Болезнь COVID-19 по-прежнему испытывает весь мир на прочность, не исключая и богатые арабские монархии региона Персидского залива, и Иран – с которого в регионе и началось распространение нового коронавируса. Как власти и население этих стран справляются с эпидемией, как действуют местные службы общественного здравоохранения и каковы особенности самоизоляции и общенационального карантина в мусульманском государстве?
Еще в феврале этого года большинство самых ранних случаев заболевания COVID-19, вызванного новым вирусом, в регионе Персидского залива были обнаружены в городе Кум в Иране, чьи знаменитые шиитские семинарии и мавзолей Фатимы Масуме привлекают священнослужителей и набожных шиитских паломников со всего мира. Власти Ирана приводят противоречивые сведения о том, как вирус впервые попал в Кум, поочередно обвиняя то китайских мусульманских студентов, обучавшихся в религиозных училищах города, то китайских рабочих, строивших там высокоскоростную железнодорожную линию. С тех пор стало ясно лишь то, что, как только вирус достиг Кума, города с населением около 1,2 миллиона человек, он быстро распространился по Ирану и по всем окрестным странам.
К 6 апреля только во всей Исламской Республике Иран было более 60 тысяч больных, в некоторые последние дни число новых выявленных случаев там превышает 2 тысячи в сутки, хотя умерли от коронавирусной инфекции нового типа пока лишь менее 4 тысяч иранцев.
Власти признались в наличии вспышки лишь через девять дней после первой смерти от COVID-19. Иранские лидеры также намекали на то, что вирус якобы может быть биологическим оружием США, в то же время арестовывая сообщающих достоверные сведения иранцев за "распространение слухов". А самолеты иранской авиакомпании Mahan Air в феврале совершили несколько десятков полетов в китайские города, несмотря на введенный уже 31 января Тегераном формальный запрет на поездки и полеты в Китай. Эта авиакомпания, формально находящаяся в частной собственности, имеет теснейшие связи с иранским Корпусом стражей Исламской революции (КСИР) и его спецподразделением "Аль-Кудс", признанными террористическими организациями США и другими западными правительствами.
При этом официальный Тегеран неоднократно отклонял предложения иностранных государств о помощи пострадавшим от COVID-19, несмотря на всю критику, звучащую в его адрес как изнутри страны, так и извне, – что иранские власти реагируют на кризис крайне неэффективно с самого начала, и продолжают это делать. Например, международная гуманитарная организация "Врачи без границ" заявила об отказе Ирана от создания полевого госпиталя на 50 коек для лечения пациентов с коронавирусом в сильно пострадавшем городе Исфахан. По словам государственного секретаря США Майка Помпео, хотя иранские лидеры отказались от помощи Вашингтона, они продолжают заявлять, что иранский народ не может получить медицинскую помощь и средства якобы в связи с американскими санкциями.
Не меньше страдают от эпидемии и соседи Ирана по Персидскому заливу – Саудовская Аравия, ОАЭ, Катар, Бахрейн, Кувейт и Оман. Однако в силу разных причин, и в первую очередь относительно небольшой численности населения, высокого уровня жизни и медицины и богатых национальных бюджетов в этих "нефтяных монархиях" ситуация сегодня не сравнима с иранской.
Министр Саудовской Аравии по делам хаджа и умры Мухаммед Салех бин Тахер Бантен недавно призвал более одного миллиона мусульман мира, намеревавшихся совершить очередной хадж в июле этого года, пока отказаться от всех подобных планов. 20 марта впервые за многие века из-за пандемии полностью были закрыты на неопределенное время две главные исламские святыни – Заповедная мечеть в Мекке и мечеть Пророка в Медине. Ранее, 17 марта, саудовские власти запретили молитвы во всех остальных мечетях. Такого не случилось даже во время эпидемии "испанки" в 1918 году, унесшей жизни десятков миллионов людей во всем мире (хотя тогда Мекка и Медина находились на территории Королевства Хиджаз, и никакой Саудовской Аравии вообще не существовало). Саудовские власти также полностью запретили любой въезд или выезд из Мекки и Медины и ввели комендантский час по всей стране. Как и в других соседних странах, Эр-Рияд приостановил всё международное авиасообщение королевства с внешним миром. Из-за этого в Мекке застряли около 1200 мусульманских паломников, большинство из которых остаются в карантине в отелях священного города – за счет королевства.
А в столице Катара Дохе, в международном аэропорту Хамад, продолжающем обслуживать транзитные рейсы, в первую очередь национальной авиакомпании Qatar Airways, до недавнего времени оставались несколько сотен российских туристов, летевших обратно из отпуска на индонезийском острове Бали. Они должны были пересесть на рейс в Москву как раз в момент, когда Минтранс России резко ограничил число возвращающихся из-за границы пассажиров, которых могут принимать российские аэропорты. Их история привлекла всеобщее внимание, как и еще десятки подобных.
