«Лицензия — это полное банкротство». Фермерское виноделие в России

Вино – один из немногих сельскохозяйственных продуктов, не попавших под запрет на импорт после введения контрсанкций. Государство не питает иллюзий в отношении импортозамещения: российским винным заводам по-прежнему не хватает качественного сырья. При этом вся государственная поддержка достается крупным виноградникам, многие из которых аффилированы с руководством страны, а владельцы частных виноделен не имеют возможности выйти на рынок.

​​На виноградниках начался сбор урожая. В некоторых хозяйствах работы на полях продлятся до октября. Это тяжелый труд: рабочие срезают виноград, складывают в корзины, грузят в рефрижераторы, которые едут на винные заводы. Смены работают как можно дольше, иногда круглосуточно. Нужно собрать несколько тонн винограда, иначе ценный продукт может пропасть и никакой прибыли виноградари не получат.

Потомственный винодел Николай Донцов из села Крайнее Сакского района аннексированного Крыма вместе с сыном обрабатывает 12 га своих виноградников.

– С 1954 года, когда у нас в селе Крайнее собрали торжественный митинг и объявили, что Крым вошел в состав Украинской СССР, я ждал обратного возвращения в Россию, – говорит Донцов. – Наконец, когда это произошло через 60 лет, оказалось, что работать по новым российским законам невозможно. Как было плохо, так и осталось плохо.

От Горбачева до Путина

Российские виноградники до сих пор оправляются от последствий перестроечной борьбы за трезвость. Площадь их после выхода в 1985 году указа Президиума Верховного Совета СССР "Об усилении борьбы с пьянством и алкоголизмом" сократились с 200 000 до 168 000 га и продолжала уменьшаться: в 1992 году – 107 000 га, в 2007 году – 55 000 га.

– Я помню, как в нашей конторе председатель совхоза "Мещеряковский" Виктор Филимонов нам приказал, чтобы мы вырубали виноградную лозу на горе. С утра мы сказали рабочим взять топоры. Стали рубить, – рассказал Дмитрий Бирючков, бывший бригадир отделения совхоза "Мещеряковский". – Жалко было. Лоза растет много лет, а что поделаешь – партия приказала умертвить лозу.

Такое отношение государства обернулось для многих людей трагедией. Знаменитый селекционер профессор Павел Голодрига повесился из-за того, что выращенные им уникальные сорта винограда были вырублены. Отравление суррогатным алкоголем вошло в список основных причин смерти.

Однако к 2019 году, после многолетнего забытья отрасль неожиданно стала оживать. Виноград растят уже примерно на 90 000 га, а плодоносящего винограда сейчас около 65 000 га, по данным Центра исследований федерального и региональных рынков алкоголя "Цифра". И есть планы по увеличению виноградных площадей до 200 000 га.

Такой подъем связывают прежде всего с интересом к виноградарству главы государства и крупных компаний, связанных с путинской администрацией.

Виноградные кусты Путина

Впервые об интересе Владимира Путина к виноградникам заговорили в 2007 году после открытого письма предпринимателя Сергея Колесникова. "В районе поселка Прасковеевка в 2005 году началось строительство комплекса для отдыха высшего должностного лица страны. В начале 2007 года стартовал второй проект по созданию виноградника и производства элитного вина в районе хутора Прасковеевка и поселка Дивноморского. Эти два проекта получили название "Проект Юг", – написал в своем письме Колесников. В прессе этот проект окрестили "Дворец Путина".

Чтобы проверить информацию, группа экологических активистов решила обследовать элитную территорию. Среди них был Сурен Газарян, бывший член совета "Экологической вахты". Газарян рассказал Радио Свобода, что к западу от поселка Дивноморское они увидели расчищенные поля под посадку виноградников.

– А часть поля была уже засажена кустами виноградника, – говорит Газарян. – Общая площадь виноградников примерно соответствует опубликованной цифре – 47 гектаров, при этом часть из них посажена на раскорчеванных землях государственного лесного фонда, что противоречит Лесному кодексу.

Также экологи увидели старые виноградники, которые были посажены еще в советское время.

– Эти виноградники были только на той части строящегося комплекса, которая не входила в лесной фонд. Это два больших квадратных участка, хорошо заметных на космических снимках, – уточнил Газарян. – Еще два виноградника посажены прямо в лесу. Это отражено и на кадастровой карте. Но мы особо не рассматривали виноград и вообще не подходили близко, мы в лесу прятались.

