Начнется ли восстановление экономики России после "обнуления" в условиях продолжающейся коронавирусной эпидемии? Есть ли надежда на нужные бюджету РФ мировые цены на нефть и газ? К чему ведет перенос реализации правительством национальных нацпроектов с 2024-го на 2030 год, ради которых повысили НДС и пенсионный возраст, невзирая на протесты? В результате "карантина" закрылся каждый пятый бизнес, что будет дальше? Продолжится ли обнищание: 43% россиян живут на 15 тысяч рублей в месяц? Полгода назад их было 38%. Нужен ли приток в Россию мигрантов, за который ратует Владимир Путин?
Куда летит Россия после "обнуления" сроков Владимира Путина. Обсуждаем с политиком из команды Алексея Навального – Владимиром Миловым.
В программе участвует научный сотрудник факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ Марсель Салихов.
Ведет передачу Михаил Соколов.
Видеоверсия программы
Михаил Соколов: Мы попробуем сегодня разобраться, куда летит Россия и ее экономика после обнуления. Гость в нашей московской студии – политик из команды Алексея Навального Владимир Милов. И с нами на связи будет научный сотрудник Высшей школы экономики Марсель Салихов. Начну я с события дня, с ареста недавнего журналиста "Коммерсанта" и "Ведомостей", сотрудника Роскосмоса Ивана Сафронова, которого задержали по статье "государственная измена". Коллеги в знак протеста вышли на Лубянку. 15 человек уже задержаны. Владимир, как вы восприняли эту новость? Есть версия, что Ивана задержали из-за публикации почти двухгодичной давности о продаже истребителей Египту. Ощущение такое, что обществу дают серьезный сигнал публично.
Владимир Милов: На мой взгляд, это прямое следствие того, что в последние годы у нас так адски распоясались вообще силовики. То есть просто ни одного дня не проходит без новостей о том, что кого-то арестовали, у кого-то обыски или какие-то другие резонансные вещи. Для меня это дико странная история по поводу госизмены. Я себе представляю, что вообще западные разведки владеют полностью всей информацией о том, что у нас происходит. То, что им неизвестно, может быть интересно – это какие-то совсем сверхсекретные вещи, к которым точно не мог никакого доступа иметь Сафронов сто процентов, обычный журналист. На госслужбе у меня был допуск к секретным сведениям по второй форме. Во-первых, его еще долго получать. Во-вторых, я потом умудрился себе достать такую справочку, хотя я ознакомился со всеми секретными документами, но мне потом дали справку "Интересующими сведениями не располагает".
То есть для того, чтобы реально знать какие-то секреты, которые интересны разведкам стран НАТО, это надо быть совсем человеком, имеющим доступ к святая святых. Это точно не был Сафронов, то есть это шито белыми нитками. Вообще здесь очень важный момент, что после всего, что происходило в последние годы, ноль доверия, никакого доверия не может быть ФСБ. ФСБ огромное количество раз ловили на фабрикациях обвинений, на том, что они, в частности, против предпринимателей за обычные гражданские правовые споры возбуждали дела. Калви и вся команда сидят. То, что ФСБ работают откровенные мошенники, – это факт. Их начальник финансового отдела Кирилл Черкалин, который много лет курировал банковский сектор, теперь официально мошенник с огромным числом нала, который разводил банки на деньги. Какое доверие после этого вообще может быть организации под аббревиатурой ФСБ?
Михаил Соколов: Они еще и рот затыкают. Дело Светланы Прокопьевой то же самое, она же пыталась разобраться в причинах теракта в Архангельске, пожалуйста, вам 500 тысяч, оправдание терроризма.
Владимир Милов: Я, кстати, хотел выразить глубочайшее уважение Светлане Прокопьевой, она так мужественно держалась во время этого процесса, когда ей угрожал реальный тюремный срок ни за что, за просто хорошо выполненную журналистскую работу. Конечно, это тоже показательный случай. Просто их надо взнуздать наконец, привести к порядку, потому что они распоясались.
Михаил Соколов: Но пока государство занимается тем, что имеет какую-то государственную политику, даже экономическую политику репрессий. Я знаю, что зять премьер-министра Мишустина подал иск Навальному. Я так понимаю, что власти в каком-то смысле копируют опыт Сингапура, не сажать, а разорять оппонентов. Вы собираете деньги на уплату штрафов за 2019 год?
Владимир Милов: Напомню историю, когда была эта вся заваруха с московскими протестами прошлого лета, нас всех попересажали, они решили нас финансово раздавить, подали к нам иски от разных структур мэрии, силовых структур на общие суммы десятки миллионов рублей. Это все в судах растянулось, скукожилось, но основная цель была просто нас парализовать, арестовать все имущество, заблокировать счета и так далее. К счастью, мы выплатили все это дело, но собираем деньги на компенсацию исков. Мы их обязательно отсудим, дойдем до ЕСПЧ и, уверен, эти деньги в итоге вернем. Сейчас спасибо всем, кто мне на карту, в частности, дает деньги, если хотите, можете помочь. Практически ни дня не проходит, чтобы несколько новостей не прошло. Сейчас история про Петра Верзилова, на которого завели уголовку.
Михаил Соколов: 15 лет просят Юрию Дмитриеву дать в Петрозаводске.
Владимир Милов: С Юрием Дмитриевым очень понятная ситуация, он наступил гэбне на больную мозоль, он рассказывал правду про сталинские репрессии и про Сандармох. Это для них просто страшнейшая обида, удар им нанес, что всю их гэбэшную "героическую" деятельность вот так выкатил наружу. Они будут ему мстить.
Например, с Сафроновым, мне кажется, это личные счеты за какие-то его публикации. Его же тягали раньше, и Матвиенко на него обижалась.
