Месяц назад Россия получила статус наблюдателя в Движении неприсоединения, созданного 60 лет назад, в годы холодной войны, как альтернатива двум тогда находящимся в конфликте военным альянсам – НАТО и Организации Варшавского договора. Таким образом, Движение проигнорировало расхождение со своими уставными положениями – неучастие в военных блоках. Ранее то же было сделано и в случае Беларуси, которая подписалась под уставом организации в 1998 году.
К тому моменту Беларусь уже пять лет являлась членом ОДКБ (Организация договора о коллективной безопасности) и имела на своей территории военные объекты с российским командованием: зональный узел связи ВМФ около Вилейки и радиотехнический узел недалеко от Барановичей, которые функционируют на основании межправительственных соглашений между РФ и РБ, подписанных в 1995 году. На момент вступления в движение Беларусь была единственной европейской страной-участницей, и долгое время ею и оставалась. Последние "европейцы" Кипр и Мальта покинули организацию сразу после вступления в ЕС. Позже, в 2003 году в движение вступил Азербайджан, председательство которого заканчивается в этом году.
Движение неприсоединения возникло в 1961 году, по количеству стран-участниц (120) оно уступает только ООН. Все они – по крайней мере на словах – основными приоритетами на международной арене определяют отказ от участия в военно-политических блоках, мирное сосуществование и равноправие народов, следование принципу независимости государств и их невмешательства в дела друг друга.
Инициаторами создания движения 60 лет назад стали президент Югославии Иосип Броз Тито, президент Египта Гамаль Абдель Насер и премьер-министр Индии Джавахарлал Неру, объединившие поначалу 25 государств, что дало начало новой силе, основным девизом которой стало непременное обособление от военных блоков. Движение создавалось как объединительная платформа для стран с разным политическим устройством. Историк Евгений Матонин так описывал его первые заседания в своей книге "Иосип Броз Тито": "Рядом с коммунистами заседали те, кто их с наслаждением пытал и убивал, рядом с королями и шейхами – настоящие людоеды. Некоторые участники движения испытывали друг к другу отвращение чуть ли не на физическом уровне".
Неру, Насер и Тито на саммите Движения неприсоединения
В странах Движения сегодня проживает около 55% населения планеты, государства-участники в совокупности владеют более 75% мировых нефтяных и более половины газовых запасов. Больше всего в движении сейчас африканских стран – 53, 37 азиатских, 26 американских и 3 океанические.
Но зачем присоединяться к ним решила Беларусь – притом что она параллельно выстраивала отношения, в том числе и военные, с Россией? Об этом рассказывает Юрий Кожуро, белорусский дипломат, который был в составе делегации, подписывавшей документ о вступлении Беларуси в ДН в 1998 году. Кожуро уже 14 лет живет в Стокгольме, куда он переехал, решив оставить дипломатическую карьеру.
– Юрий, можно ли сказать, что на сегодняшний день, по прошествии 60 лет, Движение неприсоединения все так же имеет голос на международной арене?
– Движение неприсоединения создавалось в контексте холодной войны, противостояния США и СССР. И основная идея была создать движение, в котором будут участвовать страны, не входящие ни в социалистический блок, ни откровенные союзники НАТО. Это внеблоковая организация. У ее истоков стояла Югославия, так как Тито хотел гнуть самостоятельную линию, направленную на то, чтобы уйти от зависимости от СССР. Вся суть организации – создать блок стран, которые не являются участниками никаких других блоков, и объединить их. Это было сделано, и движение имело вес на международной арене, оно звучало. Это был довольно свежий и мощный шаг и идея красивая. Впоследствии, в силу экономической и военной мощи стран, входящих в блоковые организации, эта идея оказалась несостоятельной. Все харизматические лидеры вроде Тито, Кастро, Насера, Ганди ушли, и значимость ДН все время снижалось. Сейчас смысл существования этого движения, если и есть, то он минимальный.
