать широкому зрителю, поскольку это большое достижение театра.
Елена Рыковцева: Два было отношения к показу этого спектакля, две теории. Одна, что, конечно, нужно показать, что Кирилл Серебренников, который сейчас под домашним арестом, ему будет приятно, что дело его жизни вынесено все-таки на публичное обозрение, люди еще раз убедятся в его таланте и гениальности. А второе суждение, что эти актеры должны были в знак протеста не выйти на сцену, не показать, и заявить, что пока он не на свободе, мы не будем показывать, мы хотим, чтобы он вышел — это было бы давление на общественное мнение.
Дмитрий Ситковецкий: Для меня, поскольку я сам исполнитель, мы живем только тогда, когда мы исполняем. Я думаю, режиссеру необходимо увидеть свое детище: сколько он в это вложил, как он этого ждал, как репетировал к июльскому спектаклю. Сейчас, я так понимаю, он уже не мог принимать участия.
Елена Рыковцева: Нет, уже не принимал.
Дмитрий Ситковецкий: Это, конечно, очень тяжело, я думаю, для него было. Тем не менее, то, что это прозвучало, то, что это состоялось — это, безусловно лучше, для меня никакой альтернативы нет.
Елена Рыковцева: И для него, вы считаете, важнее?
Дмитрий Ситковецкий: Это надо у Кирилла спросить. Так получилось, мы с Мишей познакомились где-то год назад, в декабре мы говорили, а в феврале уже начали репетировать спектакль «Черт, солдат и скрипка». Пять лет назад, когда я только разрабатывал эту идею, я встречался с Кириллом Серебренниковым сначала в Москве, потом даже в Риге. Мы обсуждали тогда возможность постановки. Кстати, спектакль «Нуреев» подтверждает, что именно сочетание разных искусств — это как раз его тема. Потом, к сожалению, это не получилось, там были всякие проблемы, авторские права и так далее. Но впечатления у меня от встречи с ним были самые радостные. Это был разговор творческих людей. Он очень был заинтересован, слушал музыку, у него были уже идеи как поставить. Я убежден, хоть я его и мало знаю - мы виделись всего несколько раз- что находясь в такой ситуации, как он, под домашним арестом, еще и не увидеть спектакля совсем? Я не представляю себе, чтобы он этого хотел.
Елена Рыковцева: Вы считаете, Михаил, так же, что его больше расстроила бы такая акция?
Михаил Кисляров: Я думаю, такая акция, не знаю, чем бы помогла, во-первых. Во-вторых, со всем, что Дима сказал, я согласен.
Елена Рыковцева: Слава богу, что это состоялось. Потому что, конечно, был огромный стресс, когда все это сорвалось еще в июле. Будем ждать мая, этого следующего события. А ваше главное событие года?
Дмитрий Ситковецкий: Для меня главное событие? Год вообще у меня был юбилейный, было событий довольно много.
Елена Рыковцева: Юбилей чего?
Дмитрий Ситковецкий: Самый долгий юбилей — это юбилей моей скрипки Страдивари - в этом году ей исполнилось 300 лет. Потом 40 лет, как я уехал из Советского Союза.
Елена Рыковцева: Что вы подарили инструменту на день рождения?
Дмитрий Ситковецкий: Я сделал ему брата, я заказал скрипку точно похожую на нее, которая была сделана как раз к юбилейному году. Это все было задумано еще в 2016 году. 30 лет я живу в Лондоне, 15 лет я главный дирижер в Северной Каролине. Конечно, важное было событие то, что вышла моя книга.
Елена Рыковцева: Если кого-то интересуют детали эмиграции — это в ней описано, это очень интересно, как Дмитрий уезжал, как он входил в эту среду незнакомую.
Дмитрий Ситковецкий: Главное событие было в мае месяце этого года, 19 мая - наконец! Семь лет я пытался поставить эту всю историю, которая связана со Стравинским, этот спектакль «Черт, солдат и скрипка» в замечательной режиссуре Михаила Кислярова, с участием Владимира Познера и Андрея Макаревича.
Елена Рыковцева: Вы забыли добавить, что юбилейный год еще Стравинского.