Михаил Соколов: Отдел политики разогнали в "Коммерсанте", между прочим.
Владимир Милов: Они написали, что Матвиенко может уйти в отставку, она страшно обиделась. Это какая-то личная месть, потому что, конечно, там не может быть физически никакой госизмены, просто нет никаких оснований для этого.
Михаил Соколов: Давайте перейдем к нашей главной теме, мы все-таки собирались сегодня поговорить об экономике после официально объявленной вроде бы кончающейся пандемии. Я хотел бы напомнить, что за сутки выявлено больше 6 тысяч случаев инфицированных коронавирусом. В пылу парада, обнуления такое впечатление, что государство как-то забыло об этом. Мне кажется, даже дезориентируют граждан, которые теперь решили, что все позади. У вас есть такое ощущение?
Владимир Милов: Абсолютно. Вся история борьбы с пандемией в России, если можно так называть, – это история абсолютно конфликтующих между собой месседжей, посылов власти. То это все несерьезно и вероятность того, что Россию это коснется, ноль, официально говорят по телевизору. То потом, бац, всех отправляют в жесткий карантин, ничего не говорят, денег не дают, выживайте как хотите. То потом вдруг опять коронавирус исчез, как будто его и не было. Хотя, я думаю, многие прекрасно понимают, что риски этой ситуации огромные. В Штатах, кстати, это видим, где гораздо лучше ситуация со статистикой, свободой общественного мнения и так далее. Там видно, что поспешное открытие вызвало резкий новый всплеск заболеваемости в крупных штатах, там ситуация опять идет по нехорошему сценарию. Уверен, что что-то похожее будет и в России. Действительно, власти молчат и подливают масла в огонь. Бдительность людей притупляется, скорее всего, к сожалению, приведет к тяжелым последствиям.
Михаил Соколов: Высшая школа экономики провела очень интересное исследование по поводу эффективности политики властей. Что вы скажете, как вы сделали выводы в исследовании, на каком основании, что принимавшиеся меры спасли порядка 80 тысяч жизней россиян?
Марсель Салихов: Это в принципе достаточно стандартный подход, такие исследования сейчас делают по многим странам, в частности, по Европе. Было несколько публикаций в журнале Nature относительно того, насколько эффективными были меры, которые применяли государства, насколько изменилось поведение граждан. Соответственно, мы проводили подобное исследование для России. Общий подход понятен, что мы строим некую модель по состоянию на середину марта, возможное распространение инфекции, как бы оно происходило, условно, в альтернативном сценарии. Мы используем стандартную эпидемиологическую модель с корректировкой на то, что люди меняют свое поведение по мере того, как растет количество смертей, как растет заболеваемость.
У нас есть модельная оценка и у нас есть фактически результаты по состоянию на 24 июня. Мы берем разницу между модельной оценкой и фактическими смертями, таким образом получаем количество смертей, которые не произошли, но которые могли бы произойти, соответственно, это называется спасенными жизнями. При этом нужно понимать, что это лишь частично те меры, которые принимало государство. Большую роль играет то, как граждане изменяют свое поведение. Понятно, даже если бы государство не вводило карантин, не вводило бы режим самоизоляции, то тем не менее граждане все равно знают о том, что есть коронавирус, это представляет собой опасность, работодатели это знают, соответственно, они будут менять свое поведение. Если мы смотрим тот опыт, который сейчас есть по разным странам, есть кейсы стран, которые вводили либо минимальные ограничения, либо практически их не вводили, соответственно в этих странах ситуация хуже, чем в странах, которые вводили локдаун, но тем не менее она не является настолько катастрофической. Поэтому это в принципе дает возможность проводить такие оценки.
Михаил Соколов: Реальной ли статистикой мы оперируем? Вы как-то вводили корректировку на то, что статистика в России многими подвергается сомнению, такая специфическая, в два-три раза отличается от официальных оценок? То есть то, что дает власть, занижено по смертности.
Марсель Салихов: По смертности, да, есть вопросы относительно того, как считаются российские данные, насколько они соотносятся с данными других стран. Нужно понимать, что те цифры, которые часто используются, которые ежедневно сообщает оперативный штаб, это в принципе те данные, которые собираются с больниц по всем регионам. Соответственно, есть другой срез, который основывается на уже свидетельствах о смерти. Такие данные публикует Росстат, в частности, публикации по естественному движению населения РФ. К сожалению, эти данные выходят с задержкой, сейчас есть только данные по апрелю, даже по маю не вышли данные. Поэтому данные будут корректироваться, они даже будут корректироваться в составе официальной росстатовской статистики.
Михаил Соколов: Каковы сейчас прогнозы развития эпидемии? Нас убеждают, что она пошла на спад. Можно ли сказать, что она затихает? Поведение людей тоже изменилось, может быть новый всплеск. Есть какая-то модель, которая это может описать сейчас?
Марсель Салихов: Есть разные модели, разные организации российские пытаются спрогнозировать развитие эпидемии. Мы тоже пытаемся это делать. Безотносительно качества данных в принципе достаточно сложная задача. Я думаю, что даже при тех вопросах относительно официальных данных как по выявленным случаям, так и по смертности, но в целом есть понимание, что инфекция, эпидемия замедляется в России в настоящее время. В Москве в принципе произошло довольно существенное замедление. Скорее, по Санкт-Петербургу сейчас более тяжелая ситуация наблюдается. По другим регионам, к сожалению, сложно достаточно говорить, потому что другие регионы, за исключением Москвы и Санкт-Петербурга, их данные вызывают больше вопросов.
Михаил Соколов: Получается так, что эпидемия, может быть, идет где-то на спад, по крайней мере, в столице, где-то она остается так же опасной. С другой стороны, открывается экономика. Получается, что это открытие, восстановление экономики будет идти параллельно с эпидемией. Какой-то не очень благоприятный, по-моему, сценарий.
