«Убийцам не нравится, когда читают имена их жертв». «Мемориал» и мэрия Москвы

"Мы боялись, что это рано или поздно случится. Это ведь система нашей власти: они хотят вытеснить нас на периферию. Музей истории ГУЛАГа в 2015-м выселили из центра подальше, сохранить его в центре нам не удалось, теперь хотят вытеснить акцию памяти жертв сталинизма", – говорит Алексей Нестеренко.

Алексей Георгиевич родился в 1937 году. Через месяц был арестован отец, объявленный "врагом народа" сотрудник НИИ, и 12 сентября 1938 года Военная коллегия Верховного суда СССР вынесла ему смертный приговор. В этот день было подписано 3173 расстрельных приговора.

Каждый год 29 октября Алексей Нестеренко приходит к Соловецкому камню на Лубянской площади, где проходит акция памяти "Возвращение имен" – весь день, в течение 12 часов, все желающие читают имена расстрелянных в Москве. Звучит здесь и имя его отца.

Но в этом году акция оказалась под угрозой срыва. "Международный Мемориал" заблаговременно начал переговоры с московскими властями, были получены все разрешения. И вдруг 18 октября появилось письмо исполняющего обязанности заместителя префекта Центрального округа Москвы, отменяющее разрешение на проведение акции в связи с "вновь открывшимися обстоятельствами при проведении ремонтно-строительных работ, угрожающих безопасности жизнедеятельности в сквере у Соловецкого камня".

Те, кто собирался прийти 29 октября на Лубянку, не поверили в это объяснение. Вот несколько характерных комментариев из фейсбука "Международного Мемориала":

Dmitry Verioffkin Я один раз был там, смотрел на эти окна и понимал, что эти ...... долго терпеть этого не будут. Потому что они ЖИВЫ и продолжают жить, и смеются, хохочут из этих окон...

​Лариса Павлова Убийцам не может нравиться, когда у них под носом громко читают имена их жертв. Тем более, что Сталин, как известно, вовсе не монстр, а вполне себе эффективный менеджер. Ну а расстрелянные, замученные, заморенные голодом – это те самые щепки, которые летят при рубке леса. Я это к тому, что запрет на эту акцию был только вопросом времени.

Денис Степанов Надо идти всё равно. Уже было так на Лубянке. Не дадим нас продавить.

Павел Кузнецов Власть снова демонстративно указывает нам на наше место при этом режиме. И будет делать это ровно до тех пор, пока граждане не перестанут просить высочайшего дозволения у власти, собраться на улице, чтобы чуть-чуть, через дежурные унижения от "правоохренителей" и цензурные рамки, ее же и покритиковать. Лично я, в любом случае, пойду только к Соловецкому камню.

Владислав Ляховецкий Интересно посмотреть, как они будут разгонять нас в этом месте и в это время...

Самгина Татьяна Соловецкий камень тут важен – он из первого политического лагеря привезен был. Как символ. Кто такой этот префект? Кто его выбирал? И кто с ходу назовет фамилию этого проходного наемного чиновника?

"Это нельзя прощать, это нельзя забывать"

​Возможный срыв акции – не единственная забота "Мемориала". Глава чеченского отделения правозащитного центра Оюб Титиев арестован и находится под судом по сфабрикованному, как считают его коллеги, обвинению, а на этой неделе стало известно, что власти Петербурга обязали представительство "Мемориала" покинуть здание на Разъезжей улице в центре города, которое организация занимает больше двадцати лет.

О происходящем вокруг "Мемориала" Радио Свобода рассказала его исполнительный директор Елена Жемкова.

– Что за строительные работы, "угрожающие безопасности жизнедеятельности", ведутся у Соловецкого камня?

Елена Жемкова

– Работы по прокладке коммуникаций к Политехническому музею. Именно на 29 октября запланирован завоз больших конструкций, будут работать краны. По всем госнормам безопасности присутствие людей на строительной площадке запрещено. Реконструкция Политехнического музея началась в 2016 году, по плану она должна была закончиться в 2018-м, но возникли сложности, и, судя по всему, она будет закончена не раньше, чем к 2020 году, а строители трезво говорят: может быть, и к 2021-му. Одновременно с реконструкцией Политехнического музея реконструируется и прилегающий сквер, он станет частью комплекса, который возникнет на месте музея. В этом сквере находится Соловецкий камень. В прошлом году там уже шли работы, но нам на несколько дней обеспечили доступ к камню. Прошлым летом нам сказали, что этот кусок будет открыт для доступа публики. Мы были на площадке в сентябре, там практически все было сделано: положена плитка, посажены цветочки, восстановлено травяное покрытие. Но вот несколько дней назад выяснилось, что через эту территорию должны быть проложены коммуникации к Политехническому музею. То есть они опять все разроют, завезли большие колодцы. И именно в этот день будут краны, завоз еще каких-то конструкций. Как оценить эту ситуацию? Во-первых, все было сделано, потом оказывается, нужно проводить коммуникации – это, конечно, вопрос, как одни работы согласуются с другими. Еще один вопрос: нельзя ли на несколько дней, учитывая форс-мажорность ситуации, остановить завоз этих конструкций, не работать кранами, чтобы не было опасности для людей? Например, если какие-то траншеи разрыты, накрыть их прочными щитами. Да, это не будет так эстетично, но люди понимают, что идет стройка. Если это вопрос денег, я уверена, что мы соберем деньги на прочные щиты, чтобы никто не упал и не споткнулся. Мне кажется, эти вопросы решаемые.