Впрочем, меры предосторожности не помогли: когда экоактивисты вышли фотографировать работы на месте секретного объекта, охрана их окружила и задержала. Впоследствии Сурен Газарян был вынужден попросить политического убежища в Эстонии, а потом переехать в Германию, но свой отъезд с исследованием местности секретных объектов он не связывает.

– Мой отъезд больше связан с уголовным делом по даче губернатора Ткачева, – говорит Газарян.

Виноградники в районе поселка Дивноморское потом перешли от компании "Лазурная ягода" к учредителям ассоциации "Развитие аграрных инициатив" Геннадию Тимченко и Владимиру Колбину. Каждый раз это были лица, приближенные к президенту.

Дмитрий Медведев также имеет виноградники в Тоскане (Италия) и Анапе. Местный виноградарь из Анапы знает эти поля:

– Они начинаются на Лысой горе в районе села Супсех. Главная примета – армейские радары, прикрытые большими белыми куполами, которые местные жители прозвали "белыми шарами". Место – шикарное. Но пока вина из медведевского винограда мы не видели, – рассказал винодел, поля которого находятся вблизи элитных виноградников. Он не захотел называть свое имя.

Новые крымские виноградари

После аннексии Крыма в начале 2014 года российские фирмы получили все здешние крупные украинские винодельческие предприятия: заводы "Новый свет", Инкерманский завод марочных вин, совхоз "Качинский+", агрофирму "Черноморец".

Самыми первыми были проданы "золотые" земли – часть знаменитых виноградников Массандры: 36,4 га вокруг поселка Гурзуф купила компания "Элиас", связанная с главой "ЛУКОЙЛа" Вагитом Аликперовым. Когда в прессе появилась новость о продаже участка, информация о торгах была удалена с сайта "Республики Крым".

Также из рук в руки, от украинского предпринимателя Валерия Шамотия к российскому виноделу Валерию Захарьяну, перешли три объекта: самый крупный Инкерманский завод марочных вин (основан в 1961 году), совхоз "Качинский+" и агрофирма "Черноморец". Новые собственники сразу же поставили другого директора, Алексея Липко, который к винной отрасли до этого момента не имел отношения.

Еще один завод – "Новый Свет" на юго-восточном побережье Крыма – стал собственностью акционеров банка "Россия". Завод основал в 1878 году князь Лев Голицын, чтобы выпускать игристое вино европейского качества, и уже в 1900 году получил за свое шампанское Гран-при на Всемирной выставке в Париже. Во время революции 1917 года завод был разграблен, но в 1920-м начал работать снова, как советское производство.

В декабре 2017 года "Новый свет", мощностью 1 миллион бутылок шампанских и 600 тысяч бутылок игристых вин в год, был приватизирован и затем куплен компанией "Южный проект", принадлежащей банку "Россия", в числе крупнейших акционеров которого Юрий Ковальчук, Геннадий Тимченко, Сергей Ролдугин, Николай Шамалов, Михаил Шеломов. Они все входят в ближний круг российского президента. После этой сделки завод "Новый свет" был включен в санкционный список Евросоюза. Это закрыло ему возможность продавать вино на европейских рынках.

Дополнительные проблемы могут принести новые методы управления, внедряемые на заводе российскими собственниками. Винный эксперт Ирина Лелькова задается вопросом, за счет чего управляющая компания собирается увеличивать объемы выпускаемой продукции:

– Еще четыре года назад говорилось, что подвалы забиты, увеличивать некуда, что максимум – это 2 млн бутылок, что квалификация рабочих нарабатывается так долго, что увеличить их число непросто, люди работают на заводе поколениями. Еще одно заявление нового начальства, что на заводе "перестроена технологическая цепочка", вызывает большой вопрос. Шампанских вин, произведенных по классической технологии, потому и мало, что цепочка эта отработана столетиями и процесс невозможно ускорить. Производство – долгосрочное, рассчитанное на годы, оно приказам не подчиняется. Поэтому если у новых владельцев хватит ума оставить кесарю кесарево, не лезть в суть производства, ограничившись какими-то маркетинговыми решениями, – жизнь на заводе будет идти по-прежнему. Я другого опасаюсь: того, что под эти маркетинговые ходы добавят другие технологии, так называемый акратофорный способ (он не хуже, он просто другой), – и будут его гнать под тем же брендом.