Владимир Милов: Сначала про эпидемию. Я считаю, что надо четко различать, она идет на спад только в Москве. Во многом это результат не только карантинных мер, которые здесь действовали, но и сознательности москвичей. Я вижу, что многие люди добровольно ограничения по социальному дистанцированию применяют, вовсе не из-под палки. Здесь дисциплина выше. В регионах мне говорят, что там практически не было закрытия экономической активности. Первые две недели апреля что-то условно позакрывалось, многие регионы со второй половины апреля начали ограничения снимать. Если в Москве эпидемия действительно идет на спад, то в регионах это не так, это можно посмотреть даже на официальной статистике. Марсель правильно сказал, что статистика из регионов доверия не вызывает никакого по одной простой причине, это видно даже неспециалисту, что когда вы смотрите на ежедневные цифры, то они одинаковые все. Как Леонид Волков все время издевается над Краснодарским краем, у них число 96, 97, 98.
Михаил Соколов: Мы аналогичные фальсификации увидели на этом голосовании. Из Татарстана участки дают по 77% за.
Владимир Милов: Это прямой признак фальсификаций, потому что в жизни такого не бывает, каждый день не может быть похожих цифр, а они у них одинаковые, красивый график был, пик, потом идет все ровненько на спад. Явно это рисовка.
Что характерно, что в регионах ситуация гораздо хуже и с квалификацией медперсонала, и в том числе с доступностью от коек до аппаратов ИВЛ, всего необходимого медицинского оборудования для того, чтобы тяжелых больных лечить. Меня больше всего не Москва сейчас беспокоит, а именно ситуация в российских регионах.
Что касается экономики, кто хочет заглянуть в хрустальный шар, в будущее, я рекомендую почитать последний прогноз Центра Белоусова, Центр макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования, они пишут, что в базовом сценарии будет новое введение карантинных ограничений в российских регионах – это приведет к дополнительному удару по экономике. Это закладывается в базовый сценарий, что бы нам ни говорили по телевизору. Таким образом, как в Америке сейчас ситуация, поспешное снятие карантинных ограничений – это преждевременная штука, это приведет к новым вспышкам и так далее. Мне кажется, вероятность преобладающая.
Михаил Соколов: Есть оптимисты, тот же Иноземцев, которые говорят, что раз выключение было таким искусственным, государство взяло и выключило часть экономики, то включение будет быстрым, рост энергичным, люди восстановят свои привычки. Что вы думаете об этом?
Владимир Милов: Я совершенно не понимаю, на чем такие прогнозы основаны. Здесь несколько ситуаций. Первая: в мировой экономике ситуация не улучшается. Вы понимаете, что для нас внешняя конъюнктура – это определяющая история. Штаты, крупнейший игрок, у них не получается V-образного отскока обратно, у них гораздо более замедленная траектория восстановления, там куча трудностей своих. Вторая история, что вероятность повторных карантинных ограничений очень высокая. Третья история, что у людей за это время очень сильно просела финансовая подушка, когда государство денег не давало. То, что оптимисты говорят, что все так же пойдут покупать, как и прежде, нет, не пойдут, потому что больше не на что. Открылись новые кафе или приоткрылись старые, которые закрывались в кризис, там нет людей.
Еще важный момент, что многие люди из-за коронавируса, скорее всего, поменяют свое потребительское поведение. Открылись бары, можно ходить, но уже не все туда пойдут просто из-за риска заражения. Сейчас многие экономисты, которые за этим наблюдают, говорят, что линейного восстановления спроса в сфере услуг особенно не будет, потому что многие люди опасаются лишний раз куда-то в общественное место ходить. Я не вижу ни одного фактора, который говорит о быстром восстановлении, а все объективные факторы, наоборот, говорят, что его не будет, мы к докризисному уровню не вернемся еще какое-то время.
Михаил Соколов: Что вы думаете о перспективах восстановления, поскольку вы на факультете мировой политики и экономики, ваш взгляд?
Марсель Салихов: Действительно, я согласен, что восстановление не будет происходить, что называется V-образный сценарий, скорее, мы будем наблюдать длинный хвост. Это будет характерно для мировой экономики, в большей степени для России. Потому что те данные, которые у нас есть, они показывают, в частности, довольно серьезный провал потребления, розничного товарооборота. В частности, росстатовские данные по маю показывают, что отскок, восстановление в рознице, несмотря на то что уже регионы начали снимать ограничения, значительная часть регионов действовала уже без ограничений, тем не менее, отскок был достаточно небольшой.
Что касается относительно примеров быстрого восстановления, я могу привести пример по потреблению бензина. В России, в частности, наблюдается резкий рост потребления бензина, мы практически вышли на те уровни, которые наблюдались до введения всех карантинов, причем он произошел очень быстро, в течение июня, быстро все восстановилось. Существуют разные возможные объяснения, почему это произошло, люди стали больше ездить или они испугались вируса, меньше стали пользоваться общественным транспортом, в большей степени стали пользоваться личным автотранспортом, то ли это какие-то курортные поездки, допустим, а Сочи на личном автомобиле и так далее. Есть такой пример, что потребление бензина находится по сути на уровне выше докарантинного.
Михаил Соколов: Есть ли надежды на нужные российскому бюджету мировые цены на нефть и газ? Вообще, как обстоит ситуация с экспортом энергоресурсов из России и в мире вообще?
