Свыше двух миллионов человек покинули Украину в последние недели. У каждого из них своя живая, кричащая история. Война не дает человеку подготовиться, опомниться. Вещи в охапку, документы, деньги на первое время – и беги! Человек перед лицом беды. Что и кто помогает ему спасти себя и близких? Как удается добежать до островка, до укрытия, до мирной полосы? Об этом – в подкаст-сериале Радио Свобода "Гуманитарный коридор".
Сегодня гости пражской студии Радио Свобода – пражские волонтёры Уляна Гейна и Ирина Зарицка.
Иван Толстой: Уляна, что значит быть волонтером, что для этого нужно делать? Какими нужно обладать способностями?
Уляна Гейна: Нужно иметь хорошую психику и не нервничать, потому что много людей приезжает эмоциональных, многие в стрессе, с маленькими детьми, они не понимают, что происходит, человек на эмоциях, мы эти эмоции впитываем и начинаем тоже быть эмоциональными и в стрессе вместе с этими людьми. В первую очередь, должны быть хорошая голова и крепкая психика.
Иван Толстой: Ирина, сколько дней вы уже волонтер?
Ирина Зарицка: С самого начала. Война началась в четверг, а в пятницу мы приступили к своим обязанностям.
Иван Толстой: Вы помните первого беженца, которому помогали?
В первую очередь, должна быть хорошая голова и крепкая психика
Ирина Зарицка: Да, это была семья с Восточной Украины – мужчина, женщина и двое детей, ребенок младший был в коляске, два-три года. Их мы встречали, когда у нас была группа желающих чем-то помочь, в "Макдоналдсе" на Вацлавской площади. Мы им помогли с жильем, с трансфером и с едой. Сейчас уже у нас организация на Вацлавской площади, помещение с компьютерами.
Игорь Померанцев: Уляна, как стать волонтером? Вы к кому-то обратились?
Уляна Гейна: Просто надо хотеть помочь. Нам позвонила наша знакомая с вопросом, не могли бы мы несколько раз в неделю помогать беженцам? Для этого ничего такого уметь не надо, надо уметь говорить на русском, украинском и чешском, иметь способность быстро реагировать, не быть эмоциональным и не злиться.
Игорь Померанцев: Кем вы работали до войны и как долго вы живете в Праге?
Уляна Гейна: В Праге я нахожусь больше половины жизни, приезжала с 12-летнего возраста, а в 17 лет меня сюда родители привезли на постоянное место жительства. В последнее время я работаю с братом, у нас компания семейная, где у нас работают люди на разных объектах, как в Праге, так и за границей.
Игорь Померанцев: Насколько я знаю, вы еще и музыкант, певца?
Уляна Гейна: Это мое хобби.
Игорь Померанцев: Вы чаще с беженцами говорите по-украински или по-русски?
Уляна Гейна: И так, и так. Я стараюсь общаться на украинском, но если я вижу, что человек вроде меня понимает, но ему трудно сориентироваться, то я, конечно же, перехожу на русский. В последние дни было много русскоговорящих, так как это были беженцы из Харькова, Киева и Днепра.
Иван Толстой: Ирина, что вас поразило больше всего, какой случай, какой человек, чья судьба?
И вот ей 18 лет, и от всей прежней жизни у нее остались скрипка и рюкзак
Ирина Зарицка: У меня была девочка Настя, ей 18 лет. Я сразу ее заметила в центре, она была очень маленькая, худенькая, сутулая, видно было, что у нее такие глаза больные, и еще меня очень впечатлил, что у нее был рюкзачок и за спиной скрипка. У меня старшая дочь играет на скрипке, поэтому я сразу обратила внимание. Когда она пришла и села ко мне за стол, я стразу стала тараторить на украинском: откуда вы приехали, чем я могу вам помочь…? А она на меня смотрит в упор. Я говорю: вы не понимаете по-украински? Тут у нее что-то щелкнуло: нет, я говорю по-украински. И начинает мне рассказывать, что приехала из Ивано-Франковска, потому что была в гостях у бабушки, сама она одесситка, мама ее и старший брат остались в Одессе.
А бабушка, когда началась вся эта ситуация, отправила её за границу, потому что во Франковске тоже падали бомбы в первый день. Я говорю: почему мама и брат не с вами? А она мне ответила: ну, там немножко другие политические взгляды. И расплакалась. Для меня это было неожиданным, что сейчас в Украине, несмотря на то, что происходит кругом, есть люди других политических взглядов. Понимаю, что она имела в виду, её родственники не захотели уезжать. И вот ей 18 лет, и от всей прежней жизни у нее остались скрипка и рюкзак какой-то. Она одна здесь, притом что у нее есть мама и брат. Даже если стабилизируется ситуация в Украине, я не знаю, куда она вернется.
Ивано-Франковск
Иван Толстой: Я не был под бомбами, я не видел сегодняшнюю украинскую ситуацию, но мне кажется, что это раскол не столько политический, сколько глубокий психологический раскол. Как вам кажется, много таких будет случаев в волонтерской практике?