Классический метод производства шампанского предполагает, что вторичное брожение, когда вино насыщается углекислотой, происходит в бутылках. При акратофорном, ускоренном методе вторичное брожение идет в специальных емкостях с последующим розливом по бутылкам.

– Например, в Абрау-Дюрсо (завод в 2006 году купил уполномоченный по правам предпринимателей при президенте России Борис Титов. – РС) классическим методом изготавливается примерно 10–15% шампанского, остальное акратофорным. Стоимость различается если не на порядок, то в разы точно. И вкус различается. Но называется все шампанским, – говорит винный эксперт Ирина Лелькова. – И вот представьте, если под маркой "Новый Свет" будет продаваться очень много "шампанского". Это совсем другой вкус. Потеря реноме, потеря имени, потеря репутации. И это после полутора сотен лет зарабатывания и сохранения этой самой репутации!

Для развития виноградарства в Крыму из российского бюджета стали выделяться значительные средства, за пять лет – около 1 млрд рублей (данные ассоциации виноградарей и виноделов Крыма "Крымское бюро винограда и вина"). Эти дотации в основном идут крупным хозяйствам, а малые фермерские хозяйства получить господдержку не могут.

– Чтобы заложить хотя бы гектар виноградника, нужно около миллиона рублей. А где их может взять малый фермер? – говорит Вадим Дробиз, руководитель Центра исследований федерального и региональных рынков алкоголя "Цифра". – Государство выделяет кредиты, субсидии, но отдавать деньги нужно сразу, а виноград даст первой урожай только через пять лет, и этот урожай еще нужно продать. Виноградарство – очень дорогой бизнес. Это банкиры могут спокойно получать деньги от государства на развитие [виноградников] и одновременно заниматься другими профильными проектами, которые дают основной капитал, и спокойно ждать, когда вырастет виноград.

Малые виноделы могут разориться

После аннексии полуострова Россией у крымских фермеров пропала возможность продавать вино на разлив, в торговые сети и заведения общепита – на это нужна лицензия.

– Чтобы получить российскую фермерскую лицензию на производство винограда, нужно заплатить 65 000 рублей, – объясняет Николай Донцов, потомственный виноградарь. – Плюс нужно нанимать юриста, чтобы вместе с ним собрать пакет документов и отвезти в Москву на согласование.

В России фермерская лицензия на выращивание винограда есть у Алексея Склярова из Азова. Основная часть его плантации винограда – 10,5 га – находится в Анапе, а для переработки виноград перевозят в Азов на винодельню.

Сегодня Скляров заявляет о том, что готов продать свой бизнес – условия для работы невыгодные.

– Если в европейских странах малые предприятия – фундамент виноградарства – освобождены от лицензирования, НДС, сельскохозяйственного налога, то в России на одного винодела приходится несколько десятков человек проверяющих, плюс система ЕГАИС и Росалкогольрегулирование, плюс штрафы и налоги. Дошло до того, что винодельня с лицензией не может покупать виноград и виноматериал у других производителей, – говорит Алексей Скляров.

– Лицензия по сегодняшним правилам – полное банкротство в принципе, – говорит частный винодел Андрей Орлов из станицы Павловской Краснодарского края. – Реализация 20 тысяч бутылок при продаже по 600 рублей на винодельне не окупает нагрузки от лицензирования за год. Вот вам и экономика с поддержкой от государства. Причем это еще я не посчитал затраты на выращивание винограда.

Орлов прикидывает экономику: чтобы винодел мог заработать и вложить прибыль в развитие производства, надо продавать бутылку вина от 600 рублей. Если прибавить расходы, связанные с системой ЕГАИС и Росалкогольрегулированием, цена поднимается до 850 рублей. За такие деньги торговые сети уже не будут брать вино у виноделов, потому что им нужно будет установить свою наценку и стоимость бутылки для потребителя становится слишком высокой. С 2020 года настоящее вино еще больше подорожает из-за повышения почти в два раза акцизных сборов.

– Винодел в Европе за два евро может продать бутылку и будет в плюсе, – говорит Андрей Орлов. – А у российских виноделов два выхода: или производить 40 000 бутылок по 450 рублей, а такое количество еще попробуй продай. Или выпускать 5000 бутылок стоимостью по 2000 рублей. Вот и вся экономика. Но самое главное – малым виноделам нужны совместная кооперация для возделывания. Это только у олигархов на карманных винодельнях все в шоколаде.