Дмитрий Ситковецкий: 135 лет. Вообще каждый год — год Стравинского. В следующем году будет ровно сто лет, как эта пьеса появилась. Поэтому я ждал реализации очень долго, наконец, когда все сошлось, была очень удачная премьера в мае месяце, сейчас мы повторили 19 декабря в том же зале Чайковского. Это для меня самое главное событие, несмотря на массу интересных концертов, поездок, разного рода событий этого года - для меня это было самое главное.
Елена Рыковцева: Никто меня не поймет, Михаил, если я, говоря с вами, не спрошу вас об этой истории с вашим театром. Как называлась должность, на которую вы согласились в конце концов после того, что вы были главным режиссером? Реквизитор. Здесь есть такой тонкий момент, что вся история связана с тем, что у вас был всего лишь обычный производственный письменный конфликт, даже не конфликт, а разные подходы к чему-то с Игнатом Солженицыным. То есть у вас всего лишь была какая-то переписка, вы, наверное, даже не помните, по какому вопросу.
Михаил Кисляров: Это действительно технический вопрос, даже не стоит сейчас об этом говорить. Как-то так получилось. На ровном месте произошло событие, которое привело, мягко говоря, к развалу театра.
Елена Рыковцева: Невозможен театр без режиссера. Игнат Солженицын сообщил об этом внутреннем совершенно техническом конфликте музыкальному руководителю театра Геннадию Рождественскому, тот принял решение, чтобы не было, видимо, таких конфликтов никогда и разборок, вообще упразднить должность главного режиссера, от чего театральное сообщество до сих пор находится в потрясении, потому что это будет концерт с артистами — вот как это называлось в среде театральной критики. Это очень неприятное событие. Но тем не менее, сейчас в театре новый генеральный директор, был сменен тот, который принял решение. Движется ли дело к вашему восстановлению отношений с театром?
Михаил Кисляров: Есть движение, но я не могу сейчас раскрывать все секреты, хотя это секрет полишинеля, с одной стороны, но все-таки пока не будет окончательно принято решение в Министерстве культуры и в самом театре.
Елена Рыковцева: Мы тогда просто ограничимся новогодними пожеланиями всего хорошего. Вы сейчас, тем не менее, занимаетесь новой работой «История солдата». Почему вас это заинтересовало?
Михаил Кисляров: Во-первых, это меня совершенно не заинтересовало. Когда мне позвонил Дима, даже до Димы еще продюсер с этим предложением, я с опаской отнесся к этому, потому что мне было сказано, что это новая музыкальная редакция. У Стравинского это было написано для семи инструментов, а тут для трех сначала.
Елена Рыковцева: Это кто решил сократить, интересно? Ситковецкий, понятно.
Михаил Кисляров: Я объясню, почему я так негативно сразу к этому отнесся, потому что я ставил до этого «Историю солдата» три раза, первый раз это был мой дебют режиссерский в театре Покровского 35 лет назад.
Елена Рыковцева: А вы поэтому, Дмитрий, пришли к Михаилу?
Дмитрий Ситковецкий: Я посмотрел, что ты ставил, что ты делал до этого. Потом это совершенно другое, как выяснилось, сочинение.
Михаил Кисляров: Я это ставил, как раз пытаясь совместить все эти жанры. Это был такой музыкально-драматический спектакль, шедший в театре Покровского. Потом я ставил в своем театре, у меня был театр «Модерн Опера», несколько лет просуществовавший, это было в 1990-м году. Последний раз в ТЮЗе самарском я ставил. И все это было абсолютно разные редакции режиссерские, но музыка оставалась та же самая. Поменялся текст, поменялись переводы, а тут еще один новый перевод. Но все решило одно обстоятельство, когда я попросил: пришлите мне запись этой музыкальной редакции. Я был поражен, насколько был не только сохранен весь Стравинский, а он даже в чем-то был обогащен. Во-первых, были привнесены другие произведения из Стравинского, но стройность, предлагаемая Димой, стройность музыкальная и стройность музыкально-драматургическая, абсолютно без потерь музыкальных — это сразу решило все. Потом мне показали текст, который мне тоже очень понравился, несмотря на то, что предыдущий перевод у меня был тоже замечательный. Я согласился с предложением Димы, и дальше началась работа.
Елена Рыковцева: А вот этот кастинг, Познер, Макаревич, он чей?
