В Беларуси вышел на свободу из колонии Тарас Аватаров – гражданин страны, осужденный в апреле 2016 года на 5 лет лишения свободы за незаконный оборот и перемещение через границу взрывчатых веществ. Сам Аватаров уверен, что реальной причиной его ареста стало участие в боевых действиях на территории Украины в составе добровольческого батальона запрещённой в России украинской националистической организации "Правый сектор". В интервью Радио Свобода он рассказывает о своем тюремном опыте, отношении к преследованию белорусов, воевавших в Украине – как на стороне самопровозглашенных "ДНР" и "ЛНР", так и на стороне украинской армии, а также к протестам против режима Александра Лукашенко.
По версии следствия, Тарас Аватаров (по его собственным словам, "Аватаров" – это псевдоним, который он официально оформил как новую фамилию из соображений безопасности своей семьи) был задержан в ночь на 26 ноября 2015 года на железнодорожном вокзале в Минске. При задержании у него якобы нашли справку об участии в АТО, выданную "Правым сектором", а также патроны и заряд от гранатомета. В момент задержания на нем был бронежилет.
Сам Аватаров на суде признал обвинения в незаконном обороте боеприпасов, однако отверг обвинение в их контрабанде, сказав, что гранату ему подкинули уже в Беларуси.
В 2017 году мать Тараса Аватарова заявила, что на самом деле ее сына задержали в Киеве сотрудники ФСБ России, после чего передали его своим минским коллегам из белорусского КГБ и доставили в Беларусь вопреки его воле. Она неоднократно просила как бывшего, так и нынешнего президента Украины вступиться за ее сына и содействовать его освобождению. Имя Тараса Аватарова неоднократно звучало на акциях в поддержку политзаключенных в Беларуси.
Сам Аватаров, который ранее ничего не говорил о своем похищении из Киева, теперь также придерживается этой версии. На вопрос о том, почему он не рассказал о ней в суде, он отвечает, что опасался мести со стороны похитивших его в Украине людей.
По данным независимых исследователей, всего в войне на востоке Украины участвовали более 200 граждан Беларуси, большинство из них – на стороне пророссийских сепаратистов. Несколько из них, как и Аватаров, были осуждены по возвращении на родину. Тем не менее, они, как правило, получают небольшие или условные сроки, а также сроки в "колониях открытого типа" – аналогах российских "колоний-поселений". Некоторые из этих людей уже успели отбыть наказание и вернуться в Донбасс.
Белорусов, воевавших в Украине, судят не только у них на родине. Так, совсем недавно, в сентябре 2020 года, суд в Чехии приговорил к 4,5 годам тюрьмы белоруса Александра Фадеева, участвовавшего в войне на востоке Украины на стороне "ДНР". В Украине за преступления против мирных жителей отбывает наказание гражданин Беларуси Даниил Ляшук, воевавший в ныне расформированном украинском добровольческом батальоне "Торнадо", а также Игорь Клевко из батальона "Донбасс", признанный виновным в похищении и убийстве человека в Донецкой области в 2014 году.
Среди людей, воевавших в Донбассе в составе украинских добровольческих батальонов и впоследствии попавших под суд, есть даже граждане США. Так, 30 октября суд в Киеве постановил экстрадировать в Соединенные Штаты Крэйга Лэнга, который, как и Тарас Аватаров, участвовал в войне в составе батальона "Правого сектора". В США Лэнга обвиняют в причастности к двойному убийству, совершенному в 2018 году. Лэнг отвергает обвинения, его защита говорит о недопустимости экстрадиции в США, где обвиняемому грозит смертная казнь. В виновность Лэнга не верит и Тарас Аватаров, который говорит, что хорошо его знал.
Один из командиров Аватарова в добровольческом батальоне "Правого сектора" рассказывал, что тот пробыл в Донбассе всего 2 месяца, числился поваром и не участвовал в реальных боях на передовой. Сам Аватаров настаивает на том, что это неправда.
– Когда вы вышли на свободу? Вы отсидели свой срок "от звонка до звонка"?
– Я вышел на свободу 26 ноября около 9 часов утра. Отсидел 5 лет и 12 минут, если считать от времени моего фактического задержания.
