- Если погрузиться в социологический анализ, то можно сказать, что современное общество – общество медикализации, то есть мы многие проблемы решаем при помощи фармацевтики.
- В принципе, использование молекул, вроде ноотропила, студентом, который попал в хронический стресс из-за сессии, вполне оправданно. Поэтому, наверное, в тех же вузах ноотропы должны быть более доступны. Это, по сути, что-то вроде витаминов для мозга.
- Когда говорят, что энергетические напитки дают энергию – это неправильно, потому что внутри них нет самой энергии. Энергия в нас, мы просто глубже влезаем в ее запас.
- Те препараты, которые разрешены к продаже и не являются наркотическими средствами, улучшают лишь то, что дано человеку от природы.
- Несмотря на то, что в личных интервью студенты говорили, что необходимость работать или необходимость получать высокие оценки побуждают их к использованию стимуляторов, в количественном измерении мы не нашли этому подтверждения.
- Каждая клетка имеет некий запас АТФ (аденозинтрифосфорной кислоты) и тратит ее. И вот когда этого запаса остается где-то процентов 20–30, у нас возникает состояние утомления.
Тамара Ляленкова: Сегодня мы поговорим об "умных наркотиках", препаратах, которые усиливают когнитивные способности, что бывает так необходимо перед экзаменом или во время сессии.
Как показали исследования, в американских университетах примерно 20 процентов студентов используют медицинские препараты, чтобы улучшить концентрацию и память. В России масштабных исследований нет, однако студентки факультета социальных наук Высшей школы экономики Лара Мищенко и Динара Хайруллина попробовали разобраться с этим явлением и расскажут нам о полученных результатах.
В московской студии также – профессор кафедры физиологии человека и животных биологического факультета МГУ Вячеслав Дубынин, а по скайпу – директор Центра психологического консультирования Высшей школы экономики Ирина Макарова.
Тамара Ляленкова: Мой первый вопрос к Динаре и Ларе. Американские исследователи выяснили, что ноотропные стимуляторы, как правило, используют студенты престижных вузов. Насколько это наблюдение применимо и к России? И в чем причина: неподъемная учебная нагрузка или личностные амбиции? Ведь в топовые вузы поступают, как правило, очень мотивированные ребята, и у них уже есть опыт интенсивной учебы.
Лара Мищенко: Изначально наше предположение состояло в том, что когда студенты переходят со стези школьной на стезю университетскую, то сталкиваются с большими трудностями. И используют некий
Употребление когнитивных стимуляторов не имело никакой связи с внешними факторами
адаптивный механизм просто из-за того, что не справляются с нагрузками, попав в стрессовую среду.
Однако в ходе проведения количественных исследований оказалось, что это наше основное предположение оказалось не совсем верным – то есть употребление когнитивных стимуляторов не имело никакой связи с внешними факторами, такими как работа или стрессовая среда.
Динара Хайруллина: Да, по результатам количественного исследования мы выявили, что студенты, как принимавшие таблетки, так и не принимавшие, имеют одинаково большую загруженность на работе или на учебе. У них примерно средний балл, то есть они никак не отличаются по внешним характеристикам. И несмотря на то, что в личных интервью ребята говорили, что необходимость работать или необходимость получать высокие оценки побуждают их к использованию таблеток, в количественном измерении мы не нашли этому подтверждения.
Тамара Ляленкова: То есть студенты думают одно, а на самом деле работает что-то другое. Может быть, здесь играет роль привычка обращения к медикаментам в принципе? И те, кто принимает таблетки, просто более продвинуты в этом отношении?
Лара Мищенко: Если погрузиться в социологический анализ, то можно сказать, что современное общество – это общество медикализации, то есть мы уже многие проблемы решаем при помощи фармацевтики. В этом предположении, возможно, и стоит искать ответ.