О жизни стран Персидского залива в период пандемии и обо всех социальных, бытовых и политических аспектах происходящего в интервью Радио Свобода рассказывает живущий и работающий в столице Катара Дохе политолог-востоковед иранист Николай Кожанов:
– Как изменилась жизнь в Катаре, где вы сейчас находитесь, в связи с эпидемией? Я спрашиваю еще и с учетом того, что Катар не первый год находится в дипломатическо-торговой блокаде со стороны ближайших арабских соседей.
– Частично эта блокада и определила отношение властей Катара к предпринимаемым ими шагам. Сперва они промедлили с тем, чтобы остановить воздушное и морское сообщение с Ираном (в последнее время это один из крупных партнеров Катара. – РС). Более того, международный аэропорт Хамад продолжает и сейчас обслуживать транзитные авиаперелеты из Ирана, насколько я знаю. Но, с другой стороны, Катар, пожалуй, одна из тех немногих стран региона, которые в остальном сразу отнеслись к появлению угрозы достаточно серьезно. А то, что среди всех арабских монархий Персидского залива у нас первое место по числу инфицированных, это скорее случайность, обусловленная тем, что в первые недели оказалось целиком заражено общежитие, в котором живут разные иностранные рабочие. Катар действовал очень спокойно и адекватно. На дорогах были выставлены патрули, которые измеряли (и продолжают мерить) температуру у проезжающих, они следят за тем, чтобы не было праздношатающихся. Были введены ограничения на общественные собрания в публичных местах. Между тем официально жесткого карантина введено не было. Просто были закрыты, такова местная специфика, "все места, куда можно было пойти".
– И как население реагирует на действия властей? Как повлияло происходящее на бытовую жизнь простых людей?
– Население, в принципе, относится с пониманием. Карантин в той форме, в которой он установлен в Катаре, соблюдается – но не без определенных исключений. То есть там, где государство не слишком следит за общественными местами, они продолжают посещаться, и явно группами в количестве больше двух человек. И я сильно подозреваю, что для местных "посвященных" продолжают работать рестораны, где можно не просто заказать еду навынос, но посидеть. Во всем остальном передвижение людей сильно сократилось. Народ живет в пределах своих локальных компаундов и за пределы их старается не выходить. Либо, что бросается в глаза, очень многие, пока у нас не наступила жара, пересели на велосипеды. Катар в этом плане меня очень сильно позитивно поразил: еще до принятия всех известных мер в Европе, тем более в России, здесь были неторопливо введены разные ограничения, например, требование соблюдения пресловутой социальной дистанции. Везде развешаны баночки с дезинфицирующими жидкостями и гелями. И власти население информировали о принятых мерах 24 часа в сутки, электронными способами, то есть приходили СМС, письма, все очень четко. И самое главное, власти старались одновременно предупреждать об опасности и не сеять панику.
– В связи с тем, что Катар – страна с весьма строгим мусульманским законодательством и, главное, искренне верующим населением, есть ли какие-то специфические местные детали, которые интересно было бы узнать людям в России или на Западе?
– Наверное, российской публике будет прискорбно узнать, что спиртное здесь уже достать практически невозможно, все бары и кальянные закрылись в первую очередь, как места возможного распространения коронавируса. Было ли это сделано для того, чтобы вообще раз и навсегда привести реальность в соответствие с мусульманскими нормами, или нет, сказать сложно, но этот шаг был предпринят. Вот как раз среди населения немусульманского, у экспатов-иностранцев, в течение нескольких дней была настоящая паника – относительно того, где можно будет достать спиртное. А магазин, который здесь его продает в розницу, всего лишь один! И, как говорили свидетели, в него стояли просто километровые очереди, чтобы попасть и успеть затариться на все время карантина. Этот магазин был единственным местом, где я сам наблюдал ажиотаж. Потому что во всех остальных местах, да, в первую неделю закупка продуктов питания явно ускорилась, но такой паники, которая была в Европе или в России, когда там сметали гречку или туалетную бумагу, здесь совсем не было.
– В соседних Саудовской Аравии, ОАЭ, Омане, Бахрейне ситуация примерно сходна с катарской? Насколько они пострадали? И как там пытаются бороться с коронавирусом?
– Ситуация, судя по всему, во многом схожа. Но надо понимать, что существует информационная блокада, все эти страны не любят сильно распространяться о реальном числе заболевших у себя, о том, насколько тяжело истинное положение. Но по тем новостям и слухам, которые доходят до меня из других арабских монархий, все похоже. Более того, пандемия здесь в чем-то может сыграть и на пользу укрепления их отношений. То есть, несмотря на ту же продолжающуюся блокаду со стороны Саудовской Аравии, Бахрейна, ОАЭ, Катар активно взаимодействует с ними в консультациях, проводимых на уровне Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива. Что опять-таки подчеркивает, что это общая проблема, общая беда, которая способна заставить их на некоторое время забыть о противоречиях и обидах.
