Шоу Немировского

Корреспондент Свободной Европы Андрей Бабицкий, специализирующийся в затяжных конфликтах на Северном Кавказе и в Грузии, недавно побывал в Приднестровье, где подготовил серию материалов, в том числе репортаж об инициаторе и владельце необычного в регионе проекта – ледового комплекса в Тирасполе.

Он садится напротив, складывает руки крест-накрест и как будто замирает. Наша беседа длится где-то около часа. За все это время он ни разу не меняет позы, оставаясь недвижимым. Мне вспоминается детская игра «Море волнуется», в которой победителем становится тот, кто сумел дольше других оставаться неподвижным в какой-то не самой ловкой позиции. Мой собеседник – Геннадий Немировский, владелец ледового комплекса «Снежинка», огромного катка, расположенного почти в центре Тирасполя.

Но в его неподвижности нет ничего искусственного или угрожающего, вызывающего неловкость. Она есть отражение какого-то старорежимного покоя, внутреннего равновесия и тотальной невозмутимости. Все это, несмотря на то, что он рассказывает мне о своем бизнесе, который именно сейчас переживает далеко не самые лучшие времена. Впрочем, для описания ситуации, в которой оказалось сегодня некогда очень доходное предприятие, куда уместней были бы иные слова, но их в приличном обществе употреблять как-то не принято. Я и не стану.

Как начиналась эта история? Довольно банально: пришел, увидел, полюбил:

„В 2007 году мы праздновали новый год с друзьями и решили куда-то поехать, чтобы зимнее что-то было – выдался достаточно теплый новый год. Куда? Мы поехали в Кишинев на каток. Покатались так, что я загорелся, стало большое желание, чтобы и в Приднестровье был каток. Не исключаю, что с Божьей помощью он был построен, в 2008 году мы его открыли, 7 июня, то есть вот сейчас ему шесть лет.”

Не то, чтобы в те свои 44 года Немировский маялся от безделья, не зная, чем же заняться и потому ухватился за первое попавшееся дело. Совсем нет: еще в начале 90-х прошлого века он – уроженец Тирасполя – переехал в Россию, где стал примериваться к бизнесу. К моменту, когда ему вдруг пришло в голову покататься в Кишиневе на крытом катке, то есть к 2007 году он уже являлся владельцем большого предприятия в Санкт-Петербурге, осуществлявшего пассажирские перевозки. Нет, Немировский не был сказочно богат, но состояние сумел сколотить вполне приличное. Из 3 миллионов долларов, которые ушли на постройку ледового комплекса, 80 процентов – это его собственные деньги. В 2010 - через 2 года после начала строительства катка - он продал санкт-петербургский бизнес, поскольку посчитал необходимым сконцентрировать все свое внимание на новом увлечении.

Ледовый дворец в выжигаемом летом до пергаментной желтизны Тирасполе? А почему бы нет?! Окажется ли такой бизнес прибыльным, примут его люди или нет - Немировский легко признает, что ввязался в авантюру, имея прочное, давно устаканившееся дело в России.

„Могу сказать, что авантюра, хорошая авантюра. Потому что не одну сотню людей встретил, которые меня благодарили, плакали от счастья, скажем так, что у нас это есть сегодня. Не все измеряется в деньгах”.

Сегодня, когда бизнес оказался на точке замерзания, позитивные эмоции можно черпать из прошлого. Ну вот, например: с реализацией дерзкого и авантюрного замысла никаких проблем не возникло: ни взяток, ни обычного крючкотворства. «Делай давай!» – сказали ему.

„На такие объекты не сложно получать, на социальные объекты, да?, в которые государство не вкладывает деньги, но они являются спортивными. Каток, допустим, это как бы и отдых граждан, и спорт, развитие спорта. Нам была выделена сразу земля. Мы пришли с предложением, что я непосредственно хочу построить, мне было сказано только единственное: а вы не подведете, объект там затянется или там будет построено что-то другое… Я дал слово, что нет, все будет нормально. Было выделено в течение месяца, узаконено.”