– Вы объясняли чиновникам, насколько это важная акция?

– Естественно. Когда мы поняли всю критичностью ситуации, мы отправили официальное письмо Собянину и начальнику департамента строительства Москвы Бочкареву. Мы начали переговоры в августе. И тогда все развивалось благоприятно, было полное понимание и сотрудничество. Эта загвоздка – дело последних десяти дней. Отказ мы получили 17 сентября, ровно за 12 дней до проведения акции. Тут надо понимать, что эта акция больше, чем "Мемориал", хотя "Мемориал" ее придумал. В каких-то городах читают имена и не знают даже, что это акция "Мемориала". Когда мы получаем отказ за 12 дней, у нас нет возможности всех людей предупредить и сказать: нет, ничего не будет или будет в другом месте.

– А вы готовы перенести акцию в другое место?

– Нам кажется принципиально важным чтение имен в непосредственной близости от камня. Такие места вокруг камня найти можно. Есть, например, большая площадка, где раньше стоял Дзержинский. Есть чуть подальше бывший дом Военной коллегии Верховного суда, Никольская, 23. Там принимались решения по всей элите Советского Союза, было вынесено 44 тысячи приговоров, в большинстве своем смертных, по так называемым сталинским расстрельным спискам. Можно устроить чтение имен там, будет понятно людям, почему мы сдвинулись.

– Есть еще одна тревожная новость о выселении вашего представительства в Петербурге. Что там происходит?

– Я не хочу и не считаю правильным обозначать "Мемориал" как жертву. Мы ни в коем случае не являемся жертвой. Конечно, нельзя сказать, что нынешнее время – это наше время, что мы в большинстве. Но все-таки круг людей, которые разделяют позицию "Мемориала", довольно широк. "Мемориал" точно не является жертвой, но список неприятностей не такой маленький. Есть проблема с офисом "Мемориала" в Петербурге. И это особенно неприятно и плохо, потому что это офис, где идет работа с пожилыми людьми. С самого начала "Мемориала" мы говорили, что нужно защитить права и обеспечить достойную старость бывшим узникам, жертвам репрессий. В петербургском офисе идет каждодневная работа с бывшими узниками. Работает лекторий, идет показ фильмов, эти люди встречаются, там работают волонтеры-врачи, которые ведут прием, приезжают волонтеры из Германии, много лет подряд приезжал массажист, который делал лечебный массаж. То есть разного рода социальная поддержка, важная для этих людей, потому что судьбы поломаны, часто семья не создана или разрушена, люди одинокие. Социальной поддержки, которую дает государство, совершенно не хватает. И лишение "Мемориала" этого помещения просто катастрофично. Этим людям, которым сильно за 80, просто негде будет собраться, а это их последнее утешение. Это не молодых правозащитников лишают возможности встречаться, им не надо, они по интернету переписываются, а лишают помещения старых людей. И список этих проблем можно продолжить. Мы с вами знаем историю Дмитриева и историю про Чечню. Конечно, все вместе это не радует, но что делать. Продолжать работу все равно надо. Пожилые люди, о которых мы заботимся, все равно ждут помощи. Задача увековечивания памяти все равно стоит. Очень грустно те немногие силы, которые у нас есть, тратить на какие-то выяснения и поиски выхода из катастрофической ситуации, не нами созданной.

Алексей Нестеренко добивается открытия музея репрессий в доме на Никольской, где его отца приговорили к расстрелу в 1938 году

– Если договориться не удастся, а люди все равно придут к Соловецкому камню, что вы будете делать?

– Придется стоять, встречать людей, будем им объяснять, что в следующем году мы все равно эту акцию проводим. Ясно, что в такой экстремально сложившейся ситуации надо быть готовым, что приход туда означает автозаки и прочее. Ну что ж, мы должны быть к этому готовы. Очень грустная ситуация, прямо скажем. Недостойно это памяти тех людей, которые ушли. Очень-очень огорчительно.

Вечером 20 октября появились сообщения о том, что московские власти пересмотрели свое решение. Однако вскоре выяснилось, что речь идет только лишь о запланированной на 22 октября встрече, в ходе которой будет "согласовываться территория" проведения акции. "Письменно мы никакого согласовывания не получили. Поэтому навыки источниковедов нам не позволяют ничего утверждать. Единственное, что мы утверждаем, что нам позвонили и пригласили на встречу в понедельник для согласования территории проведения акции", – написано в фейсбуке "Мемориала".