​Проект закона "О развитии виноградарства и виноделия в Российской Федерации", который уже прошел второе чтение в Госдуме, частные виноделы расценивают как еще один шаг к разорению. Законопроект разрабатывался без учета мнения представителей малых фермерских хозяйств. Виноградари Алексей Скляров и Николай Донцов опубликовали в социальной сети открытое письмо российскому президенту, вызвав большой отклик у виноделов. Они предложили законодательно выделить виноделие малых форм в отдельную отрасль: "Если наша страна не может победить мафию, которая заливает наш народ неизвестно чем, то отделите, пожалуйста, нас – мы не хотим в этом участвовать".

– Новый закон о виноградарстве, который готовится к принятию уже этой осенью, уничтожает винодельческую отрасль, – пояснил Алексей Скляров. – Для крупных предприятий этот закон создал все условия, а для нас, малых, ничего. Малый бизнес в расчет не принимается. В проекте нового закона "О виноделии" нет даже главы о работе небольших предприятий. Нас не хотят слушать. А нам нужно только одно: прописать в законе отдельную главу о малых предприятиях. Надо разрешить фермерам делать из винограда все: коньяк, десертные вина, из косточки давить масло. Сейчас нам такое делать не разрешается.

– Мы, малые винодельческие хозяйства, пытаемся выйти из тени, как в Европе, – добавил винодел Андрей Орлов, – чтобы иметь возможность свои вина продавать, а не только отправлять на конкурсы.

Вода, краситель, ароматизатор

Система ЕГАИС, которая для фермеров повышает себестоимость вина до запретительного уровня, была задумана для контроля качества и отсечения фальсификата. Однако она не достигает своей цели, считают фермеры. "Только фермерский продукт из российского винограда можно отследить от куста, который мы вырастили, – пишет Алексей Скляров в открытом письме президенту. – То, чем завалены полки наших магазинов, – дальше таможни или борта танкера не проследите, там дальше тайна, покрытая мраком".

– Чтобы изготовить одну бутылку вина, нужен один килограмм винограда, – пояснил Алексей Скляров. – Отечественные виноградари могут обеспечить потребность заводов в сырье примерно на 20–30 процентов. Недостающее количество сырья завозят в виде виноматериалов из Чили, Аргентины, Южной Африки, Испании.

Житель города Константиновска Андрей Дородницын рассказал, как на заводе выдают поддельное вино за настоящее: "В хуторе Ведерникове есть старейшая на Дону винодельня "Ведерников", сейчас это собственность "Абрау-Дюрсо". То, что происходит с выращиванием местных донских сортов винограда и якобы производством из них вина, попадает под статью "Мошенничество". Цель одна – получение суперприбыли. В торговых сетях есть вина "Винный квартал", где написано: "...произведено из винограда, выращенного на склонах возле Ведерников". Но в Ведерниках от силы 400 га виноградников. Нет ни одного куста на склонах правого берега реки Дон. Это же касается и местных сортов (Красностоп Золотовский, Сибирьковый, Цымлянский Черный) и виноматериала из этих сортов. Закупается дешевая бормотуха по всему миру и бодяжится (разводится водой. – РС)".

– Как это происходит на практике?

– Заводы закупают винные отходы и сливают их в один танкер – поэтому на бутылках не пишут страну происхождения виноматериала, – говорит Скляров. – Доля вина, произведенного из винных материалов, на российском рынке достигает 70 процентов. Но сейчас творится самый настоящий беспредел – заводы отказываются от закупок винных материалов и переходят на откровенный фальсификат.

Слова Склярова и Дородницына подтверждает и Вадим Дробиз, руководитель Центра исследований федерального и региональных рынков алкоголя "Цифра".

– Действительно, в последнее время заводы резко сократили объемы закупок импортного винного материала, – рассказал Дробиз. – Поставки просто рухнули. Закуплено 125 миллионов литров при потребности в 350–400 миллионов литров. Это означает, что на заводах по производству игристых вин увеличится количество фальсификата. По данным Ассоциации производителей игристых вин, каждая третья бутылка шампанского, продающегося в российской рознице, не имеет никакого отношения к натуральному вину – это вода, краситель, ароматизатор, спирт, порой даже метиловый.

Недостающие потребности заводов в материале могли бы восполнить фермеры, но в российской экономике сделана ставка на крупные компании.

– Малый бизнес при таком раскладе никогда не будет процветать, особенно в виноделии, – говорит Вадим Дробиз.