И началась новая жизнь – веселая и, казалась, наполненная новым смыслом. Немировский выглядит много моложе своих 50-ти и с первого взгляда видно, что он в прекрасной физической форме. В 45 лет, построив собственный каток, он страстно увлекся хоккеем. У него есть теория, показавшаяся мне немного странной, – как этот вид спорта влияет на физическое состояние человека (здесь все нормально) и его психику (а здесь не очень):

„Я не представляю себе, как можно жить без хоккея. Это единственный вид спорта, который развивает все группы мышц. Если ты чисто для себя этим видом спорта занимаешься, то получаешь здоровое тело, получаешь дыхалку, и это единственный вид спорта, когда ты выходишь на лед и катаешься, мозг отключается. Он только думает, как ты выполняешь движение, как принять шайбу, как отдать шайбу, как ее перехватить, как помочь своей команде. И это время ты не думаешь ни о чем, кроме как об этом. Тем самым как бы твоя нервная система отдыхает…”

Немировский влюблен в лед, у которого есть не только своя физика, но и метафизика. Плюс ко всему мой собеседник оказался стихийным антропологом. По его мнению, человеческий организм обмануть невозможно. Он хорошо осведомлен, что жизнь – это понятие сезонное:

„Человеческий мозг так ведь устроен, видимо, что летом надо плавать, а не кататься на коньках. Признано во всем мире, то есть, не то, что у нас: зимой катается людей больше, чем летом. Если, конечно, там будет каток стоять на берегу моря, да, конечно, отдыхающие будут бегать, и то: то есть, он в плавках, а здесь немножко надо приодеться, знаете, если упал там, колено не повредить, лед – это бетон, по сути, он железный. Он очень не мягкий, он очень жесткий, всегда признано было, что лед – это, в общем, опасное оружие.”

Кишиневский каток не способен из-за малоразмерности конкурировать с тираспольским, который является полноразмерным. Его площадь составляет 1800 метров. Кроме того, для того, чтобы каток был легализован НХЛ, требуется трибуна минимум на 500 человек. У «Снежка» - Аж 1150. «Мы можем здесь и матчи высшей, а не только молодежной лиги проводить», - говорит Немировский.

Для профессиональной хоккейной команды из Кишинева, в которой, кстати, сегодня играет шестеро спортсменов из Чехии, ледовый комплекс в Тирасполе стал главной тренировочной площадкой. И что существенно - спортсмены могут здесь не только тренироваться, к катку пристроены отель и кафе «Овертайм»: все, что необходимо для спорта и жизни расположено в одном месте. Собственно, хоккейных команд две – детская тираспольская и профессиональная молодежная «Платина» из Кишинева. Раньше, когда дела шли лучше, Геннадий помогал хоккеистам, сегодня «Платину» содержит «Газпром»:

„Наш каток принят в МХЛ, из Молодежной хоккейной лиги России приезжала комиссия, нас принимала. Сегодня мы уже третий год как будем участвовать в Молодежной хоккейной лиги. Команды набирают обороты. Если мы в позапрошлом году выглядели смешными, проигрывали все матчи, в прошлом году мы уже показали себя, зарекомендовали. Команда представляет уже серьезную силу, к ней надо серьезно относиться. Выигрывали и у Локомотива, Зеленограда, Твери, то есть у нас достаточно много побед. Мы попали в плей-офф в этом году уже, недолго мы там побыли, конечно, но самое главное – что мы прошли, наши проигрыши уже были, скажем, 2-1. Это уже говорит о том, что команда сильная.”

До хоккея было фигурное катание. Но, увы, дело не пошло из–за ревности соседей. Палки в колеса начали вставлять украинцы:

„Мы попытались вначале, очень серьезные приложили усилия развития. Потому что хоккей у нас пошел уже потом, мы имели сначала фигурное катание у нас. Достаточно много было детей, мы проводили соревнования, международные соревнования проводили у нас, приезжали судьи из Москвы, Харькова, известные, до 140 человек детей было участников соревнований… Был шаг вперед достаточно серьезный. Но нет статуса. Мы начали набирать обороты, к нам потянулись люди из Москвы, но… Последние два года не проводим соревнований, потому что украинская школа… Мы им начали перебивать, начали ездить к нам на соревнования, и они начали ставить: когда у нас соревнования, тогда и у них соревнования таким образом переломать ход событий. Если бы мы были признаны, то все это было бы проще.”

Немировский видит себя первооткрывателем. Не только первый каток, но и первое ледовое шоу – пьесы его собственного сочинения. Вот как было дело:

„Мы когда только открывались в 2008 году мы сюда пригласили шоу Авербуха, и в городе никто не верил, только единицы верили, что здесь будет Навка, что здесь будет Костомаров, все звезды ледового шоу и олимпийские чемпионы, и чемпионы мира, Европы… Когда заполнились трибуны и они увидели их всех, то люди не могли нарадоваться. То есть, никогда такого здесь не происходило, в таком статусе, скажем так. Такого шоу, видимо, не было бы, если бы не было катка.”