Владимир Милов: Во-первых, что касается роста потребления бензина, это совершенно нормально, сейчас во всех странах, которые восстанавливаются, довольно быстро происходит отскок по бензину. Это совершенно точно связано с тем, что люди меньше пользуются общественным транспортом. Я по себе могу сказать, я не езжу сейчас ни в автобусах, ни в метро, когда передвигаюсь, езжу только на такси. Ровно такая же ситуация в других странах. То есть общественный транспорт восстанавливается очень медленно, а автоперевозки довольно быстро. Что касается нефти, сейчас вообще творится на мировых рынках невероятный оптимизм, все дорожает, акции на рекордных уровнях, нефть дороже 40 долларов. Это в принципе оптимистичные прогнозы по доходам нашего бюджета немножко поддерживает. Но я хочу сказать, что это все не очень надолго, потому что, на мой взгляд, сейчас цены активов на фондовых площадках, и цены сырья, в том числе нефти, они переоценены, то есть играет излишний оптимизм.
Я думаю, что это все кончится плохо достаточно, мы увидим обвал в обозримой перспективе. И это туда-сюда будет скакать вместе с плохими новостями про ту же американскую экономику, например. Поэтому сейчас для бюджета все неплохо, нефть дороже 40 долларов за баррель – это гораздо лучше ожиданий. Что касается физических объемов, такой интересный момент, вроде как обещали ОПЕК сильно сократить добычу, но как раз по данным Росстата, которые более объективные и идут от предприятий снизу, мы примерно миллион баррелей в день недовыполнили в мае ту квоту. Хотя официально ни ОПЕК этот вопрос не поднимает, ни у нас в новостях этого нет, просто, если залезть в статистику Росстата, это видно. Я уверен, что как только начнутся проблемы на рынке, то они опять переругаются, эта информация вылезет. Но пока благостный настрой, все делают вид, что ОПЕК и Россия исполняют сделку, рынки полны оптимизма, что все быстро восстанавливается. Но это, как говорили в детстве, до первого милиционера. Сейчас, когда станет ясно, что с восстановлением мировой экономики ситуация куда хуже, чем думали, то, я думаю, будет большая коррекция, в том числе на нефтяном рынке мы это все увидим.
Михаил Соколов: Тут идут разнообразные утечки и слухи по поводу нацпроектов, что они будут фактически приостановлены, их финансирование, цели переносятся с 2024-го на 2030 год. Кстати говоря, ради этих проектов Путин, по крайней мере формально, увеличивал пенсионный возраст, поднял НДС и так далее. Получается, что все это ушло в трубу. Очередная стратегия Владимира Путина, хоть 2020, хоть какая еще, ни одна из них, по-моему, не реализовалась. А в практическом плане это что значит?
Владимир Милов: Я считаю, что все эти надежды, которые были, что якобы нацпроекты дадут какой-то экономический рост, они абсолютно эфемерные. Если вы строите мост или дорогу, то это может дать мультипликаторы, принести какой-то дополнительный эффект, только если у вас растет экономическая активность, чтобы по этой дороге был больше трафик, быстрее возили, снижали издержки и так далее. Если у вас экономическая активность убита на корню, просто почитайте недавний доклад Бориса Титова, уполномоченного по правам предпринимателей, его доклад президенту. Они провели опрос, 70% предпринимателей считают, что бизнес в России вести небезопасно.
Михаил Соколов: 20% еще и закрылось сейчас.
Владимир Милов: Налоги беспредельные, силовики хозяйничают, творят что хотят, регуляторная нагрузка запредельная. Какая экономическая активность? Сколько ни строй инфраструктурных проектов, вы же видите, как они делаются, создали шуваловский ВЭБ и Ротенберг создали совместное предприятие "Нацпроектстрой", который получает эти подряды без конкурса. Вы же понимаете, чем кончится это все дело.
Михаил Соколов: То есть каждый начальник в России или близкий к Путину хочет создать свою "Роснефть".
Владимир Милов: Когда я слышу новость, что нацпроекты отложили, не будут финансировать, я думаю: это даже хорошо, потому что меньше денег будет выброшено непонятно на что. Действительно получается так, что наши власти много обещали, повысили налоги, профинансируем нацпроекты, дадим вам рост. Это оказалось понятным традиционным обманом. Они сейчас пытаются перевернуть страницу, забыть об этом и перейти в антикризисный режим.
Михаил Соколов: То есть мы хотели все сделать хорошо, но эпидемия помешала.
Владимир Милов: Пришел коронавирус, и мы не смогли.
Михаил Соколов: Зачем плоскую шкалу отменять, налог на богатых с 5 миллионов в год брать?
Владимир Милов: Они вошли во вкус повышения налогов. Я больше трех лет эти сюжеты рассказываю на канале "Навальный лайф" в свое программе "Где деньги?". Мы еще три года назад говорили: ребята, они будут повышать все. Они будут повышать НДС, НДФЛ и так далее. Эта шкала – это только начало, потому что сама по себе сумма небольшая, они хотят 60 миллиардов в бюджет собрать – это ни о чем. Они сделают пиаровский ход, что мы типа с богатых что-то взяли в бюджет, на этой схеме отработают администрирование и будут эту шкалу увеличивать. То есть они 100% дойдут до зарплат сто тысяч рублей в месяц. Потому что я помню эти дискуссии в правительстве, Минфин всегда говорил, что это не имеет смысла возиться с администрированием, если вы собираете только с богатых – это будет мало денег. Если уж вводить дифференцированный НДФЛ, то надо его распространять на средний класс, на зарплату в сто тысяч рублей.
Михаил Соколов: А может быть отменить бедным просто-напросто в качестве такой подачки?
Владимир Милов: Я против этого. Я считаю, что у нас не должно быть бедных, у нас не должно быть таких низких зарплат.
Михаил Соколов: Вы считаете, а вот свежие данные: 43% россиян живут на 15 тысяч рублей в месяц, полгода назад было 38%.