– Как вы отбывали наказание? Были сообщения о том, что вам угрожали убийством и изнасилованием.
– Нет, изнасилованием – такого не могло быть, просто в силу моего образа жизни. А убийством угрожали с самого начала, начальник колонии несколько раз пытался меня подставить, чтобы если бы не убили зэки – то довести до самоубийства, скажем так. К счастью, я имел от других людей опыт по отбыванию наказания в колонии, имел поддержку от своих сторонников, в том числе в администрации исправительного учреждения. Грубо говоря, меня заранее информировали о тех действиях, которые против меня предпринимаются администрацией. "Такие-то и такие-то действия готовятся, будь внимателен и осторожен".
– Ваше имя за эти пять лет не раз упоминалось на акциях с требованием к белорусским властям освободить политзаключенных. Доходили ли до вас новости об этом?
– О каждой такой акции мне становилось известно очень быстро, потому что на время этих акций меня быстро закрывали в ШИЗО (штрафном изоляторе, – прим. РС) по каким-либо надуманным причинам.
– Находитесь ли вы сейчас под каким-то надзором белорусских правоохранительных органов?
– Мне после освобождения дали два года превентивного надзора по статье 80 УК РБ. Формально это не является видом наказания, но фактически это равносильно отбыванию "домашней химии" (ограничение свободы без направления в исправительное учреждение. – Прим. РС). Плюс к этому – профилактическое наблюдение на бессрочной основе. Решение об этом наблюдении суд принял в мое отсутствие и без моего защитника. Теперь я несколько лет вынужден быть невыездным из Республики Беларусь, не могу встретиться со своими друзьями, со своим сыном, который проживает за рубежом. Если я решу куда-то поехать даже в пределах ЕврАзЭС, я должен за сутки информировать об этом МВД.
– Ваш сын живет в Украине?
– Я нигде не буду упоминать, где живет мой сын, потому что это вопрос безопасности моей семьи. Он проживает в сопредельном с Беларусью государстве.
– Чем вы занимались в Беларуси до того, как поехать в Украину?
– На территории Беларуси я ничем не занимался, поскольку долгое время уже проживал на территории Российской Федерации и Украины (по словам матери Тараса Аватарова, он ездил в Россию на заработки. – Прим. РС).
– У вас только белорусское гражданство? Ваша мать рассказывала журналистам, что вы хотели получить украинское, но не успели.
– Да, к сожалению, не успел. У меня уже все было подано, и на вид на жительство, но не посчастливилось. Я повелся на сообщение одного моего знакомого, выдвинулся в Киев, где меня и прихватили. Сейчас насчет получения украинского гражданства очень весело. Несмотря на то что и прошлый, и нынешний президент Украины на словах предпринимали всё для того, чтобы дать гражданство белорусам, которые воевали за территориальную целостность Украины, на практике ничего не делается. Насколько мне известно, ни один доброволец украинское гражданство так и не получил. Многие из тех, кого я знаю, уже успели получить польское гражданство, гражданство других стран, лишь бы иметь хоть какие-то документы, подтверждающие личность. Потому что если они воспользуются белорусскими документами, белорусские спецслужбы могут в любой момент их привлечь к уголовной ответственности за "идеологическое наемничество" (наемничество без материального вознаграждения, статья 361-3 УК Беларуси. – Прим. РС).
– Сколько времени вы успели пробыть в Украине в составе батальона "Правого сектора" и чем вы там занимались? Действительно ли вы были "приписаны к кухне", как рассказывал потом один из ваших командиров Олег Кузько (позывной "Кулибин"), и не участвовали в реальных боевых действиях?
– Я не могу сейчас комментировать слова своего командира, я до сих пор не получил его ответа на вопрос о том, была ли это шутка. Чем я занимался, он прекрасно знал. Я считаю, что как командир он мог бы высказать свое мнение и более красиво. Наверное, он в тот момент счел, что лучше преподнести это так, что я никакого отношения к боевым действиям не имел, что я был некомбатантом.
– То есть вы на самом деле были комбатантом и в боевых действиях участвовали?
– Ну, комбатантом я был хотя бы в силу того, что наша часть находилась в зоне проведения антитеррористической операции.
– И тем не менее, участвовали ли вы в боях?