Что вам помогает подготовиться к сессии? Отвечают московские студенты
Тамара Ляленкова: Вячеслав Альбертович, как вы считаете, такая практика стимуляции когнитивных способностей имеет право на существование?
Вячеслав Дубынин: Все, что было перечислено студентами, – это разрешенные, безобидные, безрецептурные препараты. Что касается глицина – я даже не знаю, разочаровывать людей или нет, – на большинство он, конечно, не влияет. Это плацебоэффект.
Но если вы принимаете, скажем, три раза в день по три таблетки, кладете их под язык и так далее – это уже организует ваш мозг, и вы начинаете работать с меньшим шумом. Глицин относится к разряду препаратов, который точно не повредит, а, глядишь, и поможет. В этом смысле если человек верит – то прекрасно.
Дальше, конечно, кофеин. Кофеин – самый продаваемый в мире психотропный препарат. К нему никаких санкций ни одно правительство, ни одно государство не применяет. Алкоголь и сигареты продадут не
Кофеин – самый продаваемый в мире психотропный препарат
везде и не всякому, а шоколадку или литр кока-колы – это, пожалуйста, хоть пятилетнему ребенку. При этом кофеин – стимулятор, хотя он действует не напрямую, а позволяет нашему организму более глубоко использовать свои внутренние ресурсы. Клетки работают на особой молекуле, которые называются АТФ (аденозинтрифосфорная кислота). И каждая клетка имеет некий запас АТФ и тратит ее. И вот когда этого запаса остается где-то процентов 20–30, у нас возникает состояние утомления. И кофеин мешает это утомление ощутить, осознать и, по сути, позволяет каждой клетке, в том числе мозгу, глубже залезть в некий неприкосновенный запас энергии. Строго говоря, он тоже не совсем стимулятор.
Когда говорят, что энергетические напитки дают энергию – это несколько неправильное утверждение, потому что внутри них нет самой энергии. Энергия в нас, мы просто глубже в ее запас влезаем. Это означает, что каждая клетка нашего организма сильнее утомляется, и потом нам нужно будет отоспаться, отдохнуть. Но здесь и сейчас вы можете несколько часов более интенсивно функционировать.
Тамара Ляленкова: Я так понимаю, что есть некие стратегии у студентов – когда, как и что принимать. Насколько они глобальны? Или это всегда частный случай?
Динара Хайруллина: Есть некоторые особенности. Во-первых, таблетки предполагают, что их невозможно долгое время и часто употреблять.
Тамара Ляленкова: Студенты это понимают и используют только в стрессовой ситуации?
Динара Хайруллина: Да, они их используют либо один день, либо несколько, либо на протяжении нескольких недель. То есть они не учатся на них непосредственно все время. В зависимости от времени и от длительности приема можно выделить три стратегии. Первая заключается в одноразовой поддержке, когда студент употребляет таблетку в день перед экзаменом, либо один раз в день, когда необходимо писать какую-то работу. И далее он к ним не возвращается.
Второй вариант – это когда таблетки употребляют в течение длительного времени, например двух недель, и придерживаются инструкции. Третий вариант – студент понимает, что есть инструкция, по которой нужно принимать таблетки, но он принимает больше, чтобы несколько дней не спать и сосредоточенно работать. Конечно, это очень плохо заканчивается. Как правило, студенты, которые попробовали такую стратегию, больше к ней не возвращаются и либо отказываются, либо используют что-то более щадящее.
Тамара Ляленкова: Ирина, к вам за психологической помощью наверняка обращаются с разными проблемами. Есть главная причина – не справляются с учебной нагрузкой, неуверенность в себе? Почему молодые люди прибегают к подобным "костылям для мозга"?
Ирина Макарова: Я думаю, что все причины, которые лежат в основе этого, вы перечислили. Конечно, проявляется очень высокая тревога относительно нехватки собственных сил. Решению таких проблем и служат всякие внешние средства, в основе которых, как мне кажется, лежит слово "вера". Если я верю, что эта таблетка сделает меня умней, то, конечно, я наблюдаю, что я становлюсь умней.