– Я как раз очень много сейчас читал предположений в западной прессе, что пандемия COVID-19 может, наоборот, еще больше обострить многочисленные конфликты на всем Большом Ближнем Востоке, хотя бы в регионе Персидского залива. И о том, что Катар и его соседи, союзники и враги, Иран, саудиты, много обвиняют друг друга в том, что они что-то сделали не так, где-то специально навредили или просто помешали, прозевали и так далее.
– Это верно только до определенной степени. Да, в первые дни и недели распространения коронавирусной инфекции в том же Тегеране, среди общественного мнения в Саудовской Аравии, в ОАЭ началось то, что можно охарактеризовать российской пословицей: "У соседа корова сдохла – уже приятно". И когда стало понятно, что эпидемия распространяется за пределы Ирана, на уровне местной блогосферы были попытки раздуть какой-то хайп, выставить Иран главным и сознательным вредителем, источником всех бед. Более того, в твиттерах, принадлежащих жителям ОАЭ, иногда проскальзывали всякие конспирологические теории, что якобы не то иранцы, не то катарцы этот вирус могли создать искусственно и попытаться заразить им всех своих "неприятелей". Но на правительственном уровне это ничуть не поддерживалось, и более того, было быстро задавлено. В Дохе существует понимание, что народу не до политических конфликтов, когда появилась эта угроза. Ведь коронавирус не делает различий между суннитами и шиитами, элитой или простыми обывателями, и сейчас все внимание отвлечено на него. Нам не до вражды.
Коронавирус не делает различий между суннитами и шиитами, элитой или простыми обывателями
– Известно ли, какова сегодня ситуация в самом Иране? И в первую очередь, скрывает или нет официальный Тегеран реальные масштабы эпидемии?
– Я думаю, что скрывать масштабы Тегерану уже сейчас бессмысленно. Иранцы, по тем новостям, которые приходят оттуда, понимают, что начало эпидемии они абсолютно прозевали, и для правительства в Тегеране, конечно, это существенный вызов, наряду с другими проблемами. Но паника первых дней и непонимание, что делать, сейчас сменяются трезвым подходом. Они пошли тем же путем и используют те же методы, которые применяются сейчас во всех странах мира, то есть ввели карантин, ограничения на передвижения. Но до той степени, до которой это возможно. Надо понимать, что Иран – страна с территорией, равной, наверное, половине Европы, и перекрыть полностью транспортное сообщение этих пространствах просто физически невозможно. Это приведет к дроблению государства, к его определенному распаду на отдельные районы. Иранцы здесь, конечно, оказались в достаточно незавидном положении.
– Много пишут о том, что Тегеран зря не остановил внутреннее сообщение, в первую очередь авиасообщение. А еще о том, что сотни, если не тысячи иранцев погибли от отравления суррогатным спиртом, который они считают превентивным средством от коронавирусной инфекции. Все это показывает, что в Иране все-таки была массовая паника, а может быть, и продолжается?
– Масштабы паники в Иране, такой, которая ведет к глобальным неуправляемым потрясениям, несколько преувеличены. То есть паника была, и страх был – в первые дни. Конечно, иранскому руководству нужно поставить на вид два момента. Когда стало понятно, что центром заражения стал Кум, город не заблокировали, то есть не был задействован "уханьский протокол". И второй момент – не были перенесены выборы в иранский парламент, которые проходили примерно в это же время. А ведь в том числе и они способствовали дополнительному распространению болезни. Вместе с тем, пропустив вот этот ключевой этап, иранцы все-таки собрались и пошли на ряд радикальных, особенно для мусульманской страны, шагов. Отказались от обязательных официальных собраний по пятницам в мечетях, по всей стране – обоснованно, с призывами, с объяснениями, почему все так. И очень быстро стали отлавливать как паникеров, так и тех людей, которые пытались доказать, что никакого коронавируса не существует. Напомню случай, когда один верующий человек там демонстративно облизывал ограды священных захоронений шиитских святых, желая доказать, что Аллах защищает его от заражения. Официально, конечно, никакого подобного культа в Иране не существует, но на практике он есть. Так вот полиция очень тихо и быстро его просто скрутила и потом провела "разъяснительную работу" с теми, кто пытался продолжать его дело.
Возможная паника и прочие возможные проблемы, связанные с эпидемией, скорее всего, ждут Иран в будущем. От правительства общество ожидает, насколько эффективно оно сможет справиться с возникшей проблемой. Сейчас в Иране же появился консервативный парламент, который пришел под лозунгом, что "мы будем лучше управлять страной", чем условные "либералы", которые заседали в Маджлисе раньше. И теперь перед ним, помимо вопросов, связанных с экономическим развитием страны, с противодействием санкциям, борьбой с США, встает дополнительный вызов – борьба с последствиями COVID-19. И от того, насколько эффективно с этой проблемой режим в Иране справится, будет фактически зависеть его долгосрочность и благополучие пребывания у власти.
