Название книги Жерома Феррари "По образу и подобию Своему" отсылает читателя к Первой книге Бытия, где Господь Бог говорит "Сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему". У французского писателя, родившегося в 1968 году, "образ" и "подобие" из библейской фразы в переводе на язык реалий наших дней – это просто-напросто фотография.
Трагическая героиня книги, молодая женщина по имени Антония, корсиканка, как и сам автор, – фотограф по профессии, точнее даже фоторепортер.
Книга Жерома Феррари, одного из самых ярких имен сегодняшней французской литературы, лауреата Гонкуровской премии и переводчика с корсиканского на французский, открывается сценой гибели Антонии. Глубоко несчастная, недовольная собой, Антония, вернувшаяся домой из охваченной войной Югославии, садится за руль своей машины, чтобы пообедать с семьей, но неосторожно берет крутой поворот, которых на Корсике великое множество, срывается в пропасть и гибнет.
Начав повествование с конца, Жером Феррари рассказывает о жизни своей героини, первая самая яркая дата в которой – это ее 14-й день рождения, когда крестный отец дарит Антонии фотоаппарат. Отныне небольшая коробочка из пластмассы и металла станет для нее путеводной звездой, а точнее знаком судьбы.
Антония видит все как бы через видоискатель своего фотоаппарата
У Антонии глаз человека, которому будто самой судьбой велено стать фотографом, ибо это глаз, фиксирующий любое движение, где отсчет времени идет не на секунды, а на доли секунды, и, уже став военным фоторепортером, Антония жалуется другу, что у нее "рука не поспевает за глазом", то есть рука недостаточно быстро тянется к затвору фотоаппарата. (Помнится, нечто подобное говорил о себе один из самых знаменитых фотографов 20-го века Анри Картье-Брессон, всегда носивший свою старую "Лейку" завернутой в носовой платок. "Часто случается – говорил он, – что я вижу нечто, что я просто должен сфотографировать, но пока я вожусь с носовым платком, момент уже упущен...)
Итак, Антония видит все как бы через видоискатель своего фотоаппарата, притом ни на секунду не забывая о том, что в момент, когда отснятый объект уже зафиксирован на пленку, та реальность уже ушла, канула в небытие. Так в книге Жерома Феррари "По образу и подобию Своему" появляется точнее лейтмотив: фотография и смерть.
Антония не сразу становится военным фоторепортером; она зарабатывает несколько лет на жизнь в провинциальной корсиканской газете, где главный принцип раз и навсегда сформулирован главным редактором в такой вот незамысловатой форме: "Всегда бери с собой широкоугольный объектив и следи за тем, чтобы, когда снимаешь, скажем, свадьбу или какой-нибудь совет директоров, никто не остался за кадром, ибо люди всегда в первую очередь ищут на фотографиях собственную физиономию". И бедная Антония послушно щелкает фотоаппаратом...
Впрочем, в последующие годы она снимает не только женихов с невестами и советы директоров. Четырнадцатилетняя Антония успела вырасти, превратилась в молодую привлекательную женщину, и у нее появился милый друг, парень по имени Паскаль, корсиканский сорвиголова, сильный, бесстрашный, этакий альфа-самец, а к тому же активный участник подпольной организации "Фронт национального освобождения Корсики".
Сама Антония к этому Фронту никаких симпатий не испытывает, ей чужда их воинственная риторика, их опереточные подпольные сходки, когда сторонники выхода Корсики из состава Франции появляются вооруженные автоматами, пистолетами и кинжалами, с масками на лице, ну и, само собой, Антония всегда на месте, ибо она "своя, надежная, не выдаст, тем более что она – подруга Паскаля, а у нас по этой части – строго". А герои, само собой, любят фотографироваться, на то они и герои войны...
Жизнь Антонии и подпольного воина Паскаля далека от идиллии, ибо его время от времени все-таки арестовывают "за незаконное хранение оружия" и, пока он никого не убил, приговаривают к мелким срокам заключения. Паскаль выходит из тюрьмы, возвращается к своей любимой Антонии, и так до следующей посадки.
А тем временем на дворе 1991 год. В Югославии, где все условия созрели для распада Федерации, начинается война.
Что знала Антония об этой самой Югославии? Да почти ничего. Впрочем, она слышала, конечно, что сербы не очень жалуют хорватов, отвечающих им взаимностью, что и те и другие, как правило, не любят боснийцев, ну и так далее.
Однако кое-что о Югославии Антония все-таки знала, ибо ей раз навсегда врезалась в память фотография, сделанная на одной из улиц Марселя 9 октября 1934 года фотографом по имени Жорж Межа, запечатлевшим момент убийства болгарским террористом короля Югославии Александра Первого Карагеоргиевича. Вместе с королем Югославии был убит министр иностранных дел Франции Луи Барту и еще четверо членов королевской свиты.
Приехав в распадающуюся Югославию и поселившись в белградской гостинице "Москва", Антония, плохо разбирающаяся в пропитанной кровью истории Балкан, понемногу поймет, что существует некая нить, связывающая убийство в Сараеве 28 июня 1914 года австрийского эрцгерцога Фердинанда, уже упомянутое убийство 20 лет спустя короля Югославии в Марселе и события, которые Антония, так сказать, увековечит своим фотоаппаратом при осаде Вуковара, увидит своими глазами одну из самых ярких и самых зловещих фигур этой войны, Желько Ражнатовича, более известного по кличке Аркан.