Сила этих таблеток исключительно в субъективном ощущении
К сожалению, трудно провести исследования, в которых можно было бы отследить успеваемость студента, который принимает таблетки, и его успеваемость, когда он не принимает. Мне кажется, что сила этих таблеток исключительно в субъективном ощущении, что "она мне помогает, и без нее я никак не могу справиться". Основная мотивация употребления каких-то средств, стимулирующих, активизирующих, улучшающих мозговую деятельность, связана с высокой тревогой и неуверенностью в своих собственных силах.
Тамара Ляленкова: Эта история, может быть, связана с тем, что значение высшего образования поменялось? Может быть, высшее образование сегодня – это уже не способ получить профессию, а способ кардинально изменить свою жизнь, социальное положение?
Лара Мищенко: Мы рассматривали изначально этот вариант исходя из предпосылки к модификации высшего образования. (Модификация – это превращение нерыночного блага в рыночное, то есть я хочу дорого продать свои навыки после высшего образования.) Но мы столкнулись с тем, что студенты не воспринимают высшее образование таким образом. Для них учеба – это просто жизнь.
И еще я хотела бы уточнить. Действительно, многие препараты, изучение которых проходило в рамках нашего интервью, они, возможно, не имеют биологического эффекта, о котором говорил Вячеслав. Но у нас было именно социологическое исследование – стимулятор не в биологическом контексте, а в социологическом. То есть, возможно, прием препарата не имеет последствий, но для студентов это стимуляция психологического рода и возможно, даже физиологического.
Тамара Ляленкова: Возвращаемся к тому, что все-таки имеет химическое, биологическое значение. Это ноотропные, наверное, препараты?
Вячеслав Дубынин: Да, ноотропные. Тут я должен сразу подчеркнуть, что исходная постановка задачи – умные наркотики – явно чрезмерная. Потому что наркотики – это вполне определенные препараты, с определенной химией, точно действующие на мозг и, как правило, вызывающие либо эйфорию, либо галлюцинации.
Действительно, есть ноотропные препараты, которые в классическом медицинском физиологическом понимании являются ноотропами, а есть молекулы, которые называют ноотропами, и они уже ближе к психомоторным стимуляторам. С точки зрения всяких тонких механизмов работы мозга разница довольно очевидна.
Настоящие ноотропы не действуют на контакты между нервными клетками и не влияют на сам процесс передачи сигналов нервной системе. Настоящие ноотропы влияют на состояние мембран нервных клеток, на энергообмен, на обмен аминокислот. Поэтому их, как правило, нужно принимать в течение двух-трех недель. Обычно такие ноотропы используются в клинике, когда есть реальная проблема – травма, длительный хронический стресс, старение мозга, незрелый мозг, если это маленький ребенок. В принципе, использование этих молекул, вроде ноотропила, студентом, который попал в хронический стресс из-за сессии, вполне оправданно. Единственное, хотелось бы, чтобы люди не занимались самолечением. Поэтому, полагаю, в тех же вузах ноотропы должны быть более доступны. Это, по сути, что-то вроде витаминов для мозга.
Настоящий ноотроп не будет вам давать эффект через полчаса-час, а псевдоноотропы – будут
А вот вторая группа, которая действует более резко, их часто называют ноотропами, но они не ноотропы. Если вещество влияет прямо на контакт между нервными клетками – это уже группа психомоторных стимуляторов. Разница совершенно очевидна, потому что в случае такого стимулятора работает одна таблетка, одна доза. Настоящий ноотроп не будет вам давать эффект через полчаса-час, а псевдоноотропы – будут. И вот здесь уже возникает вероятность привыкания, зависимости. Однако все эти препараты рецептурные. И ребята, которые их принимают, находятся в конфликте, можно даже сказать, с законом.