– Основополагающий принцип этого объединения – добровольный отказ от участия в военных блоках и союзах. Как же вышло так, что Беларусь, сотрудничающая на военном уровне с Россией, оказалась в числе стран, декларирующих свою нейтральность? Вы участвовали в процессе. Расскажите, как это происходило.
– Беларусь приняла участие в 12-м саммите ДН в Дурбане (ЮАР), тогда туда приезжала делегация белорусского МИД во главе с министром иностранных дел Иваном Антоновичем. Я был тогда при подписании договора и видел, что решение Беларуси примкнуть к ДН было шагом отчаяния. В те годы, после 1996-го, от нас отвернулись все ключевые европейские страны, как и сейчас, были серьезные санкции – после того как Лукашенко разогнал белорусский парламент и значительно укрепил президентские полномочия. Беларусь оказалась в изоляции (в 1996 году Лукашенко изменил конституцию. В результате незаконного референдума он получил неограниченные полномочия власти. Итоги плебисцита не признали президиум Верховного совета Беларуси, многие государства, международные организации – ОБСЕ и Совет Европы, так как подобные решения по законодательству того времени мог принимать только парламент. – Прим. РС). 1996 и 1997 годы были наполнены попытками эту изоляцию ослабить, найти точки соприкосновения и каким-то образом наладить диалог с Европой. Очень быстро стало понятно, что будущего у этого диалога нет, что это диалог глухого с немым. Европейцы садились за стол и зачитывали свои пункты. А белорусские представители зачитывали свои. Никто друг друга не слышал. В 1997 году пришел новый министр иностранных дел Иван Антонович (предыдущего Владимира Сенько Лукашенко убрал). Антонович был человеком глубоко партийным, КПССовской школы, в свое время работал в ЦК, занимал идеологические посты. Главная его задача была найти альтернативу европейской изоляции. Внешне это выглядело привлекательно и получило поддержку, потому что других альтернатив особенно и не было. Несмотря на то что Беларусь приняли, все ключевые страны ДН, такие как Египет и Индия, за кулисами говорили, что Беларусь состоит в союзе с Россией, а это уже очень мощное противоречие. На то время Беларусь являлась уже частью военного блока ОДКБ. Когда я работал в белорусском представительстве при ООН в Нью-Йорке, мне довелось много раз принимать участие в неформальных встречах ДН, и я слышал, как это постоянно обсуждалось. В период с 1998-го по 2001-й в ДН были рабочие группы, они собирались в основном в штаб-квартире ООН, там было удобно. Я был советником нашего посла в то время, поэтому я там присутствовал. Например, там была группа, которая занималась вопросами реформирования Совета Безопасности ООН, была попытка собрать голоса стран ДН, которые могли бы повлиять на мнение пятерки постоянных членов (постоянные члены Совбеза ООН – это Великобритания, Китай, Россия, США и Франция. – Прим. РС). Я неформально общался с делегатами ключевых стран ДН из Южной Африки, Индии, Египта, Пакистана. Могу сказать, что в кулуарах нам, белорусам, сразу давали понять, что амбиции Минска усилить европейский вектор через ДН никто всерьез не воспринимает. Все прекрасно понимали, что Беларусь является союзным государством с Россией со всеми вытекающими последствиями.
– А почему тогда формально ее принимали, а не исключили?
Это помогло Лукашенко продвигать продажу оружия, получать доходы от нефтепродуктов
– Наверное, как-то повлияла двойственная природа этого союзного договора, потому как Беларусь все-таки была суверенным государством. Одним из важных тестов был момент, когда от Беларуси надо было выдвигать кандидатуру в непостоянные члены Совета безопасности ООН. Всю кампанию мы проводили в Нью-Йорке, и ДН абсолютно никак не выступило в нашу поддержку. Беларусь набрала всего 53 голоса, и то с большим натягом. Болгарию выбрали тогда на двухгодичный срок в непостоянные члены, нас прокатили.
– А чем-то членство в ДН было выгодно экономически?