Аркан, напомню, начинал карьеру в качестве бандита-налетчика, специализировавшегося на ограблении банков (как тут не вспомнить молодого Сосо Джугашвили!), а незадолго до вспышки войны на Балканах стал организатором "Сербской добровольческой гвардии", причем первыми гвардейцами стали фанаты белградского футбольного клуба "Красная звезда".
Аркан очень любил фотографироваться, и существуют снимки, на которых он запечатлен с тигренком на руках, и тигренок здесь не случаен, ибо солдат "Сербской добровольческой гвардии" патриоты и фанаты часто называли "тиграми Аркана".
На линии фронта Антония встречает сербского солдата по имени Драган, и между ними завязывается не "военно-полевой роман", а дружба, основанная на взаимном пристальном внимании и бесконечном уважении друг к другу. Драган не просто показывает Антонии войну, но и пытается объяснить ей корни и причину происходящего, ну а происходящее как бы само собой просится на фотопленку, даже тогда, когда Антония твердо знает, что она никогда, ни за какие деньги не опубликует снимки девяти трупов, женщин, лежащих на снегу, в направлении которых какой-то негодяй выпустил свиней из свинарника. Подоспевшие к месту пьяные солдаты убивают этих свиней, и кровь смешивается на снегу с кровью...
"Ты видела фильм "Апокалипсис сегодня"?" – спрашивает Драган у Антонии.
"Да", – отвечает она.
"Так знай, что у нас это нечто другое", – замечает Драган, не поясняя, страшнее ли то, что происходит на Балканах, основанного на событиях вьетнамской войны фильма Копполы.
И насмотревшись на происходящее не в кино, а прямо на поле боя, точнее, на поле побоища, и возвратившись в свой номер фешенебельной гостиницы "Москва" в центре Белграда, Антония пишет своему крестному, ставшему католическим священником, письмо, в котором пересказывает содержание своей беседы с фоторепортером одной из французских газет:
Она рассказывает ему о событиях вчерашнего дня, о шоке, который её снимки вызвали бы в случае их публикации, а он, фотокорреспондент, пытается в мягкой, тактичной манере убедить ее в том, что никакого шока не предвидится, ибо люди предпочитают не видеть, а если и видят, то предпочитают забыть, и причина здесь не в том, что люди эти – злые, равнодушные эгоисты. Скажем точнее: они не только злые, равнодушные эгоисты, но не способны по-настоящему видеть всё это, сознавая, что изменить что-либо они все равно не в их силах. И вот почему единственное, на что они способны, это отвести взгляд. Или скажем так: они возмущаются, а потом отводят взгляд. Но если так, то к чему всё это?!
Как к чему ? Ведь кто-то должен проделать эту работу, читай, сделать снимки.
Но главное, самое главное заключается в том, что они любят это, они любят войну.
Фотографии, сделанные на поле боя, Антония называет "похабными, непристойными", но положить конец этой похабщине никто не в силах
Этот дикий предмет любви проиллюстрирован в книге судьбой Драгана, того самого, который справился у Антонии, помнит ли она фильм "Апокалипсис сегодня". Уже возвратившись из Югославии на Корсику, Антония случайно встречает Драгана вблизи Кальви, где находится казарма Иностранного легиона. Драган – легионер, и в ответ на расспросы Антонии: как, мол, так, мало тебе той пакостной войны, так ты еще и в Иностранный легион добровольцем записался?! – он лишь беспомощно разводит руками. Ему война как мать родная...
Вспоминая все книги когда-либо мною прочитанные, я вспомнил всего два случая, когда автор говорит о войне вещи, подобные тем, которые я прочитал в книге Жерома Феррари.
Первая это, разумеется, мемуарная книга немецкого писателя Эрнста Юнгера "В стальных грозах", книга о Первой мировой войне, а вторая – "Памяти Каталонии". Джордж Оруэлл, которого с простреленной глоткой эвакуируют в 1936 году из Барселоны, охваченной гражданской войной, говорит, что в войне есть своя привлекательность и он не жалеет о своем участии в ней:
Эта война, в которой я сыграл такую мизерную роль, оставила у меня скверные воспоминания, но я рад, что принял участие в войне. Учитывайте мою односторонность, мои фактические ошибки, неизбежные искажения, результат того, что я видел лишь часть событий. И учитывайте все это, читая любую другую книгу об этом периоде испанской войны.
Фотографии, сделанные на поле боя, Антония называет "похабными, непристойными", но положить конец этой похабщине никто не в силах, ибо мужчины, особенно молодые, очень любят фотографироваться в мужественных героических позах, как сегодня на востоке Украины, заботясь о том, чтобы за расстегнутым воротом гимнастерки видна была тельняшка ("знай наших, мы, мол, морская пехота"...).
Но книга Жерома Феррари "По образу и подобию Своему" это книга не о войне корсиканских сепаратистов или о последней войне в Югославии, ибо речь идет о романе, сквозная тема которого – фотография на фоне войны, фотография как иллюстрация memento mori, "помни о смерти".
Фоторепортер Антония умирает в самом начале романа, а эпилог книги таит в себе неожиданность.
Убитая горем мать Антонии, вдова, давно уже похоронившая мужа, решает последовать традиции и снабдить памятник фотографией своей покойной дочери. Но старая женщина напрасно роется в тысячах фотографий, оставшихся в архиве Антонии, и ни на одной из них она не находит свежий снимок любимого лица, ибо Антония никогда не фотографировала себя и не позволяла делать этого другим. О причинах можно только догадываться.