– Я на этот вопрос не могу ответить.
– Хорошо. А сколько времени заняла ваша поездка в Украину?
– Давайте так: ни я, ни мои близкие никогда не говорили о том, что у меня были командировки в Украину до этого. А последняя – четко от 6 октября до 26 ноября 2015 года. Это все есть в документах с печатями и подписями моих командиров, которые мне выдавались.
– Это та справка, которую белорусский Следственный комитет продемонстрировал после вашего задержания среди других ваших личных вещей?
– Две справки. Их было несколько. Дело в том, что свои вещи я до сих пор не получил и, по всей видимости, не получу. Они куда-то пропали, как и мои карточки, мои деньги и так далее.
– Давайте проясним обстоятельства вашего задержания. Вы говорите, что вас "прихватили" в Киеве, по официальной версии, вас задержали на вокзале в Минске. Как было на самом деле? Принадлежали ли вам граната и пистолет, якобы найденные при вас и послужившие формальной причиной возбуждения уголовного дела?
– Сигнальный пистолет, стартовый, который был при мне, – официально купленный еще черт знает сколько времени назад в городе-герое Москва. Это стартовый пистолет, его переделать под боевой невозможно. Я им официально и законно пользовался. Никаких ограничений при пересечении границы он не накладывает. Единственное – есть ограничение по перемещению его обоймы и патронов, они все-таки считаются боеприпасами.
– На фотографии изъятых у вас вещей как раз была обойма с патронами в ней.
– При мне обоймы точно не было. Если она где-то есть на снимках, то она не моя. (Рассматривает фотографию.) Да, вижу, лежит обойма на столе, рядом с карточками, там приватбанковская, "Кукуруза", и лежит обойма. По-моему, там боевые патроны. Я спокойно могу отличить патроны для стартового пистолета, они пластиковые и черные, от боевых. Это по-любому не моя обойма, моих отпечатков на ней не могло быть.
– Вас задержали в Минске или в Киеве?
– Это была неофициальная операция. Даже если мы сможем привлечь к ответственности тех людей, которые задержали меня на территории Украины, мы не сможем их привлечь, привязав их к органам Республики Беларусь. Это ключевой момент для того, чтобы подобных задержаний граждан Республики Беларусь на территории иностранных государств не происходило впредь. Если у тебя белорусское гражданство, ты можешь быть похищен в любой стране и вывезен в Беларусь. Там на тебя могут навесить любые обвинения без всяких доказательств.
– То есть вас все-таки вывезли с территории Украины.
– Есть такое.
– Как это было?
– Меня непосредственно взяли в Киеве, недалеко от автовокзала. Был человек, который знал, где и когда я появлюсь. Этот человек сообщил кому надо, и меня задержали. Меня обкололи чем-то и повезли на машине через официальную границу. Так как я был обколот, я никаких действий, вроде побега, совершить не мог. Передали меня через гомельский ОМОН. Некоторое время меня допрашивали в здании на три буквы, не будем говорить, в какой организации. Провели допросы, поняли, что привязать мне наемничество или какие-то действия, связанные с войной в Украине, не смогут, и начали меня судить за оборот взрывного устройства и оружия через границу.
– Откуда взялось это "взрывное устройство"?
– Это самое интересное. То, что они называют "взрывным устройством" – это ВОГ, то есть выстрел от гранатомета, 1979 года производства. Взрывчатого вещества в нем не было, а если бы и было – оно имеет очень ограниченные сроки хранения. Еще там был учебно-тренировочный запал от гранаты, но согласно законодательству, запал от гранаты не является частью взрывного устройства. Эксперт-взрывотехник, который написал, что все вместе это – "самодельное взрывное устройство", очень грубо нарушил закон.
– Но все-таки это была ваша граната?