Владимир Милов: И это результат путинской экономической политики. Вот такая путиномика у нас выстроилась за 20 лет. Мне кажется, первопричина проблем – не должно быть нищих зарплат, люди должны получать достойные зарплаты. И вторая история, что дифференцированный НДФЛ гораздо сложнее в администрировании, неудобно для работодателя. Здесь черно-белая история, да или нет, что для бедных вы его обнулили или повысили для богатых, у вас усложняется бухгалтерия все равно, как бы вы это ни объясняли экономическими мотивами социальной справедливости. Плоский НДФЛ – это огромный шаг вперед в плане упрощения администрирования. Любое усложнение, неважно, какое, ведет к проблемам для работодателей. Это нам сейчас меньше всего нужно.
Михаил Соколов: Все-таки по поводу налогов, власть в лице Путина сказала: мы снижаем налоги в прогрессивном IT-секторе чуть ли не до 3%, налог на прибыль снижается с 20, теперь все компьютерные, программные и прочие дела будут страшно быстро развиваться, всех победят.
Владимир Милов: Единственное, что они сделали хороший шаг – это то, что они снизили самый вредный налог и самый большой налог в России, эти страховые взносы с зарплаты, которые мешают росту зарплат, созданию рабочих мест, они его снизили для малого бизнеса с 30 до 15% на зарплаты выше МРОТ. Это капля в море, но это уже хороший шаг, реальный плюс. При том, что это Путин украл из программы Навального, потому что кроме Навального никто не предлагал снизить страховые взносы с 30 до 15%. Что касается IT, я тоже в своей передаче "Где деньги?" подробно рассказывал. Во-первых, это звучит красиво, но на самом деле очень ограниченный перечень компаний будет иметь право на такие льготы. Вы должны быть аккредитованы при Минкомсвязи, только примерно 20% IT-компаний там аккредитованы, у вас должно быть не менее 90% выручки от разработки программного обеспечения на заказ. Например, если вы дистрибуцию делаете, продаете продукты конечным пользователям – это не попадает. "Яндекс", например, не попадает в IT-компании, которые под эту льготу проходят. Плюс, как всегда, у нас власти в один карман что-то кладут, из другого что-то забирают, в обмен на эту меру им предложили отменить нулевой НДС на продажу прав на ПО.
Михаил Соколов: То есть поменяли шило на мыло?
Владимир Милов: Как это часто у нас делается, за какой-то красивой мерой следует какой-то дальнейший обман.
Михаил Соколов: Владимир Путин еще высказался по одному животрепещущему вопросу – по поводу миграции.
Михаил Соколов: Что скажете по поводу заявления Владимира Путина, надо приглашать в Россию много мигрантов, чтобы они еще больше работали и создавали благосостояние для страны?
Владимир Милов: Я старый противник этой темы, я считаю, что все эти рассуждения про нехватку рабочих рук от лукавого. При том, что в России производительность труда в два-три раза отстает от развитых стран, то есть часовая выработка средняя в три раза меньше, чем в США. При таком резерве повышения производительности на одного работника это просто несерьезный разговор, что нам не хватает якобы рабочих рук.
В чем здесь важная история, с чего начал Путин, он сразу про новых граждан начал говорить, не про рабочие руки, потому что многие страны привлекают мигрантскую рабочую силу, но они не дают им гражданства, дают рабочие визы, приезжаешь, работаешь. Попробуй получить гражданство в развитой стране – это сложная история. Путин сразу перескочил ко второму вопросу про гражданство. У меня это сразу вызывает подозрения: то ли он еще больше наших паспортов собрался раздавать на Донбассе, то ли понял по голосованию по поправкам, что ему не хватает российских избирателей.
Михаил Соколов: Как не хватает, он же победил.
Владимир Милов: Победил, но вам Шпилькин рассказал, где он их взял. Ему не хватает реальных граждан с паспортами, которые реально будут голосовать за него. Он думает: что-то надо, наверное, завезти нам побольше из какой-нибудь братской среднеазиатской страны. Меня этот переход разговора от трудовой миграции сразу в гражданство пугает – это Путин начал не к добру. Мы всегда знаем, что они раздачу паспортов традиционно использовали в каких-то нехороших политических целях, значит что-то такое он замышляет – это не вызывает никаких позитивных эмоций.
Михаил Соколов: То есть Россия будет прирастать Донбассом, Абхазией, другими маленькими территориями?
Кстати говоря, еще один вопрос, связанный с тем, что Россия, об этом тоже подзабыли сейчас в связи со всеми обнулениями и вирусами, находится в состоянии санкционном. Могут ли быть усилены санкции против России сейчас? Тут опять какая-то история с "Северным потоком – 2" начинается, Дания вроде собирается разрешить эти работы в море. Я так понимаю, что будет американская реакция на это разрешение. Что там происходит на санкционном фронте?
Владимир Милов: Несколько моментов. Во-первых, очень много шума вокруг "Северного потока – 2", но все должны понимать простую вещь: "Северный поток – 2" России невыгоден, это для нас дополнительные издержки. Если мы построим "Северный поток", это не значит, что это нам принесет какие-то выгоды, нет, это просто "Газпром" закопал больше 10 миллиардов евро в какую-то очередную трубу, вы, дорогие россияне, от этого не получите ничего. Если вы о выгодах и минусах для россиян, то "Северный поток" не имеет к этому никакого отношения. Это геополитика, которая вас в лучшем случае не касается, а в худшем приносит вам ущерб. Эти деньги на больницу могли бы пойти, а пошли на какую-то трубу, закопанную в море, при избытке у "Газпрома" экспортных мощностей.