Михаил Кисляров: Еще одно было условие, сразу мне предложенное, что будет участвовать Владимир Познер и Андрей Макаревич. Я был абсолютно озадачен, тем более, что на сцене зала Чайковского, огромная площадка, которую надо как-то заполнить какой-то энергией. Я сказал, что я соглашусь только в том случае, если я придумаю концепцию, почему именно эти исполнители участвуют.
Елена Рыковцева: Тогда давайте сделаем паузу и спросим, а почему именно эти исполнители, у автора идеи.
Дмитрий Ситковецкий: Дело в том, что я начинал это довольно давно, в 2010 году я сделал первый опыт, когда еще были все семь инструментов. У меня есть версия для того же состава, что у Стравинского. Я вкрапливал туда и оркестровал какие-то из его других сочинений. Я это сочинение знаю очень давно, с 1979 года, тогда я 20 раз его исполнял абсолютно в том виде, в котором оно написано. На английском языке актеры читали в Джульярдской школе. Я понял одну главную вещь, что то, что Стравинский хотел — сочетание музыки, текста и движений -поскольку там в оригинале было семь музыкантов, три актера и танцовщица одна была - это у него не очень получилось. В этом есть две причины. Первая — это структура, которая не хорошо сбалансирована. В первой части слишком много текста, и музыка, которая идет, она и повторяется, и менее интересная. Во второй половине замечательные знаменитые его три танца, танец дьявола, королевский танец, все его лучшие танцы там, а текст и история исчезают, в конце никто не понимает, почему дьявол выигрывает. Поэтому дисбаланс мне сразу показался.
Елена Рыковцева: Дисбаланс, который должны были ликвидировать эти двое. Я все пытаюсь подобраться к этим персонажам.
Дмитрий Ситковецкий: Я подойду к ним. Дело в том, почему я вообще решил препарировать все это дело другими сочинениями Стравинского: я ввел больше лирической ноты в музыку, я включил русскую песню из «Мавры», пастораль из его ранней пьесы, которую он написал дочке Римского-Корсакова, потом части из его скрипичных сюит. Я потом перевел на английский язык текст, который заказал Михаилу Успенскому, к сожалению, рано умершему в 2014 году. Я с ним так и не познакомился, потому что он был в Красноярске, а я с ним разговаривал только по телефону, через Диму Быкова - мы таким образом связались. Короче говоря, я получил необычную, совершенно новую фантазию на эту тему, и я уже в английском варианте читал за дьявола. Судя по всему, это неплохо было. Те, кому я показывал, все говорили: ну ты здорово читаешь.
Елена Рыковцева: Чистый дьявол.
Дмитрий Ситковецкий: Абсолютно дьявол. Я все придумал, черт попутал. Поэтому мне было интересно не с актерами - я не актер сам -а мне было интересно с личностями. Владимир Владимирович Познер — это само собой личность большая.
Елена Рыковцева: Как вы увидели эти личности сами?
Дмитрий Ситковецкий: Я увидел как рассказчика. Андрей - я не очень надеялся на это, потому что Андрей никогда классическим жанром не занимался, но у него есть масса талантов. Он прекрасный поэт, он замечательно рисует, у меня есть его сборник. Когда я ему об этом сказал, он заинтересовался: да, «Солдата» я почитаю, я пойду на это.
Елена Рыковцева: То есть вы их увидели, а дальше задача режиссера уже была сделать так, чтобы они держали этот большой зал. И как вы с ней справлялись, что вы придумали для этого?
Михаил Кисляров: Я сейчас раскрою секрет концепции. Есть такая знаменитая передача у Владимира Познера, которая так и называется «Познер», вот на основе этой передачи все и происходит, происходит диалог рассказчика с солдатом, а солдата играет Макаревич. Причем тут два солдата. Потому что когда я получил это произведение, я сразу сказал Диме: это балет, это музыка для балета. Она настолько танцуема, что здесь визуальный ряд должен решаться пластическим образом. Поэтому у нас в спектакле есть два солдата, один читающий — это Андрей Макаревич, и солдат танцующий — это скорее мим, хотя там есть и танец, но скорее мим, который олицетворяет всю визуальную часть этого спектакля. Еще в этом спектакле есть рисунки Андрей Макаревича, он замечательный художник.
Елена Рыковцева: Вы их выводите на экраны?