– Нет. Это полный беспредел. Даже бывший глава Госпогранкомитета Леонид Мальцев признал, что при первом досмотре на границе у меня ее не было, и потом Лукашенко, несмотря на все заслуги, отправил его на пенсию. Нужно было вменить мне уголовное дело из чего бы то ни было. Так же как мне пытаются вменить этот бронежилет, забывая о том, что при мне были все контактные номера белорусского производителя этих бронежилетов, "АГВ-Полспо", с которыми у меня были договора на поставку бронежилетов за рубеж. Они считают, что ношение бронежилета на территории Республики Беларусь – это какое-то преступление, даже не уточняя, а есть ли у меня лицензия на ношение этого бронежилета? Бронежилет мой, но я не вижу никакого преступного умысла в том, что при мне был бронежилет. До прибытия в Киев я был в зоне АТО, и там я находился в бронежилете практически всегда.
– Тарас, немало белорусов воевали в Донбассе и на стороне самопровозглашенных "ДНР" и "ЛНР". Один из них, Александр Фадеев, недавно был осужден чешским судом почти на такой же срок, как и вы, – 4,5 года лишения свободы, трое были осуждены в самой Беларуси – Котлобай, Митрофанов и Ершов, правда, в колонию попал только первый из них. Считаете ли вы справедливыми, что их, как и вас, фактически наказали за участие в войне на территории другого государства?
– Если эти люди совершили военные преступления, или участвовали в военных действиях на территории иностранного государства с целью получения материальной выгоды, либо занимались мародерством, либо другими преступлениями против законов и обычаев ведения войны, то они по-любому должны быть наказаны. Но если они совершали эти преступления, то судить их должен военный трибунал, который должен проводиться только после окончания военных действий и по законам Украины. Но мы должны помнить, что преступления, которые совершают эти люди, – ничто по сравнению с преступлениями, которые совершает Республика Беларусь в лице своего президента и всех исполнительных органов власти, нарушая собственный закон. Меня осудили за действия, касаемые оружия. В законе Беларуси четко прописано, что участники антитеррористической операции обладают всеми свойствами внутренних войск по отношению к праву применения оружия. После 9 августа белорусские внутренние войска стали пользоваться теми же зарядами, светошумовыми гранатами, которые по конструкции, в принципе, идентичны тому, что было при мне. Только наполнены они пиротехническим составом со световыми свойствами, с магнием. Кроме того, по международному законодательству привлечение к уголовной ответственности лиц, задержанных за участие в боевых действиях на территории других государств, невозможно только за хранение или ношение оружия.
– Еще несколько белорусов, воевавших в Донбассе на стороне Украины, приговорены в самой Украине за военные преступления и убийства мирных жителей, например, Даниил Ляшук из батальона "Торнадо" и Игорь Клевко из "Донбасса". Знаете ли вы о них?
– Скажу больше, многие из них – это мои побратимы, там есть не только белорусы, но и граждане других государств. В частности, завтра суд будет рассматривать апелляцию на решение суда об экстрадиции в США моего друга Крэйга Ланга. То, что ему вменяют в вину в Соединенных Штатах, он физически не мог совершить, потому что уже вел кампанию в другом месте. Его фактически собираются экстрадировать в США на смертную казнь, что грубо нарушает международное законодательство. В Украине он женился, у него родился ребенок, он нашел семью. Что касается Ляшука и Клевко, хочу тоже передать им привет и сказать, чтобы они держались, их держат под арестом без суда уже гораздо дольше, чем это положено украинским законодательством, убивая их здоровье.
– В обвинения в убийствах и пытках мирных жителей, предъявленные Ляшуку и Клевко, вы не верите?
– Обвинение в пытках и убийствах мирных жителей – это очень серьезное обвинение. Эти обвинения, как я считаю, должен выносить международный военный трибунал по окончании боевых действий. Я могу сказать про Даниила Ляшука: лично я не верю, что этот человек – преступник, считаю, что выдвигаемые против него обвинения являются домыслами, и если суду необходимы мои показания, я могу их дать.
– Сами белорусы, воевавшие за "ДНР" и "ЛНР", признавались в интервью, что не опасаются преследования по возвращении на родину. Считаете ли вы, что власти Беларуси одинаково относятся к "возвращенцам", воевавшим на стороне пророссийских сепаратистов, и к тем, кто поехал в Беларусь поддержать Украину?