Что касается более широких санкций, то я абсолютно уверен, к чему дело идет в Америке, что в ноябре может не только Байден победить на президентских выборах, но самое важно, что демократы идут к тому, чтобы вернуть контроль над Сенатом, будут по сути контролировать и исполнительную, и законодательную власть, все ветви Конгресса. Путин, мне кажется, очень серьезно опасается этого сценария, они припомнят ему все. Там идей много по введению новых санкций против Путина, много законопроектов, но их блокирует Трамп и республиканский Сенат, пока не дают им ходу. А в этой ситуации будут развязаны руки. Я думаю, что победа демократов в ноябре серьезные риски несет для ужесточения санкций против Путина и его крупнейших компаний, банков и так далее. Здесь можно увидеть много интересного. Конкретику пока рано обсуждать, но там откроется просто ящик Пандоры.
Михаил Соколов: На чем основывается ваша убежденность в перспективе победы демократов?
Владимир Милов: Я просто очень внимательно слежу за этой ситуацией. Я вижу, что она очень сильно отличается от 2016 года, потому что тогда они немножко расслабились, когда летом Хиллари уверенно лидировала, Трамп какие-то глупости понес, оскорбил ветерана, там была куча скандалов. Сейчас это все не так, сейчас они достаточно собраны. У них четыре года был жуткий раздрай в аппарате Демпартии, где был скандал с утечками имейлов, которые не без русских хакеров обошлись, сменилось руководство. Сейчас все совсем по-другому, все отмобилизовано, то есть они проведут реально мобилизационную кампанию осенью. Видно, что из-за действий самого Трампа его рейтинги просто сильно просели.
Михаил Соколов: Его эпидемия подкосила, скорее, все-таки.
Владимир Милов: И эпидемия, и просто его неадекватность. То есть он во всей ситуации, что с межрасовыми волнениями и так далее, он ведет себя не как президент всех американцев, а он ведет себя как фигура, которая дальше разжигает противоречия в обществе. Я вижу, что в Америке, особенно среди независимых избирателей, которые могут за эту партию проголосовать, а могут за другую, там есть большой запрос на объединительную, примирительную линию. Трамп ведет себя противоположным образом. Этот "Титаник" идет к своему айсбергу. В связи с этим видно, что во многих ключевых штатах, где демократы могут взять реванш и выиграть сенатские кресла, там ситуация склоняется в их пользу, то есть очень высоковероятная история, что они еще и контроль над Сенатом получат.
Михаил Соколов: Я думаю, мы это еще обязательно обсудим, кампания будет очень интересной. Я все-таки вернусь к российским темам. У меня есть вопросы от слушателей. Интересуются, будет ли секвестр бюджета, например, как вы думаете, в связи с эпидемией и всеми событиями последними?
Владимир Милов: Нет, не будет. Они уже достаточно четко объявили, что они будут увеличивать эмиссию госдолга. Одна из вещей, которой наши власти любят хвастаться, – это низкий государственный долг, он всего лишь процентов 5 ВВП сейчас. Они уже объявили, что будут увеличивать выпуск ОВЗ, в том числе для физлиц.
Михаил Соколов: По которым 6% платят?
Владимир Милов: Там может быть и выше доходность даже. Вот эти так называемые ОВЗН, которые предназначены прямо для населения, мы, кстати, подробно в четверг в "Где деньги?" на "Навальный лайф" это обсудим. Они уже сказали, что они будут финансировать дефицит в том числе и за счет того, что потратят часть Фонда национального благосостояния, в том числе и за счет наращивания госдолга. То есть я секвестра пока не вижу. Хотя то, что они заговорили о том, чтобы отложить нацпроекты – это некий признак, что они немножко пересматривают свою агрессивную бюджетную политику прошлых лет, жизнь их заставила немножко ужаться. Они будут по-горбачевски действовать. Горбачев предпочел в конце 1980-х вместо того, чтобы делать решительные реформы, сохранять, консервировать старую систему, просто наращивать госдолг. Это пошли по этой абсолютно дорожке, облигации государственного внутреннего займа СССР, все возвращается.
Михаил Соколов: Напомним ГКО 1997–98 года.
Владимир Милов: По сути это было продолжением той политики. Эту пирамиду ГКО по сути двигали коммунисты в Госдуме, которые настаивали на наращивании расходов. Это было воспроизводство советской политики безудержного набора кредитов для поддержания старой системы. Явно наши чуваки сдвинулись по этой дорожке, то есть в третьем квартале Минфин объявил, что триллион выпустит новых ОВЗ, а в целом у них потолок до конца этого года 5 триллионов новых займов.
Михаил Соколов: Девальвация рубля не ожидается? Тоже ведь выгодный достаточно способ пополнить кошелек.
Владимир Милов: У нас курса рубля не регулируемый, он свободный. И вообще это хорошо. Потому что в отличие от того же дефолта 1998 года это позволяет рыночным путем какие-то колебания, дисбалансы сглаживать без того, чтобы огромные государственные ресурсы на поддержание курса бесполезные, бесплодные бросать. Это хорошо, что у нас свободный курс. Но, конечно, этот курс будет падать, рубль будет слабеть. Вы видели, что в последние дни на бирже происходило. Рубль ужасно неустойчивая валюта, за ней не стоит фундаментально сильная экономика, какой-то эффективный ликвидный рынок. Поэтому чуть-чуть какой-то ветерок подует, рубль будет обесценивается. Кстати, в прогнозе Центра Белоусова, когда он появился, я даже не заметил его, но узнал из заголовков, что ЦМАКП по базовому сценарию прогнозирует к концу года 90 рублей за доллар. Не знаю, будет или нет, но дорожка идет в эту сторону.
Михаил Соколов: Еще один вопрос связан с пенсионерами. Что с ними власть будет делать? Количество пенсионеров растет, сейчас около 25%, потом будет к 2030 году уже 33%. Пенсионная система вообще не развалится при такой политике?