Михаил Кисляров: У нас там два экрана. Эти рисунки как бы дают какие-то аллюзии по ходу сюжета. Поначалу мы договаривались, что Андрей специально будет к этому делу делать рисунки - там есть несколько специальных - но в основном я взял все то, что у него уже было в альбомах, что есть в интернете, что он мне присылал. Это как бы немножко, это не иллюстрация того, что есть, а это именно аллюзии с взглядом на жизнь.
Елена Рыковцева: Что меня смущает, что мы заинтриговали аудиторию, а вы живете за границей, вы же регулярно не можете приезжать, этот спектакль давать. Или у вас есть график приездов?
Дмитрий Ситковецкий: Есть у нас планы, конечно, поездить с этим спектаклем, может быть в какой-то момент его немножко ввести в театральную форму.
Елена Рыковцева: То есть в Москве регулярной площадки пока для него нет?
Михаил Кисляров: Этот спектакль поставлен специально для зала Чайковского, учитывая все его архитектурные особенности.
Елена Рыковцева: Но вы пока не можете сказать, когда он будет в зале Чайковского в 2018 году?
Дмитрий Ситковецкий: Пока нет. Перед майской премьерой Владимир Владимирович говорил: это единственный раз, мы не сможем всех собрать.
Елена Рыковцева: Как «Нуреев».
Михаил Кисляров: Дело в том, что помимо актерской команды, здесь участвуют танцовщик и танцовщица: Александр Тронов и Анна Дельцова, три музыканта: Полина Осетинская, фортепиано, Игорь Федоров, кларнетист, ударник Антон Плескач. Поскольку концепция заключается, что это передача «Познер», то у нас все это происходит в телестудии, то есть участвуют телеоператоры.
Елена Рыковцева: Поди вас всех собери таких знаменитых.
Михаил Кисляров: Предложений уже достаточно, но каждое из них надо рассматривать отдельно.
Елена Рыковцева: Я предлагаю посмотреть опрос наших прохожих, что они считают главным культурным событием уходящего года.
Опрос на улицах Москвы
Елена Рыковцева: Вот, что мы увидели, услышали — это огромное впечатление, тяжелое произвела гибель Дмитрия Хворостовского на наших московских прохожих. С другой стороны теплые, хорошие ожидания юбилейного вечера Родиона Щедрина. Выберите себе одну из этих тем для комментария.
Дмитрий Ситковецкий: Я могу и на ту, и на другую тему говорить, потому что я очень давно и очень близко дружу с Родионом Щедриным. Так случилось, что я как раз в это время был в Москве, поэтому мы и здесь увиделись два раза, на его двух концертах, 15-го и 16-го. 16-го у него день рождения. Мы очень тесно всегда дружили и творчески, и по-человечески. Мне посчастливилось хорошо знать Майю Михайловну - незабываемую. Он поразительный, конечно, композитор, потому что всех в свое время поразил Верди, который написал «Фальстаф» в 80 лет, обычно композиторы уже в этом возрасте не пишут такие огромные сочинения, а Щедрин написал и в 80, и 82. Он продолжает работать активно. Сейчас это самый значительный русский композитор, у него очень много исполнений. Конечно, все знают его «Кармен-сюиту». Я помню еще, когда ставилось в Москве, был маленький, но помню, как это все происходило. Что касается Димы Хворостовского — это, конечно, огромная трагедия для всех его друзей, для всех его коллег. Я с ним дружил, выступал вместе с ним, даже снимался в фильме «Тяжелый песок» с его теперь уже вдовой Флоренс, Флоша, как он ее называл. Я с ней снимался в фильме, она играла мою жену, итальянскую певицу.
Елена Рыковцева: Ничего себе у вас связи семейные.
Дмитрий Ситковецкий: Действительно связи очень близкие были. Это, конечно, трагедия.
Елена Рыковцева: Вы, Михаил, не работали с Хворостовским?
Михаил Кисляров: Нет, с Хворостовским я не работал. Тут нечего добавить. Я был на панихиде, это очень тяжело, большая скорбь для страны, с одной стороны. С другой стороны это большая гордость, что был такой замечательный певец, как Дмитрий Хворостовский.
Елена Рыковцева: В Англии о нем так же отзываются, с таким пиететом? Он в последние годы жил там и умер там.