Ирина Зарицка: Не знаю, как в волонтерской практике, но даже в семьях на Восточной Украине это не редкость.
Игорь Померанцев: Уляна, среди беженцев есть люди пожилые, но в основном это женщины и дети. Как ведут себя дети?
Уляна Гейна: Дети в истерике, плачут, чувствуют себя потерянными. Родители бегают, у родителей нет еды, у детей нет игрушек, дети голодные. У нас есть склад с едой, с одеждой, мы помогаем беженцам, у которых нет еды, и детям. Я не знаю, как себя ощущает ребенок, которого вырвали из его комнаты или дома, впихнули в другую страну, в какое-то помещение, они спят на этих креслах, пока мама ищет, кто бы мог их принять.
Уляна Гейна: Я не часто хожу работать волонтером, у меня пятница, суббота, воскресенье, но я стараюсь там быть целый день. Дети постоянно плачут и орут. У нас есть игрушки для них, мы даже сделали там детский уголок. Мы стараемся, чтобы детям было комфортно и, в первую очередь, обеспечиваем жильем родителей с детьми.
Беженцы с детьми
Игорь Померанцев: Дети между собой говорят по-русски, по-украински?
Уляна Гейна: Я не замечаю. Вот пришла в прошлый раз женщина, у нее были близнецы, им три года. Она искала жилье. Было сложно найти ей жилье сразу, наконец мы нашли, и все это время дети просто нереально орали друг на друга, но я не слышала на каком языке, у меня была задача их как можно быстрее поселить, чтобы у детей была крыша над головой.
Иван Толстой: Ирина, а как устроено с базой жилья, с выбором жилья, куда селят беженцев, как это все работает?
Для любой женщины дети и война – это очень чувствительная тема, все мы становимся мамами
Ирина Зарицка: Работает так, что у нас есть много личных контактов людей, в большинстве своем это чехи, которые приходили, оставляли свои контакты, сразу говорили, сколько людей они могут взять, какие предпочтения – женщина и маленький ребенок или две женщины и маленький ребенок. Очень много хозяев пансионатов, отелей, мне даже звонила женщина с Орлицких гор, предлагала пансионат для двадцати женщин с детьми. Все обустроено, даже еду на первое время она готова была сама им готовить. Есть от магистрата у нас контракты, это уже курируют они. Наша база основана на личных контактах. Много приезжает украинцев, которые живут в других городах, они нам тоже оставляют свои контакты – Млада-Болеслав, Фридек- Мистек, Оломоуц, Брно…
Игорь Померанцев: Уляна, я хочу вернутся к теме детей. Я знаю случаи, когда женщины-военные корреспонденты в условиях войны, в условиях этого ужаса жизни настолько были эмоционально вовлечены в ситуацию, что забирали с собой детей и потом эти дети становились частью их семей, это были сироты. Когда вы видите таких детей в состоянии возбуждения, у вас нет такого инстинкта, желания, если не усыновить, то, по крайней мере, обнять, пригреть?
Уляна Гейна: Мне кажется, что для любой женщины дети и война – это очень чувствительная тема, все мы становимся мамами. Если бы ребенок приехал один, я не могу сказать, что я бы его усыновила, но как минимум я бы всех этих детей забрала к себе домой, поселила бы и у своих родителей, и у своих знакомых. Для меня ребенок на первом месте, это маленький беззащитный человек, который не может никак себе помочь. Взрослые имеют способность выживать. Дети – беззащитные существа.
Игорь Померанцев: В Украине они бы сейчас ходили в школу, здесь они оторваны не только от своей семьи или страны, но остались и без школы, без друзей, без учителей.
Уляна Гейна: Чехи очень добросердечный народ, они помогают нашим детям сразу поступать в школу. Моя знакомая с детьми только что приехала, и мы уже их устроили в школу и в садик.
Иван Толстой: Ирина, кто эти помощники, что приходят в центры? Интересуются ли люди, кто к ним попадет, есть ли какой-то выбор или людям все равно и это сердечное движение настолько сильное, полное, что они готовы помогать всякому?
Добросердечность чешского народа просто покоряет
Ирина Зарицка: Много украинских и даже чешских студентов, но обязательно знание языка и нужно разбираться в компьютере, потому что это координация, таблицы всякие. Люди, которые предлагают помощь, сочувствуют, им хочется взять всех. В маленьком центре 160 волонтеров, которые будут помогать 20 людям – это тоже лишнее. Поэтому есть волонтеры, которые там постоянно, и есть такая подмога, кто ходит реже туда. Мы всем желающим помочь рады.
В приоритете всегда женщины с детьми. Если приходит мужчина, к которому приехали жена и дети из Харькова, а он уже работает в Чехии какое-то время, то таким людям мы говорим: в приоритете женщины с детьми, которые приехали сюда сами, без мужей.