– Активизировались наши контакты со странами Африки, Азии и Ближнего Востока. В конечном итоге это помогло Лукашенко продвигать продажу оружия, получать доходы от нефтепродуктов. Но прежде всего это оружие, конечно. Эти контракты по-прежнему существуют. Они являются одним из весомых источников выживания режима Лукашенко наряду с поддержкой России. Это хороший пункт бюджета. Доходы, которые он в черных конвертах выплачивает своим министрам, это все – результат продажи оружия африканским и ближневосточным странам.
– Как Москва тогда восприняла вхождение Беларуси в ДН?
– В 1998 году Москва с трудом разбиралась со своими внутренними делами и внешнеполитическими вызовами. Ей особенно не до этого было. И потом Москву всегда удовлетворяли заявления на приёмах, что Беларусь будет верна братской дружбе и прочее. Примерно так же, как теперь. Лукашенко продолжает клясться России в любви, но признать Крым или Абхазию – это нет. И формально Беларусь остается членом ДН, но все эти заседания уже не имеют никакого практического веса. Движение не имеет собственного бюджета, органов, саммиты оплачиваются просто принимающей стороной.
– А что вы скажете на обращение председателя белорусской Палаты представителей Владимира Андрейченко к Движению неприсоединения провести конференцию о новом миропорядке в сентябре?
– Я сомневаюсь, что Андрейченко может придумать новый миропорядок или хотя бы предложить новые идеи на этот счет. За этим ничего не стоит. А следующий саммит ДН состоится в 2023 году в Уганде, и повестка его пока не определена, – говорит Юрий Кожуро.
О том, стоит ли Беларуси вообще заниматься вопросами членства во внеблоковых организациях в условиях внутриполитического кризиса, говорят директор Института политических исследований "Палітычныя сфера" и соорганизатор Международного конгресса исследователей Беларуси Андрей Казакевич:
Движение неприсоединения – не площадка для нейтральных государств, а лишь для государств, которые как бы к этому стремятся
– Таких международных площадок можно с десяток насчитать, и свои задачи по налаживанию контактов они выполняют. Серьезных успехов за все время членства Беларуси в ДН мы не знаем. Теоретически этот канал можно использовать, вопрос, могут ли это сделать белорусские власти. Это все тема локальная, нельзя говорить, что через эту организацию может быть какой-то внешнеполитический прорыв. В Движении неприсоединения очень много стран, которые состоят в других каких-то альянсах, так что там нет жестких критериев отбора. Азербайджан тоже вступил в Движение неприсоединения, хотя имеет очень тесные отношения с Турцией, которые тоже можно квалифицировать как военный союз. Поэтому ДН – не площадка для нейтральных государств, а лишь для государств, которые как бы к этому стремятся. В условиях холодной войны ее функциональность была более очевидной, сейчас она просто ориентирована на проблемы развивающихся стран.
На вопрос, как воспринимается Беларусь в Движении неприсоединения, рассказывает Евгений Прейгерман, учредитель и директор Совета по международным отношениям "Минский диалог":
– Ну, это интересная история, конечно. Придавать огромное значение Движению Неприсоединения сейчас сложно. И, собственно, общий опыт Беларуси об этом и свидетельствует. Просто в 1998 году возникли ожидания, что это движение поможет в экономическом смысле.
– Они оправдались?
– Если вы обратите внимание на некоторые инициативы Беларуси и заявления Лукашенко на саммитах ДН (в частности, на саммите в Гаване), именно на этом продолжает делаться акцент. Но… никаких суперрезультатов здесь не получилось. Это не значит, что все эти усилия были бесполезными. Это не значит, что и теперь Беларусь не имеет никакого веса в этой организации. За последние годы Беларусь смогла стать участницей каких-то новых международных региональных организаций или повысить там свой статус. Это все важно, но равнозначно ставить на весы отношения с Россией и возможности того же ДН не приходится. Это все-таки организация, которая потерялась в истории после холодной войны. Тогда она дала большую пользу активным участникам. Сейчас вполне возможно, что на волне нарастающего противостояния Китая и США, эта организация может вздохнуть по-новому, но пока рано об этом говорить, – полагает Евгений Прейгерман.