Дмитрий Ситковецкий: Вы знаете, в каждой стране есть свои герои.
Елена Рыковцева: Все-таки чужой?
Дмитрий Ситковецкий: Конечно. Потому что он приезжал сюда, он пел на Красной площади, ездил по всей стране, собирал тысячи людей. Его знали абсолютно все и обожали. Помимо голоса, харизмы у него была совершенно уникальная дикция. Вы обратите внимание, как он пел — каждое слово понятно. Обожаемый мною Ив Монтан - можно не знать французского, но каждое слово понятно. Это единственный певец, который так мог. Вот такая дикция на русском непревзойденная была у Димы.
Елена Рыковцева: Что особенно ценно в оперных ариях.
Дмитрий Ситковецкий: А также и в военных песнях, которые он пел, что его сделало здесь невероятно популярным. Там же, конечно, у него был огромный успех в 1989 году, когда он выиграл первый приз на конкурсе «Певец мира» в Уэльсе, побив их собственного лучшего сейчас баса-баритона Брина Терфеля. Но сегодня, конечно, англичане знают Брина Терфеля намного больше. Потому что если посмотреть репертуар последних 10 лет, то он поет все главные партии - всегда Брин, хотя он и не живет в Лондоне, но на него ставят спектакли.
Елена Рыковцева: Это, видимо, надо с молодости жить.
Дмитрий Ситковецкий: Надо быть частью этого общества, этого круга. Наш круг музыкальный, к сожалению, как клуб какой-то, что мне всегда было довольно противно. Я как Граучо Маркс; знаете, что он говорил: «я бы не хотел быть членом того клуба, который возьмет меня как члена». Гениально он сказал. Я придерживаюсь той же философии. Я считаю, что все эти группировки — это просто антитворческое начало, но это существует в реальности.
Елена Рыковцева: Мы только что послушали одну из таких историй нетворческих совершенно.
Дмитрий Ситковецкий: Музыкальный мир творческий полон этим.
Михаил Кисляров: Я хочу добавить по поводу Щедрина. Ведь Камерный музыкальный театр начинался именно с оперы Родиона Щедрина «Не только любовь» в 1972 году, когда Покровский с курса ГИТИСа начинал только создавать свой театр, еще даже не в подвале на «Соколе», а в помещении Драматического театра Станиславского была премьера. В 2012 году, когда было столетие Покровского и 40-летие театра, я сделал такой спектакль, который назывался «Диалоги с Покровским», где тоже были совмещены все жанры, включая кинохронику и чтение фрагментов из книг Покровского, которое, кстати, исполнял Сергей Юрский. Один из больших фрагментов, конечно, был «Не только любовь». Я, к сожалению, не застал этот спектакль в 1972 году, не видел его, поэтому я поставил этот фрагмент заново, уже как я это вижу, в контексте спектакля. Но это один из моих любимых композиторов - Родион Щедрин.
Елена Рыковцева: И он очень современный.
Михаил Кисляров: Очень глубокий, без понтов.
Елена Рыковцева: Раз у нас разговор зашел о том, если артист уезжает, когда ему лучше начинать вживаться, у вас в этой книге есть очень любопытный разговор с одним из ваших героев об образовании музыкальном, о сравнении музыкального образования здесь и там. В современной России многие хотят, не у всех получается, но многие хотят учить детей за границей разным наукам. Что бы вы сказали, стоит ли ребенка отправлять учиться, например, на режиссера на Запад? В чем разница между российским образованием режиссерским и западным?
Михаил Кисляров: Стопроцентно могу сказать — не стоит. Потому что образование именно театральное в России, конечно, Москва в первую очередь, Петербург, сейчас превосходит абсолютно точно и с точки зрения режиссуры, и с точки зрения актерского мастерства. Нет, конечно, там наверняка есть какие-то отдельные оазисы замечательных педагогов, которые все равно все взяли от русских мастеров прошлого. Все равно все идет, извините, от Станиславского, от Мейерхольда, от Вахтангова, от Таирова и так далее.
Елена Рыковцева: Все равно та школа на основе этой.
Михаил Кисляров: Абсолютно. Но здесь есть школа, здесь есть замечательные мастера, которые этой школе могут научить.
Елена Рыковцева: Не нужно бежать от своей школы, которую вам в другом виде начнут преподавать там.