Иван Толстой: Ребенок – существо живое, ему хочется, помимо того что прижаться к маме, побегать, посмеяться почти в любых обстоятельствах, с кем-то подружить. Что предлагает ваш центр – мультфильмы, компьютерные игры, берет ли кто-то детей на автобусную прогулку? Сейчас в Праге такая чудесная весенняя погода, столько в воздухе надежды на спокойную, мирную жизнь. Здесь чудные парки, великий парк Стромовка, где даже беженец от революции Набоков в коляске прогуливал своего сына. Какая программа для детей есть?
В пражском парке Стромовка
Ирина Зарицка: У нас довольно большой детский уголок, много игрушек, но компьютеров там нет. Для детей у нас всегда есть угощение, еда. И есть отдел, который курирует экскурсии по Праге, это организации от украинских субботних школ, они все подключены. Можно записать ребенка, договориться и на целый день отправить его на экскурсию абсолютно бесплатно.
Игорь Померанцев: Вы, по-видимому, уже помогли сотням, даже тысячам людей. Какая социальная группа представлена больше всего среди беженцев? Это люди среднего класса, это бедные люди, богатые? У вас уже есть такая социальная диагностика?
Уляна Гейна: Я бы сказала, что это люди среднего класса. Есть, конечно, категории беженцев, которые готовы оплатить себе квартиры, есть обеспеченные люди, а есть те, которые взяли все деньги, которые у них есть. Это средний класс, у которого просто нет больше "налички".
Игорь Померанцев: То есть бедному человеку трудно стать даже беженцем?
Пришла мадам в куртке Moncler, хорошо обутая, хорошо одетая, она топает ножками, что ей нужна трехкомнатная квартира в Праге-4
Уляна Гейна: Я бы не сказала. Добросердечность чешского народа покорила нас всех, потому что очень много людей пишут, что готовы поселить на неделю, на две, на месяц, некоторые женщины готовы и на полгода разместить у себя матерей с детьми. Многие мои подруги-чешки поселили у себя абсолютно незнакомых им людей. Они даже не могут с ними договориться, они мне звонят и просят перевести, например, сказать, что им завтра нужно их отвести в школу. Мне кажется, что то, что случилось, объединило и Чехию, и украинцев, которые здесь работают.
Иван Толстой: Давайте не будем идеализировать людей ни с той, ни с другой стороны, правда жизни разнообразна и мозаична. Скажите, пожалуйста, Ирина, что плохо устроено в волонтерской помощи, какое бывает впечатление от беженцев, ведь всегда бывают при таком количестве людей люди недовольные, сварливые, жалующиеся на обстоятельства?
Ирина Зарицка: Да, бывают и такие, но в большинстве случаев люди, у которых есть деньги и претензии, должны решать свои проблемы, волонтерская служба не обязывает нас помогать таким людям. Если я вижу, что пришла мадам в куртке Moncler, хорошо обутая, хорошо одетая, и она топает ножками, что ей нужна трехкомнатная квартира в Праге-4, она не будет тесниться ещё с кем-то, чтобы ни в коем случае там не было хозяина. Могу ей дать контакт отеля Mariott, Hilton или bezrealitky.cz (сайт поиска жилья без посредников) – и пускай ищет. Потому что у нас много людей, которые и правда остаются на улице, которых привезли волонтеры с польской или венгерской границы, высадили у нас, и в первую очередь мы помогаем таким людям. Да, очень много есть сварливых, с претензиями, и даже если вы помогаете ей, то сразу нужно сказать, что нужно сделать с документами, со страховкой медицинской, а когда ее дети уже могут пойти в школу и что для этого надо. И при этом у вас очередь из людей, которые реально ожидают, чтобы кто-то принес стакан воды и пачку печенья детям.
Игорь Померанцев: Уляна, вам по душе то, что вы делаете как волонтер?
Уляна Гейна: Да, мне по душе, я просто хотела бы помочь, я не хочу лежать на диване, когда рядом идет война. Конечно, в первую очередь я сказала девушкам, которые это организовывали: мне всё равно, что делать, я просто хочу быть полезной.
Игорь Померанцев: Я верно понял, что для вас волонтерство – это ваше участие в войне?
Уляна Гейна: Я хочу помочь людям, которые пережили эту войну.
Игорь Померанцев: Ваши близкие живут в Украине?
Уляна Гейна: У меня остались две бабушки и родственники. Мы перезваниваемся и переписываемся.
Игорь Померанцев: Они знают, что вы волонтёр?
В одном из центров для беженцев, Прага
Уляна Гейна: Я эту информацию не выставляю напоказ, у меня нет времени говорить об этом. У меня и брат занимается волонтёрством, у нас очень много украинских друзей, все наши друзья переехали в Прагу, и они делают колоссальную работу: собирают шлемы, обувь, бронежилеты, каждый день решают, где что-то купить, отправляют отсюда. Они, наверное, участвуют больше в этой войне, чем я. Я лишь помогаю людям, чтобы они не спали на улице.