И все нужно очень осторожно дозировать. К сожалению, наш мозг настолько индивидуален, у всех работает по-разному, и для кого-то это будет стимуляция, а у кого-то возникнет скачок кровяного давления.
Тамара Ляленкова: Мне показался интересным в вашем исследовании вывод о том, что студенты не рассматривают это как некий обман, нечестную игру. То есть они не видят в этом этическую проблему.
Лара Мищенко: Этический аспект очень интересен и важен. Мы отталкивались от предположения о том, что студенты могут считать, что это неэтично, что, условно говоря, я принял какой-то допинг, и теперь у меня способности чуть лучше, чем у других. Но студенты, возможно, потому что это не суперсильное средство, не видят в этом ничего зазорного. Также, мне кажется, здесь важно понимать, что учеба для наших студентов – это не соревнование. Учеба – это жизнь. Поэтому для них нет смысла соревноваться, ведь при соревновании должен достигаться какой-то результат. И поэтому этического аспекта не возникало.
Тамара Ляленкова: Ирина, действительно в университетской среде нет соревновательного момента? Или люди просто привыкли к тому, что таблетки в разном качестве присутствуют в их жизни?
Ирина Макарова: С одной стороны, конкурентная среда благоприятствует поиску подобного рода решений – как быть более успешным, устойчивым в этой борьбе. С другой стороны, у меня есть впечатление, что по крайней мере, те препараты, которые разрешены к продаже и не являются наркотическими средствами, они улучшают лишь то, что дано человеку от природы.
Ничего нового стимуляторы в наш мозг не привносят
В этом смысле ничего нового стимуляторы в наш мозг не привносят. Они улучшают то функционирование, которое и без этого препарата могло бы существовать в довольно эффективном виде, но не может, потому что стресс, высокая степень истощения и так далее. Конечно, всегда есть этический момент. О нем нужно думать, но в современном мире это очень большой вопрос. Мы как раз видим в спорте по поводу приема различных препаратов спортсменами, насколько сильно эти препараты влияют на успешность их выступления и так далее.
Тамара Ляленкова: В исследовании есть наблюдение, которое мне показалось показательным для поколения – важные дела часто откладывают на последний момент, и поэтому возникает потребность в высокой концентрации. Может быть, это такая поколенческая особенность?
В основе лежит тревога и страх неуспеха, боязнь не справиться
Ирина Макарова: Я это наблюдаю не только у студентов, но и у взрослых людей. Студенты редко задумываются, что преподаватель может что-то откладывать. Но это не только особенность современного поколения. Чаще всего в основе лежит тревога и страх неуспеха, боязнь не справиться. В этом смысле мне не кажется, что современные студенты отличаются чем-то от студентов 20–30 лет назад.
Вячеслав Дубынин: Серьезное физиологическое замечание. Я обращаюсь к тем, кто учит в последние сутки перед экзаменом. Дело в том, что у нас в мозге есть две отдельные системы – система кратковременной памяти и система долговременной памяти.
В долговременную память должно попадать все постепенно
Если вы свой несчастный мозг даже с помощью ноотропов или чего-то на них похожих за последние сутки перед экзаменом всем загрузили, вывалили на преподавателя, получили оценку, то, к сожалению, через сутки-двое ваш мозг все забудет. Потому что в долговременную память должно попадать все постепенно. Поэтому, дорогие студенты, очень важно не учить все в последний момент. Если вы хотите, чтобы у вас в мозге остались настоящие знания, настоящие термины, логика, законы, с помощью которых вы будете дальше думать, (потому что думаем мы с помощью того, что у нас в долговременной памяти), надо учить заранее.
Тамара Ляленкова: Тем не менее, биотехнологии так плотно и быстро вошли в современную жизнь, что их даже не замечают. При этом этические моменты общество, во всяком случае, российское, еще не успело осмыслить, и студенты здесь не исключение.