Дмитрий Ситковецкий: Конечно, англичане могли бы поспорить, потому что у них есть очень хорошие школы, оттуда замечательные вышли артисты, но больше актеры, а режиссеров действительно мало.
Михаил Кисляров: У меня был один практический случай, я ездил в Англию, я просто ставил там спектакль дипломный уже с артистами, выпускниками английскими. Я должен сказать, что они были поражены школой — это было для них новое. Это была блюз-опера Сергея Дрезнина «Офелия», но я знаю, что я им что-то дал новое, чего за три-четыре года учебы они не получали. Они мне об этом не только говорили, но я это видел. Это видели зрители английские, которые не привыкли к сердечному удару в театре, все-таки они привыкли к некоторому отстранению. Когда спектакль заставил их плакать, то они чувствовали себя дискомфортно, непривычно. Это я видел своими глазами и слышал от них.
Елена Рыковцева: А потом не получится, что им начнет этого не хватать?
Михаил Кисляров: Там своя жизнь. Все-таки открытость и сердечность больше свойственна нам.
Дмитрий Ситковецкий: Есть индивидуальности, конечно, поразительные. Я как-то познакомился со знаменитым актером Саймоном Кэллоу, который играл, как выяснилось, в первой театральной постановке «Амадеуса», там он играл Моцарта с великим Полом Скофилдом. Питер Шаффер, это тот драматург, который написал эту пьесу а потом и сценарий к фильму «Амадеус». Когда я у него спросил кто был лучший Сальери - явидел Маккеллена два раза, я пошел на Бродвей, один раз встретил там Олега Табакова, который был в 1981 году на премьере «Обломова», он после этого играл роль Сальери. Маккеллен был незабываемый, я убежден, что это был лучший исполнитель. Шаффер говорит: нет, лучше всех был Пол Скофилд. Мне подтвердил это и Саймон Кэллоу, конечно, не забыв сказать: «а я был лучший Моцарт!» Это понятно, у него огромная личность, но как он знает русский театр! Я что-то такое начал про систему, он говорит: нет, там была книга, это не Михаил Чехов, а с польской фамилией, он только первую часть перевёл от метода Станиславского. Тогда я решил: хорошо, я его попробую может быть с Вахтанговым. Он говорит: а вообще вы знаете, что я председатель фонда Вахтангова в Лондоне? Куда ни ткни, он знал русский театр блестяще. Я не театральный человек, но я вертелся всегда вокруг театра, мне казалось, что я что-то знал. На всех спектаклях «Современника» просто паломничество идет, на русский театр. Сейчас приедет в Лондон скоро театр Вахтангова.
Елена Рыковцева: Кстати, вспомнила один из ответов в нашем опросе сегодняшнем, человек считает событием года «Маскарад» в театре Вахтангова. Это гениальный спектакль, я, честно сказать, плакала просто от того, как он поставлен. Это было, по-моему, два года назад, когда была премьера, я его смотрела — это было просто потрясение. Но для этого человека, который посмотрел в этом году, это потрясение года, потому что он в этом году увидел и очень хорошо. С режиссурой мы вынесли заключение, разобрались, что ехать не надо. Теперь с музыкой.
Дмитрий Ситковецкий: С музыкой после 16-ти , может быть 18-ти лет надо ехать на Запад. Потому что здесь получают, безусловно, лучшую школу, базу колоссальную, дисциплину. Я надеюсь, что она существует до сих пор. Таких детских педагогов, как в России, нет нигде. Да там, собственно, и нет таких школ, как ЦМШ.
Елена Рыковцева: То есть музыкальная школа детская - все в порядке?
Дмитрий Ситковецкий: А потом надо получать совершенно другую информацию, которой здесь нет. В России ставились оперы, оперетты, а мюзикл — это вообще только американцы и англичане. Не идет и не пойдет никогда. Если вас это интересует, то только там.
Елена Рыковцева: Я видела русские мюзиклы — нет.
Дмитрий Ситковецкий: Что касается, уже ближе совсем к моему цеху, если вас интересуют разные стили, барочный стиль, современная музыка, за исключением нескольких композиторов замечательных, как Десятников. Есть талантливые композиторы, но на Западе больше исполнений, больше влияния, больше возможности. Впервые в жизни я не мог достать билет в Лондоне для своего молодого друга на концерт Филипа Гласса, зал был переполнен. Это не моя сфера, я не большой поклонник его музыки, но это крупный композитор. Арво Пярт, например, Карнеги-Холл будет продан, только с музыкой Арво Пярта.