Cотрудник ГУБОПиК, который вел мое дело, сам участвовал в боевых действиях на территории "ЛНР"
– Не буду говорить фамилию, но скажу такой факт: вы знаете, что оперативный сотрудник ГУБОПиК (Главное управление по борьбе с организованной преступностью и коррупцией РБ. – Прим. РС), который вел мое дело, сам участвовал в боевых действиях на территории "Луганской народной республики". Большинство белорусов, которые воевали на стороне "ДНР" и "ЛНР", служили во внутренних войсках или ОМОНе или были сотрудниками других силовых структур и были туда прикомандированы чуть ли не официально. По тем спискам, которые я видел, при переходе на службу в "ДНР" или "ЛНР" им даже сохранялось звание, которое у них было в Беларуси. Это можно сделать только официальными запросами. Те бойцы, которые воевали на стороне Украины, во многом были вынуждены воевать в добровольческих батальонах, а не в Национальной гвардии, потому что не могли подтвердить свой военный билет и специальность. В Беларуси просто не отвечали на их запросы. А тем, кто воевал на стороне "ДНР" и "ЛНР", чуть ли не выслуга лет потом сохранялась.
– За 5 лет, которые вы провели в колонии, многое изменилось и в Украине, и в Беларуси.
– И не в лучшую сторону.
– Что именно?
– Например, численность моего подразделения сократилась почти в 10 раз, хотя я понимаю, что многие ушли из добровольческих батальонов в ВСУ, чтобы легализоваться и как-то решить свои проблемы, получить нормальную страховку и так далее, чтобы потом их участие в войне в качестве добровольцев не обернулось бы против них самих. Мне очень не нравится, что сейчас, при нынешнем перемирии, гибнут мои друзья. Да, я понимаю, что это перемирие, наверное, пока самое устойчивое и наименее кровопролитное из тех, что были. Но, тем не менее, более 14 человек было ранено и 4 погибло с украинской стороны за время этого перемирия. Рано или поздно этот конфликт все равно нужно завершать, но Минские соглашения до сих пор не работают. Украине до сих пор не дают возможности контролировать границу, переводить жизнь в донецком регионе нормальное мирное русло, проводить выборы, разоружать людей и так далее. Никаких усилий преодолеть это ни со стороны России, ни со стороны Украины мы не видим, так что ничего иного, кроме как завершить эту войну своими усилиями, нам не остается.
– А что вы думаете про события в Беларуси после президентских выборов?
– Давайте не забывать, что я первый человек, к которому в Беларуси был применен "профилактический надзор" как к человеку, "склонному к экстремистской и иной деструктивной деятельности", это поправки от 20 апреля 2016 года к "Закону о противодействии экстремизму", причем ко мне это было применено задним числом. Этот надзор я буду иметь до конца своей жизни. Поэтому как-либо характеризовать те действия, которые происходят в Республике Беларусь против ее предыдущей администрации, я не могу. Я могу только сказать, что те мирные протесты, которые есть сейчас, не смогут, на мой взгляд, привести к окончательному смещению власти. Если вспомнить бархатные революции в Польше, Венгрии, то там движения солидарности были более активны. Сейчас в Беларуси пытаются использовать именно польскую модель. Но нужно не забывать, что польской бархатной революции предшествовала многолетняя борьба. А в Беларуси фактически только с 2019 года набирался новый политический актив, который двигался к тому, чтобы начинать противодействовать режиму сейчас. Я далеко не всегда понимаю политические программы и требования и не со всем могу быть согласен. Я видел, как могут заканчиваться даже самые благие начинания, если нет четкой программы, что делать дальше. Четкой команды, кто это будет делать. Четкого делегирования полномочий. У нас нет понимания, как мы будем действовать после того, как падет режим. Я за годы отсидки это очень хорошо понял: если даже режим падет, мы не знаем, куда нам дальше двигаться.
– Тарас, ваша мама рассказывала, что вы не только поменяли свою фамилию на Аватаров, но хотели поменять и имя, потому что вас часто дразнили неприличным словом, которое с ним рифмуется. Это правда?
– Псевдоним Аватаров существует у меня с 2008 года. Фильм "Аватар" я при этом не смотрел и не планирую смотреть. Я официально сменил фамилию на псевдоним, чтобы у тех людей, которые со мной взаимодействуют, не было возможности выйти на мою семью. А что касается имени – это события детства, я не могу припомнить, чтобы такое было. Может быть, и было, не знаю.