Владимир Милов: Если пытаться балансировать ее этими адскими непомерными страховыми взносами на зарплату, конечно, развалится. Самая главная проблема, что нам нужна другая пенсионная система с другим источником средств. Как мы все время говорим, как в Норвегии. Если вы посмотрите, то наш нефтегазовый сектор дает достаточно денег в бюджетную систему, чтобы сбалансировать, например, Пенсионный фонд. Если сделать нефтегазовые деньги мечеными, сказать – они идут только в Пенсионный фонд, то денег хватит даже сейчас на 20 тысяч в месяц пенсию по старости. Они финансируют пенсионную систему не из нефтегазовых денег, они финансируют ее из наших зарплат. Это, конечно, ведет ее к банкротству. Они обещали два года назад, когда объявили о повышении пенсионного возраста, пресловутую тысячу рублей, они обещали рост пенсий. Они обманули.
Михаил Соколов: То есть Путин опять обманул.
Владимир Милов: Росстат свежий берем, читаем – рост 700 рублей средней пенсии в этом году, то есть никакой тысячей там и не пахнет. При том, что резко скакнула инфляция, из этих 700 рублей половину съела ускорившаяся инфляция. Поэтому, да, обманули, как всегда. При нынешней модели сбалансировать пенсионную систему у них не получится.
Михаил Соколов: Что же мы все о бедных, давайте о богатых, у них тоже трудности. "Норникелю" правительство насчитало штраф порядка двух миллиардов долларов за разлив топлива под Норильском. Отберут у Потанина "Норникель" или выкрутится?
Владимир Милов: Я думаю, что выкрутится. Потому что как их прикрывали во всей этой истории, как они фактически вели себя как хозяева и рулили всеми силовыми структурами, пускать журналистов, не пускать. Они хозяева на этой земле. Это классическая феодальная система, Путин олигархам, которые ему башляют, раздал земли, они там власть, а не какие-то формальные государственные структуры. Что такое два миллиарда долларов штрафа они ему насчитали?
Михаил Соколов: Это треть прибыли годовой "Норникеля".
Владимир Милов: За прошлый год 8 миллиардов долларов, плюс издержки, налоги и все такое. Это разовая для него вещь. Причем при такой высокой доходности их бизнеса они могут себе позволить просто занять эти деньги на рынке, не будет проблемы.
Я, кстати, показывал цифры, знаете, сколько "Норникель" тратит в год на восстановление окружающей среды, загаженной всей этой его замечательной деятельностью? Примерно 1% от своей валовой прибыли, то есть где-то 50–100 миллионов долларов при валовой прибыли 8 миллиардов.
Михаил Соколов: То есть один раз заплатят, может, и неплохо.
Владимир Милов: Хорошо, если его заставят за это заплатить. Я думаю, что как раз заплатить заставят. Вопрос в том, что при полной неэффективности нашей государственной системы, я думаю, если даже они с "Норникеля" на это стрясут деньги, то гарантий того, что они действительно рекультивируют, ликвидируют последствия, никаких нет, при той информационной закрытости, политике очковтирательства. Меня больше беспокоит не сколько денег они возьмут у "Норникеля", а как они в такой обстановке реально будут рекультивировать разрушенную природу. Я думаю, что, скорее всего, никак, а просто прикроют чем-то и отчитаются, что все отработано.
Михаил Соколов: Давайте немножко о политике тоже. Новый период у нас теперь постконституционный, при Конституции Путина, самодержавии, как некоторые говорят, и так далее. Каково будет содержание политики? Про репрессии мы уже в начале говорили, а что еще?
Владимир Милов: Я не согласен с тем, что произошло что-то новое. Я считаю, что эта Конституция скорее де-факто закрепила ту систему, которая у нас лет 15 уже существует. Я это называю конституционным переворотом 2004–2005 годов. Когда они после выборов 2003 года, "Единая Россия" получила конституционное большинство в Думе, они напринимали всяких законов, когда вроде бы сказано в Конституции, что можете собираться мирно, без ограничений на митинги, а по закону нет, только разрешительные порядок, если нет разрешения, не можете собираться. Они уже поменяли это все тогда. По факту сейчас они привели эту Конституцию в соответствие с тем, что было по понятиям 15 лет. Я в практическом плане каких-то изменений не вижу. Они как не исполняли решения международных судов, когда хотели, так и не будут их исполнять, что по ЮКОСу, что по "Кировлесу" и так далее. Они как сажали нас всех, как хотели ни за что, когда им надо, так и будут сажать. Из этих поправок я, честно говоря, больших изменений не вижу.
Михаил Соколов: А вечный Путин?
Владимир Милов: Я считаю, что это, скорее, психологический ход для самого Путина, чтобы себя успокоить. Чисто де-юре и де-факто в политике это мало что меняет. Про вечного Путина, я всегда напоминаю ситуацию с Арменией, там же предыдущий правитель Саргсян точно так же сделал, провел референдум, поменял Конституцию, тогда протестов особых не было, были локальные, ни к чему не привели. Но когда он начал пытаться физически продлить себе срок, вот тогда весь народ вышел и произошли изменения. Поэтому еще не вечер, до 2024 года надо еще дожить, будет много интересного. Мы тоже не сидим сложа руки, готовимся и к Госдуме, и к региональным выборам, ко всему. Так что, я думаю, Путину совершенно точно не стоит почивать на лаврах и успокаиваться после всех этих нарисованных результатов.
Михаил Соколов: На нарисованные результаты, конечно, трудно опираться. Скорее, это повод для тех же силовиков сказать себе: теперь мы главная опора, а не какое-то путинское большинство.
Владимир Милов: Абсолютно. Конечно, это мероприятие еще раз дало силовикам дополнительный импульс сверхуверенности в себе, что без нас, все же видели этот сгон бюджетников, эти приписки, я думаю, что силовики сейчас прекрасно понимают, что без нас Владимир Владимирович не выживет. Это значит их роль в системе резко повышается. Они начинают так жестить, как, к сожалению, мы обсуждаем сегодня.