Елена Рыковцева: Как вы объясните, почему не пробиваются, почему все еще стена существует в этом мире, где все уже казалось бы перетекает?
Дмитрий Ситковецкий: Потому что Москва - я всем говорю, особенно на Западе, почему я так часто здесь бываю как исполнитель - в этом году помимо Стравинского я здесь был и как дирижер, и как скрипач с Федосеевым, концерт Бетховена, и потом с Коганом концерт Берга, сейчас большой концерт был в Консерватории. То есть я здесь часто выступаю, потому что считаю, что в Москве удивительная до сих пор осталась творческая атмосфера, и у публики огромный аппетит на это все.У американской публики такого аппетита к музыке просто по определению нет и быть не может. В Европе сейчас стало меньше, чем было раньше.
Елена Рыковцева: Получается, что образование лучше, а аппетит меньше.
Дмитрий Ситковецкий: Образование у нас здесь лучше и аппетита больше.
Елена Рыковцева: Вы сказали, что уже на следующих ступеньках.
Дмитрий Ситковецкий: Потому что там есть колоссальное поле для развития. Самый лучший английский актер и режиссер за последнее время, самый революционно важный — это Питер Брук, который в Париже живет. И Саймон МакБерни — гений абсолютно. Я видел «Мастера и Маргариту» - сойти с ума, это вообще космос какой-то, что-то феноменальное. Он тоже французско-английское сочетание, из театра «Комплиситэ». Но этого мы здесь просто не видели и не знаем. А в свое время тот же Питер Брук привез «Гамлета» сюда и просто вся Москва сошла с ума, потому что такой игры никто не видел, и такой постановки. Это надо знать, этому нужно учиться, нужно как можно чаще и больше времени проводить с большими личностями. Вот в чем проблема сегодняшних молодых музыкантов, за исключением ассистентов дирижеров, у которых есть такая возможность. Мой близкий друг Антонио Паппано не получил формального дирижерского образования нигде, он не учился в консерватории, он потрясающе одаренный пианист, и он был аккомпаниатором в опере.
Елена Рыковцева: Как Серебренников, который тоже без образования.
Дмитрий Ситковецкий: Но Тони 6 лет был ассистентом Баренбойма, и он всему научился у него. Конечно, он колоссальный талант сам по себе, но он был рядом с огромной фигурой, с мастером, как учили в эпоху Возрождения. Сейчас эта связь в исполнительском мире почти прервана. Если вы помните, в одной из бесед с Ефимом Бронфманом - замечательный музыкант примерно моего поколения -, когда я спросил: «Фима, ты, наверное, мастер-классы вел?». Он говорит: «Я перестал давать мастер-классы». «Почему?». «Ты понимаешь, когда я учился у Серкина, мы целый день сидели и слушали друг друга, а сейчас приходит человек, играет и тут же уходит, его абсолютно ничего больше не интересует. Меня это раздражает, я вообще не понимаю, зачем они приходят. Что я могу за час дать? Ничего».
Елена Рыковцева: Хорошо, вы уговорили потенциальных музыкантов, что все-таки туда, если развиваться, то туда. Если говорить о немножко другой культуре, которая вдруг неожиданно всплыла в этом году, вы знаете, что здесь все сошли с ума по этому рэп-баттлу, по рэпу. Как вы это объясняете, этого же не было, и вдруг взрыв такой?
Дмитрий Ситковецкий: Опять возвращаясь к спектаклю «Черт, солдат и скрипка», текст написан раешником. Что такое раешник? Это стиль скоморохов. А кто такие были скоморохи? Они были рэперы средних веков в России. Вы посмотрите Быкова гениального в «Андрее Рублеве», что он делал — он на злобу дня развлекал народ и говорил такие вещи, за что ему отрезали язык. Это страшная сцена, но это и потрясающая сцена, потому что она говорит именно, что это Рэпер с большой буквы.
Елена Рыковцева: Народ потянулся к корням.
