«Качественно новый уровень репрессий». Майкл Макфол — о ситуации в России

Бывший посол США в России и профессор политологии Майкл Макфол в интервью Радио Свобода прокомментировал последние события в стране – возвращение оппозиционного лидера Алексея Навального после покушения на него с использованием отравляющего вещества "Новичок", массовые протесты, встретившие жесткое противодействие российской полиции, – и возможную позицию администрации президента США Джо Байдена в связи с действиями Кремля, включая, в частности, давление на Радио Свобода.

– Реакция российского правительства [в отношении Алексея Навального] представляет собой, на мой взгляд, качественно новый уровень репрессий. В прошлом российские власти предавали Навального суду, выносили условный приговор, подвергали домашним арестам, но не лишали его свободы. Теперь они впервые попытались убить его, свидетельства на этот счет вполне убедительны. Затем, после его возвращения, они приговаривают его к длительному тюремному сроку. При этом репрессии ужесточаются не только против Навального, но и против его сторонников. Мы видим гораздо большее число арестов, чем во время предыдущих демонстраций, применение физического насилия по отношению к демонстрантам.

– Можно предположить, что Кремль видит в Навальном более грозного противника, чем прежде?

– Да. И я думаю, что это контрпродуктивная реакция. Господин Путин превращает господина Навального в героя и мученика. Плюс, когда вы устраиваете массовые избиения демонстрантов, это внушает негативные чувства в народе по отношению к властям. Многочисленные исследования показывают, что чрезмерно жесткие меры в отношении протестующих и особенно применение насилия по отношению к ним, как правило, снижает уровень поддержки режимов обществом. Если попытаться объяснить мотивы таких действий Кремля, то, мне кажется, у Путина попросту нет новых идей для россиян, которые, согласно опросам, испытывают значительно меньше энтузиазма относительно его политики, они крайне недовольны состоянием экономики, и человеку, который находится у власти двадцать один год, предложить людям что-то новое очень трудно. Высокий уровень недовольства в России очевиден, особенно для режима Путина, который очень внимательно следит за настроениями в обществе и очень чувствителен к ним. Я знаю людей, которые изучали общественное мнение для Путина. Можно предположить, что они видят эти тревожные для него данные и решают действовать более решительно, агрессивно, чтобы остановить протест на ранней стадии, пока он не обрел более широких масштабов.

– На этот счет сегодня есть разные мнения в России, но как вы думаете, отличаются ли эти протесты от протестов 2011–2012 года? Они тогда поразили масштабами, но вскоре сошли на нет. Представляют ли нынешние протесты большую опасность для властей?

– Мы, профессионалы в области политической науки, не отличаемся большими успехами в предсказании эволюции протестных движений. Исходя из моего пятилетнего опыта работы в американском правительстве, я могу сказать, что это касается и разведслужб. И ЦРУ, и другие государственные службы отмахивались как от незначительных от некоторых движений, которые обрели силу и, наоборот, подчеркивали значение тех, что не принесли политических перемен в своих странах. Словом, я не возьмусь предсказывать, приведут ли нынешние протесты к политическим переменам. Но изучение автократических режимов показывает, что с каждым годом своего существования такие режимы становятся более уязвимы к давлению с требованиями перемен, чем годом раньше. Нужно признаться, что на меня производит сильное впечатление эффективность и разнообразие инструментария подавления, используемого путинской автократией. Это изощренный режим. Вместе с тем две вещи бросаются в глаза. У Путина уже давным-давно нет никакой конкуренции. Отсутствие конкуренции ослабляет политического лидера. Мне кажется, что Путин сейчас действует не столь умело, как в начале своего президентства. Второе, я работал в администрации Барака Обамы, и я с большим уважением отношусь к этому человеку, восхищаюсь им как президентом. Но если бы президентство Обамы затянулось на 21 год, даже я устал бы от присутствия одного человека в Белом доме. Я думаю, что подобное чувство не так просто уловить в опросах общественного мнения, но очень трудно представить, что бесконечное пребывание Путина у власти, не приносящее в последнее десятилетие россиянам никаких улучшений в их повседневной жизни, не отразилось на отношении к нему. У него наверняка все еще есть значительная поддержка в России. Трудно сказать, большинство это или меньшинство населения, но это поддержка, если можно так выразиться, поверхностная.

– Выглядит ли теперь Навальный, по крайней мере из-за пределов России, лидером оппозиции?

– Да. Я думаю, что и прежде многие видели его в этой роли. Решение Кремля посадить его за решетку, превратить в мученика под предлогом уголовного преследования, которое многими рассматривается как несправедливое, лишь укрепит позиции Навального и сплотит людей вокруг него как лидера демократической оппозиции. Да, господин Навальный говорил в прошлом вещи, с которыми я лично не согласен. Но в противостоянии между сторонниками автократии и демократии, в этой главной битве, на мой взгляд, совершенно очевидно, что Навальный находится на стороне демократии, и инструменты, которые он использует для борьбы за демократию, – мирные. И для меня это то, что превращает его в лидера оппозиции.

– Президент Байден и госсекретарь Блинкен осудили преследование Навального и его сторонников в России. Стоит ли ожидать от Белого дома более ощутимых для Кремля действий?

– Я думаю, что господин Навальный бросил вызов администрации Байдена, создав список людей, заслуживающих, по его мнению, наказания. Он сказал, если вы хотите наказать Путина за преступления против меня: покушение, тюремное заключение, не наказывайте людей из низшего звена – полковников ФСБ. Накажите тех, кто обогащает и поддерживает путинский режим. Ответ на этот призыв требует времени. И я не знаю пока, каким этот ответ будет.

– Господин Макфол, хочу спросить вас о другом. В последнее время Радио Свобода стало объектом резкого давления со стороны российских властей. Несколько наших журналистов были объявлены иностранными агентами, нашему представительству в Москве предъявлены иски с требованиями выплаты штрафов за невыполнение некоторых пунктов законов об иностранных агентах. Что вы об этом думаете?

– Я обеспокоен этим. Думаю, что для таких мер нет оснований и оправданий. Я полагаю, что это еще один признак того, что режим в Кремле находится в состоянии отчаяния и страха. Его пугает правда. Я надеюсь, что будет положен конец заслуживающим сожаления акциям против Радио Свобода.

– Как вы относитесь к предложению нескольких американских законодателей ответить зеркальными мерами в отношении свободно функционирующего в Соединенных Штатах телеканала RT?

– Прежде всего, невозможно поставить на одну доску RT и Радио Свобода. Секрет многолетнего успеха Радио Свобода в России и других странах, где оно вещает, заключается в том, что оно действует совершенно независимо от американского правительства, не является, в отличие от RT, инструментом государственной пропаганды. Вместе с тем я не верю в цензуру, я поддерживал право RT вещать в США. Я считаю, что мы должны противопоставлять пропаганде факты. Но если российское правительство примет решение лишить американское СМИ возможности работать в России, я ожидаю, что администрация Байдена предпримет ответные адекватные меры.