Михаил Соколов: Ядовитые ваши критики пишут: "Вопрос Милову: они с Навальным всерьез рассчитывают получить власть на "выборах", на которых они предлагают голосовать за коммунистов, ЛДПР и фриков? Их самих-то туда не пустят или им власть не нужна?"
Владимир Милов: Я ядовитым комментаторам могу дать традиционный совет: вы комментируйте то, что мы с Навальным фактически делаем, вы не комментируйте свои фантазии вокруг этого. Посмотрите ролик Леонида Волкова на его YouTube-канале, он объяснил, что власть не сменится на выборах, но это не значит, что в выборах не надо участвовать, там, где это имеет смысл. "Умное голосование", например, мы откусили целый регион, Хабаровский край от "Единой России".
Михаил Соколов: ЛДПР достался.
Владимир Милов: Да, ЛДПР, но там другая власть, другая атмосфера. Там можно увидеть критику "Единой России" по официальному губернскому телевидению. "Единая Россия" набирает там 12,5%. Перед Госдумой это очень важно.
То, что, например, треть депутатов в Мосгордуме сейчас оппозиционные, да, у них нет большинства, они не могут свои решения проводить, но когда будут выборы в их округах, например, на той же Госдуме – это будет очень важно. Хорошо, что у нас там есть свой нормальный депутат, грубо говоря, в трети Москвы. Здесь капля за каплей накапливается некий багаж результатов, который нам поможет. То, что Яшин возглавляет Центральный округ Москвы, муниципалитет – это очень для нас важно и полезно, в том числе на ровне Госдумы. Какие-то возможности у него есть для того, чтобы дать возможность работать оппозиционным кандидатам в Госдуму. Не надо это все походя дисконтировать. Конечно, русские любят все и сразу. У нас много народных сказок "О рыбаке и рыбке", "лежа на печи". Каждодневная работа с какими-то небольшими, но постоянными результатами – это гораздо важнее, чем попытка искать золотой ключик, который сразу нам все повернет. Нет, не повернет. Ребята, работать надо, а не комментарии в соцсетях писать.
Михаил Соколов: Госдума будет досрочная, есть такой вариант?
Владимир Милов: Есть такой вариант.
Михаил Соколов: Просто непонятно, зачем им это?
Владимир Милов: Я могу объяснить. С учетом всей той ситуации, которую мы обсуждали, пандемии, абсолютно тяжелого экономического кризиса, из которого нет быстрого выхода, угадайте, что у них будет с рейтингами – чем дальше, тем хуже, скорее всего. Почему Путин так гнал с этими поправками, надо провести быстрее, пока рейтинги еще не рухнули. В этом смысле досрочные выборы, первый пункт, почему они имеют смысл. Второй пункт: их традиционная фишка путинско-кириенковская – застать оппонентов врасплох. Чем меньше у нас, как говорит Владимир Владимирович, времени на раскачку, тем для них выгоднее. Они-то подготовились, у них админресурс, а нам три месяца – это тяжело за три месяца развернуть большую кампанию. Поэтому, да, я думаю, что это реалистичный разговор, что будут досрочные выборы в Госдуму. Они в принципе уже так делали, они в прошлый раз на несколько месяцев перенесли, потому что они понимают, что голосование в декабре для них хуже, чем в конец дачного периода. Думаю, что это высоковероятно. Мы тоже не лыком шиты, мы такую возможность рассматриваем.
Михаил Соколов: Они могут устроить опять многодневное голосование, сказать: вот пришла вторая, третья, пятая волна вируса, давайте опять семь дней будем накладывать в урны. Что тогда с этим делать?
Владимир Милов: Они могут устроить все, что угодно. Но здесь разница в следующем, что все-таки выборы в Госдуму регулируются традиционным избирательным законодательством. Они могут его поменять, но совершенно точно такого балагана, как с поправками, где было голосование по какой-то мутной инструкции ЦИКа, его точно не будет. Там уровень правовой защиты у наших голосов все-таки будет выше любом случае. Есть ТИКи, УИКи с большим числом независимых членов этих избирательных комиссий. Как к ним ни относятся, но эти системные партии, которые так или иначе заинтересованы тоже защищать свои голоса. То есть это более сложная история, чем было на этом памфиловском чемпионате по рисованию. Конечно, это будет очень тяжело, ну а кто сказал, что будет легко? Будем биться за все это дело, не в первый раз. Надо сказать, что мы не всегда проигрываем, у нас в последние годы есть результаты, которые можно показать.
Михаил Соколов: Мне кажется, что честно посчитать могут только там, где взбунтовалась какая-то часть элиты. Например, Ненецкий округ, который явно не хотел объединяться с Архангельской областью, поэтому там посчитали честно, вот результат против Конституции. Непонятно, что там будет дальше, но факт есть факт такого бунта. Вы какие-то признаки такого раскола в элите видите или пока рано?
Владимир Милов: Я вижу, что огромное число регионов, то есть власть постепенно теряет контроль над целыми регионами. Хабаровск, Иркутск, кстати, не только Ненецкий округ, а та же Архангельская область, у них там очень плохо с поддержкой. Там достаточно честно считают голоса, в другую сторону Путин это не развернет.
Ключевая история про голосование в Москве, здесь огромные протестные настроения. Просто глупо было бы с нашей стороны сейчас это не использовать. Сейчас на Конституции всем было пофиг, а на реальных выборах мы будем за голоса биться, и это будет серьезная драка. Не спешите все это хоронить, мы поборемся. Ситуация, скорее, на нас работает, потому что с рейтингами вы видите, что у них творится.