Дмитрий Ситковецкий: Безусловно. Что такое рэпер сегодня? Именно на злобу дня. Я знаю людей, которым дай тему, и он тут же начинает, причем в рифму. Это искусство. Может быть это не то, что я бы целыми днями слушал с утра до вечера, но там колоссальные таланты есть.
Елена Рыковцева: Это даже аттракцион, я бы так сказала.
Михаил Кисляров: Это может быть не более, чем любопытно, для меня лично, потому что я уже не в том возрасте. Пройдет и это. Что-то пройдет, что-то останется, знаете, как вымывается золото через песок. Несомненно, что этоталантливые люди. У кого-то это вызывает больший интерес, у кого-то меньший интерес. Все, что сказал Дима, я абсолютно согласен, да, это корни.
Елена Рыковцева: Это здесь взорвалось, потому что, как всегда, сюда медленнее пришло или это повсюду вдруг в этом году уходящем такой случился взрыв интереса?
Дмитрий Ситковецкий: У нас, к сожалению, что нехорошо для того цеха, где я нахожусь, для музыкантов - у нас цивилизация визуальная, обязательно должны что-то увидеть.
Елена Рыковцева: Количество просмотров, к сожалению, все определяет.
Дмитрий Ситковецкий: А как насчет фантазии? Что такое книга, не такая, скажем, как моя, где интервью, воспоминания, рассказы интересные. Я сейчас слушаю много книг. Идя к вам, я слушаю книгу потрясающую, 9 книгу из этой серии слушаю.
Елена Рыковцева: Какую?
Дмитрий Ситковецкий: Я думаю, что этого автора здесь не знают, но это феноменально. Сейчас наконец делают сериал. Это история немецкого сыщика из Берлина в 30-40-е годы, и после войны. Он ненавидел фашистов, но, естественно, со всеми ними общался, был даже в СД, в армии, попал в русский плен. Но там не просто его история, это мистерия, переходит из одного времени в другое. Это такая картина этого времени изнутри. Пишет шотландский писатель Филип Керр. Я просто полностью подсел на это дело, это феноменально интересно. Более того, после войны он попадает в Аргентину во время Перона. Причем его они нанимают, потому что он потрясающий сыщик. И с Геббельсом он встречается, со всеми, кроме, по-моему, Гитлера.
Елена Рыковцева: Причем она на исторической основе, это не то, что он все придумывает?
Дмитрий Ситковецкий: Там все реальные персоны, кроме основного, который базирован на ком-то. Феноменальные истории. Сейчас в этой истории он расследует с немецкой стороны, по приказу Геббельса он раскрывает трагедию в Катыни. Его послали в Смоленск, там нашли какие-то факты. Невероятная связь настоящего и прошлого. Что такое книга: ее слушают или ее читают, она возбуждает вашу фантазию. А картинка это убивает, потому что это чужая фантазия, она уже готова. Поэтому в театр нужно ходить и в концерты тоже. Сейчас молодые не понимают: как, ничего не происходит, что же такое, что сидеть? Поэтому начинают симфонические оркестры с какими-то экранами — это ужасно.
Михаил Кисляров: У тебя в книге есть момент, когда ты начал только дирижировать, и как ты вдруг почувствовал вертикаль, в отличие от горизонтали. Вот сейчас жизнь, к сожалению, горизонтальная, визуальная, развлекательная.
Елена Рыковцева: Иногда все-таки эти экраны органично вплавляются в эти постановки. Например, живая музыка из фильма «Артист», гастролирует оркестр, и вы видите этот фильм и живую музыку — это просто такое счастье. Это тоже событие года.
Дмитрий Ситковецкий: Это немой фильм, сделанный сегодня. Моя бабушка играла в Баку еще до того, как ее взяли в оперный театр, она играла в театре немого кино.
Михаил Кисляров: Мы сейчас больше говорим о потребностях жителей, нежели тех, кто создает. Тот же Сергей Юрский, я с ним много общался, делали некоторые работы вместе, насколько предан вот этой вертикали этот человек, что бы ни было, что бы за окном ни происходило.
Елена Рыковцева: Я предлагаю новогодний тост за преданность вертикали в лучшем смысле этого слова, а не в том, в котором обычно думают слушатели и зрители нашей передачи.
Дмитрий Ситковецкий: Да, ни в коем случае.