Шоу Авербуха с гонорарами гастролерам и другими затратами обошлось примерно в 100 тысяч долларов. Для того, чтобы оно просто окупилось, учитывая еще и то, что многие зрители пришли по пригласительным, входной билет должен был стоить как минимум 100 долларов. Но цена билетов была на несколько порядков ниже. Это был личный праздник самого Немировского, и за это ему, понятное дело, пришлось платить из собственного кармана. Зато:

„Праздник был большой, и он запомнился всем, вот уже прошло шесть лет. Сначала люди, когда меня встречали в городе после этого шоу, они просто обращались со словами благодарности: как здорово, что ты это сделал, мы воочию все это увидели… Все эти эмоции – их не передать.”

«Каков разброс посещаемости?» - спрашиваю я. «От 15 человек до нескольких тысяч», говорит Немировский. По его словам, основной контингент – это молодежь, но есть и группа фанатично влюбленных в катание на льду тираспольчан. Их немного, но приходят они каждый день.

Как я уже говорил в начале, в свое дело Немировский вложил 3 миллиона долларов. «Сегодня, - говорит он, - этих денег при продаже катка не выручить». На фоне кризиса в соседней Украине, неопределенного будущего самого Приднестровья, падения уровня жизни приднестровцев и упадка экономики в целом капитализация ледового комплекса просела ниже некуда:

„Первые годы хватало закрывать даже кредиты и так далее, но сегодня все испытывают трудности, так как есть всемирный кризис, из которого уже люди выходят, но Приднестровье на сегодняшний день находится в определенной блокаде, плюс действия в Украине, которые не благоприятствуют развитию бизнеса в Приднестровье, зарабатыванию денег людьми, чтобы они больше уделяли внимания, скажем так, виду спорта на льду, то есть как фигурному катанию, так и хоккею. Потому что это достаточно дорогой вид спорта, это обмундирование хоккеистов полностью, то есть коньки, шлема, наколенники, налокотники, перчатки, клюшки; ребенок вырастает, надо покупать новые… Конечно, хватает на три-четыре года, но… Одним словом, не каждый решится в Приднестровье на сегодняшний этим заниматься.”

Немировский, если следовать новомодному политическому сленгу - типичный «ватник», нутряной такой и неубеждаемый. Он верит, что признание Приднестровья и вхождение его в состав России помогли бы снова двинуть дело в гору. Я в этой его убежденности вижу логический изъян, поскольку, мне кажется, что, например, открытый европейский рынок для Приднестровья в составе Молдовы тоже мог бы обеспечить процветание такого рода бизнеса. Но, мой собеседник уже один раз выразился, пусть и несколько трафаретно, но абсолютно искренне: «Дело не в деньгах». Дело, конечно же, в сердечной привязанности и в том, какую сторонку он мыслит своей, родной и близкой. И да, человек, который вот уже пару десятков лет рассчитывал только на собственные силы, ждет, что Москва его накормит и напоит:

„Россия готова нас поддержать, но мы не признанные опять. Как только мы будем признанны, у нас сразу откроются колоссальные ресурсы здесь – просто бешенные. Это предприятие очень прибыльное. Россия будет выделять достаточно большие средства для развития спорта в Приднестровье.”

У Немировского 2 детей. Мальчику уже под тридцать, девочке 15. Разговор наш заканчивается и, если судить только имея в виду саму историю, то можно придти к выводу, что это – драма увядания, распада, умирания мечты, разрушение прекрасного дела. «Пропал калабуховский дом!»

„В Тирасполе, Приднестровье, конечно, для себя понимаешь, что сделал что-то глобальное, то, чего не было… Но на сегодняшний день это никому не надо.”

Я упоминал в начале репортажа о какой-то феерической невозмутимости Немировского, неподвижной легкости и цельности настроя. Да, разговор вроде бы о кризисе, о не лучших днях, а он рассказывает, как будто это происходит не с ним и как будто это все - никакая и не беда, а так – пустяки и мелочи. И мне кажется, дело в том, что в нем живет нетронутая даже малейшими сомнениями уверенность, что он сделал правильный выбор когда-то, поставив на лед, который, напомню, обладает не только физикой, но и метафизикой. И эта уверенность наполняет его тишиной и покоем. Он навсегда - в мире сам с собой и